При каждом слове мэр гневно тряс своей пышной кудрявой шевелюрой песочного цвета. Всего три года назад Игорь Михайлович был лыс, как школьный глобус. Но вот однажды к нему в гости пожаловал с рабочим визитом кудрявый губернатор одного из поволжских городов - и невольно уязвил нашего колобка в самое сердце. Чтобы где-нибудь на Волге было то, чего нет в столице? Ни за что! Пришлось Круглову решиться на сложную операцию: имплантировать себе искусственные волосы самой модной окраски и потом каждый месяц подвергать их процедуре химической завивки. Кудрявый губернатор из Поволжья вскоре пополнил ряды москвичей и пообстриг кудри, перестав быть конкурентом, - а мэр наш все ходил завитой, как барашек. Чего только не сделаешь за-ради престижа родного города! Уважаю упорство. Его бы еще в мирных целях...
- Игорь Михайлович, дорогой вы мой, - произнес я, с особым садистским удовольствием напирая на слово "дорогой". - Я и сам никогда себе не позволяю мусорить в Москве. Можете мне поверить, окурки я всегда выбрасываю в пепельницу, а после - в урну... Вот, пожалуйста, убедитесь. - Я вытащил из-под стола пластмассовое ведерко с одиноким бычком на дне и показал его мэру. - Кроме того, при входе в Кремль я всегда вытираю ноги. И при выходе тоже. Свидетель тому - Полина Матвеевна, наша уборщи...
- Кончайте ваш базар! - воскликнул Круглов, которого, похоже, доканал мой окурок. - Чего вы мне тут горбатого лепите? Я все знаю - и про концерт, и про дирижабли, и чтобы бумажки с них разбрасывать. У меня никаких дворников не хватит, чтоб потом этот мусор выгрести с улиц. Москва вам не помойка. За-пре-ща-ю!
Выслушав страстную речь мэра, я приободрился. Худшие мои опасения не сбылись. К счастью, московский градоначальник знал далеко не все, да и располагал уже устарелыми сведениями. Значит, у меня преимущество.
Идею с агитационными дирижаблями я, к примеру, сам похоронил много-много раньше, чем отменил концерт на Красной площади. Еще во время думских выборов летающие галоши доказали свою малую эффективность и слабую управляемость: когда этих наполненных гелием пузанов отпускали с привязи, их вечно несло куда ни попадя. Кроме того, на сегодняшний день два наших аэростата - "Гольф-банк" и "Святой Серафим Саровский" - так и так были в нерабочем состоянии. После того как мистер Джеймс Нестеренко стремительно отбыл на Багамы с деньгами своих вкладчиков, "Гольф-банк" надо было срочно перекрашивать и переименовывать. Второй из дирижаблей и вовсе нуждался в ремонте. Месяца три назад во время тренировочного запуска "Святой Серафим" получил серьезную пробоину, при посадке задев шпиль гостиницы "Украина". Правда, у нас был еще резервный "Элефант" - аэростат в виде огромного белого слона, давний подарок Республиканской партии США. Но в одиночку запускать предвыборного слона просто смешно.
И все же нет худа без добра.
Раньше фиаско с дирижаблями я записывал в пассив. Теперь же мои организационные неудачи можно обернуть себе на пользу. Мэр хочет уступок, и он их получит. В такой ситуации я спокойно могу ему скинуть пару глупых шестерок, выдав их за крупные козыри. Здесь главное - действовать по порядку. Начнем с Красной площади.
- Многоуважаемый Игорь Михайлович! - приветливо сказал я. - Пожалуйста, не надо так нервничать. Мы с вами представляем одну ветвь власти, неужто не договоримся? Я, со своей стороны, готов пойти навстречу городской администрации. Только объясните, чем вам не нравится предвыборный концерт?
Круглов набычился, рукою взъерошил кудри.
- А то вы не знаете! - с надрывом проговорил он. - Шум, бардак, децибелы! Старинная кладка стен во всем районе нарушится от вашей тряски! Крыши над бассейнами провалятся! Молодежь заплюет наши мостовые жвачкой, огрызками... пивными пробками, стеклянными осколками от бутылок... от банок!
По мнению Круглова, столичная молодежь сплошь состояла из индийских факиров, умеющих плеваться жестью и бутылочным стеклом. Но не будем придирчивы к словам. Наш Михалыч академий разных не кончал, он пророс в мэры из самой толщи народной жизни. Как у классика: "Детство" - "В людях" - "Мэрия".
- Убедили-убедили! - Я поднял руки вверх в знак примирения и согласия. - Вы правы. Концерт отменяется.
Я вернулся к столу, поднял черную телефонную трубку и приказал:
- Ксения, Волкова срочно ко мне. Если его нет на месте, разыскать и доставить.
- Разыщем, Болеслав Янович, - несколько растерянно ответила секретарша. Ксения решила, что у нее начинается болезнь дежавю. Ничего, я ей потом все растолкую.
Очень скоро в дверях появился сумрачный Валера Волков.
- Какие будут распоряжения? - спросил он, рассматривая паркетный пол кабинета. Валера все еще был на меня сердит. Как же, я ведь подрезал крылья его буйной фантазии!
- Значит, так, Волков, - отчеканил я. - Гала-концерта на Красной площади не будет.
- Да понял я уж, понял, - буркнул Валера в пол. - Мне, Болеслав Янович, повторять два раза...
- И не спорь, и не проси! - Я повысил голос. - В общем, я отменяю твое мероприятие. Хочешь - жалуйся хоть Президенту.
Валера вскинул голову и с опаской глянул на меня: не превратился ли часом Глава администрации в механическую куклу с органчиком внутри, долдонящим один и тот же монолог?
- И не спорь! - повторил я, сделав страшные глаза. - Московская мэрия справедливо указала мне на тяжелые экологические последствия твоей идеи для центральной части города... Мы патриоты столицы или нет?
Тут Волков наконец-то заметил в углу кабинета насупившегося Круглова. Я тихо кашлянул, призывая нашего шоумена проявить максимум сообразительности. А заодно вспомнить, что он когда-то закончил театральный институт. Ну, Валера, давай, сопротивляйся. Мы должны показать, что ради мэра идем на очень большие жертвы.
- Болеслав Я-а-анович! - весьма натурально заныл наш главный шоумен. - Но все ведь уже готово... Программа сверстана, объявления пошли в типографию, звезды дали согласие...
- Никаких "но"! - отрубил я. - Мы с Игорем Михайловичем ответственно тебе заявляем: нет!
- А может быть... - жалобным голосом проговорил Волков.
- Никаких "может быть"! - оборвал его я. - Мы с Игорем Михайловичем... - Каждый раз, когда я произносил вслух это сочетание, мэр в углу недовольно крякал. - Итак, мы с Игорем Михайловичем просто категорически вам запрещаем...
Некоторое время Волков для вида поупирался, затем - как бы убитый горем - всплеснул руками и со словами "Режете без ножа!" покинул мои апартаменты. Кажется, наш балаган помог и Валере окончательно примириться с отменой звездной тусовки у кремлевских стен. Его идея, по крайней мере, не пропала зря. Точнее сказать, она пропала с пользой.
- Вот, пожалуйста, - сказал я мэру. - Мы уже плодотворно сотрудничаем, не так ли? Одна ваша просьба исполнена. Теперь насчет дирижаблей: их тоже не будет... Идите сюда! - Я поманил Круглова к открытому окну кабинета.
Московский градоначальник медленно приблизился. Багровых тонов на лице колобка стало заметно меньше, однако там все еще удерживалось ожидание подвоха. Круглов не верил в быстроту победы надо мной. Быть может, он предполагал, что я лишь выбираю удобный момент, намереваясь схватить мэра за фалды и выкинуть вниз с третьего этажа, в наш уютный внутренний кремлевский дворик.
- Видите? - Я указал пальцем вниз. На квадратном асфальтовом пятачке замерла эмалево-белая металлическая стрекоза: удлиненный аристократический корпус, два винта - один над другим, блестящие стекла салона. Чудо военно-технического дизайна. Услада сердца для патриота и гроза для неприятеля. Возле летательного аппарата возились техники в синих комбинезонах. - Что это, по-вашему? - задал я вопрос мэру.
- Ну вертолет, - ответил мне мэр. Он пока не понимал, где подвох, и был настороже, словно Тарзан на тропе войны.
- Не просто вертолет, - пояснил я, - а самый быстрый, самый лучший, экстра-класса. Ка-75, "Белый Аллигатор". Дар камовской фирмы предвыборному штабу нашего Президента. Вчера доставили. Я, знаете ли, филолог по образованию и в технике разбираюсь из рук вон. Но эта машина на меня произвела впечатление.
Мэр зашарил по карманам в поисках кепки и, не найдя, приставил ко лбу ладонь в виде козырька.
- А что это за трубки по бокам? - бдительно спросил он, оглядывая вертолет.
- Если не ошибаюсь, ракетные установки, - сказал я. - Довольно мощные, как мне говорили. Там заранее предусмотрено...
- И он будет летать над Москвой? - взволнованным голосом перебил меня Круглов. - Вот так, с этими боевыми штуками?
- Обещали, что полетит, - подтвердил я. - В агитационных целях, сегодня ближе к вечеру. По сравнению с "Белым Аллигатором" любой агитдирижабль - детство человечества. Но если вы думаете...
- Я не думаю, я знаю! - бесцеремонно оборвал мою речь колобок. - Московская мэрия категорически против! Безусловно и окончательно! Еще не хватало, чтобы какая-нибудь ракета свалилась на головы наших москвичей! Чернобыль хотите устроить?!
Круглов принял оборонительную стойку, ожидая моей ответной реакции. Но я не собирался спорить. Напротив, я подчеркнуто дружелюбно кивнул мэру в знак согласия:
- Не будет ракет, Игорь Михайлович. Ни ядерных, ни обычных, слово даю. По нашей просьбе конструкторы Ка-75 специально переделали обе установки. Теперь они будут "выстреливать" только нашей агитпродукцией... Глядите! - Я вытащил из кармана образец и показал его Круглову.
- Замусорить Москву я вам не дам! - тут же воскликнул мэр, с видимым удовлетворением ступая на знакомую почву. - Муниципальные дворники не обязаны убирать потом ваши бумажки!
Круглову по-прежнему хотелось вывести меня из равновесия и доказать, кто в Москве самый главный Мойдодыр. Ты, ты самый главный, устало подумал я. Успокойся. Все твое, только не мешай нам выбирать Президента.
- Это не бумажка, - сказал я. - Это пластик. Очень практичная вещь, на асфальте не залежится, подберут. Видите, тут на одной стороне фото Президента с семьей, на другой - календарик и гороскопы. Возьмите в руку, чувствуете, тяжелая? Пользуясь этой карточкой, можно будет дважды бесплатно проехаться на метро. Очень удобно в день голосования...
- Бесплатно?! - выдохнул колобок с гримасой только что ограбленного человека. - На городском метро? А приезжие - они тоже даром будут кататься? Да вы знаете, во сколько это обойдется муниципальному бюджету?!
- Демократия стоит дорого, - согласился я. - Но москвичи этот продукт получат со скидкой благодаря бескорыстной помощи мэрии. То бишь благодаря вам.
Все мои попытки консенсуса с Игорем Михайловичем тут же пошли прахом. Лицо мэра вновь побагровело, возвращаясь к начальной стадии нашей беседы.
- Никогда! - прошипел он. - Халяву? За наш счет? Никогда! Мало вам федерального бюджета, кровопийцы? У меня в зоопарке звери голодают! У меня в кукольном театре народные артисты месяцами тринадцатой зарплаты не видят! У меня... - Круглов тяжело задышал.
Зато у тебя хватает денег на чугунных Георгиев Победоносцев, неприязненно подумал я. Раз в неделю очередного Жору отливают и ставят где-нибудь под оркестр. Каждый такой памятничек со змеем стоит четверть миллиона долларов. И ничего, бюджет выдерживает, Москва стоит.
- Так вы готовы поддержать нашу идею? - в упор, без экивоков спросил я.
- Оплачивать халяву? Поищите дурака! - отрезал багровый Круглов. - Я сегодня же аннулирую ваши карточки!
- Ваше последнее слово?
- Нет и нет!
Видит бог, я хотел договориться мирно. Мэр столицы - не какой-то там прибайкальский губернатор, должен понимать ситуацию. Если ты меня не любишь, не люби: не приглашай меня к себе в гости, не шли поздравительных открыток к Новому году. Но нельзя, колобок, понимаешь, нельзя каждое мое слово встречать в штыки. Опасно. В случае нашего проигрыша мы ведь с тобой встретимся у одной стенки, и там уж нас помирят... Все-таки власть портит, сделал я грустный вывод. Даже муниципальная.
Я подошел к столу, демонстративно сунул руку в боковой ящик и щелкнул клавишей. Послышался негромкий гул. Затем я передвинул массивную медную пепельницу поближе к краю стола.
- Стало быть, вы, Игорь Михайлович, отказываетесь поддержать нашего Президента на выборах? - громко спросил я, наклоняясь к жерлу пепельницы. - Верно я вас понял?
Лицо Круглова перекосилось. Президент всегда искренне выражал симпатию столичному мэру. Вероятно, мэр представил вдруг, как я прокручиваю главе государства пленочку с записью нашей дискуссии, и - прости-прощай симпатия. В пределах Садового кольца я имел репутацию человека хитрого и безжалостного. Слухам о своем иезуитстве попустительствовал я сам: с таким шлейфом гораздо удобнее было общаться с должностными лицами. Страх - сильное орудие в умелых руках.
- Я не отказываюсь... - через силу выговорил колобок, со злостью глядя то на пепельницу, то на меня. - Я просто хотел сказать, что...
- ... что вам не нравится эта карточка с фотографией Президента, - ласково продолжил за него я. - Выражайтесь откровенно, не бойтесь! Значит, вы не хотите, чтобы в день выборов москвичи, голосующие за Президента, сэкономили в метро на жетонах? Так?
- Нет, почему же... - Мэр выдавливал из себя речь, как засохшую пасту из тюбика. - В принципе... я не возражаю против... вашей идеи. Мэрия готова принять на себя... расходы. - Последнее слово далось Круглову особенно нелегко.
Я бросился к Игорю Михайловичу и снова пожал его честную ладонь. И снова мэр не успел ее вовремя отдернуть. Эх, жаль, что фотографа здесь не было!
- Спасибо, спасибо! - с пылом сказал я. - Как я рад, что мы нашли общий язык!.. Ой, вы уже уходите? А то посидите, Ксения чай организует...
Под прицелом пепельницы перекошенный багровый Круглов беззвучно отступил к двери, беззвучно выматерился и пропал, даже не сделав дяде ручкой. Ну и пускай, не помру без его "до свиданья". Сам Дик Ньютон - и тот не справился бы с колобком без единого выстрела, как я. Прошу приплюсовать тридцать очков мне в зачет.
Дождавшись, пока за мэром захлопнется дверь, я вернул пепельницу на место, опять запустил руку в боковой ящик стола и отключил портативную машинку для измельчения бумаг: именно она и издавала зловещий тихий гул. В отличие от господина Сухарева, бывшего шефа бывшей президентской СБ, я не имею обыкновения записывать кремлевские разговоры. И сроду не держу у себя никакой подслушивающей техники. Я все-таки лучше, чем обо мне думают. Даже...
Дзззззззз! - вклинилось в мои раздумья мерзкое телефонное дребезжание. Я дернулся: это был не обычный рядовой звонок.
На моем столе дребезжал ярко-красный телефон Для Чрезвычайных Происшествий.
16. ПРЕМЬЕР УКРАИНЫ КОЗИЦКИЙ
- Шаг влево, пожалуйста, - попросил мужчина средних лет в потертых синих джинсах и цветастой рубашке с закатанными рукавами. В сравнении с церемониальными черными костюмами кремлевской обслуги его одежда напоминала пестрый конфетный фантик, кое-как приляпанный к безупречно одноцветной панели компьютера.
Президент России повиновался команде. А что ему оставалось делать?
- Теперь вы, - обратился мужчина уже ко мне, - вы шагните сюда и станьте рядом с ним. Вот здесь... нет, правее. Спокойно, без резких движений... И, бога ради, не заденьте эти провода, иначе нам хана...
Мой Сердюк попытался было последовать за мной.
- Куда? - осадил его наш джинсовый командир. - Вы мне не нужны. Только Президент и премьер, только эти двое... Будьте добры, немедленно вернитесь на место. Ну, я жду!
Сердюк в растерянности поглядел на меня. По инструкции он обязан был находиться неподалеку от меня при любых обстоятельствах - не исключая авиакатастрофы, шторма, лесного пожара и, конечно, захвата заложников. Сейчас же должностная инструкция стремительно улетала в тартарары: сперва мои штатные охранники Дмитро и Олесь были оставлены внизу, в гардеробе, а теперь него, референта премьер-министра Козицкого, преступно разлучали с основным объектом прикрытия.
- У нас только пять минут. - Мужчина в цветастой рубашке прислушался к отчетливому тиканью таймера и глянул в упор на непослушного Сердюка. - Мы напрасно теряем время...
Я кивнул головой, подтверждая, что надо выполнить требование. В данной обстановке самоотверженность Сердюка выглядела красивым, но неуместным жестом. Есть ситуации, в которых необходимо подчиняться быстро, без разговоров, без объяснений. Это - одна из них.
С тяжелым вздохом мой референт отошел обратно к дальней стене и замер там в ожидании момента, когда можно будет рвануться мне на выручку. Было в нем что-то от тигра, готовящегося к прыжку. Такого заводного тигра из игрушечного магазина на улице Артема. Похожего я как раз покупал внуку на день рождения.
- Спасибо, - проговорил мужчина и, сразу забыв про моего референта, показал растопыренную пятерню другому пришельцу, в кожаной безрукавке со множеством накладных карманов. - Внимание, начинаем отсчет! Катя, свет!
Над головами вспыхнули софиты.
- Мокеич, камера!
Мокеич в кожаной безрукавке навел на меня раструб телеобъектива.
- Президент хорош, - промычал он, не отрываясь от камеры. - А украинский премьер - в тени. Картинку не вытянем, будет одна радуга вместо лица.
- Катенька, свет на две единицы вправо! Я же просил! - сердито крикнул главный распорядитель съемок. - Премьер тёмный!
Тут же прямо в лицо мне ударил свет софита, едва не ослепив. Невидимая Катенька постаралась.
- В норме оба, - провозгласил из-за камеры кожаный Мокеич. - Я готов, Сергей, работаем обоих.
Вся мучительная процедура называлась протокольной съемкой. Ни в одной из стран мира, где я побывал, телевизионщики не отличались особым тактом. В Дании, например, во время официальной аудиенции у королевы тамошний оператор наступил мне на ногу и не извинился. А в Литве я чуть не получил направленным микрофоном по уху. Говорят, лишь в Ватикане тележурналисты-католики ведут себя более-менее прилично: дерзость в присутствии Папы Римского чревата неприятностями не только на этом свете, но и на том. У Святого престола, как известно, обширные связи наверху.
- Разговаривайте, разговаривайте, пожалуйста, - сказал нам джинсовый Сергей, складывая из двух пальцев нолик. - Делайте вид, как будто нас нет... Как будто вы вдвоем обсуждаете проблемы... Мокеич, пошел!
Тихо зажужжала камера.
- Я думаю, что... э-э... - начал Президент России.
Обсуждение проблем было внезапно прервано в самом начале.
Где-то вверху раздался приглушенный взрыв. Свет померк. Над моей головой со свистом пронеслась туча осколков. Я увидел, как Сердюк делает гигантский прыжок, надеясь закрыть премьера Козицкого своим телом. С другой стороны такой же прыжок совершил и переводчик российского Президента - человек-танк под стать Сердюку. Оба летающих переводчика, не рассчитав, столкнулись друг с другом еще в воздухе. Надеюсь, у моего Сердюка лоб будет покрепче. Другого такого помощника мне уже не найти.
- Катька! - сердито завопил джинсовый Сергей. - Ты почему не ввернула новую лампу?! Я же тебя просил, диверсантка!
Теперь-то я увидел возле софитов диверсантку - маленькую, щуплую и, по-моему, беременную.
- Это и была новая, - уныло отозвалась осветительница. - Не кричите так, мне волноваться вредно. С понедельника я вообще в декрете, и катитесь вы со своими лампами...