– Привет, Люда, Артур у себя? – спросил Пчела и, не дождавшись ответа, заорал дурным голосом: – Артурчик!
Секретарша изумленно подняла брови:
– А вы его не встретили? Он только что уехал.
– Ладно, подождем его.
Белый с Космосом были уже в Артуровом кабинете.
– Извините, туда нельзя! – запоздало запричитала секретарша.
– Я же соучредитель! – солидно напомнил ей Пчела.
– Люда! Сделай мне кофе! – крикнул Саша из глубин кабинета.
Люда не тронулась с места, всем своим видом изображая глухонемую.
– Ну, в чем дело? Тебя же попросили? Что, непонятно? Кофе. А мне – водочки с лимоном. Где это?
Людочка поняла, что сопротивление бесполезно и бессмысленно:
– Здесь, – указала она на дверь кухни. Пчела, игриво приобняв Люду, скрылся с ней за этой дверью.
Фил довольно заржал:
– Саша, ты кофе не дождешься. Пчела с ней вместе пошел.
– Места много. Я там грушу повешу, – мечтательно проговорил Фил.
– Нет, я здесь бильярд поставлю, – успокоил его Саша.
Пчела вылетел из кухни. Один – без кофе, водки и даже без Люды.
– Ну что, облом, Пчелкин? – участливо поинтересовался Саша.
– Она не в моем вкусе, – равнодушно отмахнулся Пчела.
– Облом, облом! – дружно проскандировали друзья.
– Пчела, проверь эти текущие бумаги, – распорядился Саша, указывая на папку с документами. – Посмотри, может, там есть что-нибудь интересное.
Космос, приватизировав бутылку марочного коньяка, уже приступил к дегустации:
– А приличный конь. Рекомендую. У меня отец с конгресса астрофизиков привозил такой. Две бутылки.
– Кос, кончай бухать! – Саша отнял у Космоса бутылку и сам отхлебнул глоток. – Что-то наш друг совсем пропал.
Устроившийся у окна Фил разглядывал стоянку у офиса:
– Вообще странно, – задумчиво протянул он. – На чем он уехал-то? Вон его "Волга" стоит.
– А может, он и не уехал вовсе? – озвучил напрашивающийся вывод Космос.
– Точно, точно, пойду проверю, – радостно отложил бумаги Пчела. Терпеть он не мог всю эту канцелярщину.
– Только точно проверь, – предупредил Саша. Пчела, казалось, распространился по всему офису. Его крики раздавались сразу отовсюду.
Почему-то особенно хорошо их было слышно в туалете.
– Артурака, выходи, подлый трус! – вопил Пчела. – Где ты прячешься, радость моя? Маленький, я тебя все равно найду.
Каждый его выкрик Артур, сидя на крышке унитаза, запивал полноценным глотком водки. Каверин, с ненавистью оглядываясь на него, вытащил "Макаров" и взвел курок. Угораздило же его связаться с этим козлом. Который, вдобавок, все норовил то кашлять, то чихать, то сморкаться. И носит же земля таких уродов!
– Артурка! Малыш, откликнись!
Пчеле, похоже, надоели бесплодные поиски, и он снова прилип к секретарше:
– Людочка, что у нас с кофе? – Он интимно склонился над нею, но она демонстративно пялилась в экран компьютера. – О! Строга, но справедлива.
– Люда, ты же знаешь – Артур где-то здесь, – вкрадчиво сказал Саша, подойдя к девушке. – Скажи, где он? – голос его был ласков, но глаза оставались холодными.
– Я же сказала. Он уехал, – монотонно повторила секретарша.
Саша повернулся к пацанам:
– Кос, тебе Люда нравится? – Голос его не предвещал ничего хорошего.
– Что, обалдел, что ли? – попытался вразумить его Космос.
– Она мне нравится. – Пчела, похоже, не был столь сентиментален.
Саша молча кивнул.
Пчела и Фил приблизились к Люде, демонстрируя полную решимость. Фил сзади обхватил Люду за шею, а Пчела деловито принялся задирать ей юбку. Девица заорала, будто ее уже насиловала толпа нанюхавшихся коки негров.
– Стоп! Хватит! – прервал заигравшихся приятелей Саша. – С Артуром будем решать в рабочем порядке.
– Да что с ним решать? – легко бросил несостоявшуюся жертву Фил. – Голову отрезать на хер – и все!
Затрезвонил телефон. Учредитель Пчела взял трубку:
– Але… – внимательно послушав, Пчела зажал ладонью микрофон и перевел Саше: – Саня, звонит какой-то чебурек. Говорит, Артур не проплатил вторую часть за алюминий.
Саша на мгновение задумался. Решение созрело само собой. Может, и неправильное, зато прикольное:
– Пошли его на хер, – беззаботно ляпнул он.
– Слышь, друг, – охотно ретранслировал Пчела, – тут сидят влиятельные люди, они говорят, чтоб ты шел на хер… Что?.. – Положив трубку, он передал ответ с того конца провода: – Сказал, завтра они в Москву вылетают, а нас с Артуром на куски порежут.
Пора было сваливать.
– Людочка, ты испугалась, что ли? Да мы пошутили.
– Извини, Люда, – неожиданно серьезно наклонился к ней Космос.
Фил, уходя последним, дернул несколько раз запертую дверь туалета. И пару раз своим кулачищем долбанул в нее.
Каверин в очередной раз взял наизготовку "Макаров", а уже в дупелину пьяный Артур громко глотнул из бутылки. Уф, кажется, пронесло.
– Людочка, ты, умница, – осторожно выходя из туалета, облегченно вздохнул Каверин. Крупные капли пота катились по его вискам. – Тот, – большим пальцем он ткнул за спину, – тебе по гроб жизни обязан. Забирай его.
Верная Людочка отправилась за шефом. Вернее, за его телом. Артур был пьян абсолютно – литровая бутылка практически опустела.
Сидя на кафельном полу, он размахивал пустой тарой и по привычке выражал недовольство:
– А где мы ходим?.. Бумаги нет… Пол холодный…
Каверин понял, что толку от Артура сегодня как от козла молока. Но ситуацией надо было воспользоваться сполна. Пока Артур тепленький. Практически горячий.
С Людочкиного стола он взял стандартный лист бумаги и написал: "Заявление".
Секретарша, наконец, справилась с шефом и выволокла его из места общего пользования.
– Подпиши, – распорядился Каверин.
– Легко, – пробормотал Артур, не глядя подмахивая бумагу.
Все, теперь Белова можно было гасить. Официально. С возбуждением уголовного дела. И всеми прибамбасами. Впору было плясать.
XV
Пора было наводить порядок в своем хозяйстве. Иначе ситуация выйдет из-под контроля.
Москва стала действительно слишком лакомым куском, и со всех сторон необъятной родины в царствующий град полезли голодные крепкие парни без лишних извилин в мозгу, зато с крепкими кулаками. Это ж только подумать! На законной территории Бригады ее же бойцов мочат по-черному! Саша твердо понял: уж если они ввязались в этот своеобразный бизнес, то заниматься им надо профессионально. Прежде чем двигаться вперед, следует создать крепкие тылы и подготовить бойцов. Настоящих. Пока же все это было дилетантством. Еще немного – и их начнут задвигать по всем пунктам. А задвигать должны не их, а они.
Своими соображениями Саша поделился с друзьями.
– Киншаков классный тренер, вот ты с ним и потрещи, – выслушав Белова, предложил Фил.
Правда, получалось немного смешно. К Александру-каскадеру Фила устроил Саша, теперь же, к Александру-каратисту, Сашу вел Фил. Будто бы речь шла о разных людях. Но Киншаков был един. Просто в разных лицах.
Спортивный зал, где работал Киншаков, располагался на Соколе, недалеко от церкви, в глубине квартала.
Белов, в отличие от Фила, впервые попал в зал, где занимались восточными единоборствами. Он с интересом осматривался. У шведской стенки разминались парни, будто они какие-то гимнасты. В одном углу двое размахивали друг перед другом нунчаками. В другом сражались на деревянных мечах. В центре на жестких матах единоборцы самозабвенно колотили друг друга руками и ногами, время от времени издавая гортанные резкие звуки.
В воздухе стоял смешанный запах крепкого мужского пота и каких-то восточных курений.
К Филу и Саше, замершим в дверях, подошел широкоплечий парень в белом кимоно:
– Вы к Учителю?
– Ну да, – кивнул Фил.
– По додзе только в ногах не ходите, ладно? Тем не менее в зал Фил с Сашей войти постеснялись, остались у входа.
– Внимание, Учитель пришел, – хлопнув в ладоши, крикнул шкафообразный парень в белом кимоно с черным поясом.
Из небольшой двери в противоположной стене вышел Александр Иванович. Все, кто был в зале, бросили свои занятия и дружно поклонились ему. Киншаков деловито оглядел зал и тут заметил Сашу с Филом:
– О, тезка! Ты как здесь? Валера, привет.
– Привет.
– Здрасте, вот не ожидал… – пожал протянутую руку Саша. И сказал уважительно и немного удивленно. – Я слышу "учитель, учитель" – думаю, китаец какой-нибудь древний.
Из раздевалки на середину зала вышел человек. Он поклонился всем присутствующим, а затем, куда ниже, Александру. У человека было невероятно знакомое лицо. Напрягшись, Саша вспомнил. Это был ведущий теленовостей с одного из центральных каналов.
– Разные люди к вам ходят, – то ли поинтересовался, то ли просто отметил Саша.
– Разные. Вон Басманов, он из МИДа. Валя, с усами, альпинист, на Эверест ходил. Володя Молокин, следователь Генпрокуратуры. А вон того разгильдяя, – Александр Иванович указал глазами на парня, который первым их встретил на входе, – недавно из МГУ выгнали…
Киншаков взгянул на часы и крикнул "шкафу":
– Сергей, начинай разминку.
Тот что-то прокричал то ли по-японски, то ли по-китайски, и спортсмены моментально выстроились в ровную шеренгу.
"Вот это – нормальная организация", – с завистью подумал Саша.
– А ты сам не хочешь попробовать? – подначил Сашу Александр.
– Да надо как-нибудь выбрать время. А вот мои братья хотят позаниматься, попросили реального тренера найти.
– Чего он гонит, какие братья? – с деланным удивлением Александр подмигнул Филу.
– Какие, какие? У меня семья большая – Саша мотнул головой куда-то в пространство.
– Саш, у нас что, сроки увеличили за хранение огнестрелки? – усмехнулся Александр.
– Да нет, – застенчиво улыбнулся Белов, – чисто для духовного развития.
– Мутишь ты что-то, Санька, – вроде бы с иронией, но уже и серьезно сказал Киншаков. – И Валерку путаешь. Заблудитесь… Кстати, от пули, никакая физкультура не спасет. И еще, знаешь, у кого из живых тварей больше всех правил, ограничений? – Александр стал совсем серьезным. Перестал улыбаться и Саша. – У хищников. У них зубы слишком большие, поэтому природа дала им много законов, чтобы они не перегрызли друг друга.
– Это вы к чему? – напрягся Саша.
– А к тому, что все, кто здесь тренируется, должны жить по закону. Это тебе любой мастер скажет, не только я. Если б ты ко мне пришел за помощью, я б для тебя сделал все. А тренировать твоих быков… Не хочу. Извини. Насчет же духовной пищи – пусть твои товарищи в шахматы играют. Ну давайте, ребята, до встречи. – Аудиенция у Учителя была закончена.
Но еще на несколько минут Саша с Филом задержались. Уж больно красиво Александр Иванович провел несколько мгновенных спарринг-встреч. Последним он уложил на лопатки шкафообразного владельца черного пояса.
– Кинг-Конг мертв, – констатировал Саша. – Фил, надо оружие закупать.
– Причем автоматическое, – на полном серьезе ответил Фил.
XVI
Ну ладно, солистки из нее не получилось. Но с высшим консерваторским образованием просто сидеть дома было тоже глупее глупого. Муж уходил рано утром и появлялся поздно вечером. Приготовление ужина занимало не более полутора часов. Остальное же время приходилось убивать, а к этому Оля не привыкла, приученная с самого детства к ежедневным занятиям.
"Ни дня без скрипки", – так говорили еще ее родители. Но вот уже несколько месяцев она не притрагивалась к инструменту, вспоминая слова своего профессора: "Музыка – это дело жестокое, кровавое"… Но не только вынужденное безделье мучило ее. Между нею и Сашей как будто пробежала черная кошка. Он не хотел ее слышать, его дела, его "пацаны" все-таки оказывались для него важнее. Что бы он ей ни говорил.
Иногда у Оли просто опускались руки. Однажды в молодежной передаче показали небольшой сюжет про джазовый коллектив "Стиль-модерн", которым руководил ее однокурсник Виталий Майский. Мало того, Виталик в свое время звал ее в этот самый "Стиль-модерн". Правда, главным мотивом этого приглашения, как это ей тогда показалось, были не столько ее музыкальные способности, сколько интерес Виталика к ее женским прелестям. Короче, ухлестывал за нею Виталик со страшной силою. И с нулевым эффектом.
Телефон Виталика она обнаружила, разбирая старые ноты. И, почти не колеблясь, позвонила.
Они встретились у памятника героям Плевны. Виталик совсем не изменился, был все такой же жизнерадостный, самоуверенный и лохматый – да, в общем-то, и времени не так много прошло, хотя событий в Олиной жизни случилось столько, что другому на несколько лет хватило бы. Она была уже не той беззаботной студенткой, что всего полгода назад.
В кафе, за столиком, уже заказав салаты и вино, Виталик достал из пакета пластинку. На обложке диска "Стиль-модерн" среди фотографий музыкантов Оля обнаружила несколько однокурсников и самого Виталика. Он ослепительно улыбался. А вот гриву свою так и не расчесал.
– Ого! – подобающе восторженно протянула Оля.
– Здесь могла быть и твоя фотка, – подслащивая пилюлю, объяснил Виталик – Я ж тебе, если помнишь, еще на пятом курсе предлагал с нами играть, но ты тогда свою личную жизнь строила.
– Помня об этом, я и решила с тобой связаться, – излишне холодно-официально сказала Оля, но улыбнулась совсем не официально.
– А как же муж, – объелся груш? Не запретит? – подколол Виталик.
– Ты за себя боишься? – Она уже откровенно кокетничала, чувствуя, что нравится ему по-прежнему.
– Я даже не знаю, у нас состав уже сложился… – тем не менее пожал плечами Виталик. Надо же было ему тоже пококетничать.
– Знаешь, – разоткровенничалась Оля, – после распределения я совсем потерялась. Валентин Георгиевич сказал: "Вы, Оленька, талантливы, как молоток, так что идите преподавайте". Но это – ведь неправда. Я могу играть.
– Ну, Оленька, конечно, можешь. Я, допустим, всегда к тебе хорошо относился и считаю талантливой скрипачкой. – Глаза Виталика говорили еще и о том, что он считает ее очень и очень привлекательной. – Другое дело, надо работать. Ведь и мне, знаешь с неба ничего не падало.
– Так что, берешь? – исподлобья посмотрела на однокурсника Оля.
Не отвечая, он протянул ей руку:
– Пойдем потанцуем.
Они медленно закружились под неторопливую мелодию местного оркестра.
– Нам ведь иногда и в кабаках лабать приходится – деньги нужны, – кивая на музыкантов, сказал Виталик.
– Подумаешь, мне-то что. – Оля была готова на что угодно, лишь бы играть, лишь бы не сидеть сутками дома…
* * * * *
Подъезд наконец-то привели в божеский вид. Давно надо было. А то и вправду – выходишь из лифта, будто попал на поле боя. Саша, переложив букет пушистых хризантем в левую руку, провел ладонью по стене – от выбоин не осталась и следа. Молодцы, хорошо сделали. И перила заменили. Умеют ведь, когда деньги хорошие платишь.
Он отряхнул руку, чуть измазанную побелкой, и открыл дверь квартиры. В коридоре было темно.
– Оля! Оля! – гулко разнеслось по коридору. Не дождавшись ответа, Саша громко запел любимое из "Наутилуса": – Гуд бай Америка, о! Где я не был никогда…
Тишина его раздражала:
– Оль, ты где? – крикнул он еще раз.
Как всякий мужчина, который много времени проводит на работе, он страшно не любил возвращаться в пустой дом. Уж как-нибудь жена могла бы все свои дела сделать днем! Включив свет на кухне, Саша окончательно понял, что Оли нет дома. И давно – в раковине громоздилась целая гора еще утренней посуды.
Петь расхотелось. Бросив букет в мойку, Саша набрал номер Олиной бабушки:
– Але, Елизавет Пална, здравствуйте, разбудил? Извините, а Ольга у вас? Нет… Странно…
Услышав звук открывающейся двери, Саша поспешил успокоить заволновавшуюся бабушку:
– Вот она, пришла. Спокойной ночи. Оля была весела. Даже слишком.
– Ваша мать пришла, грампластинок принесла, – игриво начала она от самого порога. – Здравствуй, милый. – И Оля потянулась поцеловать мужа.
От нее пахло духами и вином. Саша резко и демонстративно отстранился.
– О-о, какие мы сердитые. Ну и ладно.
Осторожно обойдя мужа, Оля прошла в комнату. Не глядя на него, она достала из конверта подаренную Виталиком пластинку и включила проигрыватель. Из динамика раздались первые звуки. Несколько, надо сказать, необычные.
– А что ты кипятишься-то? – с некоторым вызовом продолжила Оля. – Я с однокурсником встретилась…
– С кем? – усмехнулся Саша, разглядывая конверт от пластинки.
– Посидели в кафе, – посчитав ненужным отвечать на дурацкий вопрос мужа, объясняла Оля. – Он талантливый. Вот свою новую пластинку подарил.
– Чего-о-о? – Саша продолжал делать вид, что он тупой. Еще тупее.
У него была такая отвратительная манера, когда что-то было не по его хотению. Оля притворилась, что не обращает внимания на этот деланный тупизм. Чересчур внимательно она слушала музыку.
– И музыку хорошую пишет. Симфо-джаз.
– Какой джаз?
– Симфо, – объяснила Оля, которой все это уже начинало надоедать.
– Он на бензопиле играет? – Саша все никак не мог остановиться.
– Ну и зануда ты, Белов!
Саша ничего не ответил, внимательно изучая обложку пластинки. Но Оля уже завелась.
– Нет. Ну почему ты такой, а? Ты хочешь оставаться самим собой. Ради бога, кто тебе мешает?.. Но я тоже имею на это право!
Неопределенно хмыкнув, Саша все-таки отложил конверт и изволил обратить внимание на жену:
– А кто тебе мешает? – с искренним интересом спросил он, делая ударение на слове "тебе".
– Кто? – взвилась Оля. – Мы живем в разных измерениях! Я все понимаю, это твой мир, тебе это нравится, риск, все дела… – Она беспомощно всплеснула руками. – А рожать я в бронежилете буду? Ты можешь понять, что я-то женского пола?..
– Ну, давай переедем, в конце концов, тоже проблема, – примирительно попытался перевести разговор Саша.
Но Оля, похоже, решила сегодня высказать все, что накопилось.
– Да не в этом дело. Ты за полгода хоть раз спросил, что у меня с распределением, почему я играть бросила? Хоть раз?
– Ну, я спрашивал, по-моему…
– Это по-твоему, а по-моему, не спрашивал. Потому что тебе по фигу…
Саша поморщился:
– Оль, что мы как в кино разговариваем? Можем мы по-людски поговорить?
– А о чем? О чем с тобой говорить? – Оля в упор смотрела на мужа и, похоже, не ждала ответа на свои вопросы. Но и остановиться уже не могла. – О чем? О сабельках? О Брюсе Ли? Может, о бультерьерах, ну о чем еще?
– Ну зачем? – рассудительно возразил Саша. В голосе его сквозила ярость. – Давай о музыке, о твоем заслуженном дедушке, о пидорах-однокурсниках. Ну давай, расскажи, поделись болью!.. – Последние слова он выкрикнул уже ей в спину.
Выключив проигрыватель, она молча прижала к себе пластинку. Обойдя Сашу как мебель, загородившую путь, она вышла из комнаты.
На часах был почти час ночи. Удивительно вовремя зазвонил телефон.
– Але! – Саша поднял трубку. И продолжил отвратительным гнусавым голосом. – Кого? Олю? А кто ее спрашивает?