Я вернулась к "бьюику" и постояла рядом, окидывая взглядом окрестности и гадая, что могло здесь произойти. Фред припарковался перед "Грэнд юнион", собираясь отправиться за покупками. Он положил белье из химчистки на заднее сиденье, затем закрыл машину. А дальше что? А дальше он исчез. Пассаж выходит на четырехполосное шоссе одной стороной. Позади магазинов был многоквартирный комплекс и район одноэтажных семейных домов, где я уже искала дядю Фреда.
Мусорная контора располагалась ниже у реки, на другой стороне дороги. Это был район складов и семейных фабрик. Не особенно живописный. Но идеальный для мусоровозов.
Я влилась в поток транспорта и нацелила нос Большого Голубого на запад. Десятью минутами и семью светофорами позже я ехала по Уотер-стрит, кося глазом на неприветливые кирпичные здания, отслеживая номера. Дорога была вся в рытвинах и ухабах. Служебные парковки были огорожены цепными заборами. Тротуары пустовали. В темных окнах никаких признаков жизни. Мне не понадобился номер. "RGC" оказалось легко вычислить. Огромная вывеска. На стоянке куча мусоровозов. У здания было пять парковочных мест для посетителей. Все пустовали. Неудивительно. Здесь точно пахло не розами.
Я припарковалась на одном из мест и стремительно вошла внутрь. Контора была небольшой. Линолеум на полу, стены цвета мертвенно-бледной зелени и прилавок в половину комнаты. В задней части находились два письменных стола и шкафы для бумаг.
Из-за одного из столов встала женщина и подошла к прилавку. На прилавке находился жетон с надписью МАРТА ДИТЕР, ПРИЕМНАЯ, и я предположила, что эта женщина и есть Марта.
- Чем могу служить? – спросила Марта.
Я представилась племянницей дяди Фреда и сказала, что разыскиваю его.
- Я помню, как разговаривала с ним, - вспомнила она. – Он отправился домой за забытым чеком и уже не вернулся. Мне и в голову не пришло, что с ним что-то могло случиться. Я предположила, что он отступил. У нас много народу, которые пытаются извлечь выгоду из ничего.
- Надо же!
- Точно. Вот почему я послала его домой за чеком. Старики хуже всех. У них всех фиксированные доходы. Они наплетут что угодно, лишь бы не выпустить из рук лишний доллар.
За вторым столом сидел мужчина. Он встал и подошел к Марте.
- Возможно, я здесь могу чем-то помочь. Я бухгалтер, и, боюсь, это моя проблема. Дело в том, что такое случалось и прежде. Это все компьютер. Просто не можем понять, почему он не распознает некоторых клиентов.
Марта постукивала пальцем по столу:
- Компьютер ни при чем. Просто кое-где еще водится народ, который хочет получить преимущество. Люди думают, что это в порядке вещей – надуть большой бизнес.
Мужчина скупо улыбнулся и протянул мне руку:
- Лари Липински. Я удостоверюсь, что счет исправлен.
Марта не выглядела счастливой:
- Нам в самом деле стоило бы увидеть погашенный чек.
- Ради Бога, - обратился к Марте Липински, - человек исчез посреди беготни по хозяйственным делам. Наверно, чек был при нем. И как, ты полагаешь, тебе покажут тот чек?
- Предположительно, Шутцы долгие годы были клиентами. Должно быть, у них имеются погашенные чеки за предыдущие кварталы, - предложила она.
- Не могу поверить, - возмущался Липински. – Да отвяжись ты. Дело в компьютере. Помнишь прошлый месяц? У нас были те же проблемы.
- Это не компьютер.
- Компьютер.
- Нет.
- Да.
Я попятилась и выскользнула в дверь. Мне не хотелось маячить поблизости, когда дело дойдет до грязной потасовки и выдирания волос. Если Фред собирался "чрезвычайно преуспеть", то, кажется, не похоже, что он сорвал куш с этих двоих.
Полчаса спустя я вернулась в резиденцию Винни. Его кабинет был закрыт, а возле стола Конни не слонялись претенденты на залог. Лула и Конни вели дискуссию о мясном хлебе.
- Что за мерзость, - говорила Лула, тараща глаза на сэндвич Конни. – Разве слышали когда-нибудь о майонезе с мясным хлебом? Все знают, что мясной хлеб едят с кетчупом. Нельзя класть на мясной хлеб какой-то дерьмовый майонез. Это что, ваши итальянские штучки?
Конни показала Луле средний палец.
- Вот наши итальянские штучки, - сказала при этом Конни.
Я стащила из коробки на столе Конни кукурузные чипсы.
- Так что происходит? – спросила я Лулу. – Вы теперь с Торчком пара?
- Он не так уж плохо целуется, - ответила Лула. – Поначалу ему было трудно сосредоточиться, но потом, я думаю, он вошел во вкус.
- Я собираюсь за Бриггсом, - сообщила я. – Хочешь поехать со мной для страховки?
- Конечно, - подтвердила Лула, натягивая через голову трикотажную рубашку. – Все лучше, чем сидеть тут без дела. Весь день такая скукотища.
В руках у нее уже были ключи.
- Но поведу я. У тебя фиговая аудиосистема в "бьюике", а мне нужно "Долби". Мне для настроения требуется музыка. Я собираюсь настроиться, прежде чем надрать кому-нибудь задницу.
- Мы не надираем задницы. Мы действуем хитростью.
- Это я тоже могу, - согласилась Лула.
Я последовала за Лулой к ее машине. Мы пристегнули ремни, врубили CD-плейер и чуть не стартовали с земли от мощных басов.
- Каков у нас план? – спросила Лула, въезжая на парковку у дома Бриггса. – Нам нужен план.
- План таков: стучим в дверь и врем в три короба.
- Я могла бы начать первой, - взбодрилась Лула. – Люблю я врать. Могу навешать лапшу любой заднице.
Мы пересекли парковку и поднялись по лестнице. Холл был пустым, из квартиры Бриггса не доносилось ни звука.
Я прижалась сбоку к стене, вне поля зрения глазка, а Лула дважды постучала в дверь Бриггса.
- Как я? – спросила она. – Хорошо выгляжу? Это мой доброжелательный взгляд. Он говорит: давай, ублюдок, открывай дверь.
Увидь я такой вот Лулин взгляд по другую сторону своей двери, то спряталась бы под кроватью. Но то я.
Дверь на цепочке открылась, высунулся Бриггс и уставился на Лулу.
- Приветик, - поздоровалась Лула. – Я соседка снизу, принесла вам тут петицию подписать, поскольку нам собираются поднять квартплату.
- Я ничего не слышал, что нам собираются поднять плату за квартиру, - заявил Бриггс. – Я ничего не заметил.
- Ну, они все равно поднимут, - обнадежила Лула.
- Сукины дети, - возопил Бриггс. – Вечно они что-то устраивают в этом доме. Не знаю, что меня тут держит.
- Дешевая плата? – предположила Лула.
Дверь закрылась, цепочка исчезла, и дверь открылась снова, уже шире.
- Эй! – возмутился Бриггс, когда мы с Лулой втолкнули его в квартиру. – Нельзя так толкаться. Вы меня надули.
- Подумай еще раз, - напомнила Лула. – Мы охотники за головами. Можем толкаться сколько душе угодно. У нас есть право.
- Нет у вас прав, - возразил Бриггс. – Обвинение сфальсифицировали. Я носил ритуальный нож. Он с гравировкой по лезвию.
- Ритуальный нож, - повторила Лула. – Кажется, маленький чувак типа тебя мог бы таскать ритуальный нож.
- Точно, - подтвердил Рэнди. – Меня незаконно обвинили.
-Толечки это не важно, - заявила Лула. – Все равно пойдешь с нами в тюрьму.
- У меня разгар большого проекта. Времени у меня нет.
- Хммм, - сказала Лула. – Позволь мне объяснить, как это работает. Говоря в общем: а нам пофиг.
Бриггс поджал губы и сложил руки на груди.
- Вы не можете заставить меня пойти.
- Еще как можем, - возразила Лула. – Ты просто салага. Мы можем заставить тебя спеть "Янки Дудль", если захотим. Толечки мы не станем этого делать, потому что мы профессионалки.
Я вытащила наручники из заднего кармана и застегнула один из браслетов на запястье Бриггса.
Бриггс взглянул на наручники, словно на вирус, пожирающий плоть:
- Что это?
- Ничего страшного, - успокоила я. – Стандартная процедура.
- Иииииии, - завизжал Бриггс. – Иииииии.
- Заткнись, - завопила Лула. – Визжишь, как девчонка. От тебя мурашки по коже.
Он принялся бегать по комнате, размахивать руками и продолжал визжать:
- Иииииии.
- Хватай! – кричала Лула.
- Ииииии.
Я попыталась схватиться за наручники, но промахнулась.
- Успокойтесь, - приказала я.
Бриггс дал деру мимо Лулы, которая стояла как столб, прополз на карачках и затем выскочил за дверь.
- Держи его, - вопила я, бросившись к Луле. – Не дай ему уйти.
Я вытолкнула ее в холл, и мы с грохотом понеслись вниз по лестнице за Бриггсом.
Бриггс рванул через маленький вестибюль, потом в переднюю дверь и на парковочную стоянку.
- Вот проклятье, - сказала Лула. – Я слышу его топоток, но не могу его разглядеть. Он затерялся между всеми этими машинами.
Мы разделились и стали обходить стоянку, Лула – с одной стороны, я – с другой. Потом остановились и прислушались к шагам, когда обошли по периметру.
- Я больше его не слышу, - призналась Лула. – Должно быть, он крадется на цыпочках.
Мы пустились в обратном направлении и тут же увидели, как Бриггс заворачивает за угол дома и забегает внутрь.
- Ну и дела! – воскликнула Лула. – Он направляется обратно в квартиру.
Мы бегом пересекли стоянку, вкатились в дверь и побежали наверх, перепрыгивая через ступеньку. Когда мы очутились у квартиры Бриггса, дверь уже была закрыта на замок.
- Мы знаем, что ты там, - орала Лула. – Лучше открой дверь.
- Пыхти и грозись сколько хочешь, тебе никогда не пройти в эту дверь, - заявил Бриггс.
- А мы, черт тебя забери, и не будем, - сообщила ему Лула. – Мы просто отстрелим замок. А потом войдем и вытащим тебя, как грызуна.
Никакого ответа.
- Алло? – позвала Лула.
Мы послушали под дверью, и услышали, как грузится компьютер. Бриггс вернулся к работе.
- Никого так не ненавижу, как этого умника гнома, - призналась Лула, доставая из сумки сорок пятый. – Отойди. Я сейчас разнесу эту дверь.
Прострелить дверь Бриггсу – соблазн был большой, но, наверно, не практично устраивать стрельбу в многоквартирном доме ради парня, который стоил всего семьсот долларов.
- Никакой стрельбы, - заявила я. – Пойду, добуду ключ у управляющего.
- Ничего у тебя не выйдет, если ты не разрешишь стрелять, - возразила Лула. – У него все еще эта чертова цепочка.
- Я видела, как Рейнжер вышибал такую дверь плечом.
Лула примерилась к двери.
- Я бы тоже смогла, - решила она. – Только я же купила это платье на тоненьких бретельках и не хотела бы понаставить себе синяков.
Я взглянула на часы.
- Почти пять, а у меня вечером обед у родителей.
- Может, стоит отложить это дело на следующий раз.
- Мы уходим, - прокричала я Бриггсу в дверь, - но мы вернемся. И ты там поаккуратнее с наручниками. Они обошлись мне в сорок долларов.
- Мы бы с чистой совестью проложили дорогу, открыв стрельбу, учитывая, что он завладел украденной собственностью, - заявила Лула.
- Ты всегда носишь пистолет? – спросила я Лулу.
- А разве не все носят?
- Бенито Рамиреза освободили два дня назад.
Лула споткнулась и перелетела через ступеньку.
- Не может быть.
- Мне сказал Джо.
- Кусок дерьма, а не законодательная система.
- Будь осторожна.
- Черт, - произнесла Лула. – Меня он уже порезал. Это ты будь осторожна.
Мы дошли до двери и остановились, как вкопанные.
- Ой-ой-ой, - сказала Лула. – У нас появилась компания.
Это был Торчок. Он припарковался позади нас на стоянке. И выглядел отнюдь не счастливым.
- Как, по-твоему, он нас нашел? – спросила Лула. – Мы ведь даже не на твоей машине.
- Должно быть, следил за нами от конторы.
- Я его не видела. А я ведь хорошо смотрела.
- И я его не видела.
- Хорош, ничего не скажешь, - добавила Лула. – Вот о ком можно бы побеспокоиться.
* * * * *
- Как жаркое? – полюбопытствовала матушка. – Не пересушено?
- Великолепно, - заверила я ее. – Как всегда.
- Я позаимствовала у Розы Молиновски рецепт фасолевой запеканки. Она готовится с грибным супом и сухариками.
- Что бы не намечалось – поминки или крещение, Роза всегда приносит эту свою запеканку, - встряла Бабуля. – Это ее подписное блюдо.
Папаша поднял голову от тарелки и переспросил:
- Подписное блюдо?
- Я позаимствовала это с рекламного канала. Все большие дизайнеры ставят свои подписи то тут, то там.
Папаша потряс головой и склонился ниже над жарким.
Бабуля положила себе добавку запеканки.
- Как идет облава на людей? У тебя уже появились приличные улики по делу Фреда?
- В деле с дядей Фредом – тупик. Я поговорила с его сыновьями и подружкой. Отследила его последние шаги. Побеседовала с Мейбл. Ничего нет. Исчез бесследно.
Папаша пробурчал что-то типа "повезло ублюдку" и продолжил есть.
Матушка закатила глаза.
А Бабуля подцепила ложкой запеканку.
- Нам требуется какой-нибудь экстрасенс, - заявила она. – Я видела по телевизору: звонишь им, и они знают все. Видела парочку таких в ток-шоу, они рассказывали, как помогали полиции искать маньяков-убийц. Я вот смотрела это шоу и думала про себя: будь я серийным убийцей, то разрезала бы трупы на мелкие кусочки, чтобы этим экстрасенсам не так-то легко было работать. Или, может, выкачала бы всю кровь из тела, собрала бы в большое ведро. Потом закопала бы курицу и оставила бы след из крови жертвы, который вел бы к этой курице. Тогда бы тот экстрасенс знать не знал бы, что как с этим быть, когда полиция откопала бы курицу.
Бабуля взяла соусник и полила жаркое на тарелке.
- Как думаешь, сработает?
Все, кроме Бабули, застыли с вилками в руках.
- Да ладно, я не стала бы хоронить курицу живьем, - успокоила Бабуля.
После этого ни у кого не нашлось, что сказать, а я почувствовала, как на втором куске торта впадаю в дремоту.
- Ты едва держишься на ногах, - заметила Бабуля. – Полагаю, тот взрыв из тебя все соки выжал.
- Мне не удалось выспаться прошлой ночью.
- Может, вздремнешь, пока мы с бабушкой все уберем, - предложила матушка. – Можешь воспользоваться гостевой комнатой.
Обычно я извиняюсь и отправляюсь пораньше домой, но сегодня вечером через дорогу за два дома от меня в "додже" караулил Торчок. Поэтому отчаливать рано меня не привлекало. Наоборот, соблазнительно было продлить Торчку ночь как можно дольше.
У родителей в доме три спальни. Бабуля Мазур спит в бывшей спальне сестры, а моя комната используется как гостевая. Конечно же, единственным гостем, когда-либо спавшим в гостевой, была я. Все друзья и родственники родителей живут в радиусе пяти миль, и у них никогда не возникало повода остаться ночевать. Я тоже живу не дальше пяти миль, но славюсь своей привычкой попадать время от времени в разные беды, заставлявшие искать временное убежище. Поэтому в шкафу в гостевой комнаты навечно прописался мой банный халат.
- Возможно, чуток вздремну, - согласилась я. – Уж очень устала.
* * * * *
Косой луч пробивался через щель в занавесках, когда я пробудилась. В первый момент я не могла сообразить, где я, раздумывая, не опоздала ли я в школу, затем вспомнила, что школа давным-давно закончилась, а я доползла до кровати, чтобы соснуть, и кончила тем, что проспала всю ночь.
Я скатилась с кровати полностью одетая и поплелась на кухню. Матушка готовила овощной суп, а Бабуля сидела за кухонным столом и внимательно штудировала некрологи.
Когда я вошла, Бабуля подняла на меня взгляд:
- Ты вчера случайно не побывала в мусорной компании?
Я налила кофе и села напротив нее:
- Угумс.
- Здесь говорится, что прошлым вечером застрелили женщину, Марту Дитер, служащую из "RGC". Пишут, что ее нашли на парковке около собственного дома. - Бабуля придвинула мне газету. - Вот ее фотография и все остальное.
Я выпучила глаза при виде снимка. Точно, это была Марта. Судя по перебранке, устроенной с коллегой по конторе, я могла ожидать, что у нее на шее останутся синяки от пальцев. Мне и в голову не пришло представить пулю в башке.
- Пишут, что ее выставят завтра вечером у Стивы, - сообщила Бабуля. - Нам стоит пойти, учитывая, что эта компания убирает и наш мусор.
Поскольку католическая церковь устраивала вечеринки с бинго только два раза в неделю, то Бабуля с подружками разнообразили свою социальную жизнь посещением смотрин.
- Подозреваемых нет, - сказала я, прочтя статью. – Полиция думает, это простое ограбление. Пропал ее кошелек.
* * * * *
Когда я покинула квартиру родителей, коричневый "додж" все еще торчал на улице. За рулем, склонив голову и открыв рот, спал Торчок. Я легонько постучала в окно, и он, подпрыгнув, проснулся.
- Черт, сколько время? – только и произнес он.
- Ты что, всю ночь здесь стоял?
- Да уж. Похоже на то.
Мне тоже так показалось. Он выглядел даже хуже, чем обычно. Под глазами темные круги, ему не мешало бы побриться, а волосы торчали так, словно прическу делали электрошокером.
- Случаем, ты никого не прикончил прошлым вечером?
Торчок поморгал, глядя на меня:
- Что-то не припомню. А кто отдал концы?
- Марта Дитер. Она работала в "Мусоровозы RGC".
- С какой стати мне хотеть ее убивать?
- Даже не знаю. Прочла сегодня утром в газете и просто решила спросить.
- Поинтересоваться никогда не помешает, - согласился Торчок.
* * * * *
Я зашла в свою квартиру и увидела мигающий огонек автоответчика.
"Эй, Милашка, припас для тебя работу", - сообщил Рейнжер.
Второе сообщение было от Бенито Рамиреза.
"Привет, Стефани, - говорил он. Бархатным голосом. Отчетливым, как всегда. - Я немного отсутствовал… ну, ты в курсе". Наступила пауза, и я мысленно представила его глаза. Маленькие бусинки на физиономии и устрашающе безумные. "Я заглядывал повидаться, но тебя не оказалось дома. Ничего. Как-нибудь в другой раз". Потом раздался короткий смешок, как у девчонки, и связь прервалась.
Я стерла сообщение Рейнжера, а Рамиреза сохранила. Мне стоило бы получить судебный запрет. Обычно я не придавала значения судебным запретам, но в этом случае, если Рамирез продолжит мне надоедать, я могла бы добиться аннулирования его досрочного освобождения.
Я связалась с Рейнжером по телефону в его машине.
- Что за работа? – спросила я.
- Шофером. У меня имеется некий молодой красавчик, прилетающий в Ньюарк в пять часов.
- Он везет наркотики? Незаконное оружие?
- Ничего подобного. Он навещает родню в округе Бакс Каунти. На длинные выходные. Наверно, даже не будет взрывать себя.
- А в чем подвох?
- Никаких подвохов. Наденешь черный костюм и белую блузку. Встретишь его у выхода и спокойно сопроводишь по назначению.
- Полагаю, звучит нормально.
- Поведешь лимузин. Можешь забрать машину в гараже на Третьей и Маршалл.