- Вы и на лоджию выходили?
- Иногда и на лоджию.
- А оттуда можно незаметно и быстренько забежать в обеденный зал и подменить пистолет, - захлопнула я капкан.
- Вы меня подозреваете? - удивилась Тамара, то есть Мура.
- Я всех подозреваю.
- Но это глупо! Я впервые общалась с этими людьми, а Вы мне приписываете какие-то интриги. Да и потом, откуда у меня пистолет? - она страдальчески наморщила лобик, пытаясь, видимо, разжалобить меня.
Но я упорно гнула свою линию.
- Может быть, Вы его постоянно носите. Для самообороны, - использовала я аргумент Изжогина.
- Нет, я мальчика не подставила бы, - сказала она материнским тоном, хотя ей самой было лет двадцать три - двадцать пять.
- Значит, Вы ничего не можете сказать?
- Ну, не знаю, - замялась девица. - Боюсь понапрасну вызывать подозрения к недостаточно знакомым мне людям, может быть, очень хорошим…
- Говорите! - не выдержала я.
- Когда я проходила через комнату в туалет, то Ида стояла как раз возле того пиджака.
- Она рылась в карманах?
- При мне - нет.
- А как она среагировала на Вас?
- Нормально. Улыбнулась приветливо.
- А потом?
- Когда я возвращалась, её уже не было.
- И теперь уже Вы находились в комнате сами?
- Нет, в это время домработница меняла приборы на столе.
Мура посмотрела на свои часики. Вроде, и не демонстративно, но выразительно.
Чем-то она меня раздражала. То ли чрезмерной жеманностью, то ли пёстрым своим экстерьером.
- Хорошо, - сказала я. - У меня к Вам последний вопрос. Вы давно здесь работаете?
- Не очень.
- Говорят, сюда не так-то просто устроиться?
- А куда на хорошее место можно легко устроиться? - по-одесски, вопросом на вопрос, ответила она.
- Ну, и как же Вы сюда попали?
- Вы знаете - повезло! - Она открыто посмотрела на меня простодушными глазами. - Вот села в корыто, а оно меня повезло.
- В какое корыто? - не врубилась я.
- Это так, образно. Помните старуху с разбитым корытом?
А! Конечно, если в него запрячь тройку резвых жеребцов, подумала я, а вслух произнесла:
- И у старухи бывает пруха!
Мура встала. Я думала, она обиделась, но та смущенно улыбнулась:
- Извините, я на работе.
Я её, естественно, поблагодарила за беседу и наговорила напоследок кучу всяких милицейских штампов. Типа, никуда не уезжайте, если Вы нам понадобитесь, то мы Вас найдём. Мол, у Вас длинные ноги, но у нас ещё длиннее руки. И посмотрим, в чьём корыте собака зарыта.
Ещё на лестничной площадке я услышала крики в квартире. Значит, дома кто-то есть, и наша суматошная, взбалмошная, то есть нормальная жизнь течет своим чередом.
Так и есть. Данька с Тоней вцепились вдвоём в ручку туалета и боролись за право первым завладеть "уголком облегчения".
- В чём дело? - вместо приветствия крикнула я им.
- Столя, ну скажи ты ему, - взмолилась Тося, - мне срочно нужно в туалет!
- А мне срачней! - парировал мальчишка.
- Даниил, девочкам надо уступать место, - назидательно произнесла я.
- В автобусе - пожалуйста, - резонно заметил джентльмен. - Там я могу постоять. А здесь я не выстою.
Но он расслабился. И крупная девочка оттолкнула его, ворвалась в комнатку и успела там запереться.
- Соседке Вере Ивановне - привет, - сказал проигравший и понуро побрёл на балкон.
К чему это он? - недоумённо подумала я.
А ведь у нас в квартире есть два туалета. Когда Владик женился на своей соседке по лестничной площадке Шурочке, они решили объединить квартиры. И в результате получилось большое пятикомнатное жилище с двумя кухнями, с двумя ванными комнатами и, естественно, с двумя туалетами. Правда, оказалось, что в Шурочкином санузле - треснутый унитаз и подтекают проржавевшие трубы. Пришлось ВРЕМЕННО его заглушить и пользоваться только одним туалетом. Но, как говориться, нет ничего постояннее временных мер. Это типичные, чисто наши, российские проблемы. Мне по этому поводу вспомнился характерный анекдот. Как один русский побывал в гостях у своего американского коллеги и восхитился его внутриквартирными наворотами. В туалет не попадёшь, если предварительно не включишь там свет. И не выйдешь, если не спустишь воду в унитазе. Наш соотечественник загорелся идеей, купил и установил у себя дома такую же автоматику. Спустя время американец звонит ему и, между прочим, интересуется, доволен ли тот своим приобретением? Всё отлично, отвечает русский, только вот… Когда у нас отключают свет, то я писаю в коридоре. А когда нет воды - ночую в туалете.
Но это не самые страшные проблемы. По крайней мере, для меня. Другой вопрос волновал моё сознание. Кто и зачем подстроил убийство молодой жены бизнесмена? Я переговорила с первой парой подозреваемых. И что? А ничего! Мог Изжогин всё это организовать? Конечно, мог. Во-первых, он единственный из посторонних, кто знал о готовящемся подарке. Во-вторых, спешил упредить вступление Люси во власть. А, в-третьих, прямой бизнес-интерес - разделяй и властвуй! А, может, это не он? Конечно же, не он! Какой дурак будет так явно подставляться? Ведь в первую очередь подозрение падёт на него, потому что он совпадает с ответом на самый главный вопрос: "Кому это выгодно?"
Теперь о Муре. Девочка хочет казаться наивной, но не так-то она проста. А, может, Изжогин всё это устроил через свою любовницу? А что? Она действительно видела всех в первый раз и с неё спросу никакого. И у сообщницы есть свой интерес. Она, наверное, имеет серьёзные виды на богатенького ухажёра.
Ладно, для точных выводов надо иметь полный расклад карт. Кто у нас следующий? Рисухин снова откладывается. Пусть пока полюбуется красотами Подмосковья. Займусь-ка я Идой.
ГЛАВА 16
Я уже много раз замечала за собой, что если хочу чего-то конкретного, то именно его и получаю. А если это - неоформившееся, расплывчатое желание, то оно и не воплощается в реальность. Помню, в юности мама мне говорила:
- Лара, тебе надо обновить гардероб. Пошли, купим что-нибудь свеженькое.
- Пошли, - вяло соглашалась я.
Мы могли неделю валандаться по салонам, перемерять кучу всякого супербарахла, но так ничего и не приобрести.
- Ну, чего ты хочешь? - теряла терпение моя терпеливая мама.
- Не знаю, - виновато отвечала я правду.
А иногда, это бывало, честно говоря, редко, мне хотелось, к примеру, точно такую кофточку, как у Людки Выхухолевой, в которой та вчера явилась в консерваторию. Тут - воланы, тут - карманы. Здесь - кокетка, там - манжетка! Мы с мамой срочно отправлялись на поиски. И - вы не поверите! - вот, она, висит, дожидается нас!
Так было и на этот раз. Я в деталях, тщательно обдумывала свой будущий разговор с Идой, так живо всё себе представляла, что… раздался телефонный звонок.
- Алло! Это Евстолья Анатольевна? - спросила трубка незнакомым женским голосом.
- Да.
- Ну, что же Вы не являетесь, не зовёте, не звоните? Я тут вся извелась в ожидании! Мне так много надо Вам сказать. Неужели Вы не понимаете, что дорога каждая минута? Что отпечатки могут стереться, след простыть, а улики бесследно исчезнуть?
- Простите, а кто Вы? - успела я протиснуться в её словесный поток, пока она набирала в себя воздух для новой тирады.
- Как кто? - Она даже поперхнулась от неожиданности. - Я - Зинаида Аркадиевна, главный свидетель.
- Свидетель чего?
- Как чего? - снова удивилась она. - Вас что, Николай Степанович не предупреждал?
- Предупреждал, - на всякий случай сказала я. - А Вы, наверное, Ида?
- Ну, друзья зовут меня так.
- Ой, Зинаида Аркадиевна, а я как раз собиралась с Вами встретиться.
- А что тут собираться? Приезжайте сейчас. Проспект Стеклодувов, дом 16, квартира 340. Жду.
И она отключилась. Ну, в смысле, положила трубку.
Вот тебе и воланы, вот тебе и карманы! - подумала я. "Главный свидетель!". Посмотрим, что ты за благодетель. И я отправилась на встречу.
Ида открыла дверь сразу, лишь только я успела позвонить. И буквально затащила меня в прихожую.
- Ну, где Вы ходите? Я уже три раза подогревала чайник! Вы - с лимоном? Или кофе? Проходите на кухню. Мойте руки. Обуйте эти шлёпки.
Она меня ошеломила своим напором, и мне ничего не оставалось, как безропотно подчиниться. Наконец, мы уселись за стол.
- Ну, вот мы и встретились! - сияя, сообщила Зинаида Аркадиевна, будто я ей приходилась лучшей подругой, которую она не видела, по меньшей мере, лет десять.
Ей было за тридцать. Женщине всегда за тридцать, пока явно не обнаружится, что ей уже за пятьдесят. Лицо открытое, ухоженное и, в общем-то, приятное. Самую заметную роль на нём играл слегка мясистый широковатый нос, который делал физиономию простодушной и даже смешноватой. Большой подвижный рот редко когда закрывался: то разговаривал, то - улыбался. Средней длины жгуче-чёрные волосы, наверняка крашеные, сейчас, были по-домашнему распущены. Но, тем не менее, на ней был официальный чёрный брючный костюм. Она закинула ногу на ногу и закурила.
Вот почему у неё такой слегка грубоватый, с хрипотцой, голос, подумала я.
Перед нами дымились чашечки с чаем. И дымила хозяйка. Я отказалась.
- Называйте меня просто Ида, - сказала Зинаида Аркадиевна и многозначительно посмотрела. Мол, отныне и Вам оказана такая честь. - А Вас как мне называть?
- Евстолья. Столя, если хотите.
- Столя? - обрадовалась Ида. - Прекрасно! Люблю необычные имена. Сто-ля-ля! - пропела она. - Какое стонотное имя!
Тут на кухню важной вальяжной походкой вошёл худой высокий кот, тоже весь чёрный. Он небрежно, оценивающе посмотрел на меня и направился к своей хозяйке. Затем, выгнув спину и вызывающе задрав хвост, стал тереться об её ноги.
- Атосик! Атос! - засюсюкала Ида, - ты пришёл к своей мамочке!
Атос. Оригинально. Кот был ухоженным, благородных кровей и, простите, не худым, а… изящным.
Я вспомнила в связи с этим, что у моей сокурсницы Лизы Блюдовой был громадный котяра. Белый, пушистый и… ужасно ленивый. Единственное, что он любил - это хорошо и основательно поесть. Кастрированный в своё время во избежание лишних проблем, он практически не выходил из дому. Иногда, особенно по весне, кот грелся на солнышке, лёжа на перилах балкона. И с непонимающим равнодушием взирал на своих шатающихся от полноты жизни собратьев. И кличка у него была соответствующая - Портос.
Как-то к ним в гости из провинции приехал дед. Увидев это белое чудище, он поинтересовался:
- И как же Вы зовёте этого увальня?
- Портос, - привычно ответила Лиза.
Хотя дедуля был, по всей видимости, далёк от творчества Александра Дюма-отца, но еще раз внимательно оглядев кота, он с писателем согласился:
- Подходит кличка, - и уверенно позвал того. - Парторг! Парторг! Иди ко мне!
Ида погладила кота по спине, по упругому хвосту и спросила, довольная:
- Правда, хорош?
- Красавец! - подтвердила я.
- А у Вас есть дома животные?
- Целый зверинец, - и я перечислила всю свою живность.
- Как здорово! - восхитилась анимафилка, - значит, мы подружимся. А Вы знаете, мой Атос действительно графского рода. Ни за что не будет есть что попало. Только изысканную, только высококачественную пищу!
Я постаралась скрыть невольную усмешку, чтобы Ида - не дай Бог! - не увидела и не обиделась. Потому что я подумала, попади этот граф в руки нашему дяде Коле, ничего от его гурманских замашек не осталось бы и в помине.
В соседнем подъезде у нас жил пенсионер Андрей Филиппович. Бывший учитель, интеллигентный дядечка. Жена у него давно умерла, а близких родственников, по крайней мере, в Москве, не наблюдалось. Единой отрадой его был кот Барсик. Уж он его лелеял и баловал! Кормил только хорошей колбаской и молочко ему кипятил. А тут путёвку ему предложили. В санаторий. Дело хорошее - здоровье поправить. Да вот беда, котика не с кем оставить. Андрей Филиппович помыкался по соседям, у каждого нашлись какие-то причины, чтобы отказать. Делать нечего, пришлось идти на поклон к соседу по площадке Николаю. Он, вроде, человек и неплохой, но уж больно безответственный - к бутылке любил прикладываться.
- Да не волнуйся ты, Филипыч, всё будет нормально. Пригляжу за твоим котом.
- Ты, учти, Коля, - внушал ему бывший учитель, - Барсик у меня особенный. Его надо кормить строго по расписанию и только теми продуктами, которые я здесь указал. Иначе он может погибнуть.
Андрей Филиппович вручил соседу деньги и подробное расписание-инструкцию.
- Всё будет чин-чинарём! - заверил хозяина временный опекун.
Но не успела закрыться дверь за санаторником, как Николай схватил перепуганного кота за шиворот, зашвырнул его в кладовку и запер там.
- Погоняй здесь мышей хоть немного, - наказал он коту, ставя тому на десерт банку с водой.
Деньги дядя Коля спустил дня за четыре - погулял на славу. Но вот настал срок возвращения хозяина.
Андрей Филиппович, отдохнувший, посвежевший, едва поставив дома чемодан, примчался за своим любимцем. Не забыл при этом прихватить бутылочку для услужливого соседа. В знак благодарности.
- Ну, как тут мой Барсик? - первым делом поинтересовался он.
- Филипыч, ну, у тебя и котяра! - восхитился не совсем трезвый сосед. - Не Барсик - Барс! Тигер!! Всех мышей у меня переловил!
- Как - мышей?! - схватился за сердце только что поправивший здоровье пенсионер. - Он же их боится!
- Кто, Барсик? Да он их каждый день жрёт, а хлебом закусывает!
- Как - хлебом? - присел Андрей Филиппович. - Он же не ест хлеба.
- Да ты что, Филипыч, не веришь мне? На, смотри!
Он открыл дверь кладовки. Оттуда выскочил худой взъерошенный Барсик и завертел головой, шаря голодными глазами по комнате. Николай взял кусок хлеба со стола и бросил коту. Тот на лету поймал его и стал жадно есть. Потом, придавив лапой остаток, вытаращился на кормильца в надежде, не перепадёт ли ему ещё чего-нибудь?
А Вы после этого говорите, что Ваш котик графских кровей и не ест ничего такого! Нет на Вашего кота нашего дяди Коли!
Ида всё ещё возилась со своим "мушкетёром", а я решила направить разговор в нужное русло.
- Так что Вы хотели мне рассказать?
- Ах, да! - спохватилась главный свидетель. - Значит, так. Изжогина с Мурой надо немедленно арестовать!
- Зачем? - удивилась я.
- Как зачем? Вы что, ещё до сих пор не поняли, что это именно они всё подстроили?
- Ещё не поняла, - честно призналась я.
Ида посмотрела на меня. И я поняла. Но другое. Она во мне, как в сыщике, разочаровалась.
- А какие доказательства? - попыталась я исправить положение.
- Господи! Какие Вам ещё нужны доказательства? Да Изжогин спит и видит, как бы прибрать к своим рукам фирму.
- А как он её приберёт, если Труфанов жив-здоров?
- Жив, - согласилась Ида. - Пока.
- Вы думаете, ему грозит опасность?
- Конечно! Это только начало. Хитрого и коварного плана. Попомните моё слово, если будете медлить. - И, видя моё озадаченное лицо, поучительным тоном проговорила. - Сыщик - это не археолог, что копается только в прошлом. Он ещё должен быть программистом будущего, если хотите, предсказателем, предвидцем. Иначе он обречен плестись в хвосте событий.
Что ж, мудрено. Но, не зная прошлого, трудно предугадать будущее. Поэтому надо выяснять прошедшее. То есть в данном случае, наше происшествие.
- Это всё теоретически, - сказала я. - А конкретно Вы что-то можете сообщить?
- Пожалуйста, конкретно. Труфанов говорил, что именно Изжогин доставал ту злополучную зажигалку. И, естественно, знал о готовящемся сюрпризе. Поэтому сам подменить пистолет не мог. Слишком уж это было бы явным. Но привлечь к этому делу свою Дуру, то есть Муру - вполне логичный и хитрый ход. Сам он весь вечер держался на виду, а его худосочная пассия постоянно удалялась подышать свежим воздухом. А когда её на месте преступления застал Николай Степанович, ей ничего не оставалось делать, как грохнуться в обморок.
- Труфанов видел, как Мура меняла пистолеты?!
- Нет, конечно. Иначе бы он её ещё там, на месте, уничтожил. Она стояла у стола и пыталась что-то сделать, а когда он внезапно появился, то ловко разыграла приступ головокружения и слабости. Он ей ещё, дурак, воды налил в бокал. Причём, в мой! Ну, она и свалилась эффектно. Даже бокал разбился в дребезги. Дешёвка!
- А вот Мура утверждает, что именно Вас застала возле снятого Виталькиного пиджака. Что Вы на это скажете?
- А где же мне ещё было стоять? Ведь наши места находились рядом. Я брала из своей сумочки платочек. Да, точно, как раз эта вешалка проходила, ехидно так улыбалась.
- Зинаида Аркадиевна, расскажите подробно, где кто сидел?
- Во главе стола - именинник, Труфанов. Справа от него - Виталик, затем я и Рисухин. А по левую сторону - Люся и Изжогин со своей моделью.
- А Муру где Труфанов застал?
- Я так думаю, на противоположном конце стола.
- Так это же возле ее места.
- Ну, и что? А, может, она успела отскочить?
- А откуда Вы знаете такие подробности, ведь Вас там тогда не было?
- Николай Степанович кое-что рассказал. Да и она сама такой грохот устроила, что все выскочили ее спасать. Ей, конечно же, сразу стало лучше, она пришла в себя, страшно смутилась, извинилась. И с Изжогиным пошли в ванную комнату приводить себя в порядок. Артистка!
- Да, - сказала я, - это всё, конечно, интересно, но почему убили именно Люсю?
- Я думаю, что это получилось случайно. На её месте мог оказаться любой, в том числе и я. Здесь важен первый шаг - изолировать Виталика, как прямого наследника. А потом добивать деморализованного Труфанова. Люся тоже долго не зажилась бы.
- Вы, безусловно, говорили об этом Труфанову? - предположила я.
- Да, - не стала отрицать подруга семьи. - Но дело в том, что Николай очень трудно принимает решения. Вот и Вас нанял, чтобы перепровериться.
- Но ведь у него есть ещё одна наследница - дочь.
- А! - махнула рукой Ида. - Алина - пропащий человек.
Я заинтересованно уставилась на неё, и она продолжила.
- Девочка оказалась своенравной и балованной. Николаю она ведь не родная, вот он и старался всячески её ублажить. А она этим пользовалась. Когда Труфанов пытался её немного приструнить, Аля становилась на дыбы. А после смерти Натальи, матери её, совсем от рук отбилась. Связалась с какой-то компанией, по-моему, дело дошло до наркотиков. Стала требовать много денег, а когда отец стал отказывать, устраивала истерики с обвинениями и оскорблениями. Хитрая девчонка являлась в его отсутствие (она временно обитала у деда с бабой) и уносила из дому вещи, ценности. Недавно он случайно её застал и закатил ужасный скандал. И вгорячах сказал, что она ему не дочь, и чтоб ноги её больше не было в его доме.
Ида предостерегающе посмотрела на меня и попросила:
- Труфанов не любит об этом распространяться, тем более, что оно к делу не относится.
Я кивнула головой. Богатые тоже плачут. Но их проблемы - наши деньги. Вот мне, к примеру, заплатили, чтобы я помогла их решить. Выходит, что одним плохо, другим - хорошо. Во как в жизни всё закручено!