* * *
Володя только что продал очередную кассету. Неожиданно в толпе мелькнуло знакомое лицо.
Он напрягся, пытаясь понять, почему ему вдруг стало так противно. Возникло какое-то неприятное ощущение. Где он мог видеть этого лощеного типчика, рассматривающего газеты у Люськиной стойки?
Из соседнего ларька выполз мучающийся похмельем Леха, и Володя обрадовался:
- Леха, подежурь у моего лотка!
- Десятка на пиво, - меланхолично согласился Леха.
Володя сейчас был согласен на все. Поэтому кивнул и бросился к Люськиной газетно-журнальной выставке.
Типчика там уже не было. Он двигался вдоль прилавков, к скверу, и Володя побежал за ним.
"Ну зачем тебе это нужно? Ты даже не можешь вспомнить, кто это, - только одни ощущения… Что ты задумал?"
Голос рассудка заставил-таки Володю ненадолго остановиться. И в этот момент он вспомнил.
Водитель.
Только сейчас на нем респектабельный костюмчик.
Водитель "мерина".
Володя побежал за ним, пытаясь догнать, но за его спиной прогремел ужасный взрыв, заставивший Володю остановиться.
Он оглянулся. В воздухе запахло гарью, раздались человеческие крики. Резко развернувшись, Володя бросился назад и вдруг замер.
Его лоток дымился, напротив вопила как ошпаренная, Люська, а на земле лежал Леха.
- Леха! - закричал Володя, подлетая к своему приятелю. Тот сел, поддерживая разбитую руку, и пробурчал:
- Слушай, у тебя что, шуточки такие, да? Хорошо, что я прыгучий, как заяц, а то бы тебе пришлось устраивать мне похороны.
Володя перевел глаза на свой лоток. Нижний ряд кассет выглядел несчастным погорельцем.
- Что тут случилось?
- Да ничего особенного, - поморщился Леха. - Какие-то козлы, проходя, сунули сюда какую-то зажигательную смесь. В бутылке из-под пива. Хорошо, что я успел ее отшвырнуть в кусты и отпрыгнуть, а то тут бы живого человека не осталось… Люська, прекрати орать, бои закончились, опасность миновала… Неделю назад здесь вообще разборка была, ты и то так не надрывалась.
Где-то раздались завывания милицейской машины.
- Ну вот, - расстроился Леха. - Теперь нас утащат в качестве свидетелей, и нам выручки не видать. Все из-за тебя, Вовка. Ты что, в туалет так захотел, что ли?
Володя не мог прийти в себя, рассматривая искореженный лоток, и, хотя Леха упорно твердил про конкурентов, Володя почему-то связывал происшедшее с человеком, недавно торчавшим возле Люськиного лотка, и в голове его упорно стучала одна и та же мысль:
"Меня опять хотели убить…"
* * *
Господи, как быстро идет время! Когда-то я была совсем девчонкой, а Юрий Аристархович был очень привлекательным мужчиной. Теперь же передо мной был старый человек, но глаза его были все такими же - ясными и умными.
- Здравствуй, Сашенька, - улыбнулся он мне так широко и ласково, что я устыдилась того, что так долго к нему не приходила. В конце концов, если бы не этот человек, я была бы не редким спецом по редкому языку, а простой училкой французского. Единственным, кто владел мертвыми языками в совершенстве, являлся именно Юрий Аристархович.
Он провел меня в комнату и отправился заваривать свой чай - замечательную смесь листьев смородины, мяты и лепестков розы, который я так любила еще в студенческие времена.
- Как поживает моя девочка? - спросил он из кухни. - Все так же увлечена висельником Франсуа?
- Ага, - кивнула я. - Вам помочь, Юрий Аристархович?
Вопрос мой был чисто риторическим - в священнодействие над чаем посторонние не допускались.
- Нет-нет, деточка, я сам…
В это время я заметила, что ремонтники зависли как раз перед окном моего учителя и та самая физиономия, которую я приметила при входе в подъезд, разглядывает меня самым бессовестным образом и даже корчит мне умильные рожи.
Не сдержавшись, я скорчила ответную и отвернулась.
Юрий Аристархович появился в комнате и, заметив непрошеного гостя за окном, укоризненно покачал головой:
- Ах, Ника! Опять ты устраиваешь свои спектакли! Лучше зайди выпить чаю, будет куда приличнее…
- Не могу, - ответил тот, кого назвали Никой, - в данный момент я благоустраиваю ваше жилище. Если только минут через пятнадцать.
- Мы будем тебя ждать.
После того, как этот нахал напросился в гости, он отчалил вместе со своей люлькой вниз, а Юрий Аристархович спросил меня:
- Ну, Сашенька, так почему вас так заинтересовал мой учитель?
- Учитель? - удивилась я. - Какой?
- Михаил Нилович Баринов. Это именно он заставил меня когда-то обратить внимание на старые романские языки… За что я весьма и весьма ему благодарен. Ведь в нашем телефонном разговоре вы упоминали его имя.
- Да, но я не знала, что он был вашим учителем.
- Ну, неважно. Так что конкретно вас интересует?
- Его судьба. Что с ним произошло? Кто он? Какой он был? И почему он исчез из университета?
Юрий Аристархович помрачнел. Он размешивал сахар в чашке и смотрел вниз. Наконец он поднял на меня глаза и сказал:
- Ну хорошо. Я расскажу вам эту гнусную историю. Дело в том, что Михаил Нилович Баринов был вынужден покинуть университет из-за своего лучшего друга. Вы, наверное, помните мемориальный кабинет Ивана Евграфовича Потырина? Так вот, именно он поставил в известность всевластные тогда органы, что отцом Михаила Ниловича никогда не был сибирский крестьянин, - это была легенда. Кажется, Иван Евграфович хотел отомстить своему "другу" за что-то, мне неизвестное. Но…
Он развел руками.
- Тогда лучше было исчезнуть самому, чем допустить, чтобы тебя "исчезли". Мне кажется, Михаил Нилович именно поэтому уехал из Тарасова вместе с семьей и долго скитался в далеких отсюда краях. Насколько мне известно, они вернулись сюда только в пятидесятые годы… А вот какова была его настоящая фамилия… Я не знаю. Честно, Саша, не знаю. Знал бы - сказал.
В это время в дверь позвонили.
Юрий Аристархович пошел открывать и вернулся с тем наглецом, который твердо решил лишить меня покоя на ближайшее время.
- Знакомьтесь, - сказал он. - Это Сашенька. А этого нахального парня зовут Никой.
Он протянул мне руку и так улыбнулся, что я, к собственному раздражению, мгновенно подпала под его обаяние. Все-таки надо что-то делать со своей проклятой женской сущностью!
Уже через пять минут я чувствовала себя отвратительно и вообще забыла, зачем я здесь нахожусь.
- Вы, Юрий Аристархович, по-прежнему увлекаетесь утонченными девицами, - усмехнулся он, нахальным образом разглядывая меня.
К моему удивлению, мой учитель спустил ему наглый прикол и развел руками:
- Кому что, милый мальчик. В твоем возрасте я тоже искал телесного, забывая о духовности…
- Ну вот. Значит, я пошлый и невыносимый тип, - обиженно заявил Ника. - Не слушайте его, милая барышня, вовсе не такой уж я плохой. Просто Юрий Аристархович пытается меня очернить в ваших глазах, так как явно вами увлечен.
Я понимала, что они препираются так в шутку, но меня немного удивили их взаимоотношения.
Как и то, что этот Ника явно не был кретином, судя по тому, как он довольно бойко обсудил с Юрием Аристарховичем "Потерянный Рай" Мильтона. Я все это время молчала, впитывая каждое слово их беседы, - для меня такие разговоры, увы, последнее время были редки. Я не могла позволить себе позиции "чистого интеллектуала" в связи с новой работой, хотя…
Вон этот Ника болтается на стене в качестве маляра-штукатура, и ничего!
Представив, как я веду с Лариковым тихие беседы о Вордсворте, я не сдержала улыбки. Нет, этот номер у меня не пройдет - бедный Ларчик и так с трудом соображает, когда я прикалываюсь, а когда говорю серьезно, а после этого у него и вовсе начнется сильнейшая мигрень!
Ника посмотрел на часы, поднялся и поцеловал мне руку.
- Надеюсь, мы еще встретимся? - подмигнул он мне, быстро превращаясь в обыкновенного ловеласа.
- Как повезет, - изобразила я на своем лице полное равнодушие.
- Надеюсь, что мне повезет…
Многозначительно посмотрев на меня, он исчез в дверях.
- Кто это? - поинтересовалась я. - Мой ученик, - рассмеялся Юрий Аристархович. - Только самородок. В университет он не хочет - утверждает, что ему хватает его профессии, а все остальное нужно ему для развития личности.
- Ну да. Образованный маляр, - понимающе кивнула я.
Юрий Аристархович ничего не сказал, но рассмеялся.
- Давайте продолжим наш разговор, - предложил он.
* * *
Если бы Андрея Ларикова спросили, почему Татьяна вызвала в нем такие противоречивые чувства, он не смог бы ответить. Наверное, притягательность ее натуры страннейшим образом сочеталась с негативными чертами ее характера - так в одном человеке уживаются непостижимым образом ангел и бес, и не мог бы Андрей Юрьевич определить, чего в ней больше. Но именно эта двойственность и заключала в себе ту таинственность, из-за которой многие женщины становятся счастьем и одновременно проклятием твоей жизни.
Андрей не был абсолютным профаном по части женских ухищрений и на девяносто процентов распознал в Татьяне характер, который я бы определила как "стервозно-изысканный", что, увы, немногим лучше "стервиоза обыкновенного", но меня рядом с ним не было, а посему бедняге Ларчику пришлось справляться с налетевшей на него убийственной страстью одному.
Он пришел в "офис" необыкновенно мечтательный и все никак не мог сфокусироваться на проблеме, вспоминая эти странные глаза с легкой косинкой и изысканность жестов.
- И все-таки, - спросил он меланхоличное свое отражение в зеркале, - почему ее так напугало упоминание о господине Шлендорфе?
В этом Андрей был готов поклясться, но поклясться в данный момент было совершенно некому - я в то время таяла под взглядом Ники, Виктора тоже не было, и, может быть, он единственный не подпал ни под чьи чары и поэтому оставался вполне работоспособной единицей.
Андрей сидел в кресле и даже не задавался вопросом, куда же подевалась эта Саша, потому что в тот момент ему было на меня в высшей степени наплевать. Как ни обидно мне это признавать, но я вообще не присутствовала в его мыслях, плавно перетекающих от Татьяны к Шлендорфу в тщетной попытке обнаружить между ними связь.
Увы! Пока этой связи мой бедный Ларчик найти не мог!
История эта началась так давно, что вести расследование приходилось подобно историку или археологу, копаясь в замшелой пыли, где, как нам тогда казалось, мы найдем то, что поможет разыскать человека, который желал смерти Володе Баринову.
* * *
- Так что помочь я тебе, Сашенька, ничем не могу… Разве что дать тебе адрес и телефон дочери Ивана Потырина. Может быть, ей известно о Баринове немного больше…
Мы сидели уже вдвоем. Обаятельный Ника исчез с той же быстротой и внезапностью, как и явился. Прямо как ветер.
Юрий Аристархович порылся в своих записных книжках и наконец издал победный клич:
- Ах, вот же он! Нашел!
Он протянул мне записную книжку открытой на той страничке, где я увидела запись, заставившую меня вздрогнуть.
- Как? - переспросила я, боясь поверить своим глазам. - Ее фамилия не Потырина?
- Нет, она же вышла замуж!
"Ничего себе, вышла. И ведь за кого!"
- "И где же она его нашла? - задумчиво спросила я саму себя. - Или - целенаправленно искала?"
- Как, милая девочка? Вы никогда не слышали о немцах Поволжья?
- Слышала, - кивнула я. - Но вот эту фамилию почему-то в последнее время слышу так часто, будто она распространена в наших краях так же, как Ивановы, Петровы и Сидоровы. Вполне можно добавить к ним и Шлендорфов. Судя по всему, их у нас тоже как собак нерезаных!
Потому что дочку Потырина звали - не поверите! - Нина Ивановна Шлендорф-Потырина.
Глава 5
Поднимаясь по лестнице, я ожидала с трепетом душевным самого грозного вида моего шефа, но уж никак не этакого - расслабленно-медитативного, будто Андрей Юрьевич решил наконец-то посвятить время осмыслению сложных философских вопросов. Он меланхолично приветствовал меня: "Здравствуй, Сашок", - и этот "Сашок" меня настолько удивил, что я замерла на пороге с открытым ртом.
- Здравствуйте, Андрей Юрьевич, - саркастично ответила я на такое приветствие, - простите, что я задержалась.
Он кротко наклонил голову и пробормотал:
- Ничего страшного. Я сам только что появился.
"Интересно, откуда? - подумала я, усаживаясь на свое место. - Судя по его виду, он явился с заоблачных высей…"
Быстренько найдя нужный файл, я постучала по клавишам, занося новую информацию. На это ушло, по моим подсчетам, достаточное количество времени, чтобы мой драгоценный Ларчик пришел в себя, даже если его стукнули по голове. Но он почему-то не спешил приходить в нормальное состояние, задумчиво-отстраненно листая застарелый номер "Лизы".
- Ларчик, - тихо позвала я. - У тебя что, амнезия?
Он встрепенулся и окончательно добил меня следующим всплеском эмоций:
- Сашка? Где ты шлялась так долго?
Это уж, по крайней мере, было близко к норме. Я облегченно вздохнула и ответила:
- Собирала информацию, между прочим. Так что нечего рычать… А вот почему ты тут пребываешь в таком состоянии, остается непонятным, но я же не кричу на тебя!
- В каком? - растерянно переспросил Андрюшка.
- Во влюбленном, - ехидно ответила я. - "Образ прекрасной дамы затмил пред ним все остальные красоты мира…"
Он почему-то покраснел и пробурчал что-то о моих дурацких фантазиях и склонности к бредовым вымыслам.
- Ну-ну, - согласилась я. - Предположим, что я действительно нахожусь во власти оных. Тогда ты напоминаешь шизофреника. Насколько я успела тебя изучить, таковое состояние нападает на тебя в двух случаях - когда ты одержим желанием срочно найти ответ на трудный вопрос или ты находишься в состоянии легкой влюбленности. Я лично склоняюсь ко второму варианту.
Он решил, что гордое молчание куда более подействует на мою нахальную натуру. Ну и ладно. Не буду нарушать его молчания, не впервые мне разговаривать сама с собой.
- Все в этом мире взаимосвязано, - глубокомысленно объявила я, смотря в окно, за которым начинался дождь. - Только в этой многогранной взаимосвязи умный человек может обнаружить истину. На первый взгляд - какое отношение имеет некто Потырин к происходящим таинственным покушениям на жизнь Володи Баринова?
Так как обиженный Ларчик мне отвечать не собирался, я ответила себе сама:
- Никакого. Но только на первый взгляд. Конечно, человек этот когда-то пошел в органы и настучал на Володиного дедушку. Но тогда можно было бы скорее от Володи ожидать своеобразной мести. Лучше, конечно, оставить старичка, давно почившего в бозе, в покое. Сказать ему мягко: "Покойся с миром"…
Сделав эффектную паузу, я взглянула на Ларчика. Он фыркнул и еще глубже погрузился в свое обиженное молчание.
- Но вот ведь какая у нас возникла проблема… В дочке Потырина. Честно говоря, я бы не упала в обморок, если бы фамилия этой женщины была, скажем, Ротшильд… Или еще какая-нибудь. Это не произвело бы на меня такого впечатления. Тогда почему же я нахожусь в шоке из-за ее фамилии?
Я опять замолчала, посмотрев на Ларчика многозначительным взглядом, чтобы он все-таки поинтересовался: что же за тайна мелькнула перед моим взором? Он все так же хранил совершенно кретинское спокойствие, как будто в этот момент он обдумывал вещи несравненно более важные, чем какая-то там Потырина. Меня это уже начинало злить. Ну же, дубина ты стоеросовая! Почему бы тебе не поинтересоваться ее фамилией? Давно бы пора…
Нет. Он продолжал безмолвствовать.
- Почему у гражданки Потыриной вторая фамилия Шлендорф - ума не приложу! - развела я руками.
Ура!
Он вскочил и вытаращился на меня.
- Какая? Шлендорф? - переспросил он меня. - Кто это Потырина такая? Откуда ты ее извлекла?
Я наслаждалась произведенным эффектом. Поглубже устроившись в кресле, я окинула его томным взглядом и сообщила:
- Я хочу кофе и сигарету. Не могу вести длинные и умные разговоры без наличия оных пред моим голодным взором…
Забывший о глубоком чувстве Ларчик рванул на кухню, и я начала опасаться за себя - а ну как, чтобы получить информацию, он начнет заливать горячий кофе мне в глотку?
Я бы этого не хотела.
Слава богу, он ничего подобного делать не стал, а спокойно принес все требуемое, поставил передо мной и опустился рядом со мной на палас, смотря на меня ласковыми глазами, полными подхалимства и невысказанных просьб.
- Ну же, Сашечка!
- Знаешь, - задумчиво молвила я, - мне не дает покоя одна мысль. Почему мужчинам надо обязательно все объяснять? Почему они, черт побери, совершенно не способны, почувствовав тайну, заинтересоваться ею сразу, подпав под странное обаяние загадки? О, как же их легко провести из-за этого!
Он выслушал меня терпеливо, готовый на все ради объяснения появления нового упоминания немецкой фамилии.
Ну и ладно. Не зверюга же я какая-то в самом деле.
Я снизошла к его мольбам и рассказала о своем визите к старому учителю, об истории, произошедшей в тридцатые годы, о дочери Потырина, к которой собираюсь наведаться в самое ближайшее время. Умолчала я только о Нике, но он-то к этому никакого отношения не имел, а путать личную жизнь с работой я не собиралась!