– Помнишь, ты меня учила? Этот… Шопен, да?.. – Белов шагнул к инструменту и негнущимися пальцами взял несколько неловких, фальшивых аккордов. – Так и не научился… – грустно заметил он и аккуратно закрыл крышку.
Жена молчала, снова отвернувшись к окну.
– Оль, но почему именно сейчас?.. – мягко спросил Саша, приобняв ее за плечи.
Ольга высвободилась из его рук и строго взглянула в глаза мужа.
– Потому что… – она на миг запнулась, подбирая слова, – потому что я оказалась внутри твоих черных схем. Потому что, если б не я, ты убил бы своего друга. И опять же, если б не я, ты не убил бы Кордона. Как по-твоему – нормально получается?!..
– Оля, ты все сделала правильно… – убежденно сказал Белов.
– Да!.. – перебила его Ольга. – Саш, самое ужасное, что – да. Но дальше-то мне что делать?
– Оля, ты же понимаешь – это правила, по которым я существую, – Белов раздраженно повел плечом. – Я обязан был все это провести.
– Правильно, обязан, – снова согласилась Ольга. – По понятиям ты прав. Но я-то здесь при чем?
Белов не выдержал и задал главный из мучивших его вопросов:
– У тебя кто-то есть?..
Ольга молча усмехнулась – непонятно чему.
– Я спросил – у тебя есть кто-нибудь?! – повысив голос, повторил свой вопрос Белов.
– Не волнуйся, одна не останусь! – с вызовом ответила жена.
– Та-а-ак… – медленно закипая, протянул Белый. – Очень интересно… И кто этот счастливый кандидат? Уж не Витя ли Пчелкин?!
Ольга не ответила, опустив при этом глаза.
– Ну давай, продолжай, не бойся! – напирал Белов. – Я слово себе дал терпеть.
– А не вытерпишь – ударишь? – вскинула голову Ольга.
– Я хоть раз тебя пальцем тронул?
Она пристально взглянула в его глаза и с горечью покачала головой:
– За последний месяц – ни разу…
Белов растерялся, хотел немедленно возразить и вдруг с удивлением понял – а жена-то права!.. "Е-мое!.. – смятенно подумал он. – Так что – в этом-то все и дело?.."
– Вот так, да?.. – сконфуженно буркнул он и, обняв Ольгу за талию, силой привлек к себе.
Она уперлась в его грудь руками и возмутилась:
– Оставь меня!.. Глупо, Саш, причем здесь это, ну?!..
Белов как не слышал – лез напролом, тянул губы, пытаясь ее поцеловать.
Оля поморщилась и отвернулась.
И тут его будто прорвало – одним рывком он сдернул с жены кофту и, подхватив ее на руки, бросил на диван.
– Не надо, Саша! Больно! – закричала Ольга, извиваясь в его руках. – Я не хочу! Прекрати!
Слышишь!
Но Белого уже было не остановить. Словно обезумев, он всей массой навалился на жену. Ольга отбивалась как могла, но муж был явно сильней.
Шум наверху услыхала бабушка. Она ткнулась в дверь и поняла, что заперта. Не понимая, что происходит, она обеспокоенно позвала:
– Оля, Ванька меня запер! Оля, ты с кем там?!
Оля!.. Кто там?!..
А Белов уже заломил жене руки за голову и задрал подол юбки. Ольга, придавленная и распятая мужем, сопротивлялась изо всех сил.
– Не надо!! Да пусти ты!! Ненавижу тебя!! – уже во весь голос кричала она.
– Оля! Кто там? – без умолку верещала в кладовке бабушка. – Оля! Это он? Господи! Милиция!
Белый, слегка приподнявшись, дрожащей рукой пытался расстегнуть ремень на брюках. Другой рукой он удерживал Ольгу, скрученную в бараний рог. Ему оставалось совсем немного, чуть-чуть…
И тогда, уже почти смирившись с неотвратимым, раздавленная унижением Ольга безутешно и страшно зарыдала.
– Оставь меня… – содрогаясь от слез, беспомощно и жалко просила она. – Ну, пожалуйста, Саша, оставь меня…
Белов замер. Он вдруг словно увидел их обоих со стороны и ужаснулся увиденному. Он отпустил рыдающую Ольгу и обхватил руками голову:
– Бред… – опустошенно пробормотал он. – Вот бред…
Ольга, прижимая к груди обрывки одежды, прятала в них мокрое от слез лицо.
– Уйди… – прошептала она, давясь слезами. – Очень тебя прошу, уходи.
– Сейчас, – буркнул еще не пришедший в себя Саша.
– Да уйди же ты, господи! – задыхаясь от стыда и боли, взмолилась Ольга.
– Оля! Оленька, не молчи! – надрывалась внизу бабушка. – Ой, мне дурно будет! Милиция!
Белов тяжело поднялся, подобрал с пола брошенную в горячке куртку и, опустив голову, вышел из комнаты.
Стоило ему уйти, как слезы на глазах Ольги тут же высохли. В мозгу одна за другой вспыхнули две мысли. Первая – испуганная: "Он заберет Ваню!". Вторая – полная досады и раскаянья: "Черт бы нас обоих побрал! Так ждала этого разговора, так надеялась – и…"
Гонимая этой мыслью, Ольга накинула на плечи халат и бросилась вслед за мужем. "Он вернется, – лихорадочно думала она. – Должен вернуться! Ведь мы так ни о чем и не поговорили…"
А Саша, сбежав вниз по лестнице, отбросил в сторону лопату, подпиравшую дверь в кладовку и выскочил наружу.
Навстречу Ольге вместо раскаявшегося мужа бросилась перепуганная бабушка.
– Мерзавец! Негодяй! Бандит!.. – задыхаясь от пережитого ужаса, сыпала проклятия бабушка. – Оленька! Что он с тобой сделал?!
– Ну что ты вечно лезешь ко мне?! – вдруг вытаращив глаза, заорала на нее Ольга. – Иди вон в комнату к себе! И Ваню домой! Достала уже!.. – в ярости прошипела она сквозь зубы и побежала наверх.
– Господи… – беспомощно прошептала Елизавета Андреевна, опускаясь на ступеньки…
* * * * *
Выскочив из дому, возбужденный Белов подхватил Ваню на руки и порывисто прижал к груди. На несколько секунд он замер, не в силах выпустить сына из рук, потом осторожно опустил его на землю и потрепал по голове.
– Будь умником и не обижайте друг друга… – глухо сказал он Ване, повернулся к другому мальчику и тоже ласково потрепал его по плечу. – Ну, пока!..
Белов выпрямился и направился к калитке.
– Пап, а ты когда приедешь? – крикнул ему вдогонку Ваня.
– Скоро, родной, скоро!.. – Саша обернулся, взмахнул рукой и быстро зашагал к машинам.
От всего случившегося во рту остался мерзкий железистый привкус. Саша плюнул от досады под ноги. Все вышло совсем не так, как задумывалось. Его визит не принес никаких результатов, похоже, наоборот – окончательно все испортил. Особенно стыдно ему было за свою павианью выходку. Зажмурившись, Белов чертыхнулся про себя и еще раз сплюнул на снег.
Навстречу ему с мобильником в руке двинулся Макс.
– Саш, Виктор Петрович звонил, – с ходу сообщил он.
– Кто? – переспросил Белов, погруженный в свои невеселые мысли.
– Виктор Петрович. Я сказал, ты перезвонишь.
– Да пошли ты его на хрен!.. – раздраженно рубанул рукой воздух Белый.
– Саш… – один из охранников показал кивком ему за спину.
Белов обернулся – по узкой улочке дачного поселка к ним приближался милицейский мотоцикл с коляской с одиноким стражем порядка за рулем. Не доехав до них метров пятнадцати, мотоцикл зачихал и заглох. Тщедушный милиционер в бушлате не по росту принялся судорожно дергать ногой, пытаясь оживить свою технику.
"Бабка вызвала!" – решил взбешенный Белов и кинулся навстречу мотоциклу.
– Ты меня арестовать едешь?! Ну давай, арестовывай!.. – размахивая руками, истерически кричал он. – Видишь, мне страшно! Я, блин, тебя испугался! Ну давай, придурок, хватай меня!
Милиционер, вытянув шею, настороженно вглядывался в приближавшегося к нему странного и явно неуравновешенного человека.
– Иди сюда! Что ты вылупился?! – все злее вопил Белов. – Доставай свои браслеты, чмошник!..
Вдруг он осекся на полуслове и тут же расплылся в широченной улыбке. В седле мотоцикла сидел тот самый участковый, которого в далеком восемьдесят девятом году они с Пчелой, удирая из-под обстрела, захватили в заложники!
– Лейтенант, ты?! – обрадованно воскликнул Саша. – Что, не узнаешь меня? Е-мое!.. Ну смотри – фас, профиль, затылок… – он юлой завертелся перед милиционером. – Ну?!..
– Белов, что ли? – неуверенно улыбнулся тот.
– Точно! – восторженно проорал Саша. – Блин!.. Вот встреча, а! Ну поехали, составим протокол, хрен ли!.. – он без приглашения полез в коляску и с необъяснимой радостью крикнул своим опешившим охранникам: – Братва, меня приняли!..
Ничего не понимающие бугаи в полной растерянности следили за удивительной сценкой.
– Ну, поехали, поехали… – повернулся Саша к Никитину.
Лейтенант без особой надежды попытался завести мотоцикл, потом смущенно вздохнул:
– Подтолкнуть бы…
Саша тут же залихватски свистнул своей охране:
– А ну, братва, навались!..
Мигом подбежали охранники, уперлись в грязные бока мотоцикла и легко, словно игрушечный, покатили его по дороге.
Этап на Север, срока огромные,
Кого ни спросишь – у всех Указ!..
Это в полный голос затянул песню Белов. Глядя на него, милиционер подхватил:
Взгляни, взгляни в лицо мое суровое,
Взгляни, быть может, в последний раз!..Никитин подтягивал все уверенней:
А ты стоять будешь у подоконника,
Платком батистовым слезу утрешь,
Не плачь, не плачь, подруга моя верная…
"Ты друга жизни еще найдешь!.."
– радостно вопили они хором.
– У вас ларек здесь есть? – крикнул Саша сквозь немилосердный треск заведшегося-таки мотоцикла.
– А?..
– Ларек, говорю, есть?!
– Есть, как не быть!.. – закивал лейтенант.
– Тогда вперед! – махнул рукою Белов.
XIV
В тесной милицейской сторожке они расположились прямо за рабочим столом Никитина. Все бумаги участкового перекочевали в тумбочку, а на столешнице разместился чуть ли не весь ассортимент поселковой палатки.
– Ну, давай, за встречу! – поднял стакан Белов, расположившийся в кресле хозяина кабинета.
Они чокнулись и выпили. Лейтенант потянулся к жестяной банке, пытаясь вилкой выудить оттуда маслину.
– Да что ты мучаешься! – добродушно хмыкнул Белов. – Пальцами бери!
Никитин послушно отложил вилку, достал пальцами маслину и отправил ее в рот.
– Слушай, а что это ты до сих пор в лейтенантах ходишь? – спросил его Саша. – Начальство не ценит?
– Да меня же после того случая, – ну, с вами, – вообще из органов поперли… – чуть смущенно улыбнулся милиционер. – Четыре месяца без работы болтался, на хлебе и воде.
– Блин! А что ж ты тогда от денег отказался, чудила?! – удивился Белов. – К тебе же приезжал человек с деньгами – ты что?..
Никитин достал из банки еще одну маслину и небрежно отмахнулся.
– Ну, отказался и отказался… Чего теперь вспоминать?
– Нет, ну что ты, – возразил Белов. – Нашел бы нас, мы помогли бы, елки…
На столе зазвонил телефон, Саша без раздумий поднял трубку:
– Да… Никитина?.. Это ты, что ли? – прикрыв микрофон, спросил он. – Нет его, завтра звоните! – отрезал Белов и бросил трубку на аппарат.
– А я тогда сначала челноком заделался, – продолжил свой рассказ лейтенант. – В Польшу, в Турцию мотался, куртками кожаными торговал. Ничего вроде было, женился даже… почти. А потом меня ограбили, башку проломили, в больнице полгода провалялся. Выписался, а в стране совсем другие времена, да и страны уже нет. Попробовал бизнесом заняться и так, блин, влетел, что ой-ей-ей!.. Квартиру, машину – все за долги отдал. Хреновый из меня коммерсант вышел… Жена, конечно, ушла…
– Уж это само собой, – поддакнул Саша, поднимая стакан.
Они выпили по второй, закусили.
– Потом в Сербии воевал, – вспоминал Никитин.
– Да что ты! – неподдельно удивился Белов. – А за кого?
– За наших, – просто ответил лейтенант. – А после Сербии комитетчик один, сослуживец, помог в органах восстановиться. Сначала в Москве служил, потом сюда напросился, на старое место. А что, здесь спокойно…
"Эка его помотало…" – подумал Саша.
От рассказа лейтенанта ему стало не по себе, ведь к его искореженной судьбе приложил руку и он сам. Избегая смотреть на Никитина, он достал сигарету и похлопал по карманам в поисках зажигалки. Вдруг лейтенант выхватил пистолет и поднес его к самому носу Белова.
– Никогда не наводи оружие на человека! – Саша хладнокровно отвел в сторону его руку.
– Да это зажигалка! – засмеялся Никитин. Он нажал на курок, и из ствола выскочил крошечный язычок пламени. – У подростков отобрал – видишь, чем детишки-то играют?.. В дверях появился Макс.
– Саш, извини. Подольские прозвонились… – он настороженно взглянул на милиционера, но Белов еле заметно кивнул – говори, мол. – Нашли они этого банкира долбаного. Я "мерин" отправлю, пусть ребята смотаются?..
– Давай… – кивнул Белый.
– На кабана похож, – повернувшись к выходу, Макс ткнул пальцем в одну из фотографий на "Доске почета".
– Так это он и есть, Макс! – усмехнулся ему вслед Саша.
– А что за банкир-то? – поинтересовался лейтенант.
– Да не бери в голову… – поморщился Белов и взял стакан. – Давай – за тебя!..
Пару часов спустя веселье, как водится, набрало обороты. Откуда-то появилась гитара, и Саша, уже в милицейской шапке-ушанке, развалившись в кресле, с энтузиазмом лупил по струнам.
Вдоль дороги лес густой
С Бабами Ягами,
А в конце дороги той
Плаха с топорами!
Пел он с надрывом.
– Эх, раз, да еще раз, да еще много, много раз!. – надсаживался напротив него изрядно захмелевший Никитин. – Сашка! А давай эту! – выкрикнул он. – Где мои семнадцать лет?! На Большом Каретном!..
Белов со смехом замотал головой и махнул на лейтенанта обеими руками.
– Не-не-не, только не эту! Вот давай лучше:
Мне бы жизнь свою, как кинопленку,
Отмотать на десять лет назад,
Чтобы стала ты простой девчонкой,
Чистой-чистой, как весенний сад!..
Никитин тут же подхватил песню и, взяв на манер эстрадных погремушек в одну руку пистолет-зажигалку, а в другую – табельный "Макаров", принялся отплясывать посреди комнатушки.
В кабинет вошел Макс. Он присел к столу и начал выгружать из объемистой сумки новые бутылки и банки. Саша отложил гитару, плеснул в стакан водки, протянул его охраннику.
– Макс, выпьешь?
– Саш, ты же знаешь – я не пью.
– Вот, Витек, какая у меня охрана! – с пьяной хвастливостью воскликнул Белов. – Не пьют, не курят, понял?! Ну, Макс, что нового?..
– Пацаны отзвонились – с банкиром все в поряде, – деловито доложил Макс. – Еще Виктор Петрович три раза звонил… Что хоть ему сказать, Саш?..
Белов поморщился:
– Ой, ну нет меня, на Луну улетел. Все, у меня День пограничника! – он чокнулся с Никитиным и выпил.
– Саш, День пограничника – летом… – возразил охранник.
Саша помотал головой, усваивая выпитое, и с уморительной беспомощностью развел руками:
– Ну что ж поделать?! Вот такое хреновое лето, Макс!..
– Да, еще этот паренек, режиссер с Мосфильма, звонил, – вспомнил Макс.
– Что надо?
– Деньги на кино просил, что ж еще?
– Дадим, какие проблемы? – кивнул Саша. – Творцам надо помогать… Все?..
– Угу… Ладно, я в машине. – Макс поднялся, окинул взглядом прокуренное помещение. – Окошко открыть?
– Не, мы и так задохнемся, – ухмыльнулся Белов.
Макс вышел. Саша задумчиво посмотрел ему вслед. Помолчал, о чем-то невесело размышляя, потом повернулся к осоловевшему Никитину.
– Лейтенант, а ты Валеру Филатова помнишь? – вдруг спросил он. – Да должен помнить!.. Ну?! Боксер, актер, каскадер… Он еще в кино много снимался?!..
– Н-н-нет… – медленно покачал головой Никитин. – А что?
– Да так… – неопределенно пожал плечами Саша. – Понимаешь, ведь все могло быть иначе, лейтенант!.. Мог быть и большой ринг, и вулканы, а стало… Стало так, как стало. Обидно…
– Да уж, не вернешь… – грустно пробормотал милиционер.
Белов снова взял гитару и тихо, очень тихо, запел:
Не жалею, не зову, не плачу,
Все пройдет, как с белых яблонь дым,
Увяданья золотом охваченнынный,
Я…
Вдруг голос его дрогнул беспомощно, сорвался, и он умолк, низко опустив голову.
– Сань, ведь полжизни уже прошло… Полжизни… – чуть слышно промолвил Никитин.
– Извини, брат… Я… – Саша шмыгнул носом и протянул лейтенанту руку, в его голосе звенели слезы. – Получается, что из-за меня вся жизнь у тебя наперекосяк пошла. Ты меня прости, брат, прости…
– Да я не в обиде, Сань… – Никитин ответил ему крепким рукопожатием. – Нормальная жизнь, что ты…
– Все! Вот в любой момент!.. – с хмельной пылкостью обещал Белов. – Я оставлю тебе свой мобильник – звони… В любой момент! Все сделаю! Приеду – любому башку оторвем на хрен!.. Ты мне веришь?..
Никитин кивнул и вдруг улыбнулся с загадочной хитрецой:
– Сань, а у меня для тебя сюрприз есть…
– Да ты что? Давай!..
Милиционер встал и, слегка пошатываясь, вышел в смежную комнатушку. Через минуту он вернулся с какой-то мятой бумагой. Торжествующе улыбаясь, Никитин, развернул ее перед Беловым.
– Узнаешь, а?
Саша пригляделся и ахнул – это была листовка из серии "Их разыскивает милиция" с его портретом. Та самая – из восемьдесят девятого года.
– Е-мое!.. – протянул он, расплывшись в улыбке. – Ну и рожа!.. Бли-и-ин… Вить, подари мне ее…
– Не-е-е… – ухмыляясь, покачал головой чрезвычайно довольный произведенным эффектом Никитин. – Не могу, это ж память!
– Ну дай на время, я ксеру сниму и верну.
– Да у меня есть ксерокс… – лейтенант вернулся в смежную комнату. – Сейчас…
– Побольше сделай, – Саша пошел за ним следом. – Штук пять… Или шесть…
Он вошел в комнатушку, где стоял ксерокс, и замер как вкопанный. Прямо напротив входа висел предвыборный плакат. На фоне строящегося дома был запечатлен мужчина в белой строительной каске. Его улыбающееся лицо как две капли воды было похоже на фас сгинувшего в Чечне опера Володи. В довершение всего, словно специально, чтобы рассеять все сомнения Белова, поверху плаката было крупно напечатано:
"Он воевал. Теперь он строит. Голосуйте за КАВЕРИНА!"
– Тебе сколько экземпляров?.. – Никитин повернулся к Саше и увидел его застывшее лицо. – Что с тобой?
– Первый раз в жизни призрак вижу, – совершенно ошеломленно пробормотал тот.
Проследив за его взглядом, лейтенант повернулся к плакату.
– Ты что, знаешь его? – спросил он.
– Трудно сказать… – Белов стремительно трезвел. – А куда голосование?
– Да в Думу довыборы, по нашему округу. А что? Достойный мужик, с биографией, – пожал плечами Никитин. – Тоже в органах служил, потом Чечня, ранение, плен, госпиталь… Так тебе сколько экземпляров-то делать?
Не сводя глаз с плаката, Белый медленно покачал головой.
– Ни одного.