Джеймс Хэдли Чейз (настоящее имя Рене Брабазон Раймонд) - автор более восьмидесяти детективных романов. Дж. X. Чейз - мастер "открытого" детектива, в котором читатель не ставится перед фактом совершения преступления, а шаг за шагом участвует в его подготовке.
В двадцать седьмой том Собрания сочинений включены романы "Важнее денег", "Сбей - и беги!".
Содержание:
-
Важнее денег 1
-
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ 1
-
ЧАСТЬ ВТОРАЯ 13
-
-
Сбей - и беги! 35
-
Глава 1 35
-
Глава 2 38
-
Глава 3 41
-
Глава 4 43
-
Глава 5 46
-
Глава 6 49
-
Глава 7 52
-
Глава 8 55
-
Глава 9 58
-
Глава 10 64
-
Глава 11 66
-
Глава 12 68
-
Глава 13 71
-
Джеймс Хэдли Чейз
Собрание сочинений в 30 томах (27 том)
Важнее денег
Сбей и беги
Важнее денег
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава 1
Мне никогда не забыть первую встречу с Рут Маршалл. В то время я уже четыре месяца работал тапером в баре Расти, играя по вечерам на пианино.
Было уже близко к полуночи. По крышам с унылым постоянством барабанил проливной дождь, а через неравные промежутки времени сверкала молния и гремел гром.
Посетителей практически не было, если не считать парочки изрядно подвыпивших забулдыг. Расти механически протирал бокалы, а Сэм, наш официант, усевшись за столик в дальнем конце зала, старательно изучал порядок забегов на завтрашних скачках.
Я сидел за пианино и наигрывал ноктюрн Шопена. Дверь находилась у меня за спиной, так что момента появления Рут я видеть не мог.
Уже позже Расти рассказал мне, что где-то около половины двенадцатого распахнулась дверь бара и девушка, словно призрак, появилась из-за завесы дождя. Оставляя на полу мокрые следы, она прошла в одну из кабинок.
Обычно Расти не очень жаловал одиноких женщин, появлявшихся в баре. Это было почти всегда чревато неприятностями. Но в тот вечер, то ли потому что бар был почти пуст, то ли по причине дождя, он лишь мельком глянул на позднюю посетительницу и продолжил свое занятие.
Заказав кока-колу, она, поставив правый локоть на стал, закурила и мельком глянула на двоих пьяниц у стойки.
Все началось примерно через десять минут после ее появления. Снова распахнулась дверь, и в бар вошел мужчина. Шатаясь, он сделал несколько неуверенных шагов, словно шагая по неустойчивой палубе судна, сквозь шторм пробивающегося к берегу, и остановился посреди зала.
Пронзительный вопль девушки заставил меня обернуться.
Никогда не забуду первого впечатления при взгляде на нее. Девушка лет восемнадцати, не больше. Ее волосы были редкого серебряного цвета, а широко расставленные глаза темно-голубыми. Бордовая кофточка, плотно облегающая грудь, заправлена в узкие черные брюки. Вероятно, из-за мокрых волос девушка показалась мне какой-то неопрятной. По всему было видно, что жизнь ее не очень балует. На спинке стула висел заношенный до дыр бежевый плащ.
Ее следовало бы назвать привлекательной, как и многих других молоденьких девушек, которые во множестве приезжают в Голливуд в надежде сделать карьеру актрисы. Но в тот момент ужас, исказивший черты ее лица, делал ее отталкивающей. Широко раскрытый рот, из которого раздавался вопль, казался черной дырой. Вскочив с кресла, она прижалась к стене и скребла ногтями деревянную обшивку. Скрип ногтей по панели действовал на психику еще более угнетающе.
Только что вошедший человек показался мне ожившим ночным кошмаром - коренастый, с впалыми щеками на смертельно бледном лице. Его черные, неряшливыми прядями свисавшие волосы, были, казалось, приклеены к черепу. Но особенно страшными были глаза.
При виде этих глаз с расширенными до предела зрачками у меня даже мелькнула мысль, что это глаза слепого. Но это было не так. Это были глаза наркомана, принявшего дозу героина. Мужчина смотрел на девушку, и выражение его лица очень не понравилось мне.
Несколько томительных секунд он стоял неподвижно, уставившись на нее своими бельмами, затем с его тонких порочных губ сорвался свистящий звук.
Все в баре смотрели только на него.
Как в замедленном кино, он опустил руку в задний карман брюк и вытащил нож. Тускло блеснуло длинное лезвие.
- Прекрати! - рявкнул Расти, оставаясь, впрочем, за стойкой. - Брось нож!
Посеревший от страха Сэм забрался под стол.
Что может быть страшнее наркомана с ножом? Но не мог же я быть безучастным зрителем расправы над беззащитной девушкой!
Вскочив, я ударом ноги отшвырнул стул, метнулся к наркоману и ударил его в то мгновение, когда он занес над девушкой нож. В этот удар я постарался вложить всю силу, но бил наугад. Мой кулак угодил мужчине куда-то за ухо и заставил мерзавца покачнуться, но с ударом я запоздал.
Лезвие ножа чиркнуло по руке девушки, и тут же обильно полилась кровь. Пронзительно заверещав, девушка упала на пол.
Второй удар я нанес в тот момент, когда он уже почти обошел стол, которым отгородилась от него несчастная. На этот раз мишенью служила челюсть наркомана, и я не промахнулся. Голова его дернулась, страшные, лишенные даже намека на мысль глаза закатились, и он растянулся на полу.
Даже без сознания он не выпускал из судорожно сжатых пальцев нож, и я поспешил наступить ему на кисть. Пальцы разжались, и я носком ботинка отшвырнул окровавленный нож подальше.
И тут произошло то, чего я не ожидал, - лежащий на полу мужчина пришел в себя и с шипением, похожим на змеиное, вскочил на ноги. Его ногти впились мне в лицо.
Пришлось снова ударить мерзавца, и с такой силой, что заныла рука. Наркоман пролетел несколько метров, сшиб по пути стол и распластался у стены. На этот раз он отключился всерьез и надолго.
Вытаскивая из кабинки стол, за которым лежала раненая девушка, я слышал, как Расти лихорадочно крутит диск телефона, набирая номер полицейского участка.
Девушка сидела в неловкой позе, с раненой руки капала кровь, ручейком растекаясь по полу.
- Сильно он вас ранил? - спросил я, наклонившись к ней.
- Не очень. - Она покачала головой. Голос был на удивление спокоен, и с лица исчезло выражение ужаса.
Ее взгляд был прикован к наркоману, лежащему без движения у стены. Девушка смотрела на него так, как смотрят на таракана, бегущего по столу.
- Можете не беспокоиться на его счет. Часа на два он выведен из строя. Но вы потеряли много крови.
- Пустяки.
Я взял ее за руку и поразился, насколько холодны пальцы девушки. С моей помощью она поднялась на ноги и оперлась на мое плечо.
В бар вбежали двое полицейских. Глянув на меня, на окровавленную девушку, один из полицейских, подняв дубинку, направился в нашу сторону.
- Эй, эй! - поспешно крикнул я. - Вам нужен вон тот, у стены!
Полицейский остановился, глянул на растянувшегося у стены наркомана, потом снова перевел взгляд на меня.
- Поташе, Том, - заговорил второй полицейский. - Не торопись. Давай разберемся, что к чему.
В этот момент девушка глубоко вздохнула и потеряла сознание. Я едва успел подхватить ее и осторожно усадил в кресло. Я и сам чувствовал себя не очень хорошо, так что был вынужден сесть в соседнее кресло.
- Ну чего вы стоите как столбы! - обратился я к полицейским. - Она же истекает кровью.
Второй из полицейских, что выглядел постарше, подошел к девушке, перочинным ножом распорол кофточку и осмотрел длинный порез. После этого вытащил пакет первой помощи, остановил кровотечение и тщательно перебинтовал рану.
К этому времени его коллега уже успел расспросить Расти. Подойдя к наркоману, он пнул его носком ботинка.
И здесь случилось то, чего никто не ожидал. Неизвестный внезапно вскочил на ноги, схватил со стойки бутылку минеральной воды и ударил полицейского по голове. Бутылка разлетелась вдребезги, и уже полицейский оказался на полу.
Наркоман обвел безумным взглядом помещение, и его взгляд остановился на пришедшей в сознание девушке. Выставив перед собой зазубренное горлышко бутылки, он двинулся в ее направлении.
Если бы не хладнокровие второго копа, последствия могли бы быть печальными. Сделав быстрый шаг вбок, он нанес наркоману удар дубинкой по голове. Хрюкнув, тот упал на колени, а затем завалился на бок. Секунда - и на его запястьях защелкнулись наручники.
Я помог девушке подняться и пересадил ее подальше от наркомана.
Она вся дрожала, и я понял, что до нее только сейчас начал доходить весь ужас происшедшего.
Одной рукой я придерживал девушку под локоть, а второй прижимал платок к расцарапанному лицу.
Минут через пять прибыли полицейская машина и карета "скорой помощи". В бар вошли двое санитаров. Привязав наркомана к носилкам, они унесли его, но вскоре один из них вернулся и занялся моим лицом. Пока он смазывал царапины йодом, краснорожий верзила в штатском, назвавшийся сержантом Хаммондом, закончил допрос Расти и подошел к девушке.
Она сидела, безучастно уставясь в пол, и баюкала раненую руку.
- Итак, моя милая, - обратился он к ней. - Приступим. Как тебя зовут?
- Рут Маршалл.
- Место жительства?
- Отель "Саймон".
Это был третьеразрядный отель в портовом районе города.
- Род занятий?
Рут подняла глаза на полицейского, но тут же отвела взгляд.
- Статистка киностудии "Пасифик", - нехотя произнесла она.
- Кто этот тип?
- Уилбур. По крайней мере так он себя называет.
- Из-за чего он набросился на тебя?
Девушка поколебалась, но все же ответила:
- Я с ним жила, но потом ушла от него.
- И что явилось причиной такого шага?
Рут с недоумением глянула на копа:
- Но вы же его видели! Кто согласится с ним жить?
- Хм. - Хаммонд нахмурился и сдвинул шляпу на затылок. - О’кей. Завтра явишься в суд для дачи показаний.
Девушка с трудом поднялась на ноги.
- Это все?
- Все. - Хаммонд повернулся к переминавшемуся с ноги на ногу копу возле дверей. - Джек, отвези ее в отель "Саймон".
- Кстати, вы могли бы порасспросить полицейских Нью-Йорка о личности Уилбура. Они давно его разыскивают.
Хаммонд пристально взглянул на девушку.
- И за какие же подвиги, интересно знать?
- Понятия не имею. Знаю только, что разыскивают.
Хаммонд некоторое время молчал, потом пожал плечами и махнул полицейскому.
- Отвези ее в гостиницу.
Поддерживаемая полицейским, Рут ушла. Я проводил ее взглядом. Меня удивил тот факт, что она даже не глянула в мою сторону. Ведь как-никак, а я спас ей жизнь.
Хаммонд указал на ближайший стул и уселся напротив.
- Как вас зовут?
- Джек Гордон. У меня было совсем другое имя, но в Голливуде я был известен как Гордон.
- Место жительства.
Я назвал адрес меблированных комнат, сразу за баром Расти.
- Итак, что же здесь произошло?
Как можно более подробно я рассказал об инциденте.
- По-вашему, он хотел ее убить, как вы считаете?
- Мне так кажется.
- Ну что же. - Хаммонд поднялся. - Твои показания понадобятся завтра в суде. Будь там ровно в одиннадцать дня. - Он сочувственно смотрел на меня. - И приведи в порядок лицо… А раньше ты встречал эту девицу?
- Первый раз вижу.
- Не понимаю, как такое юное создание могло жить с таким подонком. - Брезгливая гримаса появилась на его лице, он кивнул мне, подозвал второго полицейского, и они ушли.
Все события, о которых я вам рассказал, произошли незадолго до окончания Второй мировой войны. А за три года до этого я с успехом занимался в университете своего родного города Холланд-Сити, надеясь получить диплом инженера-строителя. До получения диплома оставалось всего ничего, когда в 1944 году военная обстановка резко ухудшилась и я больше не мог оставаться в стороне от театра военных действий. Отец пришел в ярость, узнав о моем решении, и всячески убеждал меня вначале получить диплом в университете, а уж потом идти добровольцем на войну. Но уже сама мысль о том, что я просиживаю штаны в университете в то врет, ка к люди умирают в окопах, была для меня невыносимой.
Уже через пару месяцев я в числе первых американских солдат высадился на одном из японских островов. Заметив замаскированные под пальмами вражеские орудия, я бросился туда, но в этот момент в лицо мне угодил осколок снаряда. Так бездарно закончилась для меня война.
Полгода я провалялся на больничных койках, а врачи вновь и вновь штопали мое лицо.
В общем-то они неплохо знали свою работу, но все же правое веко на всю жизнь оказалось слегка опущенным, а вдоль челюсти, словно серебряная ниточка, был заметен длинный шрам. Хирург утверждал, что может исправить и этот дефект, но придется задержаться в госпитале еще месяца на три. Однако я был по горло сыт больничными прелестями и, поблагодарив врачей, выписался и уехал домой.
Мой отец был управляющим местного отделения банка. Денег у него было не густо, но он все же согласился уплатить за продолжение учебы в университете. Он очень хотел увидеть своего сына инженером.
Я тоже мечтал об этом, но пребывание на фронте, а особенно лечение в госпиталях, пагубно сказалось на моих способностях. Вскоре я убедился, что потерял всякий интерес к наукам. Я не мог сосредоточиться ни на одном предмете. Промучившись недели три, я ушел из университета и сообщил об этом отцу. Он понял меня и лишь только поинтересовался:
- И чем же ты сейчас займешься?
А вот этого как раз я и сам не знал. Но в университет возвращаться не собирался, во всяком случае, не в этом году.
- Ладно, Джек, - примирительно сказал отец. - Ты еще молод, и у тебя вся жизнь впереди. Почему бы тебе не постранствовать по стране, не познакомиться с людьми. Пару сотен долларов я, так и быть, для тебя найду. Отдохни, а потом возвращайся и окончи университет.
Деньги я взял, хотя и испытывал угрызения совести. Но иного выхода не было. Чувствовал я себя скверно, и нужно было срочно менять образ жизни.
Через некоторое время я оказался в Лос-Анджелесе, лелея надежду найти какую-нибудь работу на одной из киностудий. Увы, довольно скоро мне пришлось расстаться с этой надеждой.
Впрочем, я не особенно огорчился, работать в поте лица я был не намерен. Почти месяц я провел в районе порта, просиживая вечера в ресторанчиках и без меры употребляя виски. Мне приходилось частенько встречаться с теми, кто был освобожден от службы в армии. Совесть у этих людей имелась, и они не скупились на виски для бывших фронтовиков. Однако любителей послушать болтовню о моих героических подвигах на фронте становилось все меньше и меньше, а вместе с тем потихоньку таяли и мои деньги. Я все чаще и чаще задумывался, как быть дальше.
Больше всего мне нравился бар Расти Макговена, и я наведывался туда почти каждый вечер. Из окон бара открывался вид на бухту, в акватории которой покачивались плавучие казино. Расти сделал все возможное, чтобы придать своему заведению вид корабельной каюты. Окна были выполнены в виде иллюминаторов, на стенах крепились многочисленные медные украшения, снятые с кораблей - их каждодневная чистка доводила официанта Сэма до истерики.
В чине старшего сержанта Расти тоже участвовал в войне с Японией. Он понимал мое состояние и благоволил ко мне. И хотя он повидал гораздо больше ужасов войны, чем я, это не помешало ему остаться хорошим человеком. Он всячески пытался помочь мне. Узнав, что я вот-вот останусь без цента в кармане, он как бы вскользь заметил, что давно подумывает купить для бара пианино, и поинтересовался, не смогу ли я играть на нем.
Вот здесь он попал в точку. Если я что-то и мог делать более или менее прилично, так это играть на пианино. Я тут же принял предложение Расти, и пианино было куплено.
За тридцать долларов в неделю я играл в баре с восьми до двенадцати ночи, что вполне меня устраивало, поскольку доход позволял платить за комнату, сигареты и еду. Что же касается спиртного, то Расти не жалел его для меня.
Таково было положение вещей к тому времени, когда, вынырнув из-за завесы дождя, в мою жизнь вторглась Рут.
Мне только-только исполнилось двадцать три года, и никому на свете не было до меня дела. Появление Рут доставило мне кучу неприятностей. Но тогда я об этом даже и не догадывался. Но вскоре неприятности посыпались на меня, как из дырявого мешка.
На следующее утро, примерно в начале одиннадцатого, миссис Морган, моя квартирная хозяйка, крикнула из своей конторки при входе, что мне звонят.
Я как раз брился, стараясь не задеть царапин на физиономии, которые за ночь распухли и побагровели. Чертыхнувшись в душе, я вытер мыльную пену и спустился вниз.
Это был сержант Хаммонд.
- Гордон, мы не нуждаемся в ваших показаниях, так как не намерены возбуждать дело против Уилбура.
- Что ж так? - удивился я.
- Именно. На свою беду, он повстречал эту девицу в серебряном парике. Как минимум двадцать лет она ему обеспечила.
- Ничего себе!
- Можете мне поверить. Мы сообщили в полицию Нью-Йорка о задержании некоего Уилбура, и там пришли в такой восторг, в какой не приходит горький пьяница, обнаружив в кармане давным-давно потерявшийся доллар. Компромата на Уилбура там столько, что двадцать лет ему гарантировано.
- Ну и ну!
- Еще бы. - Хаммонд сделал паузу, и некоторое время в трубке слышалось его тяжелое дыхание. - И вот еще что… Она спрашивала ваш адрес.
- Вот как? Но я не делаю из него секрета. Вы ей сообщили?
- Нет, хотя она и уверяла, что хочет поблагодарить вас. Но вот что я вам скажу, Гордон, держитесь от нее подальше. Интуитивно я чувствую, что она может отравить жизнь кому угодно.
Мне не понравились его слова, так как я отношусь к тому типу людей, которым не нравятся нравоучения.
- Благодарю, хотя в советах подобного рода я не нуждаюсь.
- Как знаете, - с этими словами Хаммонд положил трубку.
В тот же вечер, где-то около девяти, Рут пришла в бар. На этот раз на ней была серая юбка и черный свитер, на фоне которого ее серебристые волосы смотрелись особенно эффектно. В это время в баре было многолюдно, и Расти, занятый обслуживанием клиентов, не заметил ее прихода.
Девушка уселась за столик недалеко от меня. Я играл этюд Шопена - скорее для собственного удовольствия, так как практически никто меня не слушал.
- Привет! - сказал я. - Как рука?
- Более или менее. - Она открыла довольно неказистую сумочку и достала пачку сигарет. - Благодарю за вчерашнее. Вы настоящий герой.
- Всегда был им. - Я прекратил игру и повернулся к девушке. - Как я узнал, Уилбуру грозит как минимум двадцать лет заключения.