Глава 1
Свое продолжение история получила дней через десять. В тот день моя голова была занята предстоящими ноябрьскими праздниками. На кафедре готовились к грандиозной вечеринке, посвященной пятидесятитрехлетию декана. Меня выдвинули на почетную роль казначея и поручили обеспечить торжество десертом. Вот я и прикидывала, возвращаясь домой с работы, что лучше: один торт, но большой, или несколько, но маленьких?
Я благополучно миновала арку, обходя и перепрыгивая знакомые лужи на автопилоте, и обнаружила в родном дворе черный "Ленд-крузер", который перегораживал тротуар рядом с подъездом. С другой стороны автомобиля влажно блестело грязевое болото, труднопреодолимое в осенних сапожках на шпильке. Посылая проклятия на голову владельца транспортного средства, я приготовилась изобразить прыжки Тарзана вдоль стены дома. Однако дверцы машины распахнулись, и на землю десантировались два гориллообразных существа. Я выставила раскрытый зонтик щитом и усердно копалась в сумке в поисках баллончика со слезоточивым газом.
- Тебя-то нам и надо, - весело обнажил клыки один из них.
Он дыхнул на перстень в виде черепа и нежно потер его об свитер на груди. Мне стало совсем худо. Похоже, что фокус с фикусом не удался, фитонциды не проявили своей убойной силы, и братки вернулись с твердым намерением отстоять права потребителей или потребовать гарантийного ремонта.
- Слышь, сработало, - порадовали они меня. - И двух недель не прошло. Держи, как договаривались - по факту.
Старшенький небрежным жестом вынул из внутреннего кармана кожаной куртки газетный сверток и сунул его в мою сумку. Потом наклонился поближе, дернул щекой и сказал:
- Ежели чего еще будет, звони мне на мобильник. Поняла?
- Ага, - случайно вырвалось у меня.
Ребятки вскочили в свое средство передвижения и лихо рванули с места, расплескав половину лужи на мои сапоги.
Баба Вера встретила меня на лестничной площадке в полной боевой готовности: со скалкой в одной руке и свистком дружинника - в другой.
- Ф-ух, я уж собралась бежать, тебя выручать, - воинственно размахивала она скалкой.
Я представила себе щупленькую бабу Веру, которая и на улицу почти не выходит по причине артрита, по-чапаевски атакующей гориллоподобных братков, и развеселилась.
- Машина эта уже больше часа под окнами стояла. Чего они от тебя хотели? - суетилась она вокруг меня, пока я мыла сапоги.
- По факту заплатили за фикус. Понравился он им очень.
Я достала сверток из сумки и развернула газету. Десять тысяч долларов, как и было обещано, лежали ровной стопкой сотенными бумажками. Сверху красовался листок бумаги из блокнота. Мы с бабой Верой стукнулись лбами, одновременно схватив записку. "Виктор Иванович" - лаконично сообщалось печатными буквами, а также прилагался номер телефона.
- Мария, - обмякла на табуретке баба Вера. - Какой позор! Ты связалась с мафией! Признайся, ты торгуешь наркотой? Или поставляешь студенток на панель? А может быть, ты - киллер? За что такие деньги?!
- Баба Вера! - возмутилась я. - Нельзя смотреть столько детективных фильмов! Это деньги не мои, а Любашины… - и я рассказала ей всю историю про фикус и фокус.
Тетушка зябко передернула плечами и поплотнее запахнула шерстяную кофточку, ловко заштопанную на локтях, воротнике и спине.
- Холод собачий, а они еле топят… - проворчала она. - Когда Любаша возвращается из предсвадебного путешествия?
- Вчера звонила, сказала, что после праздников. А там - кто знает, вдруг ее в Сочи пропишут?
Баба Вера достала из холодильника бутылку кефира.
- Ты вот что, деньги Любаше не отдавай, они тебе причитаются за моральный ущерб во время продажи фикуса, - разлила она белую жидкость по чашкам. - Хорошо бы выяснить, доллары настоящие или фальшивые? В передаче "Умелые руки" рекомендовали поджигать купюру. Настоящие - горят черным пламенем… Нет, не будем поджигать, жалко… Вот, одну бумажку завтра в обменном пункте поменяешь, а остальные - спрячем, в приданое тебе пойдут… Ну, обмоем прибыток!
Мы чокнулись чашками с кефиром.
- Куда бы их спрятать? - задумчиво промокнула баба Вера губы тряпочкой из старой наволочки, которую она использовала в качестве носового платка. Во всех фильмах бандиты не любят расставаться со своими денежками надолго. Ага! Неси рюкзак с нитками из кладовки!
В нашей квартире имелась замечательная темная комната, попросту кладовка. И чего там только не было!.. Баба Вера, воспитанная в строгих правилах тотальной экономии, никогда ничего не выбрасывала. В чемоданах, коробках, ящиках и мешках хранились удивительные вещи, начиная с чепчиков и пинеток неизвестных младенцев и заканчивая полотером с ручным приводом. А главное, тетушка помнила, где что лежит!
В застиранном до белесого цвета брезентовом рюкзаке, с которым ходил в походы на заре молодости ее покойный муж, баба Вера держала клубочки разноцветной шерсти, смотанные из тех изделий, которые не подлежали хранению, даже по тетушкиным меркам.
Среди клубков пряжи я обнаружила свернутую в трубочку школьную тетрадь, скромно озаглавленную: "Мои гениальные мысли о Вечном". Баба Вера взглянула на титульный лист и иронично хмыкнула.
- Петр Силантьевич, царствие ему небесное, на закате дней баловался. Вряд ли это может быть интересно. Положи куда-нибудь, я потом приберу.
Из любопытства я открыла первую страничку, где корявые буквы разбегались вкривь и вкось, и прочла: "Боже мой! Неужели никто до этого не додумался за две тысячи лет?! Непостижимо! Стоит внимательно вникнуть в текст "Нового Завета" и все встает на свои места! Я знаю, что произошло на Земле в тот день, когда воскрес Иисус Христос!..".
Я отложила тетрадь и решила при первом же удобном случае выяснить, что же случилось на Земле в тот день, когда воскрес Иисус Христос. Баба Вера вынула из аптечки пачку импортных горчичников и завернула их в газетный лист из-под долларов. "Кукла" получилась - на зависть мошенникам-кидалам. Купюры мы сворачивали в плотные прямоугольнички и наматывали на них нитки.
За этой кропотливой работой мы скоротали вечер. Баба Вера смаковала подробности продажи дерева, возмущалась нерадивости наборщиков, допустивших досадную опечатку, удивлялась, зачем солидным людям мог понадобиться фикус с фитонцидами убойной силы, смеялась над эпизодом выноса дерева, придерживая рукой вставные челюсти, чтоб не выпали, и строила планы относительно моей гипотетической свадьбы с учетом нежданно привалившего материального благополучия.
- Как там Лаврентий? Не скучает без Любаши? - поинтересовалась баба Вера, как всегда, неожиданно меняя тему разговора.
- Не скучает: ест да спит. Поправился в боках. Вот только балуется без присмотра: дверцы кухонных шкафчиков открывает и шастает там. Пойду, проведаю его, - распрямила я уставшую спину.
Кот встретил меня довольным урчанием. Я насыпала ему новую порцию сухого корма, размяла содержимое консервной банки, обновила воду в миске и почистила пластмассовый ящик с песком. Кухонные шкафчики были закрыты, Лаврентий Палыч вел себя прилично. Я попрощалась с полосатым хозяином дома, который почему-то не торопился набрасываться на еду, а пошел провожать меня в коридор. Взявшись за ручку двери, я остановилась в нерешительности: что-то в Любашиной квартире было не так. Мы с Палычем вернулись в комнату, заглянули на кухню, еще раз проверили туалет и кладовку. Что-то не так!
И тут меня осенило: след из-под кадушки с фикусом! Его не было! После выноса дерева, на полу остался черный круг, а сейчас на паркете красовалось светлое пятно. Я опустилась на колени и дотошно обследовала место происшествия. Кто-то аккуратно отциклевал поврежденный участок.
- Товарищ Берия, мы не можем мириться с такими упущениями в работе… уселась я на пол и еще раз ковырнула ногтем деревянные плашки.
Кот пристроился рядом и тоже уставился на пол немигающим взглядом.
- Лаврентий Палыч, Вы кого в квартиру приглашали? Аккуратнее надо быть со знакомствами. Вот, пожалуйста, кусок паркета вынесли… Так и остальное упрут… Шуба!!! - вскочила я на ноги и бросилась в кладовку.
В отличии о бабы Веры, Любаша использовала темную комнату в качестве стенного шкафа и хранила там свои многочисленные наряды, самым ценным предметом из которых была норковая шуба неземной красоты: роскошное манто жемчужного цвета. Шуба была на месте, висела в чехле, как ни в чем не бывало!
Я вернулась в комнату и обессилено опустилась в кресло. Палыч воспользовался моим замешательством и вспрыгнул на колени. Я машинально гладила его спину и перебирала в голове всевозможные варианты загадочного происшествия. Вариантов набиралось немного. В результате долгого раздумья я пришла к выводу, что Любаша договорилась с мастером-циклевщиком, а меня забыла предупредить о предстоящих ремонтных работах.
- Товарищ Берия, поручаю Вам важное задание: проследите за тщательностью выполнения ремонта. В случае необходимости примите соответствующие меры, но не допускайте перегибов и искажений линии партии, почесала я полосатого зверя за ухом.
Лаврентий дернул головой и жалобно мяукнул. На пальцах у меня осталась какая-то липкая жидкость желтоватого цвета.
- Птенчик ты мой, - расстроилась я. - Что, опять ухо загноилось?
Палыч иногда страдал этой труднообъяснимой хворью. Любаша сбилась с ног, таская его по ветеринарам. Те не могли дать ответ о причинах недуга, сваливали все на нервную почву.
- Ладно, собирайся. Ко мне жить пойдешь. А завтра после работы отвезу тебя в ветлечебницу.
Лаврентий Палыч недовольно фыркнул, видимо, считая обращение на "ты" непростительной фамильярностью.
Из комнаты бабы Веры неслись страстные вздохи и скрип кроватных пружин. Тетушка опять смотрела эротику. Вот удивительное дело, достигнув почтенного возраста, когда количество прожитых лет делает качественный скачок и переходит в разряд мудрости, баба Вера не утратила романтических иллюзий. Она с упоением рыдала над мексиканскими сериалами и переживала за героинь примитивных мелодрам с порнографическим уклоном. "Ах, какая любовь!" протирала она стекла очков, запотевших от накала страстей.
- Мария, это ты? - крикнула баба Вера из своей кельи. - Запри дверь на засов. Сейчас в "Криминале" сказали, что скоропостижно скончался почетный вор в законе по кличке Куприян. Несчастье произошло в зимнем саду загородной резиденции, личный врач поставил предварительный диагноз: отравление фитонцидами.
Глава 2
Студентки с платного курса совершенно отбились от рук и не желали познавать технологию хлебопечения. Они сорвали лабораторную работу, замесив тесто с таким количеством дрожжей, что все содержимое расстойника вывалилось наружу, и затопило аудиторию. Я в сердцах наставила им "неудов", за что получила выговор от завкафедрой и наслушалась "лестных" эпитетов в свой адрес от уборщицы.
Короче, день не задался с самого утра.
Наскоро перекусив с бабой Верой рассольником, котлетой с гречневой кашей и компотом из сухофруктов, я затолкала Лаврентия в хозяйственную сумку в надежде успеть в ветлечебницу до закрытия.
Тротуар у подъезда перегораживал уже знакомый "Ленд-Крузер" с тонированными стеклами.
Ну, вот, пожалуйста! Баба Вера как в воду глядела: братки вернулись за деньгами. Либо почетный вор в законе ожил, либо предварительный диагноз оказался ошибочным, и причина смерти незабвенного Куприяна выглядела более прозаично: пуля в черепе или нож в сердце.
Стекло опустилось, и знакомый голос позвал из поднебесья:
- Слышь, садись, подвезу.
Я прикинула в уме две возможности: меня пристрелят на глазах у бабы Веры, и вызовут у нее тем самым сердечный приступ, или сделают это в другом месте, и выбрала второй вариант. На всякий случай, я помахала рукой в направлении наших окон на четвертом этаже, зная, что бдительная тетушка уже записывает номер машины, и храбро вскарабкалась на переднее сидение шикарной "тачки".
"Шкаф" был один.
- Тебе куда? - галантно сплюнул он в открытое окно.
- На Октябрьское поле, в ветлечебницу, - ответила я и не узнала своего голоса, такой он был писклявый.
Браток кивнул головой и включил зажигание.
- Как звать-то?
- Маша.
- Да не тебя, а кота.
- Лаврентий Палыч, - солидно представила я полосатого страдальца, усатая морда которого выглядывала из сумки.
Водитель уважительно кивнул головой и включил музыку на полную громкость. Мы двинулись в путь под бравурные раскаты "Полета валькирий" Вагнера в исполнении симфонического оркестра. Браток вел машину мастерски: выезжал на встречную полосу, подрезал другие иномарки и распугивал "Жигули". Я вцепилась в сумку с котом и боялась выдохнуть. Лаврентий не подавал признаков жизни. Видимо, тоже струхнул и, смирившись со своей участью, прикинулся дохлым для профилактики.
Как это ни странно, до ветлечебницы мы добрались живьем. Я вывалилась из "Ленд-Крузера" и безвольно потащилась вслед за водителем-самоубийцей.
К врачу была очередь, причем безнадежная. В тесном предбаннике толпились школьницы с хомяками и кроликами, пенсионеры с собаками, домохозяйки с котами и один мужчина с толстым питоном. Вокруг мужчины наблюдалось некоторое свободное пространство. Владельцы разнокалиберной живности косились на него с опаской и крепче прижимали к себе хворых питомцев.
"Шкаф" уверенно раздвинул толпу плечами и поплыл к кабинету.
- Куда Вы, мужчина! Здесь очередь! - запротестовал один из пенсионеров.
- Завянь! - вежливо извинился мой спутник.
Пенсионер завял.
В кабинете сидел доктор в несвежем халате и с глазами уставшего от жизни сенбернара. Закаленная российским бытом домохозяйка жаловалась ему на здоровье злобного мопса.
- Кыш, - нежно дыхнул на свой перстень браток и дернул щекой.
Домохозяйка схватила мопса в охапку и молча ретировалась.
Дальше последовала душераздирающая сцена обследования больного уха Палыча. Мы со "Шкафом" держали обезумевшего кота, который издавал тигриный рык, змеиное шипение и волчий вой. Откуда в обыкновенном домашнем коте могла взяться такая дьявольская сила, сказать не могу. Но мой добровольный помощник налился румянцем и вспотел от напряжения. Доктор прочистил Лаврентию ухо, вколол в холку антибиотик и выписал солидную пачку рецептов. Я расплатилась и, стараясь не встречаться глазами с посетителями ветлечебницы, выбежала на свежий воздух. Распаренный браток выпал следом, вынул из кармана сигареты и судорожно затянулся.
- Спасибо, Виктор Иванович, - вспомнила я, как зовут моего спутника.
- Да, Витюхой меня зови, чего там, - стряхнул он пепел мизинцем. - Вот садюга этот ветеринар! Что он с ним творил, а? Я понимаю, утюг на живот пристроить, если острая необходимость, или зубы выбить, если опять молчит, ну, в сортир мокнуть, если совсем партизан, но, чтобы уши выворачивать!.. Вот подлец!
Витек исходил праведным гневом и нервно смолил сигарету в кулак. Туман панического страха исчез из моих глаз, и я смогла рассмотреть человеческие черты на его лице: слегка перебитый крупный нос, глаза с ленинским прищуром, мощный подбородок и короткая стрижка темных волос. Баба Вера оценила бы его по достоинству.
Объединенные общими переживаниями, мы загрузились в машину и так лихо вырулили на дорогу, что мелкие отечественные автомобили прыснули из-под колес клопами. Наше стремительное передвижение сопровождалось грохотом увертюры к опере "Жизнь за царя".
Рядом с моим домом концерт классической музыки был прерван треньканьем мобильника. Витек выключил радио и с недовольной физиономией приник ухом к телефону:
- Ну!
Еще несколько раз "нукнув", он притормозил около арки моего дома.
- Ты Палыча береги, - заботливо покрутил он пудовым кулаком у меня перед носом и, не дожидаясь благодарностей с моей стороны, пришпорил своего "коня".
Еще не было и восьми часов вечера, а темнота на улице была почти полная. Редкие фонари, подернутые дымкой мелкого колючего дождя, отсвечивали лунными дорожками в лужах. Окна домов были плотно задрапированы светомаскировочными шторами, как будто диктор с голосом Левитана объявил по громкоговорителям воздушную тревогу. Только нахохлившиеся собачники упорно выгуливали своих питомцев, оживляя урбанистический пейзаж.
Проход под аркой выглядел, как Абсолютно черное тело. Не знаю, подчинялось ли в нем распределение энергии закону излучения Планка, но температура моего тела перераспределилась странным образом: руки и ноги превратились в ледышки, а спине стало жарко. Боязливо шаря глазами по сторонам, я прижала к себе сумку с Лаврентием, и ступила под каменные своды. Под ногами хлюпали лужи. Эхо от моих шагов звучало гулким буханьем. Мне мерещились гроздья летучих мышей под арочным перекрытием и коварные вампиры, поджидающие в темноте запоздалых прохожих.
Впереди что-то шевельнулось, и голос с ярко выраженной алкогольной модуляцией спросил:
- Закурить не найдется?
Я пискнула и рванула вперед, не разбирая дороги, но далеко убежать - не получилось. Пьяный вампир уцепился за рукав куртки.
- Ты куда? А поговорить?..
Дальнейшее помню, как в тумане. Я вырывалась, вампир требовал понимания, Палыч орал в сумке благим матом, то ли подавал голос в защиту одиноких женщин, то ли в пылу борьбы я задела его больное ухо.
В минуты опасности люди реагируют двумя способами: кричат от страха или теряют голос. Я отношусь ко второй категории. Горло перехватил речевой спазм, и зов о помощи застрял на полпути. Уши тоже заложило, и звуки доносились до меня, как через подушку.
О том, что пришло избавление, я поняла не сразу. Вдруг оказалось, что пьяный вампир испарился, я сижу на асфальте, а надо мной кто-то наклонился, и терпеливо спрашивает:
- Девушка, с Вами все в порядке?
- Кажется, да… - засомневалась я.
Благородный спаситель подхватил меня подмышки и поставил на ноги.
- Разве можно ходить вечером в одиночестве в таких местах! - ворчал рыцарь совсем, как баба Вера.
- Я не одна, а с Лаврентием, - оправдывалась я, ощупывая руки и ноги в поисках увечий.
- Хорош Ваш Лаврентий. Сбежал с поля боя, бросив Вас на произвол судьбы. Грош цена такому Лаврентию!
- Ой! Он действительно сбежал! - подняла я с асфальта похудевшую сумку. - Лаврентий Палыч! - заметалась я под аркой.
- Лыч, лыч… - ответило мне эхо.
Улица выглядела вымершей, кота нигде не было видно. Во дворе тоже было пустынно, как будто мы уже пережили третью мировую войну.
- Может быть, он уже дома сидит, чай пьет? - спросил рыцарь в доспехах из джинсов и куртки-канадки нараспашку.
Оказалось, что он тоже бегает со мной рядом, принимая участие в поисках Лаврентия.
- Вряд ли, у него нет ключей от квартиры, - усомнилась я. - Да и чай он не любит.
- Какой он на вид? Сколько лет? Во что одет? - уточнил спасатель.
- Усатый, с забинтованным левым ухом. Сколько лет - не знаю, но выглядит достаточно взрослым. Одет в шкуру, полосатую, - сосредоточенно перечисляла я приметы.
- Он что, неандерталец? Почему одет в шкуру?
- Да во что ж ему еще быть одетым?! - возмутилась я его бестолковости.
- Девушка, может быть Вас в травмопункт отвезти? - осторожно предложил благородный спасатель беззащитных и обездоленных.
Мы как раз прочесывали квадрат в районе детской песочницы.