- Есть, - выдохнул он. - Между восьмым и девятым. Маленькая лужица, в ладонь величиной. Там грязно, сразу и не поймешь, что кровь.
- Вадимыч, сходи глянь, - велел капитан. - Подожди… Иди сюда. - И шепотом произнес: - Завтра с утра зайдешь сразу ко мне, расскажешь все про своего знакомого доктора. Что он тебе сказал, что ты ему, фамилия-адрес… Чую, пригодится. Ну, давай… А ты, - он повернулся к менту, - возьми водилу. Иди в дом. Всех опросить, не видел ли кто чего. Узнать, кто родители этой девушки, имя и фамилию, где училась и работала, круг знакомых и прочее - досконально. Что читала - обязательно. Работать хоть до утра, но раскопать мне свидетелей! Погоди, постой минутку…
Он вытащил из кармана свой мобильник и позвонил оставшимся двоим в кафе, где был обнаружен труп бармена. Приказал узнать о нем то же: круг знакомых, были ли враги. "Да - и что читал, тоже узнать! Может, в библиотеку был записан. Раскопайте мне, при чем тут книги!"
- И еще, - свирепо сказал он в трубку, но посмотрел на стоящих рядом с ним коллег. - Если услышу, что разболтали про зубы на шее убитых, - не просто уволю, а посажу за разглашение оперативной информации! Никому. Ни мамам, ни подругам! И сами прямо сейчас забудьте. Никаких журналистов чтобы за километр не было! Протоколы по обоим… ммм… случаям - сразу в сейф. С прокуратурой сам свяжусь.
Он сел в машину, со злостью хлопнул дверцей и уехал. "Опель" сразу пропал в метели, и звук мотора исчез.
- К начальству поехал, - спокойно сказал один из ментов, не спеша закуривая. - Правильно.
- Ага, - ответил водитель. - Ему же надо подстраховаться. А то не миновать скандала на весь Львов. Да, Вадимыч? Эх, "опель" забрал…
Эксперт помедлил.
- М-да, - бросил он. - Не переживай, машину он за нами пришлет, не впервой. А вот серийные трупы в старом городе - хороший подарочек к фестивалю.'
- Какому такому фестивалю?
- На днях фестиваль анимации открывается, народу понаедет, иностранцы всякие. Не слышали? Темнота вы некультурная.
- Сам ты темнота. И погоди про серию… Еще ничего не ясно. Не спеши свинью подкладывать.
- Ну да, ну да, - издевательски закивал пожилой Вадимыч. - Сами они себе горло перегрызли, сами на себя книжки положили.
- Тьфу на тебя!.. А ведь точно: тот еще сюрприз к массовому мероприятию культуры. Обескровленные трупы с рваными ранами на шее… Упаси нас от нечисти, Матерь Божья!..
Другой милиционер тоже с тоской и страхом принялся крестить грудь:
- Матка боска… Свят-свят… Это ж точно вампир!.. Укусы за шею, разорванные артерии… А может, Господь отведет? И все это случайные совпадения?..
Милиционеры, оставив эксперта во дворе рядом с телом, и вместе с ним молоденького лейтенанта на всякий случай - для сдерживания любопытных, если они появятся, - медленно и обреченно направились к подъезду. Эксперт позвонил, вызвал "труповозку" и тоже ушел в дом, греться и ожидать. Снег все падал и падал, засыпая маленькие холмики. Вот уже и кровь не видна. И вообще уже ничего не было видно под милосердным мягким одеялом.
Ветер утих, снег падал ровно, спокойно. Пряча все уродливое. Закрывая неправильное. Укутывая прошедшее. Заштриховывая все опечатки.
Оставляя только белизну и красоту.
2
Чаще всего люди предсказуемы. Но изредка встречаются такие, чьи поступки предсказать трудно. А если честно - невозможно. И уж если встретили такого, можете не сомневаться: в самый неожиданный момент что-нибудь возьмет да и отчебучит. Например, вдруг без всякого предупреждения оторвется, как кленовый лист по осени, и улетит.
Вот и Андрей Двинятин, человек и ветеринар… Решил, видите ли, умчаться неведомо куда и неведомо на кой. Ну ладно, даже если ведомо куда: на борьбу с птичьим гриппом. И если говорить точнее, то и место, куда он решил нестись, спасая человечество от эпидемии, было известно. И значилось оно на карте под названием полуостров Крым. Именно там произошла вспышка болезни, туда и направлялся доктор Айболит… Но зачем? Еще можно было бы понять, если б тебя начальство посылало. Но самому вызываться, засовывать голову в пасть опасной эпидемии? С точки зрения обывателя, сидящего на теплом диване в теплых тапочках и халате, такое героическое поведение интересно наблюдать только по телевизору. А в жизни - бр-р! Кому оно нужно?!
На ветеринара укоризненно смотрели две пары глаз. Женские, серо-голубые и грустные, делали вид, будто они все понимают. И где-то даже мысленно присоединяются к великой мужской идее спасения человечества. Но сквозь понимание все же промелькивала легкая укоризна. Нарастала досада.
Другие глаза - умные, замечательного рисунка и янтарного цвета - принадлежали белоснежному спаниелю по имени Пай. Ушастый и хвостатый домашний любимец вовсе не скрывал своего скептического отношения к намерениям Двинятина. "Ну почему так бывает? Живут два хороших человека, любят друг друга, и все у них, как и положено в стае. А потом одному из них попадает поводок по спине или, как они говорят, вожжа под мантию. И он мчится спасать человечество от птичьего гриппа. Как будто других спасателей мало. В то время как второй (тоже, между прочим, очень даже хороший человек, любимая хозяйка, мама Вера) остается дома. И настроение у нее совсем никуда. Кажется, будто все у нее в полном порядке и ничуть она даже не расстроена. Но и глупой пинчеретке Тяпе из соседнего подъезда понятно, как мама Вера переживает. А вот люди, человеки - ничего не замечают. Почему они такие глупые?"
Так, наверное, думал Пай, неотрывно глядя на хозяев и склоняя свою красивую голову то к одному плечу, то к другому.
- Андрюша! Я тебе положила сменной одежды побольше, чтобы ты не заморачивался стиркой. Неизвестно, в каких условиях вы будете там жить. Может, без горячей воды, - говорила небольшая и с виду хрупкая женщина ветеринару Двинятину.
Ни по ровному голосу, ни по безмятежному миловидному лицу не было заметно, что в глубине ее души накапливается небольшой ураган с ласковым именем "Вера". И это было естественно, поскольку доктор-психотерапевт Лученко умела владеть собой вполне профессионально. Так она считала.
- В нормальных условиях. В гостинице. Горячей воды там сроду не бывало. Это ж Крым! Зачем им теплая вода? И так жарко, - пытался шутить отъезжающий.
- Ну да, жарко, - сдерживалась Вера. - Зимой особенно.
Сумка была уже почти собрана. Вместительная, в крупную зелено-коричневую клетку, купленная Андреем во время его стажировки в Великобритании, она стояла посреди комнаты, приветливо разинув пасть. Словно радуясь предстоящему путешествию.
Вера стремительно двигалась, бросая в эту ненавистную пасть-разлучницу необходимые в командировке вещи.
- Слушай, Веруня, где моя бритва? - спросил мужчина.
- Бритва? - усмехнулась Вера…
…И тут притаившийся до времени ураган взял и выпрыгнул наружу. А психотерапевту надоело сдерживаться. Да, случаются порой в жизни мужчин стихийные бедствия по имени "любимая женщина". И всегда внезапно для всех, даже для самой стихии. Отчего зарождается ветер? Вот так же зарождается стихийное бедствие - практически ни от чего. И сбивает с ног. Кто спорит с ветром? Противостоит урагану?
Но все же ветер, говорят, возникает от разницы каких- то там температур. Для катаклизма по имени "любимая женщина" тоже есть скрытые причины. Дело в том, что Верина клиника неожиданно закрылась на ремонт. Странно, конечно, что поздней осенью, в ноябре, а не тогда, когда делаются обычные ремонты, - летом. Но впрочем, все как всегда упиралось в деньги: их на ремонт выделили именно на зиму глядя. Между нами говоря, не обошлось без коварства строителей, которые зимой получают надбавку. Правда, они обещали за месяц справиться. Однако больничку закрыли, всех врачей и медсестер "попросили" в неоплачиваемый месячный отпуск. Персоналу оставалось только ворчать и ломать голову, чем себя на это время занять.
Так что Вера, оставаясь теперь одна, не имела привычной возможности утопить свою тревогу в работе.
- Я тут подумала, - сказала женщина, и ее глаза из серо-синих, прозрачных сделались темными, ночными, точно лиловый бархат. - А зачем тебе возвращаться сюда?
- Как это? - опешил борец с эпидемиями.
- Ну, ты вполне можешь вернуться в мамину квартиру.
- Что?
- Дело в том, что здесь теперь будут жить Ольга с Кириллом.
Речь шла о дочери и зяте хозяйки дома. О переселении молодых она подумала только что. Когда ураган еще зарождался.
- А где будешь ты?
- Ах, это тебя интересует? - иронично усмехнулась Лученко. - Ты ведь едешь спасать человечество! При чем тут моя скромная персона?
Андрей отвел взгляд от Веры и принялся рыться в своем ветеринарном чемоданчике с лекарствами и инструментами, не замечая, что запихивает в него носки.
- Зачем ты так? Мы же с тобой все обсуждали. Ты все знаешь, - растерянно сказал он.
Вера Лученко, стихийное бедствие ветеринара Двинятина, уселась в кресло, взяла в руки пульт от телевизора и принялась переключать программы, глядя на экран с выключенным звуком.
- "Мы"?! Разве ты знаешь такое слово? Ты явно прогуливал уроки языка, когда изучалось это местоимение. Тебе известно только "Я"! Это слово твое любимое. Вспомни, что ты сказал: "Я поеду с экспедицией на эпидемию птичьего гриппа". Все. Просто поставил меня в известность. Моего мнения не спрашивал.
- Погоди! Но ведь ты же сама врач, а не простой обыватель. И не хуже меня понимаешь опасность птичьего гриппа. - Андрей вышвырнул из ветеринарной сумки носки и положил туда обнаруженную в кроссовке бритву.
- А в личной жизни я, представь, обыватель, - сказала Вера, обращаясь к телеведущему на экране. - Обычная простая женщина. И мне нужны какие-то разъяснения, какие-то, я не знаю, успокоения.
Андрей прошелся вдоль подоконника, что-то ища и сметая на пол листки бумаги.
- Хорошо, - сказал он. - Вот тебе мои объяснения и утешения: я еду не один, а с целой группой специалистов. Если хочешь знать, кроме меня едут: санитарный врач, инфекционист, чиновники МЧС и еще вирусолог с целой лабораторией. И даже лаборантки. Это официальная экспедиция. И ничего опасного в ней…
- Ах, с вами едут еще и лаборантки!!! Это очень удобно! - Голос Веры зазвенел.
Она перевела гневный взгляд на стоявший на гладильной доске стакан с водой. Стекло треснуло и развалилось на несколько крупных осколков. Разлилась лужица.
Андрей повернул голову на треск, подскочил, схватил свою ревнивую возлюбленную в охапку и принялся целовать.
- Тише, колдунья! Ведьмочка моя ненаглядная. Всю посуду перебьешь!
Двинятин всегда отличался быстротой реакции. Сознание еще не успевало понять происшедшее, а тело уже реагировало. Причем всегда так, как надо, не то что глупое медленное сознание… Ведь самое трудное - это вовремя понять, что делать. Тайфун по имени "любимая женщина" надо любить. Цунами по имени Вера Лучен- ко нужно развлекать. Если забываешь включить соображалку, сказать несколько слов, напряжение накапливается - и…
Пай запрыгал вокруг них, бешено виляя хвостом. Он терпеть не мог, когда Вера с Андреем ссорились, и обычно забивался под диван. Хотя, к песьему счастью, такое случалось крайне редко. Зато минуты примирения белый спаниель обожал, всем своим видом показывая, как он рад. Хорошо, когда вожаки стаи ладят между собой!..
- Ты поступаешь прямо как в анекдоте, - сказал Двинятин.
- В каком еще анекдоте? - Вера подняла бровь, делая вид, что продолжает сердиться. Прикосновения Андрея ее всегда усмиряли.
- В суде слушается дело об убийстве. "Гражданка Сидорова, объясните: за что вы ударили своего мужа утюгом по голове?" - "За то, - говорит Сидорова, - что я раз сто повторяла ему, какой у меня мягкий и уступчивый характер, а он все не соглашался".
Андрей, поглядывая на свою разгневанную возлюбленную, не знал в точности, как ему быть. Он вообще-то привык, что Вера - женщина с необычными способностями. Но раскалывание взглядом стекла, согласитесь, явление все же нерядовое. И потому он немного растерялся.
Вера и сама растерялась. Она чувствовала опасность, могла предвидеть некоторые события, но разбивания посуды в гневе не ожидала… Надо как-то себя контролировать.
- Если ты так не хочешь, чтобы я ехал, давай все отменим, - серьезно сказал Андрей. - Не поеду я ни на какую эпидемию. Найдут другого ветеринара. Если из- за этого паршивого гриппа ты выгоняешь меня из дома…
- Двинятин, ты манипулятор.
- В каком смысле? - принят самый невинный вид мужчина.
- Во всех, - вздохнула его подруга. - Я же не могу… Послушай, у меня есть отличная идея! Давай я поеду вместе с тобой! Я же врач или кто?
- Ты не просто врач, ты потрясающий психотерапевт, - поднял руки вверх Двинятин. - Но с кем ты будешь работать на птичьем гриппе? Гипнотизировать уток и кур перед тем, как их уничтожат?
Вера снова нахмурилась. Вот упрямец!..
- Не смешно. Черный юмор - не твой цвет… В районах заражения ведь живут люди. И они нуждаются в психологической поддержке, - не сдавалась она. - Ты же не станешь этого отрицать?
Двинятин не любил ссор. И вообще не выносил никаких конфликтов. Ему казалось, что если вовремя поменять тему неприятного разговора, то можно обезвредить надвигающийся вал эмоций. Вал наткнется на другую тему и разобьется на маленькие безобидные ручейки. Правда, менять тему не всегда получалось. Он на мгновение задумался.
- Слушай, совсем забыл! Я же сварил борщ. Настоящий, украинский. Мама рецепт продиктовала по телефону. Значит, так: две мозговые косточки, картошечка, сваренная до воздушной мягкости, лучок и натертая морковка, слегка прижаренная на сковороде, красный и желтый сладкий перец, помидоры (никакой томатной пасты, долой химию!), капусточка, свеколка…
- Вкуснотища, наверное, - сказала Вера. - Жаль, я не голодна.
- Ничего, это ненадолго, - обрадовался потеплению Андрей.
…Вот стихийное бедствие по имени "любимая женщина" уже улыбается. Выглянул лучик солнца. Шторм утих? Теперь будет тепло, хорошо - тем, кто уцелел… Но главное, если постоянно находиться где-то далеко от землетрясения по имени "любимая женщина", будет беда. Надо быть рядом и не оставлять надолго извержение вулкана по имени "любимая женщина"… Так что мужчина, выходит, практический метеоролог. Даже если он ветеринар.
Продолжая улыбаться, Вера сказала:
- Ты настоящий кулинар. Бросай свою ветеринарию и открывай ресторан. К тебе очередь будет стоять.
- А что! - забавлялся довольный Андрей, - Это мысль!
- Тогда бросай прямо сейчас и оставайся дома. Или, еще лучше, я на время стану ветеринаром. Поедем вместе.
"Не получилось", - вздохнул Андрей и жестко сказал:
- Так! Ты никуда не поедешь.
- Это откуда такие строгости?! - сузила глаза Вера, не терпевшая, когда ею командуют.
- Пойми, Верунь. - Он понизил тон, желая примирения, а не новой вспышки гнева. - Там опасно! Мы практически ничего не знаем об этой эпидемии. И я не могу рисковать тобой. Ты - мое все!
Она с досадой откинулась на спинку кресла. "Ладно, - думала Вера, - пусть ты уезжаешь, это твоя работа. Но мы и так почти не видимся! Каждый сутками торчит на своей работе, и я хочу ехать с тобой. Если я твое все, как ты можешь запретить мне?"
- А я тобой, значит, могу рисковать, - сказала она тихо.
"Ты мне дорога, - думал Андрей. - Ты моя самая главная ценность. И я никому не позволю подвергать тебя риску. Даже тебе самой. Хотя на моем месте ты точно также стремилась бы в очаг опасности…"
"Но тогда и я не должна позволить тебе совать голову в пасть льва! Почему мужчины так любят уезжать? Рисковать? Есть упоение, видите ли, в бою!.. И на чего-то там краю. Не понимает, что я почувствую все его раны, ссадины, недомогания. Думает, что он все еще принадлежит сам себе. Что можно всех спасти. Но это иллюзия. Спасти всех невозможно. Все - это много, и это никто. "Всех" не существует, их не спасешь. Можно спасти только того, кто рядом".
- Вера, я тебя очень люблю. Но мужчина из нас двоих все-таки я, - не выдержал затянувшегося молчания Андрей. Он мрачно сел на пол возле сумки и принялся изо всех сил затягивать ремни.
- Заметно, - ответила Вера и, не глядя на Андрея, вышла из комнаты.
"Не ожидала от него, - досадовала она. - Такой заботливый, но сейчас думает лишь о себе, о своем стремлении спасти человечество. Но для других ли это? Или для себя? Вот, дескать, какой я герой… Неужели жизнь не складывается?"
"Не ожидал от нее, - думал Андрей. - Думает лишь о себе, чтобы ей было хорошо, когда я рядом. А люди и птицы страдают от эпидемии, кто им поможет? Сама вечно кидается на помощь каждому незнакомому, любому страдальцу, однако меня упрекает. Как она не понимает, что если не поеду - перестану себя уважать!"
Вера вдруг появилась в дверном проеме и сказала:
- Ладно. Отлично. Собрался? Тогда посидим на дорожку, и ты уже поедешь. Я же все понимаю. Ты весь там, тебе уже тесно в этой квартире рядом со мной…
- Ты что?! - в который раз за сегодня опешил Андрей. - Разве ты не знаешь, что мне без тебя…
- Да-да. Знаю. Без меня тебе плохо. Но без себя еще хуже, - чеканила Лученко. - Давай, бери сумки и езжай. Я не могу больше. У меня достаточно сил, чтобы расколоть взглядом стакан, но слишком мало, чтобы тебя удержать. Только учти: я тоже куда-нибудь уеду. И буду кого-нибудь спасать!
Вот правду говорят, хоть и в шутку: если вам хочется кого-то задушить, дать по голове, уничтожить и больше никогда не видеть - то, скорее всего, перед вами близкий, горячо любимый человек. Мы всегда сильнее злимся на близких, чем на посторонних. Они, близкие и любимые, вызывают большее раздражение. Ясно почему: от постороннего мы спокойно можем отвернуться. Можем не общаться больше никогда, если он нам чем-то неудобен. А от близкого нам не избавиться. Какой бы он ни был - это наш близкий человек. Мы внутренне зависим от него, вот и злимся на эту зависимость.
Да и как не злиться? Куда деваться? Как быть? Отпустишь близкого - будешь беспокоиться за него, переживать постоянно. Не отпустишь - уподобишь песику на поводке, лишишь свободы.
Все это Вера понимала. Но разве могла она знать, что выйдет точь-в-точь по сказанному ею самой - именно уедет и именно спасать?!
Что ей придется защищать людей от эпидемии по- страшнее птичьего гриппа.
И никто, кроме нее, не справится.