* * *
Через пару дней она взяла отпуск, и мы направились на восток, к возвышающейся вдали цепи Уральских гор. Я позаимствовал у одного из своих приятелей автомобиль, так как путь предстоял неблизкий. Мы выехали рано утром, а к полудню уже были на месте. Оставив Лилию в машине, я провел предварительную разведку. Обследовав окрестности, я убедился в правильности выбранного мною маршрута. Несомненно, это была та самая вершина, указанная на карте. В сгущающихся сумерках я успел разглядеть петляющую среди нагромождения скал малозаметную тропку.
Когда я вернулся, Лилия уже приготовила холодный ужин на скорую руку. Утолив голод, мы принялись устраиваться на ночлег в салоне автомобиля. Я хотел переждать ночь, сидя на переднем сиденье, уступив девушке место сзади, но она настояла на том, чтобы я разложил оба передних кресла, устроив, таким образом, удобное для нас обоих ложе. Не раздеваясь, мы улеглись рядышком, и сквозь одежду я немедленно почувствовал волнующую меня близость ее тела. В темноте моя спутница повернулась ко мне лицом, невольно прижалась, и я ощутил прикосновение нежных округлостей. У меня перехватило дыхание. Ничего уже более не соображая, я схватил ее в свои объятия и, целуя ее лицо, шею и волосы, принялся расстегивать блузку. С минуту мы возились в темноте, в страстном порыве лаская друг друга, затем она несильно оттолкнула меня, прошептав:
– Не сегодня, Арт. У нас еще будет время, и я стану твоей, но не сейчас. Хорошо?
– Согласен, – хрипло ответил я и рассмеялся, – а что мне еще остается делать, как только подчиняться твоим желаниям, любовь моя.
Наутро, проверив, надежно ли заперта машина, мы отправились в путь по той самой тропинке, что я приметил накануне вечером. Вскоре тропа привела нас к краю глубокого горного ущелья. Мы двинулись вдоль подножия скалистого хребта, а справа от нас зиял обрыв с чернеющей расщелиной пропасти. Минул всего час с тех пор, как мы покинули шоссе, а перед нами уже возвышалась огромная скала, у подножия которой за нагромождением валунов виднелось темное отверстие пещеры.
– Лиля, – обратился я к своей спутнице, – вот здесь, возле входа, у этого круглого валуна ты должна стоять, поджидая меня, и повторять про себя мое полное имя, не прерываясь больше чем на десять секунд. Если ты не сделаешь этого – я погибну.
– Не беспокойся, – она вся дрожала, то ли от пронизывающего ветра, то ли от страха, – я сделаю все, как ты велишь.
– Да, моя дорогая, делай, как я тебе говорю, несмотря ни на что. Не обращай внимания на то, что может начаться вокруг тебя. Лучше закрой глаза и все время тверди мое имя. А уж я постараюсь покончить с этим побыстрее.
С этими словами я напоследок крепко поцеловал ее и нырнул в зияющее отверстие в склоне горы.
Не буду описывать то, с чем мне пришлось столкнуться и как я выбрался из этой передряги. Скажу лишь, что меня спасли мои умение и воля, а еще Лиля, постоянно повторявшая про себя мое имя. Если бы не это, мне бы уж точно пришел конец. Но я сумел найти спрятанный в подземных недрах амулет и благополучно вернуться обратно.
Когда девушка увидела меня вновь живым и невредимым, то бросилась ко мне и разрыдалась на моей груди. Тело ее колотила мелкая дрожь.
– Что это было, Арт?! Какие-то жуткие звуки звучали у меня в голове, какие-то кошмарные тени пытались увлечь за собой куда-то в хаос и мрак! Но я все время твердила твое имя, боясь прерваться хоть на секунду.
– Милая, милая моя, все в порядке, все позади! Я так люблю тебя! Ты спасла мне жизнь!
Постепенно она успокоилась, слезы высохли на ее нежных щеках, и она заулыбалась.
– Но кто же были эти создания?
– Астральные духи, охраняющие пещеру и амулет.
– Боже, Артур, а тебе удалось найти его?
– Конечно, – я улыбнулся, доставая фетиш из-за пазухи, – вот он, посмотри.
Она с любопытством осмотрела драгоценный трофей.
– Странный какой-то. И выглядит как обыкновенная железка.
– Железка? – я изумленно приподнял брови и, не удержавшись, расхохотался. – Да эта "железка" содержит в себе энергетический заряд такой мощности, которой хватило бы уничтожить все эти горы. И эта, с позволения сказать, "железка" стоит миллион долларов.
Я покачал головой. Ох уж эта женская непосредственность.
– Ладно, нам пора обратно. Я пойду первым, а ты держись позади меня. Нужно быть начеку. Кто знает, может, эти горные духи захотят расквитаться с нами в самом опасном месте – над ущельем.
С этими словами я взял Лилю за руку, и мы двинулись вперед. Нам удалось миновать почти половину пути и выйти к отрогу, возле которого ущелье оканчивалось, когда чей-то повелительный окрик заставил нас остановиться. Перед нами появились четверо незнакомцев.
– Стой на месте, Ханов – ты и твоя подружка, – жестким тоном обратился к нам один из них – тот, что выглядел постарше.
Лилия испуганно прижалась ко мне. Я крепко стиснул зубы, чувствуя, как гнев приливает к моему лицу, наполняя кровь адреналином.
– Что вам нужно? – резко произнес я.
– Хороший вопрос, – усмехнулся старший, – ответ прост – талисман. Кассета уже у нас в руках, осталось лишь забрать у вас амулет. Мы не собираемся продавать их Ямалискасу. Сами провернем это дело.
– Бандиты? – я криво усмехнулся.
Соображалка у тебя работает, факт. Легко прослушать телефонные разговоры этого лысого полудурка Раймонда. Особенно нас заинтересовал один телефонный звонок. Мы узнали голос, вы ведь такой известный человек, господин Ханов. Одним словом, братишка, мы узнали обо всем.
На мгновение он умолк, затем оскалился:
– А теперь давай сюда фетиш. И без лишних трепыханий.
– Заберите и катитесь, – я достал амулет и со злостью швырнул его в одного из телохранителей главаря. Тот передал его своему хозяину.
– Ну, вот и прекрасно. А теперь мы действительно разбежимся, только вначале мои ребята прострелят ваши безмозглые головы, а тела сбросят в пропасть. Чтоб все было путем. Прощайте, наивные лохи!
И весьма довольный собой, он повернулся и пошел прочь, сопровождаемый одним из охранников. Двое других направились в нашу сторону, поднимая оружие.
– Беги, успел я шепнуть Лиле и бросился на ближнего ко мне бандита. Раздался выстрел, но киллер промазал. В ту же секунду выстрелил второй, и я услышал вскрик девушки. На мгновение я успел краем глаза заметить, как моя любимая сорвалась в пропасть. Издав отчаянный, полный боли и ярости крик, я с ненавистью обрушился на своего врага, первым же ударом вогнал его носовой хрящ глубоко внутрь. Долгие годы занятий восточными единоборствами не прошли даром. В это время почти вплотную приблизился его напарник, целясь в меня из своего "ствола". Я успел прикрыться обмякшим телом, и пули от обоих выстрелов вонзились в мертвеца. Не дав убийце опомниться, я прыгнул на него со стремительностью разъяренного тигра.
Его я убил тремя ударами, сломав, словно сухую тростинку. Выхватив из мертвых рук оружие, я всадил всю оставшуюся обойму в третьего "быка", спешащего на выручку своим друзьям. В два прыжка я настиг главаря и с остервенением принялся наносить ему удары руками и ногами. Словно одичалый варвар я избивал его, не помня себя от ненависти.
Я и представить себе не мог, что он окажется крепким орешком, и когда отступил, решив, что с ублюдком покончено, он изловчился, резко дернул меня за ногу и повалил на землю, набросившись с ножом. В бешенстве зарычав, я увернулся от смертоносного лезвия и нанес ему сокрушительный удар кулаком в висок. Он рухнул словно бык на бойне. Не помня себя от охватившего меня гнева и ненависти, я схватил его, поднял в воздух и швырнул в пропасть. Вслед за ним отправились и тела трех бездыханных "братков". Все было кончено…
Я брел вдоль каменистого склона, и справа от меня зияла глубокая пропасть, поглотившая моих врагов, мое состояние и Лилю, мою Лилю, без которой жизнь была мне не нужна. Я что-то бормотал вслух, плакал, посылал проклятия небу и снова плакал. А затем принял решение. Я последую за своей любимой.
Подойдя к краю обрыва, я обвел прощальным взглядом расстилавшиеся передо мной горные вершины, небосвод и сияющее на нем солнце. Господи, почему Ты так жесток?!
– Лиля, я люблю тебя, – тихо выдохнул я и уже хотел было броситься вниз, как вдруг за спиной услышал какой-то шорох.
* * *
За спиной раздался неясный шорох, Ханов резко обернулся и, не веря своим глазам, увидел Лилию, живую и невредимую, лишь перепачканную в глине и извести.
– Артур! – она бросилась к нему.
Не помня себя от радости, он обнимал ее, не в силах поверить тому, что оба остались живы после всего кошмара, произошедшего с ними.
– Лиля, Лилечка… – мало что понимая, он твердил ее имя и сквозь застилавшие ему глаза слезы никак не мог наглядеться на такое родное и дорогое ему лицо.
Прошло немало времени, прежде чем они опомнились и окончательно пришли в себя. Внезапно Артур вспомнил о чем-то важном.
– Лиля, – он потупил взор, – я не смогу преподнести тебе этот миллион, теперь мы его уже никогда не получим. Амулет лежит на дне ущелья вместе с телом "авторитета", и достать его оттуда вряд ли возможно.
Помолчав, он продолжил:
– Ты можешь теперь отвергнуть меня с полным правом. И никаких претензий у меня к тебе нет.
– Дурачок, – она обвила его шею руками, – плевать мне на миллион и на сотни миллионов. ТЫ нужен мне, ТЫ дорог мне! И я не покину тебя! Мы будем вместе, и… я люблю тебя!
Ничего, не ответив, Артур молча поднял ее на руки и понес вниз, где у дороги их поджидала машина. Вскоре они уже мчались по пустынному шоссе. Артур гнал машину, время от времени поглядывая с нежностью на заснувшую справа от него спутницу. И тогда он понял, что и в этой жизни они нашли друг друга, и ничто не победит Любовь, ибо нет силы столь же великой, могучей и грандиозной во всей Вселенной, как любовь двух сердец, мужчины и женщины, души которых, слившись вместе, образуют одно целое. И это целое и есть Бог!
Miserere
Самолет гигантским птеродактилем тяжело опустился на бетонное покрытие и резво кинулся вперед, постепенно замедляя свой бег. За иллюминаторами проплывала залитая ослепительным солнцем африканская земля. Лайнер, словно сбившаяся с курса арктическая птица, окунулся в пекло. Взревели напоследок двигатели, пассажиры затряслись в своих креслах.
"Не ходите дети в Африку гулять". Что ж, детьми они были уже давно, а сюда прилетели отнюдь не для праздных прогулок, решать очень серьезные дела – прямо скажем, государственной важности. Прибыли в составе трех человек: Алексей и двое его спутников – полковник ГРУ Виктор Муромов и представитель "Росвооружения" Олег Чердынцев. Звание последнего Алексею Смирнову было неизвестно.
В аэропорту их встречали люди Васильева. Алексей с легкостью вызвал в памяти электронное досье на этого новорусского магната. Опуская подробности, можно было резюмировать: Васильев – "владелец заводов, газет, пароходов" из тех, кого называли предпринимателями-патриотами, из новой волны национально ориентированных бизнесменов, исповедующих идею сильной и независимой России и стойко не переносящих разных олигархов-инородцев и иже с ними. Васильев упрямо поднимал производственную инфраструктуру, соединяя в единую империю множество разбросанных по регионам промышленных объектов, дышащих на ладан. Учредил несколько культурных фондов, строил школы и детские сады, открывал дома культуры и новые храмы, финансировал издание российских литературных журналов и деятельность отечественных киностудий. И еще много чего делал, неизменно добиваясь успехов – действуя, где напором, а где хитростью. Не жалел денег на подкуп чиновников, раздавал щедрые подарки, оказывал разнообразные услуги нужным людям.
Георгий Иванович Васильев слыл прагматичным, трезвомыслящим реалистом и циником. Но, как и у всякого истинно русского человека, присутствовала в его широкой натуре некая загадка, необъяснимая глубинная суть, заставляющая расчетливого нувориша поддерживать проекты, ну совершенно невыгодные с точки зрения делового человека, а где-то и прямо убыточные. Выгода от этих начинаний лежала в плоскости иной, виртуальной – возрождение духовности России, самосознания ее народа, идейности ее сынов и дочерей, самоуважения и достоинства граждан, и еще Бог знает чего, столь же, на первый взгляд, эфемерного. Но лишь на первый взгляд…
Из аэропорта разведчиков привезли в город, в резиденцию Васильева – пятизвездочный отель, где весь верхний этаж снимал русский богатей. Из окон была видна рощица пальм, за которыми шумел океан – его приглушенный рокот доносился и досюда. Этажом ниже для гостей были зарезервированы номера-люкс с видом на побережье.
* * *
– Так что, сами понимаете, други мои, – Васильев обвел гостей испытующим взглядом, – дело это для нашей державы, как сказал бы незабвенный Владимир Ильич, архиважное. Представляете, какие деньги потекут в наш прохудившийся бюджет? Причем этот веселый ручеек обещает в дальнейшем превратиться в полноводную реку, так сказать, в канал…
Он выдержал паузу, затем добавил, четко выговаривая каждое слово:
– Если мы с вами сделаем все как надо.
Хозяин поднялся, подошел к широкому окну, прикрытому каскадом жалюзи, обернулся и с хитрецой промолвил:
– Ну, а я стану смотрителем этого канала, а посему приложу максимум усилий в его строительстве. Впрочем, вы люди взрослые, серьезные, сами все прекрасно понимаете.
Они понимали. Африканцы долго думали и выбирали, пока, наконец, не склонились окончательно в их пользу – российское оружие в условиях жары и пустыни предпочтительнее европейского, израильского и даже американского. Да и дешевле выйдет! Плюс давние связи с их оборонкой – еще со времен некогда могучего Советского Союза.
Как ни странно, российские спецслужбы и даже оборонщики здесь не приложили никаких усилий – всю предварительную рекогносцировку и договоренность осуществил втихомолку дядя Жора (как Васильева именовали уважительно в деловых и властных кругах). Прибывшим спецслужбистам, как представителям государства российского, предстояло лишь закрепить достигнутый на первоначальных переговорах успех. Потом машина закрутится – все будет закреплено официально, подтверждено подписями и заверено печатями. Но вначале – переговоры тет-а-тет с тутошними министрами и воротилами бизнеса. Министров было двое – обороны, безопасности и внутренних дел (все в одном лице), а также финансов и внешней политики. Местные магнаты-олигархи же представлены одним лишь двоюродным братом президента – самого богатого человека в северо-восточной части африканского континента. Экономические, политические, военные и даже геополитические интересы двух государств сошлись воедино в предстоящих переговорах. Впрочем, затрагивали они интересы и третьей стороны – вот почему дело не предавали огласке и с обеих сторон старались провернуть все как можно незаметнее.
* * *
Алексей сидел в кресле в ожидании напарника Муромова. Он был собран и целеустремлен, хотя до прибытия машины оставалось еще с полчаса. Сегодня разведчиков повезут на секретную встречу с президентским кузеном – на его загородную виллу, затерянную где-то в тропических лесах. Казалось, опасности не предвиделось никакой, но в подобных делах нужно быть готовым к любым неожиданностям и сюрпризам.
За безопасность их группы отвечал представитель ГРУ Муромов. Полковник все время где-то пропадал, улаживая и устраивая общие дела, но в нужный момент неизменно оказывался на месте. Чувствовалось, опыт у грушника имелся прямо-таки колоссальный по части конспирации, налаживания связей и шпионажа. На него можно было положиться, и все же что-то неприятно зудело у Смирнова под ложечкой, вызывая тревогу. Впрочем, подобное чувство возникало всегда перед опасным и рискованным заданием.
Алексей решил отвлечься и вызвал в памяти встречу с родными перед отъездом. Жена с дочерью прощались сдержанно, ничем не проявляя смятение – командировка как командировка, и в Африке люди живут. На самом деле о характере его работы они имели самое общее представление, но догадывались, что служба эта намного серьезнее, чем та версия, которой придерживался в разговорах с ними Смирнов.
Побывал он и у матери с сестрой, провел с ними вечер. Мама перед его уходом неожиданно подарила ему миниатюрную иконку на цепочке с изображением Богородицы – такие носят на груди подобно нательному крестику.
– Пусть она хранит тебя, сынок, – улыбнулась старушка, – ты уж носи ее, не обижай мать…
Он, смеясь, дал слово, что будет носить – хотя к подобным вещам относился несерьезно. Вот мать, та действительно ВЕРИЛА – она ведь и раньше-то, в ТАМОШНЕЕ время считала себя православной, как никак родители крестили, не то что нынешние нехристи… А в последние годы так вообще воцерковилась, посещала храм, молилась, соблюдала посты и праздники.
"Пусть ее, – думалось Смирнову, – у нее это, может, единственная радость осталась, после гибели державы советской: вера да мы, ее дети и внуки".
Алексей обнял мать на прощанье, отстранил, всмотрелся в дорогое ему лицо с дорожками слез на морщинистых щеках. Постарела матушка, сдала, разве признаешь в ней ту красивую женщину, кружившую голову многим мужикам, да так и не вышедшую повторно замуж, после смерти супруга. Вся целиком сосредоточилась на воспитании их с сестрой. Практически в одиночку – хоть родные и помогали, чем могли, – подняла деточек на ноги, сделала из них людей. Что ж, за своих детей ей краснеть никогда не приходилось.
Последнее время хворает только что-то часто. Это больше всего беспокоило Алексея…
Он глянул на часы, усилием воли отогнал образы близких, – готовность пять минут. Внезапно, подчиняясь неведомому импульсу, вскочил, шагнул к дорожной сумке. Покопавшись, достал оттуда образок и надел на шею, спрятав под сорочкой и легкой курткой. Ну вот – теперь порядок! Вроде и на душе полегчало.
Раздался условный стук в дверь. Вошел Муромов, озабоченный, хмурый. Молча сел в кресло, побарабанил по подлокотнику.