– Но помилуйте, инспектор, какой смысл Таис убивать старого графа? – удивился нотариус.
– Откуда же я знаю? – пожал плечами Вейш. – Может быть, таким путем она хочет выйти замуж не за наследника, а за законного владетеля всего состояния Де-Бургов, а? Как вам такая версия?
– Между прочим, слово "фейдо" – имя хозяина Таис, по-гречески означает "бережливость", – блеснул не к месту эрудицией Адам.
– А что вы думаете по поводу Валерии? – поинтересовался у инспектора Мартиниус.
– На первый взгляд Валерии нет никакого резона убивать отца. Она ничего не выигрывает от этого. Да и вообще в этой аристократической семейке она самая приятная. Просто милая девушка, которая озабочена только одним – побыстрее выйти замуж.
Доктор поддержал инспектора:
– Действительно, абсурдно думать, что Валерия имеет отношение к этому чудовищному преступлению. Здесь надо искать кого-то более хитрого и бессердечного.
– Да-да, – подхватил Вейш, – очень хитрого и совершенно бессердечного. Не надо забывать, что ведь они все родственники и надо обладать поистине дьявольской жестокостью, чтобы спокойно налить отравы своему близкому, да еще старому больному человеку!
– И кто-то же написал записку с предупреждением Озрику, – напомнил я.
Вейш пренебрежительно махнул рукой.
– Я ведь сказал, что не доверяю этому ловеласу. Если он убийца, то вполне мог составить ее сам, чтобы отвести от себя подозрения.
– Насколько я знаю, яд – это женское оружие, – предположил доктор Адам. – В истории преступлений известны имена знаменитых отравительниц: Локуста, Лукреция Борджия, маркиза де Бренвилье, а у нас в Гвеции – так называемая "ведьма из Вилемусбурга", отравившая мышьяком двадцать два человека!
– Вы правы, доктор, но и мужчин, использовавших для убийства различные яды, тоже хватает, – возразил ему нотариус.
– Значит, мы не можем сбрасывать со счетов ни мужчин, ни женщин, – заявил Вейш и вытащил из кармана какую-то бумажку. – Пока вы, месьер Мартиниус, читали завещание, я не терял времени даром и набросал список тех лиц, которые могли дать яд графу Бертраму. Ход моих рассуждений таков. Граф умер не ранее шести часов вечера и не позднее полуночи. Таким образом, самое вероятное, что яд ему каким-то образом дали после ужина. Значит, убийца ужинал со всеми остальными, потом отравил графа и позже забрал посуду.
– И кто же это, по-вашему, мог быть? – поинтересовался Адам.
Инспектор заглянул в свой список:
– Вот имена всех, кто, так или иначе, имеет отношение к делу: Таис Мелас, Тобиас Сальватор, Себастьян, Озрик, Патриция и Валерия Де-Бурги, а также маленький Николаус. Кроме того, доктор Бенедикт Адам, нотариус из Квакенбурга Мартиниус, его помощник и замковые слуги. Как я уже сказал, слуг и нотариуса с помощником я исключаю из круга подозреваемых. Также можно исключить вас, доктор, и Тобиаса, так как вас обоих не было в замке вечером перед убийством. Таким образом, методом исключения у нас остаются шесть человек: Себастьян, Озрик, Ники, Патриция, Валерия Де-Бурги и Таис Мелас. Причем все они без исключения участвовали в той экскурсии в лабораторию и знали, где хранится цианистый калий!
Вейш обвел нас торжествующим взглядом.
– Я смею утверждать, что убийца кто-то из них!
– Ну что же, все пока понятно, – согласился мой патрон, внимательно следивший за рассуждениями инспектора.
– Продолжим наш анализ, – опять нахмурил брови Вейш. – Из показаний участников того рокового ужина, я установил, что уходили они в следующем порядке: первой ушла Таис Мелас, которая, по ее признанию, сразу зашла в спальню графа Бертрама, приготовила ему лекарство и через пять минут ушла к себе. В спальне она была примерно в семь часов. До девяти находилась у себя, потом посетила Патрицию и в одиннадцать легла спать.
– Но есть ли у Таис причина, совершить такое злодеяние? – спросил нотариус.
– На первый взгляд – нет, – вынужден был признать Вейш и продолжил:
– Следом за Мелас из столовой ушли Патриция с Ники и Озрик. После ужина они были все вместе до полуночи. Мотивом преступления у Патриции может быть месть за изменение завещания, а у Озрика – просто ускорить получение наследства.
– Инспектор! Как это цинично звучит, – воскликнул доктор. – Я знаю и Патрицию и Озрика много лет и уверен, что они не способны на такое чудовищное злодейство!
– Ах, доктор, – усмехнулся Вейш, – никогда нельзя быть до конца уверенным в другом человеке. Ведь речь идет об огромных деньгах, а молодой человек, по его собственному признанию, собрался жениться.
– Я все равно не могу поверить, что Патриция или Озрик – убийца, – упрямо заявил добрейший Адам.
– Ну, хорошо, оставайтесь при своем мнении и позвольте мне продолжить. Валерия последней покинула столовую, но до полуночи находилась в обществе месьера нотариуса. Мотива у нее нет. Прямой выгоды от смерти отца она тоже не получает. Отсюда можно сделать вывод о ее непричастности к убийству и исключить ее из числа подозреваемых.
– Остается еще Себастьян Де-Бург, – напомнил Мартиниус.
– Да, Себастьян Де-Бург, – покачал головой Вейш. – С этим человеком вообще странная история. По показаниям Патриции, ее муж вернулся в замок из Крона не позднее пяти часов вечера и, так как был совершенно пьян, до утра проспал в курительной. Однако, есть вероятность того, что он был не настолько пьян, как изображал и имел возможность зайти в спальню отца.
Доктор опять возмутился.
– Я хорошо знаю и Себастьяна. Он, конечно, не ангел, но отравить собственного отца не мог!
Инспектор снисходительно пожал плечами.
– Факты говорят о том, что ваш любимец имел возможность незаметно попасть в спальню. Кроме того, многие слышали, как Себастьян грозил отцу. Таким образом, мотив и возможность совершить преступление у него все же были!
– Ну и каков же ваш вывод, месьер инспектор? – спросил мой шеф.
– Давайте делать выводы, – согласился Вейш. – Идем по порядку. Таис могла убить своего хозяина, но у нее нет причин это делать. У Патриции есть мотив, но Озрик Де-Бург утверждает, что был все время до полуночи с ней и с Ники, которого при нем Патриция укладывала спать. То же самое в отношении самого Озрика: мотив есть – наследство, но Таис Мелас подтверждает его алиби. Если только все они заранее не сговорились, то они не могли налить отравы его сиятельству. Озрика можно исключить еще и потому, что, если бы он был убийцей, то зачем ему сообщать нам о пропаже яда. Николаус также отпадает. Он все время находился под присмотром матери. Теперь Себастьян. Он тоже имеет мотив – месть отцу, но если допустить, что он действительно был пьян, то не имел возможности совершить убийство. Если все говорили правду, то, таким образом, никто из них не мог убить графа Бертрама Де-Бурга!
Вейш замолчал, как видно, несколько растерявшись от собственного заключения. Доктор тихонько пробормотал с ехидцей:
– Magna est veritas sed rara!
Мартиниус комично сморщил свой длинный нос и с иронией произнес:
– По-вашему, инспектор, самые большие подозрения падают на Таис и Себастьяна. Однако ничто не доказывает, что у Таис были причины, а у Себастьяна была возможность совершить убийство. Кроме того, если бы кто-то из них зашел в спальню покойного, то, увидев стакан с лекарством, добавил бы яд в него. Но этого не произошло. Почему?
– И как вы можете объяснить исчезновение посуды из-под яда? – добавил Адам.
За сконфуженного инспектора ответил маленький нотариус:
– Пока мы не узнаем, каким образом яд был дан его сиятельству, мы не узнаем правды!
Инспектор вдруг разозлился. Его глаза метнули молнии, лицо покрылось красными пятнами и он рявкнул:
– Я не знаю, как яд попал к графу Бертраму! И почему убийца просто не добавил его в лекарство! Но зато я знаю другое – кое-кто здесь скрывает нечто важное.
– Кто, например? – робко задал вопрос доктор, испуганный внезапной вспышкой инспектора.
– Прежде всего – Озрик Де-Бург. Он явно что-то знает, но отказывается рассказать об этом.
– Может быть, он подозревает кого-то, но сам до конца не уверен в своей правоте? – предположил Мартиниус.
– Возможно, вы правы, – согласился Вейш. – Кроме того, вы сами, месьер нотариус, что-то знаете, но молчите!
Мой шеф пожал плечами.
– Все, что я знал, я вам рассказал. У меня, конечно, есть свои соображения по этому делу, но пока их излагать еще преждевременно. Однако я могу дать, с вашего позволения, несколько советов.
Вейш снова начал злиться.
– Я повторяю, Мартиниус, мы здесь в Кроне привыкли сами решать свои проблемы, а не полагаться на советы приезжих зазнаек. Зарубите это на своем длинном носу!
Нотариус иронически улыбнулся.
– Надеюсь, инспектор, вам понадобится не слишком много времени, чтобы обнаружить убийцу. Я ведь не могу вечно сидеть в Трех Башнях. Дома меня ждут клиенты.
Вейш тяжело посмотрел сверху вниз на старика и заключил:
– На сегодня все, уважаемые. Я уезжаю в Крон. Мне необходимо еще раз тщательно все обдумать. Возможно, завтра придется снова всех допросить. Доктор, вы можете поехать со мной.
Мы распрощались, и они уехали в черном полицейском экипаже.
Глава пятнадцатая
В которой Мельхиор приходит в ужас
Я очень устал и хотел отправиться к себе в комнату, но мой патрон, взглянув на часы, остановил меня.
– У меня будет к вам небольшое поручение, Мельхиор. Я сейчас напишу записку и прошу вас отнести ее госпоже Патриции. Это очень важно.
Мне ничего не оставалось, как только покорно кивнуть. Нотариус расположился за столом и быстро что-то написал на листке бумаги. Потом он аккуратно свернул записку и подал мне.
Патриция занимала несколько комнат на втором этаже Северной башни замка. Из курительной туда можно было попасть двумя путями. Можно было спуститься вниз, выйти из главного здания и, пройдя по двору, зайти в Северную башню. Можно было также, не выходя на улицу, пройти по крытой галерее в другое крыло главного здания замка и, минуя спальню, кабинет и другие комнаты покойного графа, сразу оказаться в Северной башне.
Время было уже позднее и я боялся, что двери внизу Мартин запер и лег спать. Так как мне не хотелось его будить, я выбрал второй путь. Взяв свечу, стоявшую на столе в курительной, я быстро зашагал по темной галерее. Вскоре я был уже почти у цели. Мне оставалось только пройти мимо комнат несчастного хозяина замка и, повернув за угол, оказаться у входа в Северную башню.
Я невольно вспомнил кошмарное зрелище, которое видел сегодня утром и ускорил шаг, стараясь побыстрее миновать страшное место. Мои шаги гулко отдавались в полной тишине. И вдруг я почувствовал, что кроме меня в коридоре есть кто-то еще. Подняв свечу повыше, я увидел, что впереди меня во мраке бесшумно движется какая-то темная фигура. Это была женщина, одетая во все черное.
– Госпожа Патриция, это вы? – окликнул я ее, но загадочная фигура все также быстро шла не оглядываясь.
Хотя меня охватила неясная тревога, я постарался догнать женщину, но когда до нее оставалось всего несколько метров, она вдруг резко обернулась, и я увидел, что ее лицо скрыто под черной вуалью. Оробев, я остановился. Странная женщина погрозила мне пальцем, а затем скрылась за углом. В следующее мгновение послышался странный шорох и жуткий тихий смех от которого у меня кровь застыла в жилах!
Не знаю, сколько времени я простоял на холодных плитах, окаменев от ужаса. Мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем я начал приходить в себя. Сердце колотилось в груди так, словно хотело сломать ребра. Не знаю, почему я не кинулся прочь от этого проклятого места, а, собрав все свое мужество, подошел к повороту и внезапно столкнулся лицом к лицу с Таис! От неожиданности я вскрикнул. В первый момент девушка в испуге отшатнулась назад, но, узнав меня, сразу успокоилась.
– Святая Пейрепертуза! Как же вы меня напугали, месьер Лукас! – воскликнула гречанка. – Я услышала какой-то шум, голоса, вышла посмотреть, что случилось, и едва не налетела на вас!
Таис была в темно-синем, почти черном домашнем халате. В руках она держала яркую лампу, которая осветила все закоулки темного коридора до самого входа в башню. Я посмотрел вдоль коридора, но кроме нас никого не было. Жуткая женщина исчезла.
– Что вы здесь делаете, мадемуазель? – с трудом спросил я девушку хриплым после пережитого голосом.
– Я здесь живу. Вот моя комната.
Таис показала рукой на полуоткрытую дверь и прибавила:
– Покойный граф Бертрам специально поселил меня рядом со своими покоями, чтобы я всегда была под рукой.
Я осторожно спросил, не видела ли она только что кого-нибудь в коридоре. Но гречанка, с удивлением посмотрев на меня, ответила отрицательно. Она была столь любезна, что проводила меня к Патриции, и я вручил властной даме записку Мартиниуса. Та пробежала листок глазами, ненадолго задумалась и попросила передать старику, что она сделает так, как он просит.
Обратно я пошел через внутренний двор. К счастью дворецкий еще не спал и открыл мне двери. Нотариус ожидал меня в курительной, попивая горячий какао. Я рассказал ему о том, что со мной случилось. Старик сочувственно погладил меня по руке.
– На вас лица нет, мой мальчик. Ну ничего. Чашечка горячего какао быстро приведет вас в чувство. Я открыл, что Вилемина удивительно вкусно его готовит.
Он сбегал на кухню и действительно принес мне какао в большой фарфоровой чашке.
– Мы очень устали, поэтому все обсудим завтра, Мельхиор. Пейте какао и ложитесь спать. Я чувствую, что завтра будет трудный день, и силы нам понадобятся.
Глава шестнадцатая
В которой Мельхиор опять видит покойника
Утром меня разбудил уже знакомый звук сигнального рога. За окном весело щебетали птицы. Солнце ярко светило в приоткрытое окно. Воздух в комнате был свеж и напоен ароматами леса, окружающего замок со всех сторон. В полудреме на минуту мне показалось, что весь длинный, печальный вчерашний день – всего лишь кошмарный сон. Однако скоро я окончательно проснулся, и настроение мое упало. В который уже раз меня охватило жгучее желание, как можно быстрее покинуть замок. К сожалению это не зависело от меня, а всецело находилось в руках инспектора Вейша. Оставалось только надеяться, что он на верном пути и скоро найдет убийцу. Смирившись с неизбежным, я, не торопясь, оделся, умылся и отправился завтракать.
В столовой уже находились Себастьян, Патриция, с неизменно капризничавшим Ники, и Таис. Поздоровавшись, я приступил к завтраку, состоявшему на этот раз из яйца-пашот на поджаренном хлебце, горячих промасленных пышек и мармеладного варенья. Вскоре вошла Валерия в сопровождении жениха, а сразу же за ними появился Мартиниус. Мой патрон, не стесняясь, зевал во весь рот.
– Доброе утро, месьер нотариус, – приветствовала его Патриция. – Как прошла ночь?
– Ужасно, – пожаловался старик, устраиваясь за столом, – почти не сомкнул глаз. Все ворочался с боку на бок.
– Я тоже не могла уснуть, – подхватила Валерия. Ее узкое, покрытое некрасивыми веснушками лицо действительно выглядело усталым. Вокруг глаз залегли тени.
– Тебе, сестрица, надо было выпить рюмку старого выдержанного рома с Гведелупы, – посоветовал Себастьян. – Я так и сделал и спал как младенец.
Патриция недовольно покосилась на мужа.
– У тебя один рецепт от всех несчастий! Напиться и забыть обо всем на свете.
– А где дядя Озрик? Он тоже умер, как дедушка? – с любопытством спросил Ники, старательно размазывая руками яйцо по белой скатерти.
– Фу, Ники! Что ты такое говоришь! Дядя Озрик сейчас придет, – ответила ребенку Патриция.
– Да, что-то брат опаздывает к завтраку, – удивился Себастьян, не обращая внимания на недовольство жены.
– Видимо набирается сил перед трудным днем, – улыбнулась Валерия. – Пусть поспит подольше, бедняжка.
– Все же пора бы ему встать. Пусть Вилемина сходит и узнает, когда он будет завтракать, – распорядилась Патриция. – Я думаю, скоро приедет инспектор Вейш и опять начнет здесь вынюхивать непонятно что!
– Он надеется обнаружить убийцу, мадам, – заметил нотариус.
– Вздор! Неужели вы серьезно верите, что кто-то из нас способен отравить человека? – сердито воскликнула Патриция.
– А что вы думаете, Таис? – внезапно обратился мой шеф к гречанке.
Девушка вздрогнула и обвела собравшихся взглядом своих больших темных глаз. Потом она, опустив голову, негромко сказала:
– Я думаю, что в этой комнате есть люди, которые желали его сиятельству смерти. А у нас на юге говорят: "Будьте осторожны со своими желаниями, ведь они сбываются".
– Мало ли что говорят там у вас на юге, милочка, – презрительно заявила Патриция. – Здесь приличное общество, а не сборище убийц, как пытается доказать этот грубиян из полиции! Конечно, граф Бертрам покончил с собой, не вынеся страданий. Вот увидите, что рано или поздно Вейш это признает!
Ее тираду прервал дворецкий, объявив, что инспектор прибыл в замок. Все начали вставать из-за стола, но тут в столовую вбежала встревоженная Вилемина и сообщила, что комната Озрика пуста и, судя по нетронутой постели, в эту ночь он вообще не ложился спать.
Все недоуменно переглянулись, не зная, как реагировать на эту новость.
– Его надо непременно найти! – вдруг нервно вскрикнула Валерия.
– Не беспокойтесь, – обратился к ней нотариус. – Мы с инспектором сейчас сами его поищем. Возможно, он провел ночь в курительной или в кабинете его сиятельства.
– На Озрика это не похоже, – возразил Себастьян. – Он всегда ночует у себя в комнате.
Мартиниус объяснил вошедшему Вейшу ситуацию и тот сразу же насторожился.
– Кто-нибудь из вас видел месьера Озрика со вчерашнего вечера? – спросил он присутствующих.
Никто не ответил. Я обратил внимание, что Валерия хотела что-то сказать, но сдержалась.
– Ну что же, – принял решение инспектор, – все пока должны оставаться в столовой. Со мной пойдут месьер нотариус с помощником и граф Себастьян. Мы осмотрим замок и вернемся.
Как только мы вышли из столовой, мой шеф предложил в первую очередь осмотреть кабинет покойного графа. Вейш не возражал, и мы быстро пошли по тому же самому пути, который я проделал вчера вечером. К нам также присоединились двое стражников из команды инспектора. По дороге нотариус рассказал о том, что со мной случилось вчера.
– Вы в самом деле видели эту женщину, месьер Лукас? – недоверчиво покосился на меня полицейский.
– Если бы видели его лицо, инспектор, вы бы не сомневались, – ответил за меня Мартиниус. – У Мельхиора был такой вид, словно он встретил привидение!
– Я не удивлюсь, если это так и было, – заметил, усмехнувшись, Себастьян. – Возможно, месьер Лукас имел несчастье столкнуться с тенью той самой Бруниссенды, о которой ходит столько легенд.