- Все же садись, - присоединился и Ортебиз, - то, что хочет сообщить тебе Маскаро, стоит любого из твоих дел!
Катен мягко улыбнулся, чертыхаясь про себя. Он прекрасно знал, на что способна эта парочка, и снова спросил:
- Так что вы хотели? В чем именно дело?
При этом вопросе Маскаро встал и запер дверь на задвижку. Вернувшись на свое место, он сказал:
- Так вот, мы с Ортебизом взялись за дело, участвовать в котором я тебя уговаривал в свое время. Для этого мы подыскали очень недурную кандидатуру - маркиза Круазеноа.
- Друг мой… - попытался перебить его адвокат.
- Погоди, возражать будешь после…
Катен вскочил со стула.
- Довольно, с меня довольно, - проговорил он резко, - если бы ты действительно занялся тем делом, о котором писал, я бы не отказался тебе помочь, но тут я тебе не помощник! Да и тебе не советую, тем более, что я не раз доказывал…
Он уже повернулся, чтобы уйти, но тут между ним и дверью возник Ортебиз.
Катен был не из пугливых, но то, как вел себя уважаемый врач, и улыбка белых губ Маскаро таили в себе нечто странное и даже опасное.
- Что все это значит и что вам от меня нужно?!
- Во-первых, мы хотим, чтобы ты сел на место и внимательно выслушал то, что тебе говорят, - произнес врач, четко выговаривая каждое слово.
- Кажется, я довольно вас слушал!…
- Нет, не довольно. Садись и слушай!…
По лицу Катена нельзя было заметить того бешенства, которое клокотало у него внутри. Его бледное лицо сохраняло достоинство.
Он сел.
- Ну, так я вас слушаю…
Достойный поставщик прислуги, ощупав на носу очки, продолжал:
- Прежде, чем вдаваться в подробности самого дела, я хотел бы спросить нашего друга: считает ли он себя по-прежнему близким нам человеком?
- Это не вопрос. Это скорее утверждение того, что вы мне не доверяете, а между тем все, что я когда-либо делал, приносило вам только пользу!
- Дело не в словах. Нам нужна твоя помощь, совет…
- Я уже вам дал один.
- Да, не зная наших шансов и будучи неуверен в успехе нашего предприятия. Пойми, что если мы доведем это дело до конца, то у каждого из нас к окончанию будет минимум по миллиону.
А Ортебиз про себя лихорадочно требовал:
- Решайся же, Катен! Говори - да или нет?
По лицу Катена было заметно, что мысль его усиленно работает.
- Нет! - произнес он решительно. - Повторяю, я хорошо все просчитывал, и я никогда не скажу "да".
- А! - произнесли Маскаро и Ортебиз вместе. В этом восклицании не было удивления или досады, в нем ясно слышалась вражда на всю жизнь.
- Если хотите, Я вам еще раз объясню, почему я не считаю возможным согласиться на ваше предложение…
- Скажи лучше, что ты попросту изменил нам!
- А хоть бы и так! Дело не в том, как это называется! Можно подумать, вы не знаете, как я к таким вещам отношусь. Разве я не твержу вам целых десять лет, что подобные занятия при настоящем положении дел не имеют никакого смысла?
- Что и говорить, ты всегда был осторожен, правда, это не мешает тебе делить с нами прибыль, когда дело выгорает, - зло проворчал Маскаро.
- Конечно, довольно выгодно получать, ничего не вкладывая, - добавил Ортебиз.
Но эти аргументы нимало не смутили Катена.
- Правда, я беру то, что мне положено. Но разве я совместно с вами не создавал эту контору? И разве она не пользуется известностью, разве она не работает, как хорошо отлаженная машина? Да, с нее одной мы имеем, пусть не очень большой, но зато верный доход, и если вы согласитесь этим довольствоваться - я в вашем распоряжении!
- Нечего сказать, лестное предложение!…
- Ну, как хотите, только на меня не рассчитывайте. Дай Бог, чтобы вам не пришлось раскаиваться, но я хочу вам напомнить, что двадцать лет, в течение которых Фортуна была к вам благосклонна, - слишком большой срок! В любой момент она может повернуться к вам спиной, что довольно обычно в делах такого рода…
- Пожалуйста, без предсказаний, - раздраженно заметил Маскаро.
- Пожалуйста. Я могу и замолчать, но время у вас еще есть для того, чтобы остановиться. Безнаказанность, как и все на земле, имеет свои пределы… И учтите, нужно совсем немного, чтобы все полетело в пропасть.
Ортебизу от всех этих предсказаний было явно не по себе.
- Легко тебе говорить, - заметил он Катену, - ты богат!
- То есть у меня есть на что жить; кроме заработка я имею двести тысяч капитала. И если бы вы сегодня дали мне слово покончить со старым, клянусь, я бы разделил его поровну!
Маскаро, который до сих пор едва прислушивался к разговору, понял, что пришло время говорить серьезно.
- Бедный друг, так у тебя всего двести тысяч?
- Может, немного больше.
- И две трети ты предлагаешь нам? Благородно! Поистине мы были бы неблагодарными скотами, если бы нас это не тронуло… Только мне кажется…
Он поправил очки.
- Мне кажется, что если ты дашь нам по пятьдесят тысяч, то у тебя останется ровно миллион сто тысяч!
Катен залился смехом.
- Ведь что только не придумает человек, - проговорил он, продолжая смеяться.
- А если я это смогу доказать? - спросил Маскаро.
- Любопытно было бы послушать, как ты станешь доказывать?
Достойный Маскаро порылся в столе, достал лист бумаги с какими-то расчетами и подал товарищу:
- Проверь, тут подробная запись всего, что у тебя есть.
Катен заглянул в бумагу, и глаза его загорелись злостью.
- Ну, что же, даже если это и так! Тем более глупо было бы с моей стороны идти на риск. Вам завидно? Я же не виноват, что родился не таким, как вы. Мы начинали вместе с мелочей. Но я всю жизнь собирал, а вы транжирили. Теперь, когда у меня есть состояние, а вы по-прежнему нищие, я должен плясать под вашу дудку? Да вы сошли с ума! Если вам так хочется, продолжайте идти своей дорогой и не мешайте мне идти своей. Между нами все кончено!
Катен потянулся к своей шляпе… но взгляд Маскаро остановил его.
- Послушай, если я говорю, что ты нам нужен, значит, это действительно так.
- Очень жаль…
- А если я, действительно, очень захочу этого?
- Кажется, ты мне угрожаешь? Ты не забыл, что мы одинаково в руках друг друга?
- Ты уверен в этом?
- Настолько, что еще раз могу повторить: "Между нами все кончено".
- Да, ну! Сдается мне, что ты все-таки несколько ошибаешься. Ну, например, что можешь сказать по поводу того, что я уже больше года содержу некую девицу, которую зовут Клариссой?
Катен вздрогнул. И перешел на шепот:
- Кларисса! Как ты догадался, как?!
Маскаро улыбался.
- Боже, какой я дурак, будто я не знаю ваших способов!
- Да, пожалуй, ты прав, - заметил Маскаро, - но согласись, что я хорошо рассчитал, понимая, что рано или поздно ты захочешь порвать с нами. Я вынужден был принять меры предосторожности.
Доктор от удовольствия потирал руки.
- Да, именно это и доказывает, что судьбу предугадать невозможно, - заметил он весело.
- Нечего греха таить, ты слишком успокоился, Катен. Не думал я, что так легко поймаю тебя. Целый год воротишь от нас нос и вдруг так легко попадаешься. Прямо невероятно!
Невероятно, - как эхо повторил доктор.
- Впрочем, все это вполне естественно… Ты давно перестал читать "Судебный вестник"? Вчера я прочел в нем интересную историю, очень смахивает на твою. Буржуа, сластолюбивый и сытый, известный своей неподкупностью - выписал себе из деревни молоденькую, красивую служанку. Девушка была здоровья отменного. И вот через несколько месяцев к ужасу этого порядочного человека она оказалась беременна. Что делать? Представляешь? Ведь его честное имя будет трепаться соседями, дворником, кухаркой… Подумали и решили - ребенка умертвить, а мать выгнать.
- Батистен! Хватит!
- И ведь какая неосторожность! Ведь еще не было случая, чтобы такие вещи не открылись! Представь себе: твоему садовнику в Шампиньи пришла в голову фантазия окопать землю как раз возле того куста, под которым…
- Довольно, - произнес Катен, - я сдаюсь.
Маскаро, поправив очки, задумчиво произнес:
- Ты сдаешься? Еще не совсем… Ты просто пока хочешь отвести руку, которая может нанести тебе удар.
- Уверяю тебя…
- Избавь себя от этого труда. Впрочем, твой собственный садовник в настоящую минуту не найдет там уже ничего.
Адвокат стал бледен, как мел. Только теперь он понял, в какую жуткую западню он попал.
- Не найдет ничего, - приятель продолжал говорить, - а между тем не подлежит никакому сомнению, что в январе прошлого года одной темной ночью ты сам выкопал под этим кустом небольшую яму и опустил в нее труп младенца, завернутый в шаль. Да-да, в ту самую шаль, которой и соблазнил его бедную мать. Куплена эта шаль в магазине у Пигмаленка, что могут засвидетельствовать служащие этого магазина. Но и ее там уже нет…
- Значит, ты ее вынул? Она у тебя?
- Нет, не я, - спокойно отвечал приятель, - Тантен. За кого ты меня принимаешь? Я осторожен. Но где скрыт труп, я знаю. И будь спокоен, он цел и схоронен в надежном месте. Малейшая твоя попытка изменить вызовет появление в газетах статьи следующего содержания: "Вчера землекопы, работающие там-то, нашли в земле труп новорожденного младенца. Комиссар полиции, прибывший к месту происшествия, принял все меры к розыску виновных".
Злость сменилась унынием. Катен, который все и всегда в своей жизни взвешивал и, казалось, никогда не мог позволить застать себя врасплох, потерял голову и не мог найти ни одного выхода. Отчаяние его было безгранично.
- Вы меня режете, - бормотал он, - убиваете в ту самую минуту, когда я, наконец, хотел воспользоваться плодами своего труда, ведь двадцать лет лишений и труда…
- Хороши труды, слышите, Ортебиз! - издевательски заметил Маскаро.
Но время шло. Издеваться над разбитым наголову врагом было уже некогда. С минуты на минуту могли прийти Поль и маркиз Круазеноа.
- Это мы хотим тебя зарезать? С какой это стати? Мы, напротив, приглашаем тебя принять участие в деле, которое имеет все шансы на успех. Ортебиз сначала, как и ты, упирался, но когда я разъяснил ему весь механизм, согласился.
- Это верно, - подтвердил доктор.
- Стало быть, тебе нечего бояться, тем более, что мы знаем тебя, ты ведь великолепно играешь в подобные игры и наверняка принесешь выгоду и нам и себе.
Катен заставил себя улыбнуться.
- У меня нет выбора, валяйте, рассказывайте, - произнес он глухим голосом.
Маскаро на минуту задумался.
- Самое интересное, что нам нужна от тебя услуга, которая ни в коем случае не может тебя скомпрометировать. Нам надо, чтобы ты составил договор, о пунктах которого я тебе сейчас расскажу, а потом, если захочешь, можешь вести это дело сам.
- Хорошо.
- Теперь слушай. Ты получил от герцога Шандоса одно весьма трудное и вместе с тем щекотливое поручение, которое состоит в том, что ты должен разыскать некое лицо, но так, чтобы об этом никто не узнал?
- Ты и об этом знаешь? - с ужасом вскричал Катен.
- Я всегда интересуюсь тем, что может быть полезным для нас. Я не понимаю только одного, почему ты вместо нас обратился к Перпиньяну, человеку весьма и весьма скомпрометировавшему себя…
- Что именно тебя интересует в этом деле?
- Совсем немного. Дай мне слово, что ты ничего не сообщишь герцогу раньше меня.
- Хорошо.
Примирение состоялось. Ортебиз был в восторге. Было ли оно искренним, кто знает? Во всяком случае взгляды, которыми обменивались Маскаро с Ортебизом, вряд ли свидетельствовали об этом.
Между тем в двери постучали, и Ортебиз, ходивший открывать, вернулся с Полем.
- Позволь тебе представить моего нового друга, - произнес Маскаро как ни в чем не бывало, дружески обращаясь к Катену, - этот парень остался без родителей, и я решил взять его под свое крылышко.
При этой рекомендации Катен подпрыгнул на стуле. Все стало понятно.
- Черт возьми! Давно бы сказал мне обо всем, - чуть не вырвалось у него.
17
Маркиз де Круазеноа всегда заставлял себя ждать. Это его правило. Но ведь известно, что деловой человек должен являться точно в срок. К сожалению, не многие понимают это.
Маркиз де Круазеноа был приглашен Батистеном Маскаро к одиннадцати часам. Было уже далеко за полдень, когда он вошел к нему. В новых перчатках, с лорнетом, помахивая тросточкой, с видом того лицемерного, дерзкого и развязного добродушия, которое свойственно глупцам, оказывающим кому бы то ни было снисхождение. С их точки зрения, конечно.
В свои тридцать пять лет Генрих Круазеноа казался беспечным двадцатилетним ребенком. Эта ветреная манера служила ему неплохой защитой. Ему легко прощали его "шалости".
Многие, зная его далеко не детские поступки, тем не менее говорили:
- Он ветреник, большой шалун, но ему можно все простить, он так добр, у него превосходное сердце!…
Сам же он, вероятно, смеялся, выслушивая о себе подобные мнения света.
В высшей степени расчетливый, этот любезный джентльмен имел только одно хорошее качество: он никогда не верил первому впечатлению.
Под маской легкой непринужденности и легкомыслия, этот человек скрывал редкую жестокость; сплетни, разносимые им, больно жалили, а в хитрости он превосходил даже своих ростовщиков, которых нередко надувал.
Если он был разорен, то только из-за того, что стремился подражать некоторым своим друзьям в роскоши, а те были раз в десять богаче его.
Вращаясь в самом блестящем обществе, Круазеноа также решил участвовать в пари на скачках.
Из всех способов спустить свое состояние этот - самый быстрый и верный.
Легкомысленный маркиз разорился. Он испробовал все способы поправить свои дела и уже готов был куда-нибудь скрыться, как вдруг Маскаро протянул ему руку помощи.
Тот с отчаяния ухватился за нее. Утопающий готов ухватиться и за раскаленное железо…
Испытывая определенное беспокойство по поводу, этого знакомства, он вида не подавал, и сейчас заявил Маскаро самым непринужденным тоном:
- Я, возможно, заставил вас подождать, мне очень жаль, но у меня были дела… Теперь я к вашим услугам, и если вам угодно поговорить со мной, то я с удовольствием подожду, пока вы закончите с этими господами…
Фраза была в высшей степени дерзка, но достойный Батистен не был этим оскорблен…
Сильные долготерпеливы. Всегда следует простить все какому-нибудь фату, когда знаешь, что он полностью за-' висит от тебя.
К тому же Маскаро нуждался в Генрихе Круазеноа, пешке в своей игре.
- Мы уже почти отчаялись вас увидеть, - отвечал он, - я говорю - "мы", потому что эти господа здесь - для вас, для вашего дела.
Маркиз не потрудился скрыть своей досады.
- Эти господа, - продолжал Маскаро, - мои компаньоны. Это - доктор Ортебиз, это - господин Катен - принадлежит к сословию адвокатов Парижа; этот господин, - и он указал на Поля, - наш секретарь.
Эта рекомендация имела какую-то комическую важность.
Если де Круазеноа было досадно увидеть четырех поверенных вместо одного, то Катена раздражало то, что их товарищество стало известно какому-то незнакомцу.
Секрет - вещь легкая, нежная, он более летуч, чем эфир, который испаряется из наглухо закрытых банок:
Ортебиз, во всем слишком доверчивый, выразил удивление.
Что касается Поля, то он просто ничего не понимал.
И лишь один Маскаро был абсолютно хладнокровен. У него была цель, и он шел к ней с непоколебимостью пушечного ядра, выпущенного по неприятелю.
- Маркиз, - продолжал он, когда Круазеноа уселся, - я не хочу оставлять вас в недоумении. Дипломатия между нами ни к чему…
Маркиз заметил с насмешкой:
- Вы мне льстите, любезный хозяин.
Если бы ветреный маркиз был более внимателен, то заметил бы легкое движение очков почтенного Маскаро. Очки эти будто говорили:
- Ты же просто жалок!
Ортебиз предполагал, что очки почтенного Маскаро "умели говорить", и в этом он был прав.
Напрасно плуты, страшась, что глаза могут их выдать, прячутся под очками. Очки составляют как бы часть того, кто их носит. Они могут высказать то, что пытаются спрятать под ними глаза.
- Я могу откровенно сказать, - говорил Маскаро, - господин маркиз, что свадьба ваша состоится, когда мы этого захотим, то есть, мои товарищи и я. Мы можем вам поручиться за деятельное содействие графа и графини де Мюсидан. Остается только получить согласие невесты…
Круазеноа сделал движение…
- О! Я получу это согласие, - бросил он, - в этом я ручаюсь! Есть тысячи приемов обольщения женщин, я изучил их все! Я пообещаю ей самых лучших лошадей, ложу в итальянской опере, неограниченный кредит у Ван-Клопена и полную свободу… Какая молоденькая девушка устоит против такого обольщения? Да, я буду иметь успех… Ах! Еще одно условие. Я желал бы иметь покровительство особы, пользующейся некоторым влиянием в доме…
- Вы полагаете, что виконтесса де Буа-Ардон будет приличной свахой?
- Черт возьми!… Я думаю, что да, ведь она - родственница графа!…
- Итак… Значит, мадам де Буа-Ардон будет поощрять вас и восхвалять до небес.
Маркиз выпрямился с торжествующим видом.
- В таком случае, - сказал он, - в таком случае, дело в кармане!
Поль растерялся. Не спит ли он? Ему обещали богатую невесту, да, ему! А теперь вот хотят женить и другого…
"Эти люди, - думал он, - не только поставляют в дома прислугу обоего пола, но еще, кажется, получают деньги, занимаясь "брачным промыслом"…
Между тем маркиз, вопросительно глядя на Маскаро, думал - высказывать ли ему все.
- О!… Говорите, - ободрил его этот достойный человек,- здесь нет чужих!
- Остается только, - начал Круазеноа, - назначить, как бы это сказать, куртаж, плату за комиссию.
- Я только что хотел приступить к этому вопросу.
- Итак, мой милый хозяин, мне остается немного сказать. Я уже говорил, что дам вам четверть приданого. На другой день после свадьбы я подпишу вексель ценой в эту обещанную четверть.
На этот раз Поль, казалось, все понял.
"Наконец, главное слово произнесено, - подумал он. - Если я и женюсь на Флавии, то должен буду разделить приданое с этими честными господами. Теперь я понял их внимание ко мне и их ласку."
Но предложение маркиза не удовлетворило Маскаро.
- Мы далеко не сходимся в расчетах, - произнес он.
- Ну, так я согласен заплатить чистыми деньгами, включая и то, что я вам должен.
Маскаро покачал головой, к великому отчаянию Круазеноа, который продолжал:
- Вы хотите третью часть?… Хорошо, я согласен и на это.
Холодное лицо Маскаро не изменилось.
- Нам не нужно трети, - заговорил он, - ни даже половины. Всего приданого нам не достаточно. Вы все оставите себе, как и то, что вы мне задолжали… Если только мы с вами договоримся…
- Что вы хотите? Говорите… говорите.
Маскаро поправил свои очки.
- Я вам скажу, - отвечал он, - но сперва необходимо рассказать вам историю нашего общества, главой которого я являюсь.