Не выдержав напряжения, Матвей сжал бокал. Сосуд лопнул, вино обагрило руку и скатерть. Раздался звон падающего стекла. Из коридора в бар заглянул охранник, увидел нахмуренное лицо хозяина и безмолвно исчез. Через секунду стюардесса шмыгнула убрать со стола.
После рассказа Алехина (в усеченной версии) о событиях в Лондоне, его собеседники помрачнели. Президент потрогал правую мочку – она была ниже левой, почесал тонкую переносицу. Набрал воздух, но, увидев поднятую ладонь гостя, ничего не сказал.
– Улики против Данилина исключительно косвенные, однако есть задумка. Нужна помощь Федерального агентства правительственной связи и информации или как там оно нынче называется, а также тайм-аут для анализа ситуации.
– Через час посадка в Новосибирске, – предупредил Администратор.
– На борту есть специалисты дешифровки и радиоразведки, а также любое оборудование, – № 1 обрадовался переходу к конкретным действиям и нажал кнопку вызова. – Доложите, когда будут результаты.
Явившийся офицер увел шпиона вглубь непарадной части самолета. Запах озона и нагревшейся пластмассы контрастировал с чистым воздухом в баре. Тесное помещение занимали стойки с аппаратурой, лишь узкий проход оставался свободным для доступа к рабочим консолям. Матвей объяснил задачу, спец молча кивнул, потом спросил для проформы:
– Российский мобильник чей?
– Мой.
– Тогда без проблем.
Кудесник, задействовав высший допуск к Системе оперативно-розыскных мероприятий, вошел в сервер компании мобильной связи. СОРМ хакнул запасной телефон Алехина, лежащий у него дома, и скачал оттуда видео, переданное молодым казахом с "Уэмбли". Улучшив качество изображения, мощный компьютер, подключенный к базам ФСБ, ФСО и остальных спецслужб, начал жевать терабайты информации. Скоро машина вынесла вердикт: Ахмед Сакаев, видный ичкерийский боевик, разыскивается за участие в организации убийств и терактов, проживает в Великобритании, близкая связь Сосновского. Приводился список оперативных и уголовных дел. Второго человека на видео компьютер вычислил сразу – Роман Данилин – сотрудник кадрового управления Администрации. В базе ФСБ на него стоял флажок – соответствующий файл Матвей просмотрел с интересом.
– Второй телефон английский?
– Да, принадлежит офицеру MI6.
– Понятно, – совершенно не удивился спец, – тогда звонки внутри Великобритании не сможем взять, только входящие на него из России. – И после короткой паузы доложил, – За последние три месяца ничего.
Матвей и не ожидал удачи с номером Кокрейна, полагая, что он "спящий" и переключен на телекоммуникационный узел MI6 .
– Поставьте на контроль, – приказал, – вдруг всплывет. О звонках докладывать в Службу внешней разведки товарищу Чудову с пометкой "вниманию тов. Грига".
Заключительная беседа в баре длилась недолго. В завершение Алехин высказал две просьбы: обеспечить безопасность его жены и сына, а также предоставить особые полномочия в рамках задания.
– Знаете, бумажку с печатью и именной наган от Дзержинского, – нагло пошутил, чтобы разрядить обстановку.
– Оперативную поддержку организует Чудов. Будет и мандат, – подхватил тему повеселевший хозяин самолета, – с широкими полномочиями. Не злоупотребляйте, старайтесь оставаться в рамках закона.
– Какого? Об оперативно-розыскной деятельности? О внешней разведке? Или использовать ст. 39 УК "Крайняя необходимость"?
– На ваш выбор, только найдите заначку Политбюро.
– Думаю, быстро станет ясно, найдем или нет. А вот подлецов, типа Данилина и его лондонского хозяина, на пути встретим точно. Что с ними-то делать прикажете? "Мочить в сортире"?
– Фигурально выражаясь, можно и так поступать. На ваше усмотрение, только аккуратно: скандалы не нужны, – согласился № 1 и поинтересовался. – Вернетесь в Москву сегодня или останетесь на борту в поездке по Сибири?
– Сегодня. Как понимаю, результат нужен незамедлительно. Ситуация в стране требует скорейшей реализации вашего плана. Честь имею.
Когда ветеран вышел, Президент посмотрел на Администратора.
– Ну?
– Думаю, справится. Показательно, как моментально переключился с минуса на плюс, услышав про записку Адмирала. От полного скепсиса к явному оптимизму. Его вера в шефа непоколебима. Вы были правы, приняв всерьез "завещание из могилы".
– А лондонский след?
– Вы же видели Алехина – не дрогнет. Смелый план набросал, не стал ограничиваться механическим исполнением вашего поручения. Проконтролирую, чтобы не слишком раздухарился относительно Данилина.
– Жалеешь своего "ценного кадра"? Или его лондонского покровителя? Тебя тронуло личное письмо Сосновского, в котором тот просил меня разрешить ему вернуться на Родину?
– Вовсе нет, однако предложение полковника довольно рискованное. Может дать протуберанцы…
– И хорошо, пора вычистить шваль из аппарата. Пусть и нетрадиционным способом. Если зацепит Сосновского, то вдвойне приятно. Будут перегибы, спишем на зарвавшегося отставника – эксцесс исполнителя.
Оставшись один, Главный пассажир размышлял: "Энергичен, смел, умен. Часы носит, как и я, на правой руке. Бонвиван – небось, бабы любят". Сам Президент не мог пожаловаться на отсутствие женского внимания, ему оно нравилось, хотя объяснялось магнетизмом высшей власти. "Правда, мышцы у меня накачаны лучше и морщин вокруг глаз меньше. Но Алехин производит сильное впечатление, уже по его иронии чувствуется внутренняя свобода. Цельная личность. Какая выдержка, сколько оперативной выдумки! Опять же, имеет опыт в финансовой сфере. Здорово, если зацепит и Сосну – подлец гадит, где только может. Главное, чтобы Григу вновь повезло. Ведь удача ему улыбалась не раз. Адмирал знал на кого делать ставку".
И Главнокомандующий мысленно благословил тайного бойца: "Иди и вырви нефритовые зубы у дряхлеющего дракона, но не выбрасывай – они нам еще пригодятся". Негромко рассмеявшись, позвал помощника: "Пригласи этого, ну, губернатора, который с Москвы рвется на доклад".
В ожидании посадки Матвей формировал оценку человека, который, занимая высший пост в России, казалось бы, облечен почти неограниченной властью. На него (или против?) работает колоссальная государственная машина – только в Администрации 3600 сотрудников! А достижений всё меньше. Конечно, настоящий политик должен умело и уверенно говорить о будущих успехах, а потом не менее умело и уверенно объяснять, почему их не удалось добиться. Однако на сей раз Президент, вроде бы, откровенен и настроен решительно изменить ситуацию к лучшему. И что же? Вместо того чтобы использовать полдюжины спецслужб и десяток ведомств, вынужден обратиться к отставнику, дабы добиться цели и соблюсти секретность. Хотя какая тайна, если в Лондоне узнали о его выборе быстрее самого Алехина!
– Прямо как в сказке: "Страна маленькая, народ подлый, доверить некому: я – царь, я – судья, я – палач". Хотя нет, палачом назначил меня. И его жаль – парадокс! Хотя, что ж здесь удивительного: "Царь" знает, что его предавали, предают и будут предавать самые лояльные и приближенные бояре и опричники. Они идут на предательство в ту самую секунду, когда пилят бюджет, нарушают закон, плюют из авто с "мигалками" на сограждан, игнорируют и извращают даже самые важные и нужные приказания высшего руководителя. И при этом клянутся в преданности и вечной любви! Немудрено, что вера в Правителя поколеблена: его собственные ошибки и промахи умножаются проступками и преступлениями подчиненных, а то и "друзей".
– И, Бог мой, он знает об этом, ежечасно чует запах измены, смирился с её неизбежностью. Не верит даже самым близким людям, хотя картинно демонстрирует полную уверенность. Понимает, что только его собака не ищет выгоды от хозяина, обожает бескорыстно, радуется каждой минуте общения. И Президент алчет такой же верности, пусть даже сиюминутной. Надеется, что нашел её во мне – человеке постороннем, случайном. Хочет верить в меня. Могу ли его подвести? Если да, то останусь ли самим собой?
В силу специфики разведработы Алехину доводилось совершать подлые и даже страшные поступки. Всё же душа оставалась чистой, ибо он до последней возможности старался избежать греха. И всегда скрупулезно определял цену того зла, которым порой только и можно предотвратить зло еще большее. Сейчас возникала подобная дилемма, совесть требовала тщательно взвешивать каждый шаг, просчитывая последствия.
Как человек, Президент импонировал разведчику. Многое нравилось в его программных речах и частых выступлениях. Но аналитический ум сравнивал слова с делами, и раз за разом обнаруживался гигантский разрыв. Практика способна исказить и испохабить любую, даже самую правильную идею, например, постоянно декларируемую борьбу против коррупции. А неспособность навести порядок в правоохранительных органах и судах? Неясно, насколько честен Глава государства сам перед собой, не говоря уже о согражданах. Оставалась загадка: он не может или не хочет поменять дела в стране к лучшему.
И червь сомнения забуравил сознание: "Не врет ли № 1? Правда ли, что хочет шагнуть влево, ищет большей справедливости? Или попросту мечтает стереть в порошок парламентскую оппозицию и продолжить царствовать над думским болотом? Если "золото партии" нужно для более корыстной цели: пусть не миллиарды, зато неучтенные?" Матвей знал, что правда – это объяснение, которое устроит большинство. Однако себя относил к меньшинству, верящему в библейскую мудрость: "И познаете истину, и истина сделает вас свободными". Верить-то верил, но, в отличие от Иоанна, считал истину вероятностной величиной. Возможны разные варианты – какой из них наиболее вероятен?
Алехин был щепетилен в финансовых вопросах. Его личная репутация и безопасность прямо зависели от того, что никто в Москве не мог упрекнуть его в нечестности. В том, что хотя бы один рубль или доллар он разделил в нарушение договоренностей. По-прежнему предпочитал засыпать без угрызений совести и ходить в туалет без телохранителей. Отныне ситуация круто менялась: в системе сложившегося патримониального управления страной найдутся жаждущие присвоить заначку КПСС, как только он её обнаружит. Такие воры сидят в высоких кабинетах или открывают ногой их двери. Для них государственные деньги как морская вода: чем больше пьешь, тем больше хочется. Осторожность требовала начать с разработки мер конспирации и легендирования, с обеспечения безопасности семьи. Несмотря на возраст, его не мучил синдром тревожного ожидания, но предчувствие чего-то мерзкого усиливалось с каждым часом.
– Ты м***к, Данилин. Столько лет в кадрах работаешь, а с человеком познакомиться не сумел. Ни х*я тебе поручить нельзя, – бесновался Сосновский. – Как тебя до сих пор в Администрации терпят?
– Я попытался, но Алехин со мной даже разговаривать не стал, – оправдывался незадачливый футбольный болельщик.
– Сакаев сказал, что ты и не активничал, просто отошел в сторону. Так не пойдет, поздно из себя целку строить. В Москве хоть об лед бейся, а задружись с ним. Как думаешь действовать?
– Если его назначение таки состоится, то документы пойдут через меня. Тогда ко мне по-любому заявится. Или сам его вытащу под предлогом кадрового оформления. А если не состоится, то зачем он вам нужен?
– Это верно. Ну, смотри, Рома, не проморгай. Иначе кунаков Ахмеда придется подключить. Ты меня понимаешь?
– Безусловно. Только у меня просьба, Борис Абрамович: дочке надо квартирку снять, а то в общаге больно тесно живет. Помогли бы. Вы же знаете, госчиновников поприжали с заграничными счетами и недвижимостью.
– Дело прое**л, а квартиру подавай! Оближи Алехина, там посмотрим. Не сделаешь, пусть дочурка бомжует в Уорике.
Глава 8
Москва
"Пропаганда" днем кормила бизнес-ланчами обладателей пиджаков и галстуков, а вечером здесь "клубилась" молодежь – дымом, музыкой, гормонами – в московском понимании глагола. Мрачноватый интерьер бункерного помещения контрастировал с пестротой наполнявшей его публики. Только что вернувшийся из США Степан Алехин делился впечатлениями о жизни в Силиконовой долине. Слушатели, среди которых превалировали радикальные левые, с удовольствием внимали словам о деградации нравов и ужасах империализма. Особенно понравился скорректированный американский лозунг In Dog We Trust.
Возглавлявший компанию "вечно молодой" писатель Апельсинов похлопал Степана по плечу и предложил напечатать его "американские записки" в газете "Ультиматум". Идейный вдохновитель национал-большевиков не чурался своей крайней распущенности и французского паспорта, хотя публично гнул антиимпериалистическую линию. Введенное Пастернаком словосочетание "бесстыдство таланта" к нему подходило вполне, хотя и своеобразно.
Подтолкнув локтем одну из юных слушательниц, литератор нацелил на Степана. Той и не требовался совет, чтобы, поправив облако каштановых волос, распахнув зеленые глаза и приоткрыв пухлые губы, заняться лохом из Америки. Так, истосковавшийся по социальной справедливости и романтике революционной борьбы, компьютерный талант с green card и банковским счетом нашел на исторической Родине то, что безуспешно искал, – объект влюбленности. "Не успел приехать в Москву, как красотка попалась", – обрадовался Алехин-младший. К концу вечера стал прикидывать: пригласить Ксению к себе или набиться к ней на ночь.
Вопрос отпал сам собой, когда Степан на улице пытался поймать нормальное такси, отказываясь от услуг "бомбилы".
– Тебе "шашечки" или ехать? – с южным акцентом острил водила.
– Кончай юморить, – отбрила новая знакомая, – двигай по бульварам к Трубной. Там покажу.
"В 02.10 объект приехал в адрес к Ксении Литвиновой, – записывал сотрудник службы НН, довольный, что на сегодня можно заканчивать наблюдение, – Колобовский переулок, дом…, квартира…". За Степаном слежка велась первый день, и удача улыбнулась уже вечером, когда после работы в офисе компьютерщик двинулся в клуб. Там расторопный наружник встретил коллег, "пасших" революционного писателя и его окружение. От них и узнал ФИО девицы. В агентурно-наблюдательном деле на нацболов та фигурировала среди установленных, но случайных контактов.
Ночью Рублево-Успенское шоссе производит менее убогое впечатление. Не видна мешанина стилей – от французских chateau до русских сараев. Не так давят высоченные заборы вдоль узенькой дороги. Чем дальше от МКАД, тем больше природы еще осталось по обе стороны. На подъезде к загородному дому Матвея окрестные поля заволокло белесой дымкой, через которую едва просвечивала неполная луна. "Утром будет обильная роса, – прикинул Алехин, – пойду выгуливать собак попозже". Голова пухла от событий последних дней, требовалось проветриться перед сном. Встретившая Анна прильнула, тепло дыша в ухо: "Голоден? Может, чаю?" Крутившиеся вокруг родезийские риджбеки тоже требовали долю хозяйской ласки.
– Давай лучше постоим в саду, пусть Смер и Хекса побегают, вдруг ежа найдут. Освещение не включай.
– Что же ты из Лондона не перезвонил?
На самом деле жена хотела задать другой вопрос: "Ты меня любишь?" В качестве ответа муж молча обнял и попытался, несмотря на усталость, вложить в поцелуй страсть. Фальшь была моментально обнаружена.
– Почему задержался, Матюша? И где багаж?
– Ситуация возникла, – начал старый разведчик. Как привидение в ночной мгле маячил его белый спортивный костюм. Вокруг рыскали собачьи тени. – Даже твою коллекцию аксессуаров пополнить не удалось.
– Опять вляпался? – извиняющийся тон и визуальные спецэффекты не могли отвлечь внимание женщины.
– Похоже на то. Так основательно, что придется нам развестись.
Иногда, во время редких ссор, Анна, желая для себя подтвердить любовь своего мужчины, провокационно предлагала развод. Алехин порой шутливо соглашался, и выяснение отношений заканчивалось мирно, часто в постели. Нынешние его слова повергли в ужас. Да, Матвей умел шутить с серьезным видом, ставя в тупик даже проницательного собеседника. Но только не по поводу их брака, только не с женой, только не в ночи. Погружаясь в отчаянье, она привстала на цыпочки и заглянула в глаза мужа: они смеялись также нагло, как в молодости. На душе отлегло.
– Нет, я серьезно. Так надо для дела. Временно.
– Матюша, ты меня не зли.
– Начнем бракоразводный процесс со скандалами, адвокатами и разделом имущества. Кстати, смени номер и аппарат мобильника. Но завтра. А сейчас пойдем – нас ждут супружеские обязанности.
Её рука в его руке, её глаза смотрят в его, и сердце её, и сама она так тесно связана с ним, что нельзя отличить, да и не надо – где кончается мужчина и начинается женщина. Как она могла хоть на секунду представить, что муж её действительно бросит? Они создали сами себя за долгие годы любви. Она – лучшее достижение его жизни, он – её самое ценное создание. Они – родители друг друга, дети друг друга. Счастье достижимо только для них обоих, порознь им не жить. Так бывает. Редко.
Утром приехал фельдъегерь, достал из автомобильного сейфа непримечательный аппарат спецсвязи и опломбированный пакет с "шапкой" Администрации Президента. Расписавшись в реестре, получатель велел ждать и уединился в кабинете. Вскрыв пакет, увидел два куска белого картона и между ними – конверт "Почта СССР" с оттиском марки в четыре копейки ("Надо же: хранил такое старье!"). На нем рукой Адмирала выведено: "После моей смерти передать главе государства". Внутри обычный листок из блокнота в клеточку, бумага плохого качества чуть пожелтела – почти не мелованная, одна целлюлоза. Текст не разочаровал:
Москва, 27 октября 2010 года
Настоящим уведомляю Президента Российской Федерации или законно избранное лицо, выполняющее функции главы государства, что скончался. Неизлечимая болезнь вынудила меня совершить самоубийство.
В этой связи сообщаю, что в 1991 году по указанию высшего руководства КПСС лично осуществил секретную операцию по укрытию неприкосновенного финансового запаса на случай падения социалистического строя и правительства Советского Союза. Средства получены из государственной казны и предназначены исключительно для восстановления законности и порядка в стране. Кроме меня никто не располагает информацией о местонахождении запаса.
Попытка ГКЧП совершить военный переворот и предательские Беловежские соглашения ускорили распад СССР. Ни одна из влиятельных политических сил в последующий период не предприняла реальных шагов по воссозданию Союза.
Поэтому не счел возможным передать финансовый запас в чьи-то конкретные руки. Вместе с тем было бы неправильным лишить Россию, как правопреемника СССР, этих средств.
Я пытался получить аудиенцию Президента, однако кремлевские интриганы не позволили встретиться с ним и устно доложить информацию по запасу. В условиях разгула коррупции и предательства в Москве не могу быть уверенным, что данная записка не будет перехвачена казнокрадами и вражескими агентами. Поэтому не привожу здесь описания запаса и места его хранения. Отмечу лишь, что средства были получены по линии Министерства обороны, а сама операция реализована за рубежом силами Комитета государственной безопасности.