Никакие экономические, социальные и политические преобразования в России не увенчаются успехом, если не будет соблюдено главное условие: надо в русском человеке, ныне, как никогда за всю историю нашего народа, униженном и оскорбленном, возродить его честь, совесть и собственное достоинство. Не стану приводить примеров страшного нравственного падения значительного слоя наших соотечественников, они у всех на слуху. Могут ли такие действительно "мертвые души" воспрянуть, стать настоящими людьми и патриотами своей Отчизны? Вот это сегодня, действительно, вопрос вопросов, ибо Россия станет такой, каким будет русский человек. А Гоголь все свое творчество посвятил как раз исследованию человека и, прежде всего, как он сам полагал, исследованию русского человека. Все творчество Гоголя – это восхищение возможным совершенством и величием человека и скорбь о его недостойном бытии.
Розанов сказал о России удивительные слова: "Русская жизнь и грязна, и слаба, но как-то мила… Может быть, народ наш и плох, но он – наш народ, и это решает все". А Гоголь этого не понимал и не чувствовал, потому что русский народ не был для него своим народом. И его повествования о чужом ему русском народе вплелись в тот поток, которому суждено было сыграть заметную роль в нашей истории:
"Дьявол вдруг помешал палочкой дно: и со дна пошли токи мути, болотных пузырьков, – писал Розанов… Это пришел Гоголь. За Гоголем все. Тоска. Недоумение. Злоба, много злобы. "Лишние люди". Тоскующие люди. Дурные люди.
Все врозь. "Тащи нашу монархию в разные стороны". – "Эй, Ванька, ты чего застоялся, тащи! Другой минуты не будет".
Горилка. Трепак. Присядка. Да, это уж не "придворный менуэт", а "Нравы Растеряевой улицы…".
Розанов очень любил свою жену (вторую, мать его детей), с которой он вынужден был жить вне церковного брака, потому что первая жена, Аполлинария Суслова, более известная, как любовница Достоевского, не давала ему развода. Жена, пожалуй, была для Розанова идеалом человечности, и у нее был очень добрый характер. И все же она очень не любила читать Гоголя, ненавидела его за то, что он осмеивал "подлецов" (Чичикова и др.) Если и бывают подлецы, – говорила она, "вы их и не знайте. Если я увижу, тогда и… скажу "подлец". Но зачем же я буду говорить о человеке "подлец", когда я говорю с вами. Когда мы здесь, когда мы что-нибудь читаем или о чем-нибудь говорим, и – слово "подлец" на ум не приходит, потому что вокруг себя я не вижу "подлеца", а вижу или обыкновенных людей, или даже приятных".
Мне хотелось бы добавить одно замечание к следующему заключению Михаила Саяпина: "Выполнив отрицательную часть своей работы по "исправлению" Великороссии на украинский манер, Гоголь решил приступить к части положительной: созданию идеала русского человека. Но… во время этой работы он с ужасом понял, что привычка к измельчению стала его второй натурой, что он безнадежно заземлил свой талант… и в страшных мучениях умер".
А мне думается, что трагедия Гоголя не в том, что он заземлил свой талант привычкой к измельчению создаваемых им образов. Гоголь как человек, естественно, с годами менялся, но как художник оставался таким же, каким впервые приехал в Петербург. У него был именно такой талант, какой он полностью и реализовал, нарисовав полные бесовщины картины жизни украинцев и пытаясь обратить анекдот из русской жизни в высокое художественное произведение. То есть он замахнулся на творения, к которым у него таланта от роду не было, и никакая "работа над собой" с постами и молитвами этого таланта дать ему не могла.
Андрей Белый так определял значение Гоголя:
"Тот, кто осознал себя "великим", был мал, мелок, малокультурен; тот же, кто в Гоголе себя "великим" не сознавал, – тот огненно сотрясал проходящим сквозь него током, взрывавшим все, защищаемое "мещанином во дворянстве"; тот открыл глаза всей России на ее действительность; и тот учил до желания "поучать".
Довгочхунов изобразил Гоголь-художник в их настоящей, мещанской участи; Герцен уже был близок к формуле мирового мещанства. Гоголь же до него в образе дворянина дал образ… мирового мещанина…"
И вот его понимание образа Чичикова:
"Чичиков приколот к Наполеону, выразителю господства сословия, передовой фалангой которого оказались приобретатели-спекулянты. Чичиков вынесся во второй том из первого: получить науку жизни у безродного Костанжогло, имеющего миссию: оборвать в провал ту Россию, которую хотел спасать Гоголь; Гоголь не понял для него страшной динамики капиталистического процесса, сметающего помещиков, пролетаризирующего крестьян, перерождающего его генерал-губернатора в куклу, которую за ниточку дергают: Костанжогло и миллионщик Муразов. Гоголь ощупал лишь в Чичикове голодного червя-солитера, метающегося и туда и сюда (между "все" и "ничто") со своей страшной тройкой в поисках за его ожидающим "колдуном", способным научить выгону деньги из рыбьих чешуй" (как это делал Костонжогло)… "бред вмешался в прогноз роли капитализма, который, по Гоголю, спасет-де Россию; от гибнущего и пепельного переднего плана – к фону, воспринимаемому и с ужасом, и с восторгом ("поперечивающее себе" "бесовски-сладкое" чувство отщепенцев Гоголя) – полет русской тройки: "Русь, куда ж несешься ты? Дай ответ. Не дает ответа". Дадим ответ мы: от Плюшкина к… Костанжогло; такова диалектика образов независимо от четкого сознания, которого в Гоголе нет… И мечта Гоголя во всей второй половине его жизни – совершенное отречение от мира, монашество".
О Гоголе можно писать всю жизнь и так и не исчерпать этой темы. Ограничусь сказанным, для подтверждения моей главной мысли этого, на мой взгляд, достаточно.
Будем благодарны Гоголю за творения его буйной фантазии, за художественные шедевры, но не станем приписывать ему то, чего у нет и не могло быть: постижение характера русского человека и судеб России.
Не станем также отнимать у Украины ее важную часть национального достояния – ее великого писателя только на том основании, что он писал о России и на русском языке.
Гоголь был и остается гениальным украинским русскоязычным писателем, и спасибо украинскому народу за то, что он взрастил такого гения, принадлежащего к вершинным фигурам художественного наследия человечества.
Уроки Пушкина, или Каким надо стать русскому человеку
Пушкин и наши дни
Великие исторические события и деятели подобны звездам переменной яркости. Они светят ровным светом сквозь века, но вдруг в определенные моменты вспыхивают с небывалой силой, давая целым народам возможность разобраться во мраке окружающей действительности. И когда мы чтим их память, отодвигаются на второй план даже самые "горячие" события текущей политической жизни. Так, День Великой Победы мы каждый год отмечаем как единственный праздник, объединяющий всех нас, независимо от политических взглядов, уровня культуры или вероисповедания. А 6 июня всех нас так же объединяет память о нашей путеводной звезде, Пушкине, о котором давно сказано коротко и ясно: "Пушкин – это наше все".
Ну, а сейчас, когда в стране наступили нелегкие времена, настало самое время всем нам вместе задуматься над тем, кем же стал для нас Пушкин, какое место занял он в нашей жизни в это переломное для России время. Мой ответ на эти вопросы будет кратким: Пушкин – это не только сладкозвучный "небом избранный певец", но и учитель, посланный России судьбой, который порой преподает нам прямые уроки для назидания на примерах воплощений добра и зла, а чаще высказывает лишь "намек, добрым молодцам урок".
Сколько веков ждать русским расцвета?
Напомню всем известные слова Гоголя, написанные еще в 1832 году: "Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа: это русский человек в его развитии, каким он, может быть, явится чрез 200 лет". Но 200-летие со дня рождения Пушкина мы отметили в 1999 году, да и до 200-летия со дня гибели поэта – по большому счету рукой подать. А что-то не похоже на то, что русский человек обрел тот свой гигантский потенциал, о котором говорили все наши великие патриоты, что он продемонстрировал полноту своего развития. Скорее наоборот, вряд ли когда прежде за эти два столетия русский народ – и "верхи", и "низы" – падал так низко, был так унижен и деморализован, как в наши дни. Во власти перевелись великие люди, государственные деятели мирового масштаба, которых и в стране, и в мире могли любить или ненавидеть, но в их громадном историческом значении отказать им не могли. Народ в значительной своей части превращается в дебилов и люмпенов, интеллигенция, особенно так называемая творческая, все больше подтверждает, что она представляет собой отнюдь не мозг нации…
Сам Пушкин, "по расчисленью философических таблиц", относил перспективы расцвета России, по крайней мере, в отношении развития производительных сил, комфорта и преодоления одной из "двух главных бед России", на сроки более отдаленные: "лет чрез пятьсот…"
Другой пророк русской интеллигенции, Достоевский, в своей знаменитой пушкинской речи, приведя слова Гоголя о том, что Пушкин – явление чрезвычайное, добавил: "и пророческое". И сделал вывод, ошеломивший и приведший в восторг слушавших его интеллигентов:
"…назначение русского человека есть бесспорно всеевропейское и всемирное. Стать настоящим русским, стать вполне русским, может быть, и значит только… стать братом всех людей, всечеловеком, если хотите… Для настоящего русского Европа и удел всего великого арийского племени так же дороги, как и сама Россия, как и удел своей родной земли, потому что наш удел и есть всемирность, и не мечом приобретенная, а силой братства и братского стремления нашего к воссоединению людей… О, народы Европы и не знают, как они нам дороги! И впоследствии, я верю в это, мы, то есть, конечно, не мы, а будущие грядущие русские люди поймут уже все до единого, что стать настоящим русским и будет именно значить: стремиться внести примирение в европейские противоречия уже окончательно, указать исход европейской тоске в своей русской душе, всечеловечной и воссоединяющей, вместить в нее с братскою любовию всех наших братьев, а в конце концов, может быть, и изречь окончательное слово великой, общей гармонии, братского окончательного согласия всех племен по Христову евангельскому закону!"
Десятилетия спустя после речи Достоевского русские стали участниками двух мировых войн, объектом агрессии со стороны Запада, жертвой бесчисленных провокаций с его стороны, и никакого изменения отношения к нам со стороны "цивилизованного мира" как к варварам не наблюдается. Россия превращена в криптоколонию Запада, высасывающему из нее все соки (при посредничестве туземных наших олигархов – как русских, так и не очень). И хотя верящих в то, что Россия скажет миру спасительное для всех слово у нас (среди пишущих) немало, пока оно, это слово, не произнесено, да при нашем колониальном положении и вряд ли может быть высказано. Сегодня впору бы обратиться к русским людям не с призывом обниматься с европейцами, а, напротив, с предупреждением, что "товарищ волк" (выражаясь словами Владимира Путина) ходит вокруг наших границ едва ли с добрыми намерениями. Да и внутри страны пока еще далеко от гармонии в межнациональных отношениях, и власть принимает закон за законом против экстремизма и ксенофобии, преимущественно защищая другие этносы от агрессии русских, а не наоборот.
С известными ограничениями можно признать правоту предвидения еще одного пророка, много сделавшего для раскрытия величия гения Пушкина (которого он, правда, вряд ли адекватно понимал), – Белинского:
"Завидую внукам и правнукам нашим, которым суждено видеть Россию в 1940 году, стоящую во главе образованного мира, дающую законы и науке и искусству и принимающую благоговейную дань уважения от всего просвещенного человечества…"
Это предвидение в большой мере сбылось именно к 1940 и особенно к 1945 году, когда советский народ (стержнем которого был русский народ) спас мир от нацистской чумы. Русского советского человека той поры, когда он ощущал себя победителем вселенского зла и верил, что на свете нет препятствий, каких он не мог бы одолеть, по праву можно было бы назвать "джентльменом XX века". Но, разумеется, принимал он "благоговейную дань уважения" не от всего "просвещенного" человечества, а лишь от его "прогрессивной" части. Напротив, ненависть реакционной части к русским росла по мере успехов и роста влияния Советской России. Но Россия сама разрушила советский строй, который давал ей силу и могущество, а гражданам СССР – невиданные в истории социальные блага, и сегодня, при взгляде на современное состояние русских, слова Белинского можно принять едва ли не за насмешку.
К слову сказать, что если Пушкин явил собой редчайший пример всеобъемлющего творческого гения, то в повседневной жизни, в быту, в поведении в обществе он вовсе не подходил на эталон "русского человека в полном его развитии". Но это так, попутное замечание.
Так какие же уроки можем мы извлечь из творческого наследия Пушкина, если иметь в виду задачу формирования характера русского человека начала XXI века?
Русский кодекс чести
Каждый самобытный поэт – это философ, потому что он создает свой, неповторимый образ мира. Пушкин же – философ вдвойне: он раскрыл нам нашу сокровенную внутреннюю природу и оставил предостережения, смысл которых мы только сейчас начинаем осознавать. Мне сегодня в пределах небольшой статьи можно остановиться лишь на современном смысле двух-трех его вершинных произведений.
Прежде всего тут вспоминается его "Капитанская дочка". Андрей Петрович Гринев не захотел, чтобы его сын Петр служил в Петербурге, в лейб-гвардейском Семеновском полку, в который был записан:
"Петруша в Петербург не поедет. Чему научится он, служа в Петербурге? Мотать да повесничать? Нет, пускай послужит он в армии, да потянет лямку, да понюхает пороху, да будет солдат, а не шаматон…" И отправил Петра служить в Оренбургскую губернию, тогдашнюю глухомань, но недалеко от границы России, где возможны были опасные ситуации. И вот какой наказ дал он сыну при расставании:
"Прощай, Петр. Служи верно, кому присягнешь; слушайся начальников; за их лаской не гоняйся; на службу не напрашивайся; от службы не отговаривайся; и помни пословицу: береги платье снову а честь смолоду".
В книге это наставление занимает всего три строчки, а сколько в нем смысла! В нем, таком аскетическом, по сути, изложен целый кодекс чести русского служивого человека. Примечательно, что это не выдумка Пушкина, – подобные наставления встречались не раз в произведениях русских писателей и государственных деятелей XVIII века. Почти в таких же выражениях обращался в поучении сыну российский историк и видный чиновник Василий Татищев. И Петр Гринев, которому всего-то пошел семнадцатый год, хотя и попадал по молодости в неловкие положения, остался верен отцовскому наказу, неписаному закону русской службы Отечеству.
Люди русского характера
Я не собираюсь писать трактат о творчестве Пушкина, а обращу лишь внимание читателей на значение образов его положительных героев для нашего времени. Отец и сын Гриневы, капитан Миронов и его жена, да и сама капитанская дочка – это люди с твердым сознанием долга. Этих людей можно обмануть, объегорить, можно воспользоваться в корыстных целях их простодушием, но ИХ НЕЛЬЗЯ СЛОМИТЬ. Капитан Миронов мог бы купить жизнь, признав (как Швабрин) Пугачева великим государем, но он, оставаясь верным долгу, и стоя у виселицы, твердо отвечает: "Ты мне не государь, ты вор и самозванец, слышь ты!" Петр Гринев легко мог бы оправдаться перед следственной комиссией, призвав в свидетельницы Марию Миронову, но самая мысль о том, что эта бесконечно дорогая ему девушка может быть втянута в судебное разбирательство, показалась ему настолько ужасной, что он предпочел бы любой приговор такому бесчестью. И можно не сомневаться: если бы Маше не удалось добиться его оправдания (что легко могло бы случиться, не встреть она государыню), Петр и самую казнь смертную принял бы так же мужественно.
Почему это так важно подчеркнуть именно сегодня? Потому что корень всех нынешних бед России – не столько в нынешнем общественном строе и конкретных лицах у кормила власти, даже не столько в распределении собственности и стихии всеохватывающего воровства, сколько в отсутствии у большинства русских людей наших дней ПОЛИТИЧЕСКОЙ ВОЛИ И НРАВСТВЕННОГО СТЕРЖНЯ В ХАРАКТЕРЕ. Возможно, сегодня достаточно было бы иметь два десятка таких людей, как Петр Гринев, объединенных идеей служения России, чтобы изменить ситуацию без каких-то сверхъестественных усилий и потрясений. Ведь суть нынешнего кризиса в России – не в экономике, не в политике (хотя они тоже способствуют его углублению), а в мировоззренческом, духовном и нравственном провале. Идея социализма скомпрометирована, идея капитализма окончательно дискредитирована самими ее носителями, а идея русской цивилизации едва начинает пробивать себе дорогу. Коммунисты утверждают, что "Россия исчерпала лимит на революции" именно тогда, когда идеологическая и мировоззренческая революция стучится в дверь. И можно представить, что могли бы сделать два десятка Гриневых, объединившихся наподобие французских энциклопедистов XVIII века.
Но их нет, этих Гриневых, или же они есть, но разбросаны, живут в разных местах, не зная друг о друге, и скорбят поодиночке о бедственном положении страны. Вспомним, почему кучка большевиков смогла взять власть в Октябре 1917 года, хотя им противостояла вся государственная машина недавней могущественной империи? Только потому, что она была сплочена единой волей и пониманием единственно возможного пути выхода страны из кризиса, тогда как их политические противники со всей армией и репрессивным аппаратом были безыдейны и деморализованы.
Это – пример урока Пушкина на положительных образах (я говорю о Гриневе). А теперь – пример обратного свойства, поясняемый на образах "Пиковой дамы", вещи философской, мировоззренческой, глубоко полемической. В чем же ее смысл?