Виртуальной экономике требовались брокеры и дилеры, менеджеры и специалисты по консалтингу, а также в громадном количестве – экономисты и юристы (по образцу США, где адвокатов насчитывается, кажется, миллиона два, потому что без их участия не заключаются никакие контракты, в том числе и брачные). Считалось престижным для управленца иметь диплом западного университета или колледжа по части финансов или информатики. Реальной экономике вновь понадобятся инженеры (настоящие – не по снабжению и не по технике безопасности) и специалисты по нанотехнологиям, ученые с фундаментальной теоретической подготовкой и конструкторы космических кораблей. И, конечно же, рабочие такой высокой квалификации, что они по производственным вопросам смогут на равных разговаривать с инженерами. Уже одно это выльется в настоящую социальную революцию, которая для многих может обернуться трагедией. Начну с небольшого частного примера.
Дама лет тридцати, провинциалка во всех смыслах, пожила несколько лет в США и вернулась в Россию с дипломом какого-то американского университета по гуманитарному профилю. И ее даже без московской прописки приняли на работу в солидный банк с окладом 2500 долларов (для отечественного специалиста такая карьера немыслима). Зачем она, вряд ли способная отличить дебет от кредита, нужна банку? Видимо, сыграли роль соображения престижа, знание языка, перспективы экспансии на западные рынки финансовых услуг. Недавно мой знакомый в этом банке оформлял плату за обучение в институте, так принимавшие деньги две барышни не могли без ошибок набрать на компьютере слово "киноведческий" факультет. А ведь тоже, наверное, получают тысячи две долларов и считают себя принадлежащими к числу "избранных". Какие перспективы у этих "специалистов" в условиях реальной экономики?
У нас часто говорят о "потерянном поколении", подразумевая под этим беспризорников и детей, не посещающих школу и т. п. Теперь "потерянное поколение" обретет новое лицо. Появятся миллионы "лишних людей" (отнюдь не в том смысле, в каком мы проходили их в курсе литературы), причем именно тех профессий, которые часто еще по сей день числятся весьма престижными. Миллионы ставших никому не нужными брокеров и риелторов, специалистов по ценным бумагам и по рекламе, выпускников западных школ бизнеса и управления составят массу озлобленных неудачников. О том, как предотвратить или предельно смягчить эту трагедию, надо думать уже сейчас.
В Москве (если говорить о столичных властях) эту новую ситуацию уже почувствовали, об этом свидетельствуют телевизионные программы "Реальная экономика", "Прорыв", "Столичные профессии". А остальная Россия еще спит. Что же касается федеральных органов власти, имеющих отношение к данной проблеме, то они занимают откровенно реакционную позицию и продолжают линию на развал отечественной системы образования. Расширяется сфера применения ЕГЭ, намечается переход на 12-летнее обучение в средней школе, наконец, Государственная дума приняла закон о двухуровневой системе высшего образования, что якобы призвано облегчить нашим гражданам продолжение обучения за рубежом. В действительности все эти новшества направлены на то, чтобы форсировать "утечку мозгов" на Запад, чтобы Россия продавала не только энергоносители и сырье, но и интеллектуальный потенциал.
"Что такое Силиконовая долина в США?" – спрашивает академик Н. Шмелев. И отвечает: "Это 200 тысяч выпускников российских вузов". И министр А. Фурсенко, очевидно, рассчитывает на продолжение этого процесса.
Но времена изменились, и такой подход отдает явной архаикой. Россия встает на ноги, и самые умные наши специалисты, уехавшие в свое время на Запад, уже возвращаются домой, обрекая себя на жизнь с нищенской по западным меркам зарплатой.
Почему? Потому что, как объяснил один из них, здесь делается ВЕЛИКОЕ.
Запад осознал, что его умы не способны на создание новых культурных ценностей, ему без интеллектуальной подпитки из России уже не обойтись. В России зреет подлинная революция в науке, и сегодня надо думать не о том, чтобы российские дипломы признавались на Западе, а о том, чтобы к нам с Запада не попадали "специалисты" с липовыми дипломами (вроде того, что есть у упомянутой выше дамы).
Скоро западные специалисты будут стремиться попасть на работу в российские научные центры, нам придется открывать для них подготовительные курсы (надеюсь, платные). И дело здесь не в каких-то личных или национальных амбициях, а в том, что перед человечеством встают новые задачи, для решения которых требуется именно русский менталитет (эту мысль можно бы и более пояснить, но, полагаю, читатели знакомы с "Закатом Европы" Шпенглера).
В новых условиях перед людьми труда открываются такие блестящие перспективы, о которых ныне приходится лишь мечтать. Да и страна в целом, перейдя к реальной экономике, получает шанс стать мировым лидером на фоне Запада, все глубже погружающегося в стихию виртуальных отношений и стремящегося затянуть туда и все остальное человечество.
Новой России понадобятся не только новые производственные кадры. Ей нужна будет вообще новая, более высокая культура. Людям, занятым реальным трудом, станут отвратны бандитские сериалы и фильмы "с клубничкой", спектакли, где ругаются матом, книги ни о чем – весь тот духовный яд, которым потчуют нас ныне. Но это – тема особого разговора.
Пять моих последних книг
В книге "Капитализму в России не бывать!", вышедшей в 2005 году, я разобрал десять попыток реставрации капитализма в нашей стране, начиная с ленинского нэпа и кончая реформами Ельцина и их продолжателей. Мне удалось показать, что их провал был не случайным, а вытекал с неизбежностью из современной обстановки в мире и из особенностей русского национального характера. Там были даны политические портреты (некоторые из них были напечатаны отдельно в газетах и журналах) всех руководителей СССР, ограничусь лишь несколькими строками о двух из них.
Ленин – гениальный разрушитель старого. Без него Октябрьская революция просто бы тогда не состоялась. Но он видел революцию в России лишь как начало мировой революции, без которой собственно русская революция не имела для него смысла. Ленин создал теорию разрушения старого строя. Но, когда он оказался у власти, выяснилось, что его представления о социализме, изложенные в книге "Государство и революция", совершенно не отвечают реальным условиям России. Ненавистник царского государственного строя, он и в нарождающемся советском строе увидел воплощение бюрократизма и повел против него решительную борьбу. Нэп был удобным поводом для перевода складывающейся экономики РСФСР на рыночные (то есть капиталистические, как открыто им признавалось) основы. Словом, Ленин, создатель большевистской партии, в конце жизни стал, по сути, меньшевиком. И "строй цивилизованных кооператоров" и должен был стать противоположностью складывавшемуся советскому строю большевизма.
В то время, когда в России пели дифирамбы "самому образованному премьеру СССР" Алексею Косыгину, я утверждал, что именно реформы Косыгина (в действительности их идеологом был профессор Либерман) подорвали сами устои Советской власти, и Горбачеву оставалось лишь нанести ей завершающий смертельный удар.
В "ЛГ" были напечатаны две рецензии на эту книгу.
А сейчас несколько слов о второй моей книге "От лжекапитализма – к тоталитаризму!". В ней дан ответ на вопрос, сам по себе возникающий после прочтения первой книги.
Допустим, как я утверждал, капитализму в России не бывать. А возврат к советскому социализму невозможен (как вообще невозможно вернуться к ушедшему в прошлое). Так каким же будет строй в России после свержения власти либералов? (В том, что эта власть доживает последние, в историческом масштабе, денечки, они уже и сами не сомневаются.) Я провел исследование, которое позволило установить, что мировая общественная наука прошла мимо главного события XX века. Она рассматривала на разные лады борьбу двух лагерей – капитализма и социализма, тогда как минувший век был веком корпоративных и тоталитарных государств, которые перестали быть капиталистическими, но не стали социалистическими. Эстафету Октябрьской революции подхватил в Италии Бенито Муссолини, который не принимал ни буржуазного либерализма, ни космополитического (каким он был при Ленине) советского коммунизма. Он создал корпоративное государство, в котором рабочие и предприниматели выступали не как антагонисты, а как соратники в труде на благо государства, являющегося высшей ценностью для нации. Частная собственность не была отменена, но предприниматели должны были согласовывать деятельность своих предприятий с государством. Муссолини первым сформулировал положение о возможности построения социализма в одной, отдельно взятой, стране.
У нас писали о тяжкой доле итальянских трудящихся при фашизме (не нацизме!). А объективные исследователи из разных стран рисовали картину подлинной культурной революции, совершившейся в Италии, писали о невиданных ранее возможностях развития дарований и проведения досуга, о системе охраны материнства и детства, равной которой не было в ту пору нигде в мире. Те итальянцы, кто дожил до конца XX века, вспоминали о первом десятилетии режима Муссолини как о самом счастливом времени их жизни.
Вслед за Муссолини совершил, на свой лад, государственный переворот в США Франклин Рузвельт, которому удалось основательно умерить аппетиты крупных американских бизнесменов. На порочной расистской основе строил тоталитарное государство Гитлер в Германии. По иному оно установилось в Испании при Франко и в Португалии при Салазаре. Корпоративным государством на протяжении полутора тысяч лет была Япония. Впоследствии этот строй в разных вариациях установился в Китае (особенно на Тайване), в Сингапуре, Малайзии, Ливии, на Кубе, а ныне он восторжествовал в Швеции и Норвегии, по этому пути идут и главные страны ЕС. И Россия непременно станет сначала корпоративным государством: сразу частная собственность ныне у нас не может быть отменена, но государственный контроль над ней обязателен.
Книга построена на изучении отечественной и иностранной (на шести западноевропейских языках) литературы, спорить с ее выводами вряд ли кому по силам. Хотя книга была издана небольшим тиражом, ее идеи распространяются. И "ЛГ" поместила на нее положительную рецензию.
Теперь о третьей книге, которая в журнальном варианте называлась "Россия XXI века: путь к мировому лидерству. Программа развития страны на ближайшие годы". Работ, посвященных будущему России, не счесть, но таких, в которых рассматривались бы конкретно разные пути развития страны и отдельных сторон ее жизни, по сути, нет. Я же, как уже упоминалось выше, на протяжении ряда лет писал на эти темы статьи в газете "Подмосковье", и теперь они мне пригодились. Собрав их вместе и переосмыслив, я и получил данную книгу. По коммерческим соображениям в издательстве "Алгоритм" сочли целесообразным дать книге название "Цель номер один. План оккупации России". Новое название не отражает всего содержания книги, хотя и о враждебных планах Запада в отношении России в ней говорится. Книга вышла в свет в 2011 году.
И о четвертой своей книге нужно сказать хоть несколько слов. Я много лет занимался изучением идей славянофилов (в день ареста я как раз читал в библиотеке труды Шарапова и Константина Аксакова). Когда Олег Платонов приступил к составлению тома "Русское хозяйство" своей энциклопедии "Святая Русь", он предложил мне написать статьи об экономических взглядах примерно 15 русских мыслителей. Из них половина (включая того же Шарапова или Юлия Жуковского) вряд ли известна широкому кругу отечественных читателей, а всем известных (например, полководца Александра Суворова или химика Дмитрия Менделеева, не говоря уж об историке Александре Нечволодове или публицисте Михаиле Меньшикове) мало кто считает за экономистов. Между тем многие идеи этих русских экономистов были бы несравненно полезнее для выработки российской экономической политики, чем идеи Маркса или Кейнса. Опять-таки, собрав эти статьи и просмотрев экономические и общественно политические журналы с середины и до конца XIX века, я написал книгу "Экономические воззрения славянофилов", по которой в "ЛГ" был напечатан дайджест.
Но моя мечта – написать продолжение книги "От лжекапитализма – к тоталитаризму!" – труд под названием "Русский идеал и корпоративное государство", в котором были бы изложены основы будущего государственного и общественного строя в России. Пока из нее закончены только девять глав, – это еще только подступы к главной теме.
Отдельно хочется сказать то ли о небольшой книжечке, то ли о большой статье, посвященной Гоголю и его отношению к России.
У меня были опубликованы две статьи о Николае Васильевиче – "Уроки жизни Павла Чичикова" в скромненьком журнале "Русская провинция" (не путать с роскошной "Российской провинцией") и "Гоголь и Оптина пустынь" в "Учительской газете". В первой статье я анализировал общий замысел Гоголя ("нельзя устремить общество к прекрасному, не показав ему его настоящей мерзости") и попытку, представив Чичикова как образ среднего русского человека (не молодого, но и не старого, не в больших чинах, но и не в малых…), через него создать образ России. Во второй, как мне кажется, удалось раскрыть тайну сожжения писателем второго тома "Мертвых душ", она связана с влияниями отца Матвея Константиновского – духовного отца Гоголя, с одной стороны, и оптинского старца Макария (Иванова), между которыми разрывалась его душа. Но за рамками этих статей осталось вообще понимание Гоголем России, которое было у него совершенно превратным. Гоголь был убежден, что любит Россию всей душой. Но в действительности его идеалом было украинское казачество с его пальбой и гульбой (а в еще больше степени – польская аристократия), русские же представлялись ему либо как Ноздревы и Собакевичи, либо как дядя Митяй и дядя Минай (сравните этих персонажей с Тарасом Бульбой или Кукубенко). И когда Тарас Бульба говорит о грядущем величии Русской земли, то русские читатели "покупаются" на эти громкие фразы, хотя, конечно, Бульба вовсе не имел в виду Москву или Тюмень, "Русской землей" казаки называли Киев и прилегающие к нему области, что давно уже установлено наукой. К Русской земле в нынешнем понимании – Великороссии – они всегда относились как к царству москалей и не упускали ни единой возможности пограбить ее и вообще поживиться за ее счет.
Критическое отношение к Гоголю – не новость в русской литературе, его высказывали разные писатели – от Василия Розанова до Владимира Солоухина и Василия Шукшина. Но показать, что в самой своей основе отношение Гоголя к России было недоброжелательным, до сих пор, кажется, не решался никто. Я нисколько не сомневаюсь в гениальности Гоголя как писателя, в том, что он получил всемирное признание. И все же хотел бы в пору, когда хвала титану отечественной словесности раздается во всех концах земли, опубликовать статью "Гоголь – гениальный украинский русскоязычный писатель", хотя это и было бы, вероятно, воспринято общественностью как ложка дегтя в бочку меда или даже как кощунство. Но истина дороже всего, особенно сейчас, когда отношение украинцев к России приобретает всем известный характер. Найдется ли издание, которое захотело бы напечатать такую скандальную статью? – спрашивал я. И вот настоящая книга открывается именно этой стаьтей.
Мечты, мечты…
Но какие же воспоминания обходятся без взгляда в будущее… В моем возрасте заглядывать далеко в грядущие годы рискованно, но своими мечтами на ближайшее время охотно поделюсь.
Больше всего, конечно, мне хотелось бы иметь возможность поговорить с читателями о судьбах советской цивилизации, которая обязательно возродится и станет основой Новой России. Сегодня, пожалуй, и нет в публицистике темы более важной для судеб страны. Критиковать разные стороны современной нашей действительности, разумеется, нужно, но куда важнее нарисовать контуры желанного и в то же время объективно обусловленного будущего страны. А ведь в моих статьях поставлены лишь общие вопросы. Разработкой же конкретных путей развития в разных сферах народной жизни, по сути, никто не занимается. (Если не считать авторов, единственный довод которых сводится к фразе: "Я так хочу!") Россия и читатели-то могут и подождать, а мне, увы, такой возможности не дано.
Вот что я смог изложить в качестве воспоминаний о сотрудничестве с "ЛР". "Жаль, что лучше не могу…" С того времени поводов для недовольства у меня прибавилось. Возможно, я дополню ими со временем эту статью, а возможно, изложу их отдельно.