- Он очень осмотрителен. - Даже на ипподроме, где сплетни являются вторым основным занятием, я никогда не слышал о Лиде и Сэнди. Или о том, что Кристабель Сэффрей Финч, излюбленная героиня документальных фильмов об антропологии, была женой Уильяма.
- Сэнди - это его вечно больная секретарша, - пояснила Джорси, у нее постоянно то бронхит, то прострел, то аборт.
Я рассмеялся.
- А Лида?
Джосси скорчила гримаску, и неожиданно девушка показалась трогательно уязвимой под блестящими доспехами бравады.
- Лида впилась в него, точно ленточный червь. Терпеть ее не могу. Поговорим лучше о еде. Я умираю от голода.
Мы изучили меню, сделали заказ, прикончили выпивку и отправились обедать в столовую, повидавшую не одно столетие: каменные стены, обнаженные дубовые балки, красный бархат и приглушенный свет.
Джосси ела так, словно проблемы полнеющих талий не существует вовсе, что явилось приятным разнообразием после одной привередливой особы, клевавшей как птичка, которую я водил в ресторан в последний раз.
- Мне повезло, - сказала она самодовольно, накладывая целую горку масла на картофель, запеченный в мундире.
Я подумал, что ей повезло не только с хорошим обменом веществ. Сообразительность, очаровательное лицо, высокая изящная фигура: в ней не было ничего заурядного.
В основном за столиками вокруг нас сидело по два-четыре человека, которые негромко разговаривали между собой. Львиную долю шума производила большая компания, разместившаяся у дальней стены.
- Они все время смотрят сюда, - сказала Джосси. - Вы их знаете?
- Похоже, спиной к нам сидит Хворостина Элрой.
- Неужели? Празднует свою победу?
Хворостина Элрой, прозванный так за необычайно тощие ноги, старательно избегал меня в раздевалке в Таустере и, наверное, совершенно расстроился, обнаружив, что я обедаю в его местном пабе. Он был моим клиентом из числа жокеев, но останется ли он им и дальше, вызывало сомнения. В настоящий момент он не особенно меня жаловал.
Однако источником шума был не он, а хозяин вечеринки, суровый с виду человек, от природы обладавший громким голосом.
- Перестаньте их гипнотизировать, - сказал я Джосси.
Большие глаза уставились на меня поверх бифштекса с салатом.
- Страусиная позиция? - полюбопытствовала она.
Я кивнул.
- Если мы спрячем, головы в песок, возможно, буря нас минует.
Но буря, по-видимому, только набирала силу. Слова типа "ублюдок" слышались все громче сквозь общий гул, и многие посторонние посетители начали проявлять интерес.
- Неприятность, - сообщила Джосси без заметного сожаления, - встала на ноги и двигается в нашу сторону.
- Черт.
Она усмехнулась:
- Трусишка.
Неприятность приблизилась нетвердыми шагами подвыпившего человека.
Под пятьдесят, определил я. Рост около пяти футов восьми дюймов, короткие темные волосы, раскрасневшееся лицо и воинственный взгляд. Он был настроен решительно и полностью проигнорировал Джосси.
- Мой сын говорит, ты и есть тот самый ублюдок Рональд Бриттен. Помимо того, что он орал, у него еще слегка заплетался язык.
Не обратить на него внимание значило напроситься на драку. Я положил на стол нож и вилку и откинулся на спинку стула. Я сделал вид, будто он задал мне вежливый вопрос.
- Хворостина Элрой ваш сын?
- Верно, черт побери, - сказал он.
- Он красиво выиграл сегодня, - заметил я. - Здорово.
Секунды на две Элрой-старший лишился дара речи.
- На черта ему сдалось твое "здорово".
Не ответив, я спокойно ждал. Элрой-старший нагнулся, дохнул винным перегаром, и нацелился мне в лицо указательным пальцем.
- Не трогай моего сына, ясно? Он никому ничего плохого не делает. Он не хочет, чтобы какой-то ублюдок, вроде тебя, доносил на него проклятой налоговой ищейке. Иуда, вот ты кто. Делаешь свои делишки у него за спиной.
Стукач, вот ты кто.
- Я не сообщал о нем.
- Не выйдет. - Он с угрозой затряс пальцем. - На тебя с твоим проклятым инспектором он тратит сотни, не так ли? Таких, как ты ублюдков, надо сажать в тюрьму. Это пойдет тебе на пользу.
Из-за плеча Элроя возник невозмутимый метрдотель.
- Простите, сэр, - начал он.
Элрой набросился на него, как разъяренный бык.
- Двигай отсюда. Мне плевать, кто ты такой. Двигай. У меня есть собственное мнение, и когда я его выскажу, я сяду, ясно? Не раньше.
Метрдотель малодушно ретировался, и Элрой вернулся к своему основному объекту. Джосси не сводила с него осуждающего взгляда, но это не изменило его намерений.
- Я слышал, кто-то недавно продержал тебя под замком около десяти дней, а ты выбрался. Чертовски жаль. Ты заслуживаешь, чтобы тебя упрятали, ей-Богу. Ублюдок, вроде тебя. Кто бы тебя ни запер, хорошо придумал.
Я ничего не ответил. Элрой развернулся в пол-оборота, но он отнюдь не закончил. Просто обратился к более широкой аудитории.
- Знаете, что этот ублюдок сделал моему сыну?
Аудитория старательно отводила взгляд с чисто британским смущением, но, независимо от собственного желания, они получили ясный ответ.
- Льстивый, угодливый ублюдок пополз на брюхе к налоговому инспектору и донес ему, что у моего сына есть денежки, с которых он не заплатил налогов.
- Я этого не делал, - сказал я Джосси.
Элрой круто повернулся ко мне и ткнул в меня пальцем:
- Лжец проклятый. Для ублюдков, вроде тебя, и тюрьма слишком хороша.
Появился управляющий, за ним маячил метрдотель.
- Мистер Элрой, - любезно обратился управляющий. - Бутылка превосходного вина для ваших гостей, поздравление администрации. - Он поманил пальцем метрдотеля, который проворно подал бутылку кларета. Управляющий был молод, одет с иголочки и напомнил мне Вивиена Иверсона. Его елей неожиданно сотворил чудо, умаслив бурю, которая пошла на убыль, выдав напоследок еще несколько "ублюдков", и возвратилась к своему столу, бормоча себе под нос.
Люди за другими столиками украдкой следили за развитием событий, прикрываясь оживленной беседой, а тем временем метрдотель откупорил бутылку для Элроя и налил ему щедрую порцию. Управляющий непринужденно продрейфовал назад к нашему столику.
- Ваш обед пойдет за счет заведения, сэр. - Он тактично помолчал.
- Мистер Элрой - ценный посетитель. - Он едва заметно поклонился и медленно удалился, не дожидаясь ответа.
- Какой бесчувственный, - возмутилась Джосси, готовая взорваться.
- Какой профессионал.
Она уставилась на меня.
- И часто вы спокойно сидите и позволяете обзывать себя ублюдком?
- Раз в неделю и два раза в день по воскресеньям.
- Бесхребетный.
- Если бы я встал и поколотил его, наши бифштексы остыли бы.
- Мой и так остыл.
- Возьмите другой, - предложил я. Я принялся за еду, начав с того, на чем остановился, и через пару секунд Джосси последовала моему примеру.
- Объясните, - потребовала она. - Я сгораю от нетерпения. Из-за чего весь сыр-бор? - Она окинула взглядом ресторан. - Вы стали теперь главной темой разговоров, и общественное мнение склоняется не в вашу пользу.
- Как правило, - сказал я, подцепив вилкой салат-латук, - клиентам не стоит рассчитывать, что их бухгалтер поможет им нарушить закон.
- Хворостина?
- И бухгалтеры, к сожалению, не вправе обсуждать дела своих клиентов.
- Вы серьезно?
Я вздохнул.
- Клиент, который хочет, чтобы бухгалтер посмотрел сквозь пальцы на его попытку уклониться от уплаты налога с очень солидной суммы, навряд ли запрыгает от счастья, когда бухгалтер откажется это сделать.
- М-м. - Джосси энергично жевала. - Теперь понимаю.
- И бухгалтер, - продолжал я, - который советует своему клиенту указать в декларации всю сумму и заплатить налог, иначе противные финансовые инспектора наверняка выявят сокрытый доход и клиенту придется заплатить штраф вдобавок к налогу, и со всех точек зрения он кончит очень плохо, так как получит по шее не только за это конкретное нарушение, но и в дальнейшем каждую его налоговую Декларацию будут изучать под микроскопом, и его вечно будут трясти из-за каждого пенни, и инспектора будут обшаривать все щели в его доме в два часа ночи… - я перевел дыхание, - такой бухгалтер может не пользоваться популярностью.
- Неразумно.
- И бухгалтер, который отказывается нарушить закон и говорит, что, если его клиент настаивает на этом, пусть решает свои проблемы где-нибудь в другом месте, такого бухгалтера вполне могут назвать ублюдком.
Она доела бифштекс и отложила нож и вилку.
- А этот гипотетический бухгалтер доносит налоговому инспектору?
Я улыбнулся.
- Если данный клиент больше не является его клиентом, бухгалтер понятия не имеет, уклоняется бывший клиент от налогов или нет. Так что нет, он не доносит. - Следовательно, Элрой все понял не правильно.
- Э… - сказал я, - именно он придумал систему, благодаря которой Хворостина добывал деньги. Вот почему Элрой-старший так разъярен. А мне не следовало вам все это рассказывать.
- Вас теперь обезглавят, или повесят, или что?
- Вознесут до небес. - Я отпил глоток вина. - Просто поразительно, как много людей пытаются заставить своих бухгалтеров помочь им смошенничать с налогами. Я считаю, если кому-то взбрело в голову мошенничать, последний человек, кому об этом следует рассказывать, - его бухгалтер.
- Сделать дело и сидеть тихо?
- Если готовы рискнуть.
Она снисходительно улыбнулась.
- Рискнуть чем? Уклонение от налогов - национальный вид спорта.
Люди никогда не понимали, что такое налогообложение, подумал я. Жестокость, с какой подчас выжимали налоги, затмевала даже методы лендлордов эпохи королевы Виктории. Ныне представители налоговой инспекции обладали пугающе широкими чрезвычайными полномочиями, им позволялось вторгаться в дом и обыскивать.
- Намного безопаснее красть у своего нанимателя, чем у налоговой инспекции, - сказал я.
- Вы, должно быть, шутите.
- Попробуйте профитроли, - сказал я.
Джосси смерила взглядом подкатившую тележку с десертом и выбрала четыре маленькие сдобные булочки с кремом, густо политые шоколадным соусом.
- А вы разве не возьмете ничего? - требовательно спросила она.
- Я не забываю о Гобелене в среду.
- Неудивительно, что жокеи толстеют, когда наконец перестают ограничивать себя в еде. - Она с удовольствием зачерпнула ложкой темно-коричневую клейкую субстанцию. - Почему безопаснее красть у своего нанимателя?
- Он не может продать ваши личные вещи, чтобы вернуть деньги.
Большие глаза распахнулись шире.
- Ну и ну! - вырвалось у Джосси.
- Если вы погрязли в долгах, суд может послать исполнителей, чтобы забрать вашу мебель. Если вы вместо этого проворовались, то не может.
Она ошеломленно замерла с полным ртом, потом торопливо прожевала и проглотила.
- Продолжайте немедленно, - велела она. - Я сейчас лопну от нетерпения.
- Ну… национальный вид спорта именно воровство, а не уклонение от налогов. Мелкое воровство. Ограбления. Кражи. Большинство магазинных краж совершается персоналом, а не покупателями. Если девушка, которая целый день продает колготки, спрячет одну пару в сумочку, когда пойдет домой, никто всерьез не обвинит ее. Воровство по мелочи у хозяина считается даже чем-то вроде законных дополнительных льгот. И если вдруг какая-нибудь фирма-производитель ставит у служебного входа контролера, поднимается едва ли не бунт, пока его не уберут.
- Из-за того, что он прекращает утечку гаечных ключей и автопогрузчиков?
Я усмехнулся.
- Можно было бы прокормить армию тем, что исчезает из холодильников отелей.
- Бухгалтеры, - заявила она, - не должны считать это забавным.
- Особенно если они проводят всю свою жизнь, выискивая мошенничество.
- Неужели? - Она искренне удивилась. - Нет, правда? Я думала, бухгалтеры просто подводят итоги.
- Основная цель аудита - обнаружить обман. - А я думала, что… ну… подсчитать прибыли и убытки.
- Не совсем.
Она задумалась.
- Но ведь Тревор проводит инвентаризацию, когда приходит считать брикеты сена, седла и прочее.
Я покачал головой.
- Скорее проверяет от лица вашего отца, что его конюхи не продают потихоньку излишки сена или упряжь.
- Боже мой! - Она была непритворно поражена. - Придется пересмотреть свое мнение о бухгалтерах как о закоснелых придирах. И привыкать к их новому образу спецподразделения полиции по борьбе с мошенничеством.
- Это тоже не правильно.
- Почему же?
- Например, если аудитор понимает, что кассир надувает свою фирму, он просто сообщает в фирму. Он не арестовывает кассира. Он оставляет на усмотрение фирмы, отдавать ли виновного под стражу.
- Но они наверняка так всегда и поступают.
- Ничего подобного. Если всем станет известно, что кассир надувал своих нанимателей, на репутацию фирмы ляжет пятно позора и фирма может понести большие убытки. Как правило, кассира без шума увольняют.
- Вам не надоело рассказывать мне все это?
- Нет, - честно ответил я.
- Тогда расскажите мне о какой-нибудь крупной афере.
Я рассмеялся.
- А вы слышали хотя бы об одной в последнее время?
- Ну, пожалуйста.
- Хм… - Я задумался. - Многие из блестящих афер - это искусное жонглирование цифрами. Канцелярская работа, построенная на обмане зрения, как фокус с тремя картами. - Я умолк, потом улыбнулся. - Я знаю занятную историю, хотя те люди не являлись моими клиентами, слава богу. Жил-был один управляющий птицефермой по разведению цыплят-бройлеров. Каждую неделю он продавал тысячи цыплят фирме, выпускавшей замороженные продукты. А еще управляющий потихоньку продавал по сотне цыплят в неделю мяснику, который не подозревал, что цыплята поступают, как говорится, из-под полы. Никто не мог толком подсчитать, сколько цыплят в действительности находилось на ферме, поскольку воспроизводство было огромным и очень быстрым, а маленькие цыплята часто умирают. Управляющий клал себе в карман кругленькую сумму, имея постоянный, не облагаемый налогами доход. И как большинство ловких мошенничеств, это открылось по чистой случайности.
- Какой же?
- Мясник обычно расплачивался чеком на имя управляющего. Однажды он столкнулся с одним из директоров фирмы, владевшей птицефермой, и, желая сэкономить на почтовых расходах, достал чековую книжку, выписал чек на имя управляющего и попросил директора передать тому в счет оплаты за ежемесячную партию цыплят.
- И бомба взорвалась.
- Оглушительно. Управляющего уволили.
- И не подали в суд?
- Нет. По последним сведениям, он занимается продажей розовых кустов по почте…
- А вы интересовались, в каком питомнике он работает?
Я с усмешкой кивнул. Она была находчивой и забавной, и казалось невероятным, что я встретил ее только вчера.
Мы пили кофе и говорили о лошадях. Она призналась, что пробовала силы в трехдневных конно-спортивных состязаниях, включающих выездку, кросс и скачки с препятствиями, но вскоре намерена отказаться от этого.
- Почему? - спросил я.
- Нет таланта.
- И что будете делать?
- Выйду замуж.
- О! - Я почувствовал смутное разочарование. - За кого?
- Представления не имею. Кто-нибудь подвернется.
- Только и всего?
- Конечно, только и всего. Можно найти мужа в самых неожиданных местах.
- Что вы делаете завтра? - спросил я.
Ее глаза ярко и лукаво вспыхнули.
- Иду в гости к подруге. А вы?
- Считаю, наверное.
- Но завтра воскресенье.
- И контора всецело в моем распоряжении, никто мне не помешает. Я часто работаю по воскресеньям. Почти всегда.
- Черт побери.
Мы вышли из паба и направились на автостоянку, где бок о бок стояли "Миджет" и "Доломит".
- Спасибо за угощение, - сказала Джосси.
- А вам за компанию.
- Вы себя нормально чувствуете?
- Да, - удивленно ответил я. - А что?
- Просто уточняю, - сказала она. - Папа спросит. Падение выглядело сокрушительным.
Я покачал головой.
- Пара ушибов.
- Хорошо. Ну, спокойной ночи.
- Спокойной ночи.
Я поцеловал ее в щеку. Ее глаза мерцали в тусклом свете, падавшем из окон паба. Я поцеловал ее в губы, скорее легко прикоснулся к ним сомкнутыми губами. Она ответила мне таким же поцелуем.
- Хм, - сказала она, отступив назад. - Неплохо. Не люблю слюнявых поцелуев.
Она привычно скользнула на сиденье "Миджета" и включила зажигание.
- Увидимся на сене, - указала она. - Когда будете его считать.
Она улыбалась, уезжая, и, возможно, выражение ее лица было зеркальным отражением моего собственного. Я отпер дверцу автомобиля и, чувствуя себя довольно глупо, заглянул в темную щель за передними сиденьями.
Никого. Я сел в машину и завел ее, решая спорный вопрос, имеет смысл рискнуть и вернуться в коттедж или нет. Пятница и суббота прошли достаточно спокойно, но вдруг кошки до сих пор стерегут мышиную норку. Я пришел к выводу, что будет благоразумнее провести еще одну ночь вне дома, и, снова объехав Оксфорд, покатил от паба на север, к большому безликому мотелю рядом со станцией техобслуживания, построенной около оживленной кольцевой развязки.
Как и обычно, это место ярко освещалось огнями, здесь царили шум и суета; на высоких мачтах развевались флаги, трещали бензоколонки. Я зарегистрировался в конторе мотеля, взял ключ и подрулил к чуть более тихим номерам в глубине.
Заснуть не составит проблемы, подумал я. Непрерывный гул идущего мимо транспорта подействует усыпляюще. Как колыбельная.
Я зевнул, достал чемодан, запер машину и вставил ключ в замочную скважину своего номера.
Что-то с большой силой ударило меня между лопаток. Я упал на дверь, которую еще не успел открыть, и тотчас получил жестокий удар по голове.
На этот раз ко мне отнеслись без всякого снисхождения. На этот раз обошлось без эфира.
Я сполз, теряя сознание, по двери и успел увидеть только темные, неясные фигуры: они склонились надо мной, зажав со всех сторон, как в тисках, и безжалостно принялись избивать меня ногами. От тяжелых пинков я содрогался всем телом. Очередной свирепый удар по голове погрузил меня в глубокое, безмятежное беспамятство.