– Приз нашедшему – пуля в затылок, – рассудительно вещал одышливый, – а потом будем разбираться…
– Щедрее обещайте ордена и награды, – падали тяжелые, как камни, слова…
Провода сплетались, словно змеи, и несли по своим жилам сипящие, звенящие и блеющие от страха голоса. И все заклинали, приказывали, умоляли, просили: найдите ЕЕ! Или строго спрашивали – где ОНА?! И никто не мог ответить…
Голоса в проводах взлетали все выше и выше, будто строясь в незримую пирамиду, на каждом уровне которой упорно говорили о неминуемой катастрофе, если ОНА пропала, и обещали приз, орден, благо и прочее тому, кто ЕЕ найдет. Все выше и выше пирамида, все начальственнее голоса, все весомее призы и обещания на каждом уровне.
Но первый приз нашедшему ЕЕ – пуля в затылок!..
Глава 3
Телефон зазвонил в седьмом часу утра. Вконец ошалевший от бесконечного курения, мучивших его страхов и опасений, измотанный событиями нелегкой ночки, Сергей Клариков снял трубку.
– Слушаю.
– Серега? – голос Пака был, как всегда, сердитым и напористо-деловым. – Чего звонил? Давай самого, живо!
– Он… – телохранитель сглотнул тягучую, горькую от табака слюну, не решаясь прямо сказать о случившемся. Но ведь все равно придется говорить! – Он не сможет подойти. Его больше нет.
– Очумел? – буркнул Пак. – Или нажрался там? Я вот сейчас приеду и рога тебе…
– Он убит! – решившись, выдохнул Серега. На том конце провода наступило зловещее молчание. Лучше бы уж Кореец матерился и грозил, чем так молчать.
– Когда? – тускло спросил Пак.
– Ночью, на кухне, через окно, – лаконично доложил Клариков.
– Снегиреву звонил?
– Не отвечает.
– Ладно, сейчас буду! Никуда не отходи, ничего не лапай! Понял? Никому больше не трезвонь!
Телохранитель положил трубку, закурил очередную сигарету и вытер скомканным носовым платком мокрые от пота ладони…
Пак примчался на удивление быстро. С ним приехали двое подручных – они ловко обезоружили Серегу и цепко прихватили его за локти, развернув лицом к бледному Корейцу. Неизвестно, что последовало бы дальше, но в этот момент появился Снегирев. Он вошел в гостиную, нервно приглаживая ладошкой поредевшие на темени волосы, и буднично спросил:
– Где он?
Клариков повел на кухню. Он уже понял: Пак по дороге заехал за Александром Александровичем, а тот, верный своим привычкам, не сел в одну машину с Корейцем, а отправился следом на собственной. Сейчас рассудительный и осторожный Снегирев представлялся не на шутку перепуганному телохранителю чем-то вроде спасательного круга.
Войдя на кухню, остановились на пороге, не решаясь приблизиться к лежавшему у холодильника телу.
– Как это произошло? – Снегирев обернулся к Кларикову. – Время помнишь?
– Примерно, – чуть заикаясь от волнения и страха, ответил Сергей. – Он ночью встал, пошел на кухню за "Смектой".
– Свет зажигали? – перебил Пак.
– При современной технике это совершенно не обязательно, – скупо усмехнулся Александр Александрович. – Продолжай!
– Ну, шеф только открыл холодильник, – уныло бубнил телохранитель, – как тут хлопнуло в окно и он повалился. Сразу было видно, что все. А свет не зажигали. Я потом тут же позвонил.
Снегирев на цыпочках подошел к окну и, приоткрыв светонепроницаемую штору, поглядел на дырочку, оставленную пулей. Сокрушенно покачав головой, он бросил через плечо:
– Автомат! Наверняка, работали с лазерным прицелом и прибором ночного видения. Ты понимаешь, что это значит, Леня?
– Ментам придется сообщить, – хмуро ответил Пак.
– Это точно, – прикрякнул Снегирев. – Без них тут теперь не обойдется. Пошли в гостиную, здесь нам делать нечего.
В коридорчике Кореец чуть придержал Снегирева за локоть и шепнул:
– Телохранителя надо бы изолировать, а потом с ним по-свойски…
– Ни-ни, – отстранился советник. – Что ты, Ленечка? Он для ментов теперь главный свидетель! С его головы и волосок не должен упасть, пока дело не закроют.
Тем не менее, когда они вошли в гостиную, Кларикова там не оказалось, как и подручных Пака.
– В другой комнате посидят, – мрачно сообщил Кореец. – Что теперь будет, скажи? Ты у нас умный.
"Король умер, да здравствует король? – мысленно усмехнулся Александр Александрович. – Все правильно, нетерпеливый Леонид желает иметь полную ясность и расставить оставшиеся фигуры по своим местам. Надо ли вступать с ним в борьбу?"
– Не стоит иронизировать, – мягко ответил он Паку. – Теперь ты, Леонид, у нас голова, а я твой советник.
И с удовлетворением отметил, как расслабились напрягшиеся крепкие плечи Корейца – тот явно ожидал тяжбы за опустевший трон, а добровольное желание Снегирева остаться на тех же позициях его устраивало как нельзя лучше: меньше хлопот да и подыскать такого же нового советника вряд ли удастся.
– Прихватили слухача? – усаживаясь в кресло, поинтересовался Александр Александрович.
– Одного, – мрачно ответил Пак.
– Одного? – удивленно поднял брови Снегирев. – Он сказал что-нибудь любопытное?
– Слабый оказался, сволочь! Сдох, – Кореец зло сплюнул на ковер. – Пришлось организовать автокатастрофу на "пьяном шоссе". Машина вдребезги и сгорела. Гаишники, наверное, уже давно там суетятся. А второй ушел, гад. Видно, они успели перебросить во вторую машину аппаратуру, а мои олухи его упустили. Уж больно хитро вилял, а потом как в воду канул.
– Понятно, – протянул Александр Александрович. – Теперь придется думать о похоронах. Тягостное мероприятие.
– Война начинается, – по своей обычной привычке расхаживая по гостиной, бросил Пак. – Большая война с группировкой Чумы.
Снегирев саркастически усмехнулся: убийство Малахова – это еще не война, как бы там не думал Кореец! Скорее, это открытая демонстрация силы в ответ на отказ, теперь уже покойного Бориса Владимировича, следовать древнему завету делиться с ближним. Господь велел делиться, и желающие получить доступ к доходам казино прямо сказали об этом Адвокату. Но тот не внял, за что и схлопотал пулю в затылок, когда искал в холодильнике лекарство от больного кишечника, печени или желудка. Теперь уже не важно, что и почему у него болело: при такой жизни, которую долгие годы вел Малахов, заработаешь тысячи разных неизлечимых болезней.
Если продолжать вести себя так же, как он, – упорно не желая прислушиваться к "просьбам" и тупо упрямиться, – следующими жертвами могут стать Пак или сам Снегирев, чего Александру Александровичу крайне не хотелось. Он предпочитал иные методы решения спорных вопросов и всегда старался найти пусть хилый, но компромиссный путь призрачной "дружбы" без стрельбы по живым мишеням. Однако нужно отметить: противник нанял или имеет в своих рядах высококлассного киллера, снабженного прекрасной техникой – Малахова шлепнули в темноте, через усиленные стекла, светонепроницаемые шторы и импортные жалюзи, якобы тоже гарантировавшие безопасность. Да, там они, может, и гарантируют. Там, но не в России!
– Я сам прибью проклятого Чуму-Молотова и его дружка Молибогу вместе с их подручными! – в ярости выкрикнул Пак и крепко стукнул кулаком по стене.
"Может, – поглядев на него, понял Снегирев. – Вполне может!"
– Я бы не стал торопиться, Леня, – как можно мягче сказал он, стараясь погасить импульсивную вспышку злобы Корейца.
– Да? – обернулся к нему Пак. – Ты решил подождать, пока шлепнут меня, и спокойненько прибрать все к рукам? А если первым пристрелят тебя? Неужели мы капитулируем и пустим их в казино?
– Ни то, ни другое, ни третье, – Снегирев закурил и выпустил струю дыма в потолок. – Полагаю, нам просто дали понять, что не намерены шутить. Кстати, покойный шеф, со своими устаревшими взглядами и упорным цеплянием за древние воровские традиции, стал приличным тормозом в развитии некоторых деловых отношений. Поэтому, может быть, кое-что и к лучшему?
Кореец поглядел на него с нескрываемым любопытством – Александр Александрович уже не раз поражал его откровенным цинизмом и неожиданными поворотами мыслей, приводившими к неординарным, но неизбежно выигрышным решениям. Даже покойный Адвокат, пусть скрепя сердце, но все же делал так, как советовал Снегирев. И не оставался в накладе.
– Надо выходить на Молибогу, – продолжал советник. – Он "мозг" группы Молотова и, во всяком случае, значительно умнее своего хозяина. Можно попробовать найти с ним общий язык.
– Ну да, – криво усмехнулся Пак, – ты из одной конторы, а он служил в другой? На этом и столкуетесь?
– Не исключено, – спокойно ответил Александр Александрович. – По крайней мере, как ты изволил выразиться, "контора" прививает определенный склад мышления и учит поменьше размахивать томагавками на тропе войны.
Кореец молча прошелся из угла в угол, обдумывая сказанное советником, потом глухо бросил:
– Адвокат и их слухач – не равнозначные фигуры! Нас могут не понять!
– В любом случае не стоит допускать открытой войны! Пока сделаем вид, что мы ни о чем не догадываемся и, словно тупые деревенские парни, ничего не поняли. А тем временем подроемся под Молибогу!
– Успеем ли до нового выстрела? – скривился Леонид, снимая трубку телефона.
– Надо успеть! – жестко сказал Снегирев. – Ты кому звонишь, в милицию?
– Нет, – откликнулся Пак, набирая номер. – Туда еще успеется. Надо предупредить Генкина, чтобы распорядился насчет похорон и поминок… Алло, Арнольд Григорьевич? Прости, что так рано, но случилось несчастье: погиб Борис Владимирович…
Наблюдая за ним, Александр Александрович прикидывал – удастся ли еще поладить с Корейцем, как он умудрялся ладить с недоверчивым и скрытным Адвокатом, зачастую старавшимся вести за спиной советника, да и не только его, свою игру в криминальных кругах? Леонид – человек иного склада, но у него нет того опыта и чутья травленого волка, какими обладал Борис Владимирович. А это иногда так много значит в жизни!
Пока ясно одно – надо постараться любыми мерами избежать открытой войны и поближе сойтись с Паком. Он прав, сказав, что нужно все успеть сделать до новых выстрелов.
– Да, несчастье не приходит одно, – сказал в телефонную трубку Кореец. – Я надеюсь на вас, Арнольд Григорьевич.
– Что еще? – советник встревоженно посмотрел на Леонида. – Или… кто еще?
В груди у него вдруг возникло неприятное щемящее чувство: неужели все его умствования – просто прах, и он уже не успел до новой жертвы?!
– Сегодня ночью скончался от инфаркта Юри, – сообщил Пак.
– Юри?! – вскинулся Снегирев. – Где оборудование, известно? И точно ли, что это был инфаркт?
– Точно, – Пак бросил трубку и грязно выругался. – Все один к одному! Теперь мы тоже остались без хорошего технического специалиста!
– Хорошего, не то слово, – сожалеюще причмокнул губами советник. – Второго Юри нам вряд ли удастся найти.
– Искать тебе! – отрезал Кореец. – И поскорее! Поминки устроим общие: нечего швыряться бабками, и так расходов выше крыши.
Александр Александрович согласно кивнул. Новость о Юри была крайне неприятной по целому ряду причин многими из которых он ни за что не пожелал бы поделиться с Леонидом. Пак – человек, не обладающий развитым воображением, он просто не поймет всех тонкостей. Но выбирать не приходится и надо работать с тем, с кем приходится работать. Однако делиться всеми своими мыслями и сомнениями он с Паком не станет, как не делился ими и с покойным Адвокатом.
– Этого малого, дежурного телохранителя придется оставить здесь на растерзание операм из милиции, – вздохнул Снегирев. – Потом потихоньку уберем его с глаз подальше, а там и проведем свое следствие. Кто будет звонить стражам порядка? Наверное, лучше это сделать мне?
– Да, – без раздумий согласился Пак. – Но подожди, пока я не проверю всю квартиру. Наверняка, у Бориса оставались какие-то бумаги, ценности. Зачем их отдавать волкам в красных шапочках?
– Тогда поторопитесь, – Александр Александрович потянулся и встал. – А парня давайте сейчас мне, я объясню ему, что и как отвечать на вопросы. Ты, когда закончишь, исчезай отсюда вместе со своими ребятами. После этого я позвоню.
– Хорошо, – кивнул Кореец. – Но смотри, Саша, если мы не успеем!
Снегирев сразу понял, о чем он, и натянуто улыбнулся:
– Я же не могу знать, каких козырных тузов припрятал в рукаве тезка господина Молотова? Но выстрелов постараюсь не допустить. Поверь, это и в моих кровных интересах.
– Надеюсь, – сухо кивнул Пак и протянул советнику руку. – Будем работать?
– Будем! – вполне искренне ответил Снегирев, пожимая жесткую ладонь Корейца…
Больница, куда Петр отвез документы Юри, произвела на него удручающее впечатление – полное равнодушие персонала, казалось, въевшийся в стены запах хлорки, карболки и каких-то лекарств, невообразимым образом смешавшийся с запахами вчерашнего больничного харча, явно не отличавшегося высокой калорийностью. Хотелось поскорее вырваться из этого замкнутого, давящего на психику больничного мирка и вдохнуть полной грудью пусть отравленный выхлопными газами, но все же более чистый воздух.
А тут еще, когда он ехал обратно, словно нарочно увидел, как санитар в грязно-зеленых хирургических штанах выволок к помойке большой пластиковый бак, доверху набитый бинтами и ватой с бурыми пятнами – то ли крови, то ли йода. Вывалил все это в жестяной бак и, насвистывая, пошел обратно. Наблюдавшему за ним Меркулову вдруг почудилось, что среди этих обрывков бинтов и комьев ваты могут найтись и части того, что еще недавно принадлежало живым людям! От таких мыслей стало совсем тошно, и он, выехав на проспект, сам не зная почему, поспешил к церкви Ивана Воина на Якиманке.
Храм был уже открыт. Петр купил несколько свечек, поставил их перед иконами Николая Угодника, Пресвятой Божьей Матери и на канун, прошептав памятные еще с детства слова поминальной молитвы, которой научила его бабушка. Пусть Юри был неверующим, пусть лютеранином или католиком, но милосердный Бог един на небесах, и пусть он с миром примет душу новопреставленного раба Ояра, простит ему грехи вольные и невольные, совершенные на земле, среди таких же грешных людей.
Выйдя из храма, Петр почувствовал какое-то облегчение на душе и, немного подумав, решил заехать на квартиру дочери – взять "вальтер". Ночное происшествие с машиной не шло из головы. Нет, стрелять он ни в кого не собирался, но все же иметь боевое оружие значит многое – даже выстрел в воздух способен отрезвить весьма горячие головы.
Квартира дочери встретила гулкой тишиной и легким запахом пыли нежилого помещения. Казалось бы, уехали молодые неделю назад, а поди же ты? Раскрыв сумку, Петр вынул кобуру, расстегнул ее и вытащил пистолет. Магазин был полон. Загнав патрон в ствол: без этого пистолет – кусок железа в руке, а бывает, любая секунда дорога, – он поставил "вальтер" на предохранитель и сунул в карман куртки. Прилаживать на себе ремни подмышечной кобуры нет времени – поскорее хотелось домой, под душ, выпить чего-нибудь и лечь в постель. Поэтому он засунул пустую кобуру в сумку и на всякий случай кинул туда же пачку с патронами…
Поставив машину на обычное место во дворе, Меркулов бросил взгляд туда, где еще недавно стоял серенький жигуленок Ояра. Сейчас там уже успело намести немного снежку, который, наверняка, растает не сегодня, так завтра: рано еще зиме вступать в свои права. Чуть в стороне, сияя лаковыми боками с пятнами засохшей грязи, гордо застыл "джип-чероки" Витька. Наверное, и у него веселье закончилось, а теперь компания спит вповалку, где свалил хмель.
Петр не стал ждать лифта, который стоял на последнем этаже, и медленно поднялся к себе, ощущая, как от нервного перенапряжения слегка подрагивают колени. Раньше с ним подобного не случалось. Впрочем, раньше с ним не случалось многое из того, что случилось теперь…
На лестнице у его площадки стояли два незнакомых парня в коротких куртках на меху, модных джинсах и крепких ботинках.
Меркулов скользнул было по их лицам устало-равнодушным взглядом, но тут же внутренне напрягся – никогда не подводившее чутье подсказало: они пришли по его душу.
– Петр Алексеевич? – загораживая ему дорогу, вежливо осведомился первый. – Извините за визит без предупреждения, но мы за вещами Ояра Яновича.
– У меня нет никаких вещей, – отрезал Меркулов и опустил руку в карман, где лежал "вальтер". – Уходите!
– Давайте все решим как интеллигентные люди, – миролюбиво предложил второй, но Петр уже знал цену "миролюбивых" предложений.
– Я сказал: уходите!
Он хотел выхватить оружие, но его опередили. Резкий удар в голову на миг погасил сознание и перед глазами поплыли черно-радужные круги, а с другой стороны с такой силой рванули за рукав, не позволяя вытащить руку из кармана, что ткань куртки лопнула, как гнилая, и Меркулов, сбитый с ног, в мгновение ока оказался стоящим на коленях между двумя невозмутимо спокойными парнями, делавшими привычную работу. Благо рука, сжимавшая рукоять "вальтера", так и осталась в кармане. Шапка с головы Петра упала, и, глядя на его успевший изрядно поседеть затылок, один из парней презрительно процедил:
– Мозгляк! Где ключи?
Меркулов вспомнил, как известнейший в свое время специалист по боевым искусствам Джон Гилсби рассказывал о старом уличном бойце, сумевшем и его победить в поединке одним приемом, которым он пользовался всю жизнь. И прием этот назывался "Неожиданность"!
"За мозгляка ты мне ответишь", – подумал Петр и… заплакал.
– Ребята, родненькие, – всхлипывая, жалобно причитал он, – пощадите!
Не ожидавшие подобного поворота, парни на секунду растерялись, за что им тут же пришлось сурово поплатиться. Резко взмахнув левой рукой, Меркулов нанес одному из них жесточайший удар кулаком в пах. Тот без звука сложился пополам и рухнул, застыв в позе зародыша, словно его внезапно скрючили жуткие судороги. Рванувшись вверх и распрямляясь, Петр попытался достать второго затылком в лицо, но противник оказался проворным и хорошо подготовленным – он отшвырнул Меркулова так, что тот отлетел к стене, больно приложившись об нее спиной, и тут же ринулся на него в атаку, намереваясь добить, растоптать прикинувшегося немощным упрямца.
С несвойственным ему злорадством краем сознания Петр успел отметить, что его удар головой все же достиг цели – лицо парня заливала кровь из носа и рассеченной брови. Рванув руку из кармана, Меркулов наставил на него "вальтер", и парень застыл, как в детской игре "замри", словно внезапно наткнулся на невидимую, но непреодолимую стену. Как завороженный, глядя в черную дырочку ствола, он нелепо шмыгнул разбитым носом и медленно попятился.
– Уходите! – просипел Петр. – Еще раз попадетесь на глаза – положу обоих! Не суйтесь больше, застрелю!
Парень судорожно сглотнул слюну, ухватил приятеля за воротник куртки и, не спуская глаз с пистолета, чуть подрагивавшего в руке Меркулова, поволок стонавшего от боли подельника вниз по лестнице, что-то беззвучно шепча окровавленными губами.
Петр тяжело поднялся и, уже открыв дверь квартиры, услышал, как снизу громко крикнули:
– Мы тебя все равно добьем, сука!
Первым позывом было кинуться за этими подлецами вниз и… Но он сдержался.