- Никто же из вас, - обратился он к директору и замам, - не догадается отметить это важное событие, а скоро по прибыли Николай Владимирович переплюнет ваш заводик. На прибор уже стали поступать заказы со всех пяти континентов. Молодец, Елена Михайловна, блестяще провела пресс-конференцию, ничего лишнего, кратко и понятно - прибор нужно брать! Стаса уже завалили звонками-заказами, все готовы на предоплату, только Шойгу почему-то не чешется, Россия всегда плетется в конце.
Он устало махнул рукой, официантки уже наполнили всем бокалы, и Корней предложил выпить за успех, отметив, что еще не раз придется собраться за этим столом, поздравить на скорую руку Николая Владимировича, пожелал удачи и семейного счастья. Потом пригласил на вечер Михася и Елену в лучший ресторан, отметить важное событие.
Директор завода немного обиделся, - Корней мог бы пригласить и его тоже, пригласил же он эту юристку, которая вообще непонятно почему обедает каждый раз здесь. "Интересно, с кем она спит? С Михасем или Корнеевым? - подумал про себя он. - А может, с обоими? Вряд ли, болтается постоянно с Михасем, Корнеев ее уважает, а за что? Непонятно все и запутано, баба есть баба, ее сам черт не поймет. Не девочка уже, но как хороша! - Он облизнул губы. - Такую не грех хоть куда взять. И берут: на Гавайи, Канары, в рестораны, кабаки и сауны, но не на деловые же встречи? Да-а, все у нас на западный манер, и баб стали таскать с собой на приемы".
Он окинул Лену раздевающим взглядом и решил разузнать о ней все, - может, найдется что-нибудь стоящее и ему тоже удастся затащить ее в постель? Если хорошо поискать, всегда обнаружится какая-нибудь компра на человека, которую можно использовать в своих целях, а Елене Михайловне, видимо, не привыкать спать с мужиками, вон как вокруг Михася и Корнея крутится, смотрит ласково, с обожанием, особенно на Михася. И они за нее держатся крепко, попробуй, тронь - голову враз оторвут, не задумываясь, значит, хороша в постели, ой хороша… Корней Корнеем, а у него тоже связи имеются. Директор решил сразу же пригласить к себе знакомого опера из УВД, пусть разузнает о ней все, заодно и про Михася расскажет, сильно что-то печется о нем Корней.
Сразу после обеда он созвонился и поджидал опера. Они росли вместе, учились в одном классе и помогали иногда друг другу: опер - информацией, директор - материально.
Григорий Панкратович Головачев угощал одноклассника фруктами, кофе с коньяком, лимоном и конфетами, - обыкновенным дежурным набором руководителя. Опер это понимал, но Василию нравилось запростецкое общение, и он с удовольствием приезжал к Григорию, пообщаться, вспомнить школьные годы, попить пивка.
- Эх, Гриша, - сетовал опер. - Всегда ты пригласишь к себе в середине дня, нет, чтобы вечером, куда-нибудь в сауну…
- Да, ладно, Вася, будет тебе и сауна, и девочки, и хлеб с маслом. Хоть прямо сейчас, но мне очень нужна информация по двум лицам, хоть зарежь. Сделаешь - и все тебе будет на высшем уровне, - оправдывался директор.
- Ты, Гриша, словно прожженный торгаш: сначала деньги, потом товар. Когда я отказывал тебе в просьбах? - укорил директора Василий.
- Да не в этом же дело, Вася, информация срочно потребовалась, а погулять - мы и так с тобой вечерком гульнем. Знаю, что тянуть с ответом ты не станешь, все сделаешь быстро и качественно, не раз убеждался в твоем усердии, - несколько раздраженно объяснял директор.
- Ладно, давай свои вопросы, - махнул рукой опер. Григорий уселся поудобнее, плеснул в рюмки чуть-чуть коньячка, заговорил неспеша:
- На территории завода находится фирма "МИР", руководит ею некий Михась Николай Владимирович, юрист - Родионова Елена Михайловна. Мне нужна полная информация по этим людям.
Головачев опрокинул рюмку в рот, ожидая дополнительных вопросов.
- Всего-то, - рассмеялся опер. - Можешь сразу сауну заказывать и прочее. Вся информация уже здесь, - Василий постучал по голове. - И я готов ее тебе выдать запросто, без проблем. - Он тоже выпил коньяк, закусил лимоном и продолжал: - Михась два месяца просидел в СИЗО, его обвиняли в убийстве, поэтому я и знаю про него все и про его жену тоже. Лопухнулись наши тогда здорово, взяли не того, и он зря парился на нарах почти все лето. В общем, подпортили мы ему судьбу, у него как раз в НИИ, где он работал, какие-то неприятности были, сжег он им всю электропроводку при каком-то опыте, тут этот случай - его и выперли с треском из института, с профессорами там тоже, оказывается, не цацкаются. Жалко даже его, а он гордый, не пошел на поклон в НИИ, организовал вот фирму и утер нос институту. Сейчас, говорят, настучат по голове директору НИИ. Проблему, которую они решали всем институтом и не решили, Михась в одночасье у тебя на заводе решил. Да ты и сам наверняка телевизор смотрел, крупный он ученый, видимо, мешал кому-то в НИИ. Как только он из СИЗО вышел, почти сразу же женился, жена и свела его с Корнеем, тот всегда нос по ветру держит, нюх у него особый на прибыль, дал деньги, организовал ООО и сейчас сливки снимает.
- А что за отношения у жены Михася с Корнеем, они что, родственники? - спросил Григорий.
- Да нет, он что-то наподобие крестного отца Родионовой, - пояснил Василий.
- Кому, кому? - переспросил, удивляясь, Головачев.
- Кому, кому? - передразнил Василий. - Жене Михася, юристке его, ты же просил и про нее рассказать. Она закончила юрфак…
- Не надо, - махнул рукой Головачев. - Я не знал, что она его жена и крестница Корнея, думал, что спят они с ней оба - слишком хорошо относятся, вот и решил узнать. А оказывается, все просто, про это я и не подумал.
Василий догадался, зачем попросил Головачев у него информацию о Родионовой. Хотел подловить ее на компре, сдать мужу, что она спит с Михасем, если не ляжет и с ним. "Обломился, Гришенька, мужем-то Михась и оказался, - подумал про себя Василий и внутренне улыбнулся. - Да-а, прекрасно бы получилось - сдал бы жену мужу, что она с ним спит". Он вспомнил Леночку Родионову. Многие мужики хотели бы залезть к ней под юбку, симпатичная бабеночка, очень симпатичная. Василий даже закряхтел.
- Не советую, Гришенька, на нее заглядываться. Корней к ней относится по-отечески, махом тебя из директоров в бомжи переведет. Убить не убьет, но здоровье отнять может и лишить всего нажитого, причем не своими руками, сам он ничего не делает, иначе давно бы на нарах парился. Хитрый он, скользкий, как угорь, давно в теневой экономике крутится, и не взять его никак. Знаем, что он за всеми махинациями стоит, лидер ОПГ и прочее, вор в законе, но нет доказательств, ничего нет. Он твой хозяин, но учредитель не несет ответственности, по закону несешь ее ты, как директор. Он, образно говоря, сопрет что-нибудь, а отвечать тебе, так он всегда и делает, отдуваются другие. Головачев слушал устало, потом махнул рукой.
- А-а, пошли они все к чертям собачьим. Поехали в сауну, оторвемся по полной программе, что мы с тобой, не найдем получше Леночки Родионовой баб?
- Найдем, конечно, - ответил Василий, вставая. - Но она тем и хороша, что не проститутка и не блядь.
* * *
Цепкий взгляд Михася заметил сальные взоры Головачева на свою жену в зале столовой. Он оглядел этого тучного, располневшего мужика с носом-картошкой, похожего на опустившегося провинциального дворянина гоголевской эпохи, и внутренне улыбнулся. "Тяжко тебе придется, дружок, - подумал он. - Моя Леночка с тобой и рядом не сядет, а вот опозорить тебя может, и еще как"… Он заметил и омрачившееся лицо, когда Корней не позвал его в ресторан. Рассчитывал, видимо, старикашка на приглашение, любит торжественные мероприятия и увеселения. Амбициозен и властолюбив, видимо.
В ресторане торжество шло полным ходом, отдельный зал, снятый Корнеем, заполнен наполовину, оркестр играл тихо, не заглушая речь, что особенно нравилось Михасю, и он все время танцевал с Леной, прижимая ее к себе и ощущая упругую грудь. Когда они выходили на середину, оркестр, не прерываясь, переходил на танго, играл иногда мелодию по два и три раза подряд, пока они не садились за столик. Ресторан тоже был Корнеевским, это Михась понял сразу, как и то, что музыканты следили за ним и Леной, готовые угождать музыкой. Когда он, Лена или Корней вставали из-за стола, чтобы произнести очередной тост или рассказывали что-то, оркестр слегка приглушал музыку, не делая исключений ни для кого более.
Торжественная часть давно закончилась, поздравления и тосты отошли в сторону, люди просто отдыхали, как умеют отдыхать обеспеченные люди, не заглядывая мысленно в карман - хватит или нет рассчитаться и на что жить завтра. Корней не пригласил на вечеринку практически никого, кого бы не знал Михась. Но он удивился появлению всего лишь одного человека, Худого, или, как знал его Николай Владимирович, - Петра Ильича Товстоногова. Михась не уважал его никогда - ни в НИИ, когда работали в параллельных лабораториях, ни здесь за столом. "Ты уж извини, Леночка, но по-другому сказать не могу - это обыкновенный лизоблюд и подссывало", - прошептал он тихо на ушко характеристику Худому. Лена улыбнулась и ответила: "Ничего страшного, будем считать это научным термином".
Михась все время задумывался, что делает у Корнея Товстоногов? "Он же может только обтяпывать скользкие делишки, наверное, считается у Корнея советником по науке и темным делам", - размышлял Николай.
Петр Ильич, увидев Михася, подлетел к нему, как старый знакомый, раскинул руки, чтобы обнять, но Николай протянул руку, чтобы остановить его. Товстоногов мгновенно перестроился, ухватился за нее двумя своими и долго тряс, приговаривая, как он рад встрече. Николай Владимирович демонстративно поморщился, буквально вырвал руку, достал носовой платок и вытер правую ладонь, выбрасывая платок в мусор, повернулся к Елене и увел ее танцевать. Это заметили все. Понимая, что рейтинг Худого с этого времени упал, размышляли - станет ли Корней вообще теперь держать его при себе? Но Корней не собирался расставаться с Худым, понимая, что тот еще ему пригодится, но решил присматривать за ним, считая, что тот может переметнуться в другую группировку или к ментам. А после этого случая его обязательно постараются переманить противники из конкурирующих группировок, высосать из него всю информацию и выбросить на произвол судьбы. Таких не уважали и в мафии. Если он не глуп, то откажется от всех предложений и сможет немного подняться, если согласится, туда ему и дорога… в тартар. Корней подсел попозже к Михасю.
- Вижу, не ладите вы с Петром Ильичем. По правде сказать, человек он, конечно, дерьмовый, но не ожидал от вас такой ненависти к нему.
- Это не ненависть, Антон Петрович, это презрение, не более, он не "заработал" даже и на нее. Вы же тоже временно его используете, такие не нужны никому, может, разве, в НИИ - проводить через них грязную работу, не пачкая имя. Такие поддержат любое начинание, но и предадут тебя, почуяв выгоду.
Корней понял, что Михась все еще обижается на НИИ, не может простить своего увольнения, обнял Николая за плечо.
- Да бог с ним, с Товстоноговым, Николай Владимирович, я рад, что встретил и не ошибся в вас.
Михась щелкнул пальцами, подскочил официант.
- Накрой отдельно на троих - нам с Антоном Петровичем по коньячку и лимончик, бокал красного вина…
- С шербетом, - подсказала Лена.
- С шербетом, - повторил Николай. - Пойдем, Антон Петрович, отдохнем от толпы.
Они встали, удаляясь из зала в отдельный кабинет, чувствуя спиной завистливые взгляды. Михась с Леной сели на диван, она прижалась к нему, положив голову на плечо, Корней сел напротив, набивая табаком свою неизменную трубку, закурил, с наслаждением затягиваясь дымом.
- Смотрю я на вас - и на душе как-то светлеет, приятно посмотреть на красивую пару, когда все прекрасно и в глазах полыхает любовь. Не стану скрывать, не было у меня в молодости женщины и нет до сих пор, которой бы я мог вот так положить голову на плечо, времянок было много, но настоящей любви не было. Нет, я не завидую, я радуюсь за вас. Леночка стала мне словно дочка, своих у меня нет. Промотал я молодость по тюрьмам и лагерям, наглотался вдоволь романтики, а хотелось бы, чтобы вот так кто-нибудь положил мне голову на плечо, прижался ласково и сказал "па-па".
Может, впервые в жизни Корней расчувствовался, проявил сентиментальность, но его действительно тянуло к этой паре и он понимал, что это не действие алкогольных паров, слегка гипертрофировавших его чувства.
Лена ласково взглянула на Николая, поцеловала его в щеку, чего раньше никогда не делала при посторонних.
- Я думаю, Коленька меня простит, что говорю ему не тэт а тэт, но если вы, Антон Петрович, называете меня своей приемной дочкой, то вам следует знать, что вы скоро станете дедушкой, а ты, милый, папочкой.
Лена теснее прижалась к мужу, пряча лицо на его груди. Михась отстранил ее от себя, рассматривая ее лицо, словно видел впервые, потом стал целовать всю - губы, щеки, нос, лоб, уши, шею. Взял на руки, закружил по кабинету.
- Умница ты моя, славная девочка, как же я люблю тебя, родная! У нас будет ребенок, это так здорово!
Корней крутился около него, не зная, как подступиться, потом обнял их обоих, что-то шепча нечленораздельное. Николай с Леной заметили, что на его глазах проступили слезы. Слезы, впервые появившиеся на его лице за последние 53 года, - в школе и позже он никогда не плакал. Он ничего не говорил, продолжая шептать что-то про себя, потом попросил:
- Поедем ко мне.
Несмотря на уже поздний час, Лена с Николаем согласились, не хотели расстраивать старика, который отнесся к ним, как настоящий отец. Они вышли из кабинета обнявшись, прошли мимо ничего не понимающих гостей, которые тоже увидели слезы на глазах Корнея, и более уже не появились здесь в тот вечер.
Гости еще немного посидели за столом, гадая, что же случилось, но к единому мнению не пришли и разошлись по домам, домысливать свои соображения. Примерно догадался только Худой, но не сказал никому ни слова, он все опошлил в своих суждениях, считая, что Елена специально попросила Корнея стать крестным, зная о том, что он растает от такого предложения. Худой "накручивал" события: "Теперь все захватят Михаси и Корней станет петь под их дудку. Но ничего, я сломаю это трио. Интересно, как отнесется Михась и Елена к тому, что ее пытались изнасиловать на катере и организовал все это Корней руками Лютого? - рассуждал он. - Не зря же я поил этого тупорылого амбала и вытягивал из него информацию, да еще выслушивал его пьяные бредни".
Корней и Николай с Еленой подъехали к коттеджу, но Антон Петрович не пошел к себе, он повел гостей в соседний коттедж, практически такой же, как у него самого. Николай с Леной не понимали, зачем потащил их сюда Корней - чувствовалась, что здесь очень давно никто не жил, а может, и вообще никто не въезжал. Новая современная мебель запылилась от времени, диваны и кресла стояли накрытые чехлами, на окнах можно было рисовать пыльные узоры. Лена выглянула в окно - мощные прожектора освещали когда-то ухоженный дворик, засыпанный сосновыми шишками и ветками, на клумбах росла пожухлая трава. Летом цветы не высаживались, и значит, коттедж стоял одиноко с весны. Ей вдруг захотелось побродить по этому соснячку, прислониться к дереву и помечтать, набираясь сил и энергии. Мысли прервал Корней.
- Я купил его еще зимой, - не хотелось, чтобы рядом жил какой-нибудь отморозок из областной администрации или еще откуда. Хороший сосед многое значит, а понимают это те, кто имел возможность пожить рядом со скандалистом или пьяницей. Теперь это ваш коттедж, заезжайте, обживайтесь. Я скажу, здесь все приберут, вымоют завтра же, дворик почистят. Своих горничных навязывать не стану, сама, Леночка, подберешь себе прислугу.
- Да-а, но как же…
Корней не дал договорить Михасю.
- Не надо слов, Коля, - он впервые назвал его по имени. - Для кого я наживал все это богатство? Для государства? Нет у меня наследников, никого нет, и я не хочу, чтобы после моей смерти все досталось таким, как Товстоногов. Будет у вас сын или дочь - вот и пусть владеет всем этим, хоть на старости лет понянчусь с внуком или внучкой. Все завещаю вам - и тот коттедж, - он махнул рукой на свой, - и деньги на счетах в России и за границей, - многое, что есть у меня. Но об этом поговорим отдельно. А сейчас пойдемте ко мне, пора отдыхать, Леночке нельзя переутомляться.
Корней собрал всю прислугу и охрану, объявил всем, что Лена - его приемная дочь и отныне хозяйка в доме, ее муж, Николай Владимирович, тоже хозяин здесь, как и я, это моя семья и прошу ее уважать и слушаться. Распространяться об этом никому не стоит без особой на то надобности.