- Род занятий. Ты не вышибала из клуба.
- Вот как? А кто же я?
- Ты военный, - уверенно заявила Холли. - Ты служишь в армии.
- Да?
- Это очевидно. Мой отец военный. Всю свою жизнь я провела на военных базах. До тех пор, пока мне не исполнилось восемнадцать, я видела вокруг себя одних военных. Я знаю, как они выглядят. Знаю, как они себя ведут. Я догадывалась, что ты служишь в армии. А когда ты снял рубашку, я убедилась наверняка.
Ричер усмехнулся.
- Почему? Это очень грубый поступок, выдающий настоящего солдафона?
Холли улыбнулась. Покачала головой. Рассыпав волосы. Согнув палец крючком, она зачесала их обратно за ухо.
- Шрам у тебя на животе. Швы наложены ужасно. Это работа полевого госпиталя. Вся операция заняла не больше полутора минут. Если бы такие швы наложил гражданский хирург, на него сразу же подали бы в суд за профессиональную некомпетентность.
Ричер провел пальцем по затянувшейся ране. Швы напоминали схему железнодорожных путей оживленной станции.
- У того парня было очень много работы. На мой взгляд, получилось весьма неплохо, принимая в расчет обстоятельства. Это было в Бейруте. Моя рана по серьезности шла в самом конце списка. Я лишь медленно истекал кровью.
- Значит, я права? - сказала Холли. - Ты военный?
Усмехнувшись, Ричер покачал головой.
- Я вышибала в клубе, как я уже говорил. Заведение на Южной стороне, там исполняют блюз. Тебе следует как-нибудь заглянуть в него. Он гораздо лучше, чем те места, куда водят туристов.
Холли перевела взгляд с огромного шрама на лицо. Поджала губы и медленно покачала головой. Ричер кивнул, уступая.
- Я действительно служил в армии. Но уволился, четырнадцать месяцев назад.
- В каких частях?
- Военная полиция.
Холли насмешливо покачала головой.
- Худшие из худших. Вас никто не любит.
- Можешь мне не рассказывать.
- Это многое объясняет, - согласилась Холли. - Вы проходите специальную подготовку. Так что ты действительно знаешь, что к чему. Черт побери, ты должен был сразу же выложить все начистоту. А теперь мне, наверное, нужно извиниться перед тобой за свои слова.
Ричер ничего не ответил.
- В каких краях ты служил?
- Мне пришлось поколесить по всему свету. Европа, Дальний Восток, Ближний Восток. Проще сказать, где я не побывал.
- Звание?
- Майор.
- Медали?
Ричер пожал плечами.
- Пара десятков. Самых разных. Ты же должна это знать. Разумеется, медали армейских театров. Плюс Серебряная звезда, две Бронзовых, "Пурпурное сердце" за Бейрут, медали за участие в операциях в Панаме и на Гренаде, за "Щит в пустыне" и "Бурю в пустыне".
- Серебряная звезда? - спросила Холли. - За что?
- За Бейрут. Вытащил кое-кого из бункера.
- И был при этом ранен? Вот как ты получил шрам и "Пурпурное сердце"?
- Я уже был ранен до того, как попал в бункер. Наверное, именно это произвело впечатление на начальство.
- Значит, ты герой?
Усмехнувшись, Ричер покачал головой.
- Вовсе нет. Я ничего не чувствовал. Ни о чем не думал. Я не оправился от шока. Лишь через какое-то время я понял, что меня зацепило. Если бы я это знал, я бы свалился без чувств. Из распоротого живота вываливались внутренности. Выглядели они ужасно. Ярко-розовые, мясистые.
Холли помолчала. Грузовик катил вперед. Проехал еще двадцать миль. На север, на запад или на юг. Вероятно.
- Сколько лет ты прослужил в армии?
- Всю свою жизнь. Мой старик служил в морской пехоте, его тоже побросало по всему свету. Он женился на француженке в Корее. Я родился в Берлине. До девяти лет ни разу не был в Штатах. А едва попав в них, сразу же отправился на Филиппины. Наша семья кружила по всему миру. Дольше всего на одном месте - четыре года - я пробыл, когда учился в академии Вест-Пойнт. Затем я сам пришел в армию, и все началось сначала. Теперь уже я сам кружил по всему миру.
- Где сейчас твои родные? - спросила Холли.
- Умерли. Старик умер - когда? Кажется, десять лет назад. Два года спустя умерла мать. Я похоронил вместе с ней Серебряную звезду. На самом деле, это она заслужила ее. Она не уставала повторять: "Делай то, что должен делать." По миллиону раз на день, с сильным французским акцентом.
- Братья и сестры?
- У меня был брат. Он умер в прошлом году. Насколько мне известно, я последний Ричер на земле.
- Когда ты уволился?
- В апреле прошлого года. Четырнадцать месяцев назад.
- Почему?
Ричер пожал плечами.
- Полагаю, просто потерял интерес. Началось сокращение расходов на оборону. Армия стала слишком большой. И мне показалось, что раз не нужна большая и хорошая армия, я тоже не нужен. Мне не хотелось быть частью чего-то маленького и второсортного. Поэтому я уволился. Ну как, ты считаешь меня заносчивым дураком?
Холли рассмеялась.
- И ты стал вышибалой? Подумать только! Из майора, награжденного боевыми медалями, в вышибалы! По-моему, это уже полная деградация.
- Все было совсем не так. Я вовсе не собирался становиться вышибалой - то есть, превращать эту работу в дело всей жизни. Это лишь временное. В Чикаго я попал только в пятницу. И намеревался уехать где-нибудь в среду. Я собирался отправиться, например, в Висконсин. Кажется, в это время года там очень неплохо.
- С пятницы по среду? - удивилась Холли. - Ты такой неусидчивый?
- Наверное. На протяжении тридцати шести лет я всегда делал то, что мне приказывали другие. Вел строго упорядоченную жизнь. И сейчас, наверное, я восстал против нее. Мне нравится переезжать с места на место тогда, когда я этого хочу. Что-то вроде наркотика. Уволившись из армии, я однажды провел на одном месте десять дней - самый большой срок. Это было прошлой осенью, в Джорджии. Десять дней за четырнадцать месяцев. Все остальное время я практически непрерывно находился в движении.
- Зарабатывая на жизнь вышибалой в ночных клубах? - спросила Холли.
- Этот случай вообще из ряда вон выходящий. Большую часть времени я вообще не работаю, а живу на сбережения. Но я приехал в Чикаго вместе с одним певцом, дальше одно за другим - и мне предложили поработать в клубе, куда направлялся этот парень.
- А чем ты занимаешься, когда не работаешь? - спросила она.
- Смотрю по сторонам. Не забывай, что я тридцатисемилетний американец, но я на самом деле почти не был в Америке. Ты поднималась на смотровую площадку небоскреба "Эмпайр-стейт билдинг"?
- Разумеется.
- А я не поднимался, - признался Ричер. - До прошлого года. Ты была в музеях Вашингтона?
- Естественно.
- А я не был. До прошлого года. И все такое. Бостон, Нью-Йорк, Вашингтон, Чикаго, Новый Орлеан, гора Рашмор, залив Золотые ворота, Ниагарский водопад. Я веду себя как турист. Наверстываю упущенное, да?
- А у меня все наоборот, - сказала Холли. - Я люблю путешествовать за границей.
Ричер пожал плечами.
- Лично я уже достаточно насмотрелся за границей. На всех шести континентах. И пока что мне хочется оставаться здесь.
- Я повидала все Штаты. В свое время мой отец поездил по всему свету, но мы жили здесь, если не считать двух поездок в Германию.
Ричер кивнул. Вспомнил время, которое провел в Германии сам, сначала в детстве, затем уже взрослым человеком. Всего несколько лет.
- И именно в Европе ты полюбила европейский футбол?
- Верно. Там его все любят. Однажды нам пришлось остановиться рядом с Мюнхеном. Я тогда была еще маленькой, лет одиннадцать. Моему отцу дали билеты на важный матч в Роттердаме, это в Голландии. Финал европейского кубка, мюнхенская "Бавария" против одной английской команды. "Астон вилла", слышал о такой?
Ричер кивнул.
- Из Бирмингема. Одно время я был расквартирован в Оксфорде. Это в часе езды.
- Я почему-то возненавидела немцев, - продолжала Холли. - Такие заносчивые, такие наглые. Уверенные, что учинят англичанам полный разгром. Я не хотела идти на стадион и быть свидетелем этого. Но мне пришлось. Этого требовал протокол НАТО, если бы я не пошла, разразился бы большой скандал. Поэтому мы пошли всей семьей. И англичане разделали немцев. Немцы были в ярости. Я была в восторге. А ребята из "Астон виллы" играли так классно. Вот тогда я и влюбилась в футбол. И люблю его до сих пор.
Ричер кивнул. Ему тоже нравился европейский футбол. Однако он привыкал к нему постепенно, с раннего детства. Игра на первый взгляд очень незатейливая, но на самом деле техничная и увлекательная. Полная скрытых сюрпризов. Ричер мог понять, как маленькая девочка много лет назад заразилась в Европе футболом. Стадион в Роттердаме, заполненный ликующей толпой, яркие огни прожекторов. Девочка начинала следить за игрой с неохотой, но вскоре ее зачаровали движения белого мяча по зеленому газону. К концу матча она уже окончательно влюбилась в эту игру и сохранила любовь с тех пор. И все же в словах Холли Ричер услышал тревожный звонок. Как мог отказ одиннадцатилетней дочери американского военного присутствовать на матче стать причиной конфликта в руководстве НАТО? Но, кажется, Холли сказала именно так?
- Кто твой отец? - спросил Ричер. - Судя по твоим словам, он был каким-то большим шишкой.
Холли пожала плечами. Ничего не ответила. Ричер долго смотрел на нее. У него в голове зазвонил еще один тревожный звонок.
- Холли, черт побери, кто твой отец?
Ее лицо стало каменным. Молчание.
- Кто, Холли? - настойчиво повторил Ричер.
Она отвернулась. Заговорила, обращаясь к стальному борту грузовика. Ее голос потонул в шуме дороги. Но в нем прозвучал вызов.
- Генерал Джонсон, - едва слышно произнесла Холли. - В то время он был главнокомандующим вооруженных сил НАТО в Европе. Ты его знаешь?
Потрясенный Ричер молча смотрел на нее. Генерал Джонсон. Холли Джонсон. Отец и дочь.
- Я с ним встречался, - наконец сказал он. - Но ведь дело не в этом?
Холли яростно сверкнула глазами.
- А в чем? В чем, черт побери?
- Это и есть причина. Твой отец - самый высокопоставленный военный в Америке, так? Вот почему тебя похитили, Холли. Этим ребятам нужна не Холли Джонсон, агент ФБР. Бюро вообще оказалось замешано случайно. Им нужна дочь генерала Джонсона.
Повернувшись, Холли посмотрела на него так, словно он дал ей пощечину.
- Ну почему? Ну почему, черт возьми, все считают, что все происходящее со мной как-то связано с тем, кто мой отец?
Глава 16
Взяв с собой Брогана, Макграт встретился с Милошевичем в аэропорту "Мейгс". Он также захватил с собой четыре фотографии, выполненные с помощью компьютера, и снимок Холли Джонсон. Макграт рассчитывал на полное взаимопонимание со стороны обслуживающего персонала аэропорта. И он его нашел. Да и как иначе можно было встретить троих агентов ФБР, переживающих за своего коллегу?
"Мейгс" - небольшой аэропорт, обслуживающий коммерческие рейсы, находится на самом берегу озера и с трех сторон окружен водой. Расположенный в самом конце Двенадцатой улицы, он судорожно пытается выжить в тени своего гигантского собрата "О'Хейра".
Вся документация аэропорта была в полном порядке, администраторы знали свое дело. Не настолько, чтобы мгновенно ответить на вопросы сотрудников ФБР, свалившихся как снег на голову, но все же чувствовалось, что они зарабатывают на жизнь в соперничестве с крупнейшим в мире аэропортом. Сотрудники "Мейгса" горели желанием помочь, и с их помощью Макграт уже через тридцать секунд понял, что этот путь ведет в тупик.
Обслуживающий персонал "Мейгса" решительно заявил, что никогда не видел ни Холли Джонсон, ни кого-либо из четверых похитителей. И уж точно не в понедельник, около часа дня. В этом они были категоричны. Причем их уверенность не была напускной. Это была уверенность людей, изо дня в день провожающих маленькие самолеты в самое оживленное воздушное пространство на планете.
И в понедельник из "Мейгса" между полуднем и, скажем, тремя часами дня не вылетел ни один подозрительный самолет. Это не вызывало сомнений. Документы однозначно показывали это. Трое агентов разочарованно покинули администрацию аэропорта. Сотрудники "Мейгса" забыли о них еще до того, как они дошли до своих машин.
- Итак, возвращаемся на первую клетку, - сказал Макграт. - Отправляйтесь в Уилметт прояснить дело с этим зубным врачом. Меня ждут другие дела. И я должен позвонить Уэбстеру. Полагаю, в Вашингтоне от волнения уже на стены лезут.
* * *
В тысяче семистах двух милях от аэропорта "Мейгс" молодой человек, удалившись в лес, ждал инструкций. Он был хорошим, подготовленным агентом, однако у него не было опыта оперативной работы. Спрос на агентов, которых можно было бы внедрять в различные преступные группировки, всегда превышает предложение. Бюро приходится напрягаться, чтобы заткнуть все дыры. Этим и определяется выбор таких неопытных людей. Парень надеялся, что до тех пор, пока он будет помнить, что не знает ответы на все вопросы, все будет в порядке. Самолюбие ему нисколько не мешало. Он был всегда готов спросить указаний. Он действовал очень осторожно. Трезво оценивал свои способности. И сейчас парень понимал, что столкнулся с чем-то, что выходило за границы его возможностей. Дела непреклонно шли все хуже и хуже, угрожая взорваться настоящей катастрофой. Что именно могло произойти, парень не знал. Просто его не покидало нехорошее предчувствие. Но он доверял своим чувствам. Доверял настолько, что, не доходя до своего тайника, остановился и развернулся. Выдохнув, переменил решение и пошел в ту сторону, откуда только что пришел.
* * *
Уэбстер ждал звонка Макграта. Это было очевидно. Макграта сразу же соединили с директором, как будто тот просто сидел в своем кабинете и ждал, когда зазвонит телефон.
- Есть какие-нибудь успехи? - спросил Уэбстер.
- Да, кое-что. Мы установили, что именно произошло. Все случившееся зафиксировано видеокамерой наблюдения в химчистке. Холли вошла в десять минут первого. Вышла через пять минут. Ее встретили четверо. Трое стояли на улице, один ждал в машине. Они схватили Холли.
- И что дальше?
- Похитители приехали на угнанном "Лексусе". Судя по всему, владельца они убили. Они перевезли Холли на пять миль и сожгли машину. Вместе с владельцем, запертым в багажник. Он сгорел заживо. Зубной врач, по фамилии Рубин. Что сталось с Холли, нам пока что неизвестно.
Гарланд Уэбстер ответил не сразу.
- Есть смысл тщательно обыскать окрестности? - наконец спросил он.
Настал черед Макграта задуматься. Понять, что именно имел в виду Уэбстер. Искать место, где затаились похитители, или еще один труп?
- Мое нутро говорит, нет, - сказал Макграт. - Похитители должны понимать, что мы обязательно прочешем всю округу. Мне кажется, Холли уже перевезли в другое место. Возможно, очень далеко.
Снова наступила тишина. Макграт буквально слышал, как работают мысли Уэбстера.
- Думаю, я должен с тобой согласиться, - наконец сказал директор ФБР.
- Ее перевезли. Но как? Сухопутным путем? По воздуху?
- Только не по воздуху, - решительно заявил Макграт. - Мы изучили все коммерческие рейсы, состоявшиеся вчера. Ничего не подходит.
- Ну а если Холли вывезли вертолетом? - предположил Уэбстер. - Тайком, не ставя в известность авиадиспетчеров?
- В Чикаго это невозможно. Особенно по соседству с "О'Хейром". Здесь больше радиолокаторов, чем во всей военной авиации. Если бы в воздухе появился неопознанный вертолет, мы бы об этом знали.
- Ну хорошо, - согласился Уэбстер. - Это дело надо распутать как можно скорее. Убийство и похищение - Мак, меня не покидает нехорошее чувство. Ты предполагаешь наличие второй угнанной машины? Которая встречалась с "Лексусом"?
- Вероятно, - подтвердил Макграт. - Сейчас мы как раз это проверяем.
- Есть какие-нибудь мысли по поводу того, кто похитители?
- Нет, - признался Макграт. - Нам удалось получить с видеокассеты довольно неплохие снимки. Обработанные компьютером. Немедленно высылаем их вам. Похитителей четверо, белые, возраст между тридцатью и сорока годами, трое чем-то похожи друг на друга, нормальное телосложение, опрятные, коротко остриженные волосы. Четвертый тип высокий, по оценке компьютера, шесть футов пять дюймов. По моим предположениям, именно он у них главный. Это он первый схватил Холли.
- Относительно мотива есть какие-нибудь предположения?
- Пока что никаких.
Снова наступила тишина.
- Ну хорошо, - сказал Уэбстер. - Никому ни слова.
- Молчу как рыба. Нас всего трое.
- Кого ты пригласил?
- Брогана и Милошевича.
- Ребята толковые?
Макграт недовольно фыркнул. Как будто иначе он выбрал бы их!
- Оба близко знакомы с Холли, - объяснил он. - И оба знают свое дело.
- Не нытики? - спросил Уэбстер. - Спокойные, серьезные люди, такие, какие были раньше?
- На моей памяти они ни разу не жаловались. Ни на что. Оба выполняют любую работу, оба готовы задерживаться допоздна. И я ни разу не слышал, чтобы они ворчали по поводу зарплаты.
Уэбстер рассмеялся.
- Слушай, а клонировать их нельзя?
Недолгая вспышка веселья быстро погасла. И все же Макграт оценил попытку директора разрядить обстановку.
- Сэр, а у вас как дела?
- Что ты имеешь в виду, Мак? - тон Уэбстера снова стал серьезным.
- Старик вас не слишком донимает? - объяснил Макграт.
- Какой?
- Генерал.
- Пока что нет, - сказал Уэбстер. - Он справлялся сегодня утром, однако говорил исключительно вежливо. Впрочем, так бывает всегда. Первые день-два родители, как правило, сохраняют спокойствие. Все проблемы начинаются позже. И генерал Джонсон вряд ли станет исключением. Хоть он и большая шишка, под внешней оболочкой люди ведь одинаковые, правильно?
- Правильно, - подтвердил Макграт. - Если он захочет узнавать все из первых рук, пусть звонит мне. Быть может, ему так будет легче.
- Хорошо, Мак, спасибо, - сказал Уэбстер. - Но я полагаю, о зубном враче нам лучше пока помолчать. С ним все дело начинает выглядеть гораздо хуже. Направляй мне все, что у тебя будет. Я посажу наших людей за работу. И ни о чем не беспокойся. Мы вернем Холли. Бюро заботится о своих, так? И всегда выручает тех, кто попал в беду.