- Мой отец - страстный охотник, - сказала Элена, - и он страшно расстраивается, когда оставляет ружье дома и вдруг встречает кабана или оленя. "Чего только не увидишь, когда с тобой нет ружья", - говорит он. Сейчас я его понимаю.
Она кивнула в сторону причала, где женщина с неестественно красными волосами позировала у швартовой тумбы своему приятелю с фотоаппаратом. Ей было хорошо за сорок, и на ней были очень короткие шорты и очень высокие каблуки. При этом обнаженные ноги были такого цвета, словно всю зиму дама провела, забившись в сырую нору. Тем не менее она явно была самого высокого мнения о своей внешности, принимала кокетливые позы, опираясь о тумбу, то и дело встряхивала термоядерными локонами и перед каждым снимком наносила на губы свежий слой блеска.
- Да уж, если француженка хочет выглядеть вульгарной, она делает для этого все возможное, - не без злорадства заметила Элена.
Они покинули кафе, прошлись по набережной в потоке никуда не спешащих людей, и скоро Сэм заметил голубые маркизы и украшенную цветами террасу, знакомые ему с прошлого визита в Кассис.
- Это ресторан "У Нино", - объяснил он. - Здесь предлагают самую лучшую рыбу и чудесный вид на порт. Вина только местные. Тебе понравится.
Ей и правда понравилось. Для Элены, которая обычно, не поднимаясь с рабочего места, торопливо проглатывала салат и пару ложек творога, ланч "У Нино" стал настоящим гастрономическим откровением и приятным уроком сибаритства. Они попробовали soupe de poisons - знаменитый провансальский рыбный суп - в сопровождении rouille, густого чесночного соуса. Отведали превосходно зажаренного на гриле морского ерша и запили все это чудесным розовым вином из домена Дю Патернель.
Потом они заказали кофе, откинулись на спинки стульев и не спеша огляделись. Ресторан был полон, и Элена поразилась шуму, который стоял в нем: со всех сторон до нее доносились смех и обрывки громких разговоров.
- Эти ребята гораздо громче парижан, - заметила она. - Наверное, тут что-то подмешивают в суп.
Сэм с удовольствием представил себе, как посетители ресторана возвращаются в свои офисы навеселе после soupe de poisons со специальными добавками.
- К сожалению, нет, - покачал головой он. - На самом деле все дело в генах. Многие провансальцы имеют итальянские корни. Ведь и папы когда-то обитали в Авиньоне. И Ницца - это настоящее итальянское название. Загляни в местный телефонный справочник: там на каждой странице полно итальянских имен - Чиполлина, Фанчинетти, Онорато, Мастранджело. Их тут тысячи, и они создают атмосферу. Это отличительная черта Прованса, и, надо сказать, одна из самых приятных.
- Сэм, ты просто ходячий путеводитель. Я в восхищении. И кстати, я быстро привыкаю к местным обычаям.
- К сиесте? - живо подхватил Сэм. - Тогда тебе повезло. Я знаю, что в этом ресторане сдаются номера.
- Нечего смотреть на меня так похотливо, - покачала головой Элена. - О сиесте я даже и не думала. Просто мне, как истинной француженке, сразу же после ланча необходимо знать, где мы будем ужинать.
- Не беспокойся, об этом позаботится Филипп. Голодать мы точно не будем. А насчет сиесты ты уверена?
5
Пару минут из трубки доносилась музыка Моцарта, а потом Сэм услышал голос Ребуля:
- Ну как, Сэм? Хорошо провели время в Кассисе?
- Отлично, Франсис. Элене очень понравилось. Сэм взглянул на записи, которые сделал на обратной стороне счета из ресторана "У Нино". - Я хотел обсудить с вами пару моментов, до того как мы выйдем из дома. Сегодня мы обедаем с моим приятелем Филиппом Давеном. Он профессиональный журналист, работает в "Ла Прованс". Надеюсь выудить у него побольше информации о Патримонио и других членах тендерного комитета.
- Журналист? - с сомнением в голосе переспросил Ребуль. - Сэм, а вы уверены…
- Не волнуйтесь. Я буду действовать в рамках нашей легенды. Ваше имя не будет упомянуто. Просто скажите мне, что конкретно вас интересует. Филипп - настоящая ищейка. Если он чего и не знает, то обязательно вынюхает.
- Ну, в таком случае полезно было бы узнать о двух других проектах и людях, которые за ними стоят. Только не обычную чушь из пресс-релизов об их хобби и участии в благотворительности. Например, мне хотелось бы знать, откуда у них деньги. И не забудьте о частной жизни. Долги? Вредные привычки? Любовницы? Девушки по вызову? Каковы их личные отношения с Патримонио? Не было ли слухов о взятках? - Ребуль сделал паузу, и Сэм услышал стук бокала, поставленного на стол. - Конечно, использовать эту информацию я не собираюсь…
- Разумеется, - подхватил Сэм.
- Но в бизнесе информация - это эквивалент золота, и слишком много ее не бывает.
- Не сомневаюсь, Франсис.
- Ну что ж, приятного вам вечера. Воn арpéti.
Сэм повесил трубку и улыбнулся. В голосе Ребуля ему послышались завистливые нотки. Похоже, миллиардер предпочел бы провести этот вечер с ними.
Они договорились встретиться с Филиппом в бистро "Эдуард" на рю Жан-Мермоз. Журналист выбрал заведение с латинской кухней в честь Элены, "Ла Бомба Латина", и уверял, что даже она будет поражена широким ассортиментом tapas.
Но первым восхитился Сэм, причем это произошло, едва они переступили порог. Этот ресторан, с небольшими уютными залами, простыми бумажными скатертями, с крашеными стенами - белыми сверху и цвета бычьей крови внизу, - с ранними посетителями, которые уже сняли пиджаки и засунули за воротники рубашек салфетки - несомненный показатель здорового аппетита и хорошей кухни, - был абсолютно в его вкусе.
По короткой лестнице Элену и Сэма провели на второй этаж, где за угловым столиком их уже ждали сияющий Филипп и бутылка в ведерке со льдом. Журналист вскочил со стула и изо всех сил прижал Элену к своей широкой груди. Потом он расцеловал в обе щеки Сэма, уже успевшего привыкнуть к подобному выражению симпатии между мужчинами, усадил их за стол и разлил по бокалам вино.
- Какой чудесный сюрприз! Вы по делам или отдохнуть? Надолго? Где остановились? Нет, сначала тост! - Филипп поднял бокал. - За дружбу!
Наконец он и сам опустился на стул, откинулся на спинку и дал Элене и Сэму возможность восхититься переменами, произошедшими с его внешностью со времени визита в Лос-Анджелес.
Прежде Филипп предпочитал стиль одежды, который сам именовал "наемник-шик": армейские штаны и куртки, головные уборы цвета хаки и высокие шнурованные ботинки. Его густая черная грива всегда стояла дыбом и, казалось, была незнакома с расческой.
Теперь все это осталось в прошлом, и Че Гевара уступил место Тому Форду. Буйная шевелюра исчезла, и сейчас прическа Филиппа была чуть длиннее трехдневной щетины на его щеках. Одежда поражала элегантностью: черный, облегающий костюм, белоснежная рубашка, расстегнутая у ворота, и сияющие черные туфли. Он выглядел как преуспевающий футболист-модник или человек, только что сбежавший с Каннского кинофестиваля, который как раз проходил неподалеку.
- Заметили разницу? - спросил довольный Филипп и, не дожидаясь ответа, продолжил: - Я полностью сменил имидж. За него теперь отвечает Мими из редакции. Как вам?
- Не хватает только черных очков и серьги в ухе, - заметила Элена.
- И "Ролекса", - добавил Сэм.
Вместо ответа Филипп задрал рукав и продемонстрировал знаменитый стальной циферблат, водонепроницаемый даже на глубине в тысячу футов.
Сэм в восхищении покачал головой:
- Мои поздравления Мими. Она превратила тебя в икону стиля. Надеюсь, скутер ты сохранил?
- Mais bien sûr. Только на нем и можно передвигаться по Марселю. Но хватит обо мне. Что вы-то здесь делаете? - Он энергично подвигал бровями. - Проводите медовый месяц?
- Не совсем, - уклончиво ответил Сэм, и, пока они пили "Катр Ван", выбранный Филиппом за его "полноту и зеленоватый оттенок", он изложил слегка отредактированную версию своего задания: работа на американское архитектурное бюро; деньги швейцарского банка; главная задача - убедить тендерный комитет, что комплекс трехэтажных жилых зданий нужен Марселю гораздо больше, чем сорокаэтажный отель.
Филипп внимательно слушал, время от времени кивая.
- Да, кое-что я об этом знаю, - сказал он наконец, - и уже пытался договориться об интервью с твоими конкурентами, но они пока предпочитают держать язык за зубами.
- А ты знаешь, кто они такие и что собой представляют?
- Ну, слушай. - Филипп огляделся по сторонам и принял типичную позу журналиста, делящегося конфиденциальной информацией: тело максимально наклонено в сторону собеседника, голова втянута в плечи, голос едва слышен. - Кроме тебя, в тендере участвуют два синдиката - английский и французский. Вернее сказать, парижский. У англичан главный - лорд Уоппинг, бывший букмекер, который при помощи взяток и солидных взносов в кассы главных соперничающих партий добыл себе место в палате лордов.
- Обеих партий?
- Mais oui. В Британии, похоже, только так дела и проворачиваются. Они называют это "беспроигрышной позицией". - Филипп замолчал, чтобы глотнуть вина, и продолжил: - Парижский проект возглавляет женщина, Каролина Дюма. Умна и имеет отличные связи среди политиков. Одно время была заместителем министра, но чересчур хорошо с ним сработалась, о чем узнала его жена. Сейчас работает в "Эйфель интернэшнл", огромной корпорации: строительство, агропром, электроника, а заодно и сеть отелей. Я лично считаю, что шансов у нее мало.
- Почему?
- Она же парижанка, - пожал плечами Филипп так, словно других объяснений и не требовалось.
Официантка, уже давно дожидавшаяся паузы в разговоре, подошла и обратила их внимание на список tapas, перечисленных мелом на черной доске.
В этот майский вечер их оказалось пятнадцать: хамон pata negra из испанской свинины, для производства которого животных откармливают исключительно желудями; икра тунца, спрыснутая оливковым маслом; жареные баклажаны с мятой; тартар из лососины с медом и укропом; жаренные во фритюре соцветия кабачков; артишоки; морской черт; анчоусы и прочее. Сделать выбор было непросто. Наконец, после долгого обсуждения было решено, что каждый закажет по три закуски, а потом - по настоянию Филиппа - местное коронное блюдо: каракатицу с пастой, сваренной в ее чернилах.
В ожидании закусок Элена оглядела зал и обнаружила, что сверху на стенах вместо бордюра по всему периметру повторялась одна и та же надпись: buvez chantez riez.
- Что это значит? - спросила она у Филиппа. - Какие-нибудь хитроумные французские вариации на тему tapas?
- Это значит: пейте, пойте и смейтесь, - перевел он. - Короче, радуйтесь жизни.
Его прервал громкий взрыв смеха за соседним столиком.
- Хотя, как видите, уговаривать нас и не надо, - закончил Филипп.
- Мне всегда казалось странным, - вмешался Сэм, - что у французов репутация людей крайне серьезных. Будто бы они не умеют расслабляться и всегда чересчур озабочены тем, как выглядят в глазах окружающих.
- Словно им аршин в задницу вставили, подсказал Филипп.
- Ну, я этого не говорил, - усмехнулся Сэм. - А между тем большинство французов, которых я знаю, всегда не прочь повеселиться. Помню, однажды мне довелось побывать на винных аукционах в Боне, так мне за ними было не угнаться. Пейте, пойте, смейтесь? Бог мой, так они ничего другого и не делали, и так три дня подряд. И при этом все твердят о чопорности французов. Не понимаю.
Филипп уже поднял вверх указательный палец - верный знак того, что сейчас он займется просветительством.
- Это потому, - начал он, - что люди воспринимают нас по частям, потом эти части классифицируют и навешивают на них ярлыки. Конечно, мы бываем серьезными, когда речь идет о серьезных вещах: еде, деньгах или регби, например. Но ведь мы не одноклеточные, мы гораздо сложнее и полны контрастов. С одной стороны, мы крайне эгоистичны: во французском языке наиболее используемое слово - je. Но при этом мы всегда вежливы и доброжелательны. Мы относимся к другим уважительно: целуемся, пожимаем руки, мужчины встают, когда к ним приближается дама, выходим из комнаты, если нам надо поговорить по мобильному телефону, чтобы не раздражать других.
У него пересохло в горле, и он сделал глоток вина.
- Мы пьем. Бог мой, еще как пьем! Но в общественных местах вы очень редко встретите пьяного. Мы одеваемся очень консервативно, но все-таки француженки первыми сняли на пляжах лифчики. Говорят, что наша нация озабочена только тремя вещами: сексом, своей ипохондрией и желудком, но поверьте мне, это далеко не так.
Он одобрительно покивал собственной речи и заодно протянул пробегающей мимо официантке опустевшую бутылку.
Элена с величайшим вниманием слушала лекцию о психологии французов и теперь в чисто галльской, как она считала, манере тоже подняла указательный палец.
- Жмут руки? Согласна. Целуются? Согласна. Вежливые? Согласна. Но скажи, что происходит с французами, как только они садятся за руль? Я в жизни не видела столько потенциальных убийц на колесах, как здесь, во Франции. В чем их проблема?
- Кто-то говорит, что все дело в joie de vivre, - пожал плечами Филипп, - но у меня есть другая версия. По-моему, французским водителям просто не хватает одной руки: ведь их всего две, а надо бы три. Первая, чтобы держать сигарету и мобильник, вторая, чтобы делать оскорбительные жесты в сторону тех, кто едет слишком быстро, слишком медленно или вообще бельгиец. - Заметив недоумение на лице Элены, он объяснил: - Бельгийцы всегда ездят посредине дороги. Это всем известно. А, вот и tapas!
Следующие несколько минут прошли в приятном молчании: все трое исследовали содержимое девяти маленьких тарелочек, принюхивались, пробовали, иногда обменивали кусочек фиолетового артишока на нежнейшего моллюска, завернутого в испанскую ветчину, и обмакивали свежий хлеб в настоянное на травах оливковое масло. В некотором смысле закуски оказались идеальным первым блюдом - достаточно легкие, чтобы не перебить аппетит, и при этом острые, чтобы пробудить вкусовые рецепторы. После того как последняя тарелка опустела, разговор вновь пошел о делах.
- Тебе наверняка известно, что в конце недели планируется прием для прессы и коктейль? - обратился Сэм к Филиппу. - Ты пойдешь? Интересно, а Патримонио там будет?
- Еще бы! - закатил глаза Филипп. - Никакая сила не сможет его удержать. Это же момент его славы. Боюсь, эта старая балаболка закатит там речь длиною в час. А я, конечно, буду присутствовать, чтобы сохранить ее для потомков. Кстати, ты там встретишься со своими конкурентами и познакомишься с их проектами. - Он грустно покачал головой. - Отели, отели, отели… В наше время, похоже, строят только отели да бизнес-центры.
- А как тебе наша идея?
- Ну, подробностей я, конечно, не знаю, но все-таки надеюсь, что она победит. Ваш проект более гуманный, более цивилизованный, что ли. - Филипп задумчиво уставился в свой бокал. - Но, насколько мне известно, Уоппинг так или иначе всегда добивается своего. Побороть его будет непросто. А в том, что Патримонио примет наихудшее из возможных решений, можешь даже не сомневаться.
Элена слегка нахмурилась и поставила свой бокал на стол.
- Вы все время говорите так, словно только он принимает решение. Я понимаю, что он председатель, но ведь есть же еще и комитет. И его члены тоже имеют право голоса. Или это просто пешки, которых набрали для количества?
Филипп собрался было по старой привычке запустить пальцы в шевелюру, но вовремя вспомнил, что ее больше нет.
- Да, в комитете то ли шесть, то ли семь рядовых членов. Я точно знаю, что двое из них обязаны своим местом Патримонио, поэтому они проголосуют так, как им скажут. А насчет остальных можно только гадать. Кстати, они все будут на приеме. Постараюсь что-нибудь разузнать.
В этот момент на стол перед ними поставили главное блюдо во всей его сумеречной красе: тонкие ломтики каракатицы, покоящиеся на ложе из сверкающей черной пасты, которая называлась "волосы ангела". Рядом - нежнейший соус из козьего сыра, призванный продемонстрировать контраст фактур и вкусов, как объяснил Филипп.
Элена попробовала и глубоко вздохнула от удовольствия.
- Восхитительно! Но боюсь, у меня губы почернеют.
Сэм наклонился, чтобы лучше рассмотреть ее.
- Нет, с губами пока все в порядке. Но вот зубы…
- Видишь, что мне приходится терпеть? - пожаловалась Элена Филиппу.
Тот сочувственно покивал:
- Да, англосаксы предпочитают объясняться в любви при помощи юмора. А мы, французы… - Он пожал плечами. - Мы тоньше, нежнее, романтичнее, мы соблазняем и заманиваем.
- И это правильно, - энергично закивала Элена. - Я бы хотела, чтобы меня соблазняли и заманивали.
- Расскажи-ка нам лучше об этой Мими с работы, - поспешил сменить тему Сэм. - У вас все серьезно? Она уже кардинально сменила твой имидж, а как насчет твоей квартиры?
- Ну вот, он и надо мной подшучивает, - обернулся Филипп к Элене. - А насчет Мими… Что можно о ней сказать? Миниатюрная, рыжая, с интеллектом все в порядке, острая на язык, дивные ноги и… - тут он подмигнул, - отлично разбирается в мужчинах, как вы сами поняли. Она вам понравится. Она хотела прийти сегодня, но у нее вечером тренировка по восточным единоборствам.
От Мими разговор естественным образом перешел к десерту. Филипп настоял, чтобы Элена заказала, как он выразился, "стероидные профитроли", политые изумительно легким кремом "Шантильи". Сэм ограничился несколькими ломтиками сыра "Манчего", к которому, как полагается, подали джем из айвы и бокал красного вина из Лангедока. Пока он ел, Филипп перечислил Элене главные достопримечательности Марселя: собор Де-Ла-Мажор с его знаменитой колоннадой, состоящей из четырехсот сорока четырех мраморных колонн; Старый порт; экспозиция современного искусства в Музее Кантини; прославленный бар "Де-ла-Марин"; великолепная богадельня Вьей-Шарите, воздвигнутая для бездомных придворным архитектором Людовика XIV; обзорная площадка у подножия собора Нотр-Дам-де-ла-Гард. Или, возможно, она предпочтет тур по местным бутикам в сопровождении Мими, а потом заслуженный отдых в спа? Ну и, разумеется, не стоит забывать о любимом марсельцами виде спорта, который иногда бывает довольно жестоким.
- Если ты любишь футбол, то нельзя пропустить последний матч сезона: марсельский "Олимпик" против "Пари-Сен-Жермен". Мы их ненавидим. Помяни мое слово: битва будет кровавой.