В разговор вмешался патологоанатом - бородатый мужик в роговых очках и клеенчатом фартуке.
- Вот мы вдвоем и думаем. Мальчишечка у вас больно ухоженный был. По одежде видно. А девка эта… таких среди бомжей полно. Вот смотрите.
Бородатый откинул с тела покрывало. Воробьев, смущенный наготой мертвой девицы, отвел глаза и вопросительно глянул на эксперта. Та усмехнулась.
- Руки. На венах живого места нет. На что, спрашивается, такое чудо нормальному парню? Даже если просто захочет кого-нибудь трахнуть, найдет себе поприличнее. У вас он что, чем-то серьезным занимался?
Воробьев кивнул.
- Вот от этого и пляши. Очень смахивает на убийство, с девкой они явно перестарались. Перегнули палку, улавливаешь идею?
Милиционер понуро стоял рядом, его дело явно обрастало лишними сложностями.
- И еще одна странность. У вашего парня полные карманы песку.
- Сахара?
- Обычного.
- Может, он с кем-то боролся?
- Не похоже. А похоже на то, что ваш парень догадывался, что ему уготовано, и хотел о чем-то предупредить.
- Анализ можно сделать? - Воробьев потер глаза. - Здесь, у вас. Пока это дело по инстанциям к нам перейдет, море воды утечет.
- Думаешь, ты один по ночам не спишь? Что? Очень серьезно?
- Очень.
Женщина устало вздохнула. Воробьев робко сказал:
- С меня конфеты и шампанское.
- Уж тогда чего покрепче. Куришь?
Воробьев протянул раскрытую пачку.
- Пошли, посидишь у нас в лаборатории, кофе угостим.
- Вас как зовут?
- Екатериной, можно на "ты".
Кивнув бородачу, они вышли на воздух. Дневной свет больно стегнул по глазам.
Коллектив лаборатории оказался преимущественно женским, мужская половина была представлена лишь седеньким дяденькой, которого окружающие почтительно именовали Юрием Павловичем. Девчата напоили Дмитрия Ильича кофе, и он отправился бродить по городу, пока анализы для экспертизы были в работе. Всеволожск - маленький городок. Воробьев знал, что его основал кто-то из князей, то ли наследников, то ли родственников Александра Невского. По имени князя-основателя Всеволода получил свое название и город. Только что это был за князь и когда город был основан, он уже не помнил. Центр города сохранил провинциальный дореволюционный вид, а центральная площадь у вокзала была превращена местными торговцами в китайско-турецкий базар. Видимо, нынешнее руководство страны ратовало именно за такой рынок. В первом же попавшемся на глаза киоске Воробьев купил бутылку "Мартини", коробку конфет и направился обратно. К его возвращению все еще были заняты. Усевшись в углу на колченогий стул, Воробьев задремал, опершись затылком о стену. Проснулся оттого, что кто-то тряс его довольно бесцеремонным образом. Екатерина протягивала ему листик голубоватого бланка с несколькими строчками текста.
- Обычный речной песок. Примеси машинного масла - смазки, применяющейся при обслуживании кранового оборудования. По содержанию соли - это не залив. По всякой дряни - не Ладога. Скорее всего, Нева. И еще, на подошве туфли у него шариковой ручкой нарисован якорь. Помогла?
- Очень даже может быть. Держи. - Он протянул пакет.
Заглянув внутрь, экспертша восхищенно ахнула:
- Ну ты мужчина! Девчонки! У нас сегодня праздник. Слушай, а ты не холостой часом?
- Нет, - покачал головой Воробьев, изображая искреннее раскаяние сим прискорбным фактом своей биографии.
- Везет некоторым. Ну, остальные материалы мы вам обычным порядком передадим, так что - чист ваш лейтенант.
В управление он возвращался все той же электричкой. Докладывая начальству, подчеркнул важность информации, ради которой погиб Драгунский.
- Все вместе указывает на то, что контейнер в порту.
- Знаешь, сколько их в городе и области?!
- Знаю, но на Неве их не так много. И потом, думаю, что убийцы лейтенанта не располагали временем. Значит, порт недалеко от места гибели лейтенанта. Иначе не сработали бы так грязно, с этой девицей. Попробую установить, где ее видели в последний раз и что именно нашел Александр Драгунский.
На столе в кабинете Воробьева ждали результаты анализа проб из контейнера и листки, на которых он выписывал "прогрессовские" машины. В этом перечне две из них были подчеркнуты красным. Воробьев начал понимать ход мысли лейтенанта. Зазвенел телефон. На проводе оказался шеф, от которого он только что ушел.
- Дмитрий Ильич, я, конечно, знаю, что ты с ног валишься, но тут поступила сводка от соседей. Думаю, тебя заинтересует информация о том, что в автокатастрофе погиб Мошаров. Начальник БХВТ.
- Я помню. Когда?
- Вчера. Очень похоже на деятельность той же компании, но на месте аварии никаких следов. Домочадцы Мошарова утверждают, что был какой-то вызов по телефону, якобы на совещание в отдел РАВ округа. Но на самом деле ему никто не звонил. Половина отдела сейчас ваш самолет из воды вылавливает, а остальные на учениях. Вот такие дела. Твои компаньоны из армейцев возвращаются сегодня вечером, просили тебя быть на месте. Похоже, вы к кому-то подобрались достаточно близко. Думайте, и держи меня в курсе. - Шеф положил трубку.
Глава 26.
НА МАЯКЕ.
- Эй, шкипер, кончай ночевать! Берег близко, и утренний променад пора совершать, сил больше нет терпеть.
Давыдов открыл глаза. Лодка по-прежнему резала стеклянную гладь, и солнце уже встало. Голова прямо раскалывалась.
- И горазд же ты дрыхнуть! Ну что? Развязываешь или будешь штаны менять, как в прошлый раз?
- Развязываю! Нашел няньку пеленки менять. Памперсов и сникерсов у меня нету, - прохрипел Давыдов и не узнал собственный голос.
- Зато барахла выше крыши. Это откуда у вас столько новых летных шмоток?
- Все оттуда же, с самолета. - Давыдов согнулся в долгом приступе кашля, пришлось даже вцепиться в борт, чтобы не свалиться.
- Ты смотри не помри ненароком, сначала меня развяжи.
- Не дождетесь, как говорит в таких случаях пресловутый Рабинович.
Анатолий перебрался на нос баркаса и освободил пленника от веревок. Тот уже приноровился к своим трудностям и дальше вполне управился сам. Давыдов старался меньше двигаться - голова кружилась. Все антибиотики кончились, и болезнь наступала.
После умывания и завтрака остатками вчерашнего улова пленный снова был переведен на положение арестанта. Давыдов направил лодку вдоль берега.
Красно-белая башня маяка была хорошо видна с воды. Вышли они, как Давыдов и надеялся, правильно. Понадобилось лишь чуток довернуть к северу. Маяк стоял на выдающемся в озеро мысе. Видимо, место для строительства выбирали с таким расчетом, чтобы огонь был виден со всех сторон. Башня была сложена из валунов, а потом оштукатурена и покрашена. У подножия маяка капитан заметил причал и взял курс на него.
Встречающих было трое. Старик со шкиперской бородкой, мальчишка лет десяти и девушка. Одежда встречающих, как пишут в журналах о моде, была выдержана в морском стиле. На головах деда и пацана красовались морские фуражки, что несомненно указывало на былую принадлежность старика к ВМФ. Фуражка у мальца была повседневная, с "дубами" на козырьке, из чего Давыдов сделал вывод, что дед некогда имел отношение к плавсоставу и занимал на корабле явно не последнее место. Фуражка у старика была просто загляденье. Такие шьют себе на заказ катерники и подводники с дизелюх, те, кому приходится нести вахту на открытом мостике, причем отнюдь не под звездами южных морей. Фуражка была из черной лайковой кожи с высокой тульей типа аэродром и шитым золотом крабом. Одет старик был во флотскую куртку-полярку, а в руках, очевидно для пущей солидности, держал двустволку. Ввиду официальности момента Давыдов подобрал с пола свою фуражку, тоже некогда шитую на заказ и служившую предметом его гордости, а теперь, после всех передряг, сильно смахивающую на блин, и напялил на темя. А для демонстрации готовности вести переговоры на равных Анатолий взял автомат и стволом вверх водрузил на скамью. К причалу они подходили торжественно, медленно, как ладья гордых викингов. Действия Давыдова, кажется, оказали требуемый эффект. Встречающие поймали брошенную им веревку и подтянули лодку к причалу, после чего вопросительно уставились на капитана и его спутника.
- Капитан Давыдов, противовоздушная оборона, - представился Анатолий и протянул деду свое удостоверение.
Тот не стал изучать его анкетные данные, а сразу отыскал запись о должности и месте службы. Кивнув, вернул удостоверение.
- Журавлев Яков Степанович - смотритель маяка, Алена - моя племянница, Женька - племянник.
Давыдов протянул деду автомат - в знак доверия прикладом вперед - и полез на причал. Дед с интересом рассматривал прибывшую компанию, не подавая виду, что удивлен тем, что один из прибывших основательно связан. Взобравшись на настил, Анатолий выпрямился. Все вокруг вздрогнуло, потом картинка поехала справа в левый нижний угол, и, потеряв равновесие, капитан рухнул на доски.
Очнулся Анатолий на кровати от нестерпимого жжения в горле - кто-то старательно вливал ему в рот неразведенный спирт. Капитан рывком сел. Он был в незнакомом доме, в чьей-то чужой спальне.
- Где я?
- Успокойся, вояка. Куда это вы следовали с таким арсеналом?
- К людям.
- Ну, значит, к людям и пришли.
- А где Прокофьев?
- А это кто?
- Второй, тот, что со мной был.
- В другой комнате, за ним Алена присматривает.
- Где мой пистолет?
- А он твой? У тебя вообще не ТТ записан.
- Командира экипажа! Так где?
- Вон на столе все твои железки. Может, расскажешь, в чем дело-то?
Сначала Давыдов вооружился. Выщелкнув обойму, проверил патроны, вставил обойму на место и прошлепал босиком в соседнюю комнату. Распахнул дверь. Пленный без всяких веревок лежал в постели, рядом на стуле сидела девушка Алена. Они о чем-то дружелюбно беседовали. Девушка громко и заразительно смеялась. На стене висело ружье.
- Почему он не связан?
Девушка обернулась.
- Потому что он болен, над ранеными только фашисты издевались.
Прокофьев показал Давыдову язык. Анатолий аж опешил и вернулся в свою комнату.
- У вас какое звание было?
- А что? - В глазах деда зажглись веселые искорки. - Уж не меньше, чем у вас.
- Почему вы его развязали?
- Он не опасен.
- Это почему же вы так решили? Да вы знаете, кто он вообще…
- Не знаю.
- Так чего же…
- Ну вот что, голубчик, я в свое время лодкой командовал, звезд у меня было побольше, чем у тебя. Так что рявкать тут нечего. Лучше расскажи, что у вас случилось.
Давыдов вернулся на кровать и залез под одеяло.
- Вы "дипломат" мой принесли?
Моряк кивнул:
- И портфель, и чемодан с твоей астролябией.
- В "дипломате" вы найдете кое-что в подтверждение моих слов. - Давыдов облизал засохшие губы, раздумывая, с чего начать. Решил начать с погрузки в аэропорту.
Давыдов внимательно следил за выражением лица бывшего подводника, дед лишь один раз его перебил: уточнил подробности насчет лодки с мертвецами. Слушал он очень внимательно, только однажды попросил подождать, сходил за чайником, чашками и банкой меда. Налил Давыдову какого-то густого варева и бухнул в него две столовые ложки меда.
- И мина, и документы в "дипломате", - обжигаясь горячим напитком, закончил свою повесть капитан.
Старик, крякнув, поднялся, вытащил из кармана старый прокуренный мундштук, достал из портсигара "Кэмел", отломал у сигареты фильтр и воткнул ее в мундштук.
- Да, положение у тебя хуже губернаторского. Знаешь, а я тебе верю.
- Верите? Ну ничего себе! После…
- Тише, тише, - успокоил его старик. - Я же сказал, что верю. Доказывать прокурору будешь. С тебя особисты после всего, что случилось, наверное, месяц не слезут. Знаем, сами бывали в таких передрягах. Значит, НКВД игру какую-то затеяло.
- Не знаю я, кто они, но, судя по жетону, из бывшего комитета, да и этот говорит, что они оттуда.
- НКВД, КГБ - все одна лавочка. Это они потом разделились на милицию и комитет, а сначала вместе были. Говоришь, теперь не знают, кому служат, так?
- Ну, это он так сказал. Мог и соврать.
- Мог, конечно, а зачем? Какой резон? Ты его пристрелить мог, бросить. Потом, ты, говоришь, он сам стреляться пытался? Ему в твоем благорасположении - никакого смысла.
- Ну, не знаю. Может, он до сих пор надеется, ждет своих.
Вошла Алена.
- Заснул ваш товарищ.
- Какой он мне товарищ? Его товарищи в овраге сивку-бурку доедают. Вы его что? С ружьем одного оставили? - Давыдов вскочил. - Думаете, я тут вас байками развлекаю?! Они уже угробили пять человек.
Девушка вынула руку из кармана - на ее ладони тускло блеснули две ружейные гильзы.
- Я оружие как попало не бросаю, - она насмешливо глядела на Давыдова. Капитан машинально отметил, что Алена довольно красива. Но - не его тип, брюнетки Давыдову не нравились, точнее, он был к ним равнодушен. Девушка заговорила снова: - А ваши ящики с ракетами, пока вы тут дядю сказками развлекали, мы с Женькой в сарай перетащили, чтоб они случайно не запропастились. Так что не волнуйтесь. - Девушка состроила ехидную гримасу.
Старый моряк усмехнулся: вот так, палец в рот не клади. В комнату вошел мальчишка.
- Дядь Яша, готово все. Вытопил.
Старик направился к выходу.
- Пошли, капитан. Сейчас мы тебе баньку устроим, а там подумаем, что дальше делать.
Давыдов прошлепал к столу, где лежал "дипломат", взял его и пистолет с собой.
- А это-то тебе в бане зачем? - растерялся дед. - Не бойся, ничего не пропадет.
- Вы еще дружков этого типа не видели, а я уже пообщался. Мне что-то не улыбается драпать в кальсонах, как Чапаев в одноименном фильме. В этом "дипломате" и мое оправдание, и их обвинение.
Дед махнул рукой - как знаешь. Девушка, не скрывая иронии, фыркнула:
- Ракеты с собой прихватите! Или нам доверите постеречь? Ими отбиваться сподручнее будет, если беляки нагрянут.
- Доверяю, - огрызнулся Анатолий. "Вот чертова девка! И чем я ей не угодил?"
Очень похоже на то, что отношения с ней у Давыдова отчего-то сразу не заладились.
Баня стояла у самого причала, чтобы при желании из парилки можно было сигать прямо в озеро. Уже в предбаннике Анатолий почувствовал запахи нагретых досок и дыма березовых дров. Яков Степанович протянул Давыдову старую фетровую шляпу с обвисшими полями.
- Это зачем?
- Чтоб уши не сварились. Я сейчас тебя лечить буду. Лезь на полок.
Давыдов нежился в волнах сухого жара. Дед зачерпнул в плошку воды, плеснул на каменную стену и взмахнул дубовым веником.
- Нос береги!
Спал Анатолий в эту ночь как убитый, а утром почувствовал себя вполне здоровым человеком. Завтракали на просторной кухне втроем: Давыдов, Яков Степанович и Женька. Еду для пленника Алена отнесла ему в комнату и оставалась там, пока Петр не поел. Она демонстративно избегала общества Давыдова, отдавая предпочтение раненому. Похоже капитан казался ей членом союза ирокезов, испытывающих садистский экстаз от страданий, причиняемых пленным. А Давыдов нажимал на хлеб и картошку, почти не притрагиваясь к успевшей осточертеть рыбе.
- Что, весело пришлось? - с пониманием заметил старый моряк. - Для пирогов оставь место. Племянница весь вечер старалась.
- Что-то она меня не шибко жалует.
- Заметил. А тебя это задевает?
- Да нет, просто я ей ничего плохого не сделал.
- Пойди пойми их дамскую логику. Скорее всего, ей просто твоего арестанта жалко. Ну да ладно, ты что собираешься дальше делать?
- Со своими нужно связаться. Хорошо бы успеть добраться до какой-нибудь воинской части, пока меня дружки Прокофьева не нашли.
- А с ним что делать будешь? С собой его тащить нет никакого смысла. Он тебя по рукам и ногам свяжет. Опять же твои ящики - их в карман не спрячешь. А эти парни обыщут все окрестности. Им и ты нужен, и это барахло. И еще, пока ты спал, я побеседовал с этим воякой. Он полагает, что в таком виде он своему начальству не нужен.
- Если вы разрешите… я бы его у вас оставил. Чтобы оторваться, мне нужен хоть день.
- Милиции ты, как я понимаю, не доверяешь.
Давыдов покачал головой.
- Ни милиции, ни ФСБ. Я теперь только своим доверяю, армейским. Если бы вы согласились оставить этого… - он замялся, - пострадавшего у себя. Я как только до своих доберусь, сразу организую его доставку в госпиталь или куда следует. Не знаю, кто будет это дело разбирать. А иначе… не понесу же я его на себе!
- С ним ничего страшного, я могу его поставить на ноги. У него просто ушиб.
Давыдов оглянулся, за разговором они и не заметили возвращения Алены. Прислонившись к притолоке, она стояла за спиной у Давыдова.
- Она у нас врач и колдунья, - заявил Женька. - Кого хочешь биополем вылечит.
- Отвези нас, дядя Яша, туда…
- Куда? - не понял Давыдов.
- Есть одно место. Целебное.
Давыдов в байки про аномальные зоны не верил. Всему, происходящему с ним и его знакомыми, можно было дать вполне рациональное объяснение. А при разговорах о всяких там полях, кроме, понятное дело, электромагнитных, он начинал откровенно издеваться над рассказчиком. Заметив скептическое выражение на физиономии гостя, смотритель улыбнулся.