* * *
Злобин толкнул ногой стальную дверь и поморщился от концентрированного запаха карболки и формалина.
В коридоре за столиком дежурного, не обращая внимания на запах и специфическую обстановку, два мужика с испитыми лицами разложили закуску. Застолье украшала банка из темного стекла - со спиртом - и графин с водой.
- Привет, медбратья! - Злобин притормозил у столика. - Вы, ей-богу, как при Брежневе… Утро только начинается, а народ уже со стаканом!
- Дык мы, эта… - Тот, что не успел донести до рта стакан, розовыми глазками жалобно посмотрел на Злобина. - Мы, гражданин начальник, не в запой… Ни-ни. Мы, эта, чисто отек снять… Мозга, - добавил он, продемонстрировав знание анатомии.
- Нахватался, - невольно улыбнулся Злобин. У обоих корявые пальцы синели от татуировок, а щеки запали, как у туберкулезников. Злобин давно навострился определять, по какой статье сидел человек, и даже угадывать, по какой сядет. Тот, что со стаканом, пару ходок заработал за два кулака - по хулиганке. Второй, нервно зыркающий то на стакан, то на Злобина, прошелся, судя по повадкам, по воровским статьям, но высот в блатном мире не достиг, иначе не кантовался бы при покойниках.
Особого интереса они не вызывали, потому что свое отсидели, когда он пацаном чижа гонял, а новых оперативных данных о темных делишках в морге пока не поступало.
- Может, с нами, гражданин начальник? - Стаканоносец дрогнул кадыком на дряблой и пупырчатой, как у ощипанной курицы, шее.
За это он тут же получил пинок под столом от более авторитетного. На кулаке у того синели три буквы: "СОС". К международному сигналу бедствия они не имели никакого отношения.
"Суки Отняли Свободу", - без труда расшифровал Злобин, по долгу службы знакомый с устным и письменным творчеством своих клиентов.
Злобин хмыкнул и покачал головой.
- Спасибо, уже позавтракал.
Он пошел по коридору к двери с надписью "Прозекторская", за которой мерзко пела дрель. Злобин знал, что кто-то сейчас вскрывает черепную коробку очередного трупа. Зрелище не для слабонервных, но больше всего досаждает мелкое костное крошево, что летит во все стороны, и, пожалев костюм, Злобин намеренно сбавил шаг. У столика, где медбратья расположились на завтрак, послышалась непонятная возня, потом отчетливый шлепок по шее.
- Колян, за што? Я же чуть не расплескал…
- Вот и пей, а не граммофонь. Ты к кому, падла, со стаканом лез, знаешь?
- Дык я чисто для порядка, - попробовал оправдаться потерпевший,
- Это же сам Злоба! А ты, конь педальный… - Колян понизил голос до злого свистящего шепота, и Злобин больше ничего не услышал.
"Без меня разберутся", - решил он и толкнул дверь в прозекторскую.
Здесь к запаху дезинфекции примешивался характерный запах смерти. Под потолком горели люминесцентные лампы, наполняя помещение нездоровым, мертвенно-холодным светом. На секционном столе лежал свежевскрытый труп, алела распоротая грудина, но страшнее всего была кровавая головешка вместо лица.
- Есть кто живой? - негромко спросил Злобин.
В ответ раздалось сопение, перешедшее в булькающий смех. Так Черномор, хозяин этого царства мертвых, всегда реагировал на шутливое приветствие Злобина.
- Конечно - я! - раздалось из утла. - Входи, Андрюша. Я мигом.
Черномор появился из-за ширмы с подносиком в одной руке, на котором лежал склизкий комок мраморно-розовой плоти, и с сигаретой, приплющенной в зажиме, в другой. Яков Михайлович Коган бессменно служил экспертом уже тридцать лет, и не одно поколение оперов за лысую голову и пиратскую черную бороду уважительно звало его Черномором. Был он невеликого роста, кругл, как мячик, сопел, как паровозик, но отличался поразительным жизнелюбием и оптимизмом, что страховало от психологических проблем, связанных с его ремеслом. "А что вы хотели? Любой патологоанатом рано или поздно становится либо психопатом, либо философом. Так я выбрал последнее. И кому, скажите, от этого стало хуже?" - отшучивался он от навязчивых расспросов любопытных.
Всякий раз, приступая к очередному трупу, он долго всматривался в него и изрекал: "М-да. Могло быть и хуже". Фраза звучала без изменений, вне зависимости от состояния тела. А привозили всяких. Что имеет в виду Черномор, мало кто знал. Кроме Злобина, в тайный смысл фразы были посвящены еще трое, но тайну Черномора не только по служебным соображениям, но и из человеческой порядочности никому не доверяли. В восемьдесят четвертом Яков Михайлович получил "грузом двести" тело сына. Втайне от жены и родни добился вскрытия свинцового гроба и убедился в худшем своем предчувствии. Тела в гробу не было. Тогда он обвел взглядом присутствовавших, а в глазах была такая боль, что у Злобина все внутри перевернулось. С того дня и прилипла фразочка "Могло быть и хуже", как нервный тик. Потому что Черномор считал, что смерть - это плохо, но ужаснее, когда даже нечего хоронить.
- Что-то ты сегодня раненько, Яков Михайлович.
- А что делать, Андрюша? Холодильник у нас на ладан дышит, не приведи господь перегорит в нем что-то, как в прошлом году… Я даже вспоминать боюсь! Сгниют ваши криминальные покойники, а с меня спросят. Вот и страхуюсь, до обеда режу, после обеда отписываюсь. И так каждый день. А сегодня вообще - ужас. Шесть криминальных трупов за ночь. Между прочим, полюбуйся, Андрюша. - Черномор сунул под нос Злобину подносик с жирно-студенистым комом. - Мозг больше, чем у среднего европейца, а качество, прости господи, как содержимое прямой кишки.
- Судя по амбре, согласен. - . Злобин поморщился, едкий запах мозга в смеси с табачным дымом лез прямо в нос. - Что с мозгами-то?
- Повреждение сосудов мягкой мозговой оболочки, Ударился головкой сильно… Но ты бы видел его печень! Увеличенная, обнаружены деструктивные изменения, поражение печеночной паренхимы. Неактивный склероз. - Яков Михайлович перечислял болячки, элегантно грассируя, словно смакуя каждое слово. - Выражаясь ненаучно, покойный пил, курил анашу, колол героин и нюхал всякую гадость одновременно. Имеется также зарубцевавшаяся язва двенадцатиперстной кишки.
- От этого и помер? - без особого интереса спросил Злобин.
Черномор поднес к губам сигарету, глубоко затянулся. Зажим, плоскогубые ножницы, он всегда использовал не по назначению: чтобы курить, не снимая перемазанных сукровицей перчаток.
- М-м, - промычал он, выпуская дым. - Не угадал, Андрюша. Помер клиент на операционном столе, на который попал в результате двух пулевых ранений. В область правой подключичной впадины и сквозного в область нижней трети левого легкого, с разрывом левой почки. Пошли, полюбуешься.
Он первым прошел к столу, занял место в изголовье. Поставил на придвижной столик подносик с мозгом, там уже лежали извлеченные из трупа внутренности. Стал возиться над вскрытым черепом.
- Откровенно говоря, мартышкин труд, - бормотал он, не отрываясь от работы. - Причина смерти ясна как божий день. Но у нас шутят, что самый точный диагноз ставит патологоанатом. Не знаю, зачем с ним реанимация столько возилась… И вообще, как его до операционной живым довезли с такими-то ранениями?
- Пулю извлекли? - для проформы поинтересовался Злобин.
- Угу Еще в операционной. А толку? Как у нас говорят, если пациенту не повезло, медицина бессильна.
Черномор приладил крышку черепной коробки, потом потянул за кожу, собранную в складки под подбородком. Это был самый шокирующий момент вскрытия, Злобин никак не мог к нему привыкнуть. Вместо кругляша из кости и мышц вдруг возникло лицо. Уже не живое, но все же человеческое лицо.
- Вот такой у нас получился красавец. - Черномор стал накладывать стежки, стягивая разрез на макушке. Кожа на лице еще больше натянулась. - Если тебе интересно, у клиента классический синдром де Ланга. Сочетание наследственных пороков развития: задержка роста, умственная отсталость и симптом "лица клоуна". - Черномор провел ладонью по низкому лбу трупа. - Брахицефалия, низкая линия роста волос и густые сросшиеся брови. Типичный случай.
- Иса Мухашев. Кличка - Гном. - Злобин достал сигареты, закурил.
- Знакомый? - вскинул голову Черномор.
- При жизни не успели пообщаться. Он с полгода назад в городе объявился.
- Так, с мордашкой у нас полный ажур. Сейчас мы ему грудину заштопаем, и можно отдохнуть. - Черномор чиркнул ножницами, перерезав нитку. Передвинулся к центру стола.
- Слушай, а что он у него такой маленький? Отрезали, что ли? - поинтересовался Злобин.
- Ты о чем? А! - Он пошевелил синий отросток, едва выступающий у трупа из густой поросли внизу живота. - Действительно, маловат. - Черномор заинтересовался и наклонился ниже. - Не-а. Целехонек. Просто не вырос.
- Думаю, мужик при жизни жутко комплексовал из-за такой пипетки. - Злобин поморщился, выпуская облачко дыма, и добавил: - Из-за этого, наверно, в бандюки и пошел.
- Не знаю, не знаю, Андрюша. С такими вопросами к Зигмунду Фрейду обращайся, а я всего-то патологоанатом. - Он наложил последний стежок на грудине. Полюбовался своей работой. - Замечу, неплохой специалист. Кстати, а откуда узнал, что покойный из бандитов?
- Элементарно, дорогой доктор. - Злобин усмехнулся. - Перед выходом из дома позвонил дежурному узнать новости. Он и обрадовал. Вчера вечером РУБОП освобождало заложника, попутно покрошили четверых, а пятого серьезно ранили. - Злобин указал кончиком сигареты на труп. - Как я понимаю, с этим чернявеньким у нас полный комплект образовался.
- Ага, - кивнул лысиной Черномор. - Четыре тела кавказской национальности уже помыты и мерзнут в холодильнике. Сейчас этого заштопаю - и можно отдохнуть.
- Ну и утро выдалось, как на заказ, - проворчал Злобин.
- А утро, между прочим, добрым не бывает. Особенно в нашей стране и в понедельник, - философски изрек Черномор, сдирая перчатки. - Кофе будешь?
- Не откажусь.
Черномор устремился за ширму. Роба висела на нем мешком, скрывая круглую фигуру, а фартук, перемазанный сукровицей и прочей дрянью, вечно шкрябал по полу. При этом Черномор еще забавно попыхивал, посвистывал и побулькивал при движении, полностью уподобляясь маленькому паровозику из детского парка.
Из-за ширмы раздалось хмыканье, перешедшее в кваканье. Так Черномор хохотал, как он выражался, в полный рост.
- Слушай, Андрюша, анекдот хочешь? - Судя по раскрасневшейся лысине и слезящимся глазам, Черномор в одиночестве уже успел навеселиться всласть.
- Давай, - вздохнул Злобин. Он уже успел смириться с мыслью, что утро и вся неделя вперед окончательно испорчены. Пять трупов выпадали из прогноза.
Черномор пронесся через прозекторскую, ловко маневрируя между препятствиями, и встал напротив Злобина. Чего-чего, а возможности смачно и со вкусом рассказать хохму Черномор не упускал никогда.
- Ты этих шаромыжников на входе видел? - начал он, азартно поблескивая глазками.
- Ну. Уже квасят.
- А, и черт с ними! - отмахнулся Черномор. - Слушай… Вчера вся реанимация изображала из себя сериал "Скорая помощь". Видел, да? "Доктор, мы теряем его. Сестра, катетер номер восемь! Интубирую! Разряд, еще разряд". И прочее в том же роде. Бились, между прочим, над этим чернявеньким. Но то ли его Господь прибрать хотел, то ли бедолага сам таким способом от прокуратуры отвертеться решил - ничего у них не вышло. Кстати, замечу, что никакой врачебной ошибки не было, я так в бумажке и напишу: ранение, не совместимое с жизнью. После РУБОПа он уже был обречен.
- Этот бандюган был обречен еще тогда, когда рубоповцы у его дверей встали. Или гораздо раньше. Когда на первое дело шел, - вставил Злобин.
- Возможно, - легко согласился Черномор. - Но соль не в этом. - Он опять оживился. - Только бедолага отмучился, бригада разошлась чаи гонять. А девочки, как положено, отзвонили в морг и уведомили моих шаромыжников, что в первом корпусе имеется труп. Кстати, трупу полагается часа два отлежаться, а потом можно и увозить. Стали девочки смену сдавать, а трупа-то и нет. - Он выдержал театральную паузу. - Нет, хоть плачь! Девчонки весь этаж пробежали, во все палаты заглядывали. Думали, кто-то сдуру или в шутку туда новопреставленного закатил. Нет нигде!
- А сюда звонили? - подсказал Злобин.
- Звонили, звонили, - закивал круглой, как мячик, головой Черномор. - Полчаса названивали. Молчание. Как в могиле. Короче, бросились сюда. И выяснилось… - Черномор подергал себя за бороду, сладострастно прищурив глазки. - Ты сейчас умрешь от хохота, я обещаю!
- Уже готов. Не тяни. - Злобин решил подхлестнуты рассказчика, изобразив на лице крайнюю степень ожидания развязки.
- Дело в том, что мои помощнички, чтоб им мучиться белой горячкой и на том свете, где-то стырили литр спирта и по такому случаю решили устроить ужин при свечах. А тут звонок. Труп, конечно, два часа подождать может, а моим-то невтерпеж. Они, стало быть, галопом туда и обратно смотались, уволокли труп, никому не доложившись. И сразу за стаканы. Через полчаса они на звонки, как сам понимаешь, уже не реагировали. - Черномор не выдержал и первым захохотал.
- А как девчонки это дело закрыли? - спросил, отсмеявшись, Злобин.
- Очень просто, как русским женщинам и положено. Все сами. Сами дверь взломали, сами убедились, что труп на месте, в журнале отметку сами сделали. Потом остолопов этих выматерили с ног до головы и по шеям разок приложили. - Черномор вытер слезы. - А этим хоть бы хны! Они уже упились до состояния собаки Павлова: только слюни на свет лампочки пускать и могли. Так что когда шестой труп привезли, тут была разлюли-малина. Двери нараспашку, хлопцы в делириуме, сквозняк по всем углам…
- Так что ж ты им с утра пить разрешил? - Злобин вопрос о последнем трупе решил пока приберечь.
- Хуже, Андрюша. Сам же из собственных запасов и выставил. А что ты такое лицо сделал? Мне же с ними еще весь день работать. - Черномор наморщил лоб и философски изрек: - Пьяный мужик худо-бедно, да работает, а неопохмеленного лучше сразу пристрелить.
- Хорошо сказал, надо записать, - похвалил Злобин.
- Ты, извини за вопрос, сам-то не страдаешь? - Черномор цепко, как умеют врачи, посмотрел в глаза Злобину - Выходные все-таки…
- Нет, Яков Михайлович, давно уже нет. И не тянет даже. А на выходные с семьей на рыбалку ездил. Правда, под дождь попали, но все равно отдохнули хорошо.
- Умница, Андрюша, держись. А то ваши орлы пьют так, как моим шаромыжникам и не снилось.
- Бывает, - согласился Злобин. - А что за шестой труп?
- Ой, только не сейчас! - Черномор всплеснул руками, изобразив на лице ужас. - Поимей совесть, Андрей! Я же с семи утра тут пластаюсь. И, обрати внимание, в гордом одиночестве. Санитара у меня нет, как ушел в мае в отпуск, так больше и не видели. Те двое не в счет, только переложить да помыть могут. Режу и шью сам, Клавдия после дежурства отсыпается. Кстати, раньше у меня здесь барышня-машинистка сидела, сразу же протоколы печатала. А теперь где я за такие деньги найду красотку, согласную весь день сидеть среди трупов? То-то! Тебе спасибо, выручил. Только он и спасает. - Он достал из нагрудного кармана диктофон-микрокассетник и хитро подмигнул Злобину.
Диктофон числился в не оприходованных вешдоках по в одному делу. Хозяин его ушел на долгий срок, ему сейчас не до ерунды копеечной, тем более приговор был с конфискацией имущества. Вот эту маленькую толику имущества, перешедшего в доход государства, Злобин с чистой совестью прямиком направил на борьбу с преступностью, подарив Черномору. Яков Михайлович обрадовался дешевой импортной игрушке, как ребенок. Пощелкал клавишами, счастливо блестя глазами, и заявил, что теперь он похож на знаменитую потрошительницу инопланетян агента ФБР Дану Скалли. На вполне резонное замечание Злобина, что Дана все-таки женщина, не лысая и не носит пиратской бороды, Черномор, поставив ноги в третью балетную позицию, с апломбом изрек: "А рост? А национальность, в конце концов?" Крыть было нечем. По этим пунктам анкеты они с Даной были как из одной пробирки.
- Наговариваю протокол вскрытия на диктофон, а потом отлавливаю какую-нибудь пигалицу в отделении и сажаю за машинку Но чаще печатаю сам. - Черномор грустно вздохнул. - Понимаю, у нас не ФБР. Но побольше порядка не мешало бы. Согласен?
- Кто ж спорит! Только много его у нас никогда не будет, не надейся.
- Что ты, я же просто мечтаю, - вздохнул Черномор.
В коридоре послышались шаги, потом кто-то вежливо постучал в двери.
Черномор сразу же насупился. Местные работники излишней вежливостью не страдали.
- Прошу! - крикнул Яков Михайлович, Эхо от кафельных стен исказило звук так, что показалось, это старый ворон прочищает горло.
- Здрасьте, Яков Михайлович.
На пороге возник плечистый высокий мужчина в легкой светлой куртке и темных парусиновых брюках. На круглом лоснящемся лице играла вежливо-наглая улыбка. Теперь настала очередь Злобина свести брови к переносице. С Елисеевым, работником местного ФСБ, не раз пересекались, что немудрено в провинции, если работаешь в узком мирке правоохранительной системы. Но встречаться в морге еще не доводилось.
- Вы не так поняли, гражданин. Я имел в виду: прошу не мешать! - От раздражения Яков Михайлович начал картавить.
- Доброе утро, Андрей Ильич, - обратился мужчина к Злобину, игнорируя распыхтевшегося Черномора.
- Утро, как мы тут выяснили, добрым не бывает. Елисеев, кажется? - Злобин в отместку сыграл в припоминание, хотя отлично помнил имя и отчество опера ФСБ.
- Федор Геннадиевич, - подсказал Елисеев, сделав несколько шагов навстречу.
- Ну, если это к вам, Андрей… - с обиженным видом пожал плечами Черномор.
- Думаю, все-таки к вам, Яков Михайлович. У меня кабинет в другом месте. - Злобин решил не давать в обиду старого приятеля. - Я прав, Елисеев?
- Если честно, я к вам, Яков Михайлович. - Елисеев быстро сориентировался и согнал с лица улыбку. Сразу стало заметно, что он чем-то очень озабочен и раздражен. - Извините за назойливость, но дело срочное.
- Так имейте терпение и совесть! - с пол-оборота завелся Черномор. - Вы же видите, я работаю. С семи утра работаю! Все отдыхают, работает только Коган. Они отдыхают так, что в понедельник утром в морге шесть трупов. И два полудохлых алкоголика. Как вам это понравится? Мне, я заявляю, это не нравится. Кто, я вас спрашиваю, в нашем городе борется с преступностью, если все стоят надо мной и чего-то требуют?
Черномор неожиданно сорвался с места, вихрем пронесся через зал к ширме, из-за которой в прохладный воздух поднималось облачко пара. За ширмой он тихо чертыхнулся, зазвенел посудой и, не сдержавшись, продолжил:
- Вы слышали, Андрей, ему надо срочно! Чтоб вы знали, молодой человек, вы перепутали меня с моим тезкой. Яков Михайлович Ройзман работает в фотоателье на проспекте Мира. Вот он делает срочно. Но берет за это по двойному тарифу. Я же не беру ничего. Я просто хочу, чтобы мне дали спокойно работать. Вы слышите меня, именно-спокойно!
- Слышу, - отозвался Елисеев. - Но можно подумать, что это я специально накрошил шесть трупов за ночь, чтобы утром вам испортить настроение.
- Уверен, что не вы. Иначе вас здесь бы не было, - выдал последнюю шпильку Черномор и замолк, позвякивая чашками.
- Чего это он взъелся? - прошептал Елисеев, повернувшись к Злобину
- Устал человек, наверное. - Злобин пожал плечами. - Ты не дави на него, мужик он добросовестный, только с характером.