– Повторяю. Я ничего не знал об этом грузе. У меня на него никогда не было заказа. Ни от транспортников, ни от компании, которая изготавливала эти панели. У меня нет точных данных, но ещё пару месяцев назад она вроде как обанкротилась. В Европе начался кризис. Там сейчас не до строительства. И груз просто не может идти на мой домашний адрес, потому, что я… даже по тому старому, уже закрытому контракту никогда не был грузополучателем. Для этих целей существуют экспедиторы. Поэтому я так настойчиво прошу показать мне транспортные и таможенные документы. А вот насчёт рассылки такого письма… это чистое бл… это конкретно подло и, как мне кажется, совершенно незаконно.
– Но в своей информации вашим партнёрам следствие только сообщило о своих подозрениях. Это вполне законно. А если вы так упорствуете, то я мало чем смогу вам сейчас помочь. Будем ждать результатов следствия и тогда попробуем смягчить ваше наказание.
– Значит, хотите только ждать… а наказание за что, если не секрет?
– Это уже решит суд на основании документов следствия. Он может признать вас или простым участником, или руководителем российской мафии.
– Расту прямо на глазах. Как прыщ. Простым крёстным у нескольких детей был, а теперь вот и до Крёстного отца раздуться сподобился. Вы это серьёзно? Я только никак не пойму, вы мой адвокат или добровольный помощник следователя?
– Это очень громкое дело. Мы все оказываем помощь в его раскрытии. Вам лучше сразу признаться во всём. И срок будет сокращён. Я лично поговорю с прокурором.
– Да, уж это я хорошо изучил по книгам. Чистосердечное признание облегчает вашу участь, но увеличивает срок лишения свободы. Это ему можно не переводить. А то ещё законспектирует. Скажи этому… что мне с ним всё ясно. Поползу я лучше нах… на хату, в свою конуру. Думать буду, что делать дальше. И где искать себе нового адвоката. Такого, который меня будет защищать, а не только тратить время впустую. Тем более за казённый счёт. Да, спасибо за перевод. А то у меня до этого такой стрекозёл был… уж больно духовитый… в смысле духовно развитой… до обморока… Ещё раз спасибо, надеюсь, что мы ещё увидимся в другой обстановке. До свидания.
Я встал, кивнул на прощание и повернулся к ним спиной. Со всей силы кулаком шарахнул по металлическому звонку и стал ждать вертухая, с ненавистью глядя на дверь.
А что тут ещё остаётся делать? Сбежать, спереть и нагло выкурить все вещдоки нотощак? Повыть? Пустить в камере слезу чистосердечного раскаяния? Вот хрен вам мхом проросший. Потихоньку пойду, завалюсь на демократические нары и буду думать, откуда появились эти диктаторские сигареты из тоталитарного отечества. Или тоталитарные сигареты из диктаторского отечества. Тотадики или диктатоки, которые тут превратились в какие-то вероятностные демдоки.
В камере я на собственном опыте я убедился, что в пустынные будние дни привыкнуть к окружающим запахам можно легко и даже очень быстро. Просто надо самому соответственно смердеть и забыть про редких окружающих. Тогда уже через 15 секунд вам будет вполне терпимо и почти комфортно. Если, конечно, нет аллергии, и слизистая постоянно не раздражается новизной. Вон, вся Европа с десяток веков по уши в дерьме жила и ничего, до конца не вымерла. Теперь, правда, за чистотой так пристально бдит. Значит и в человеческих отходах есть определённое воспитательное зерно. Может и ещё какой-нибудь полезный прок, просто пока незамеченный.
Труднее бороться со статистическим электричеством. А всё из-за этого спального белья. За ночь так наэлектризуешься, а потом приспичит по малой нужде, зацепишься за металл, а там как шарахнет. Одно слово – эбонит. Один раз был такой за… предельный эбонит, что я чуть на сопрано не сорвался. Да и днём я теперь искры испускаю исправно. Здоровые такие. Приходится на бетоне сидеть, чтобы поменьше изображать Зевса-громовержца. А то уже реально боюсь к металлу приближаться.
К постоянно горящему свету также можно приспособиться. Соорудил себе небольшой навес и вроде как чукча в чуме в солнечный полярный день. Хотя могли бы замуровать в потолок лампы значительно слабее, всё же не правительственную ложу освещают.
Реально гнобит принудительная вентиляция. Гадом буду, но эту хрень явно наковыряли из азиатского пыточного арсенала. Особенно это дёргает в ночную пору, когда нерегулярно сменяемая тональность, тупой скрежет и механические всхлипы просто долбят по отупевшему мозгу. Самый сволочизм, что постоянно вслушиваешься в эти вгрызающие звуки. Как в транс сам себя вгоняешь. А после бессонной ночи вообще наступает переход человека на тупиковую ветвь эволюции. Дервиш утренний сильно дёргающийся.
И это так не только на меня одного так действует. На стене я нашёл инструкцию, как заклеить эту проклятую вентиляционную решётку. Что-то вроде временной заглушки из подсобных материалов. И на второй день после её прочтения я сдуру поддался искушению. Полдня провозился, но и полчаса не прошло, как я с проклятиями повыдёргивал все эти затычки. Уж лучше в конец свихнуться, чем загнуться в личной душегубке. Да ещё и от никотина, купленного на свои кровные. Пока я себе ещё дорог, как память о славном боевом прошлом, то обидно так просто сыграть здесь в ящик. Это уж как-нибудь в другой раз и в другом месте. Да и предпочтительно за чужой счёт.
Вот так всего за декаду, проведённую в одиночке, я незаметно превратился в нервную особь с тремором. Тупая лёжка при нерегулярном питании и редких испражнениях. Причём в мучительных потугах. Камерный овощ. А каждому овощу, как всем известно, требуется свой особый фрукт. Чтобы окончательно не зачахнуть в одинокой тоске и бессильной злобе. Да и дверь что-то совсем стала заедать. Вроде бы и не должна так быстро проржаветь. Хотя я до сих пор не могу вспомнить свойств никотиновой кислоты. Интересно, табачный дым, растворяясь в воде, даёт какую-нибудь особо едкую никотиновую кислоту или это только продолжающийся бред моего советского образования?
А вот кран хоть и не до конца, но я терпеливо привёл в более-менее нормальное положение. Теперь обильно забрызгивается только стена и унитаз. Унитазу это по инструкции положено. А я, кроме как орлом, на него и под страхом смертной казни не сяду. Лучше умереть достойно, чем сгнить через … ну через очень жопо-писное место от этих сочащихся миазмов.
Последующая недельная пытка полным отсутствием допросов закончилась приятным сюрпризом. Охранник, негромко ругаясь, с третьей попытки распахнул дверь, внимательно осмотрел косяк и только потом неодобрительно уставился на меня.
– Стучит вертухай. Открывайте ворота. Ждёт за порогом расстрельная рота, - неизвестно от чего лыбясь во весь рот бодро продекламировал я, – Когда русский учить начнём, чмырь коридорный? Пригодится в тайге. А то, глядишь, сосной придавят от незнания как жить по понятиям.
Охранник настороженно вслушался в мой монолог. Но, не уловив угрожающих ноток, расслабился и достал из кармана телефон.
– Следователь разрешил сегодня позвонить вашему юристу. Сейчас я наберу номер, – Он показал мне листок бумаги, – И вы будете с ним говорить.
– Ещё бы не разрешил общуться с этим стукачком заспанным, – буркнул я себе по нос, – И чем только он может сподобиться меня порадовать? В моём домашнем подвале уже нашли неучтённые винные склады? Или сильно фонит полоний из прохудившейся тары?
– Ваш разговор должен продолжаться не более пяти минут, – охраннику надоело моё непонятное брюзжание, и он придал своему голосу полагающуюся твёрдость.
– Мне и минуты хватит на такого адвоката.
Я взял протянутый телефон и приготовился вылить всю накопившуюся желчь на этот подарок от государства.
– Добрый день. Меня тут просили позвонить… – начал я говорить в трубку голосом, не предвещающим ничего хорошего, – Алло…
– Papa? – такой неистребимой привычкой коверкать моё славное погоняло на французский лад, обладал только мой старший сын, – Это ты?
– Ja-ja, naturlich, – от удивления ничего более умного мне в голову не пришло, как пошлую лягушачью мову покрыть киношной колбасной, – А ты чего там делаешь?
– Маму позавчера отпустили. Узнали про финский паспорт и сразу отправили домой. Сейчас сижу у нового адвоката. Тебе надо официально отказаться от государственного. Я нашёл очень серьёзную контору, которая специализируется как раз на таких делах.
– Оставить моего бездельника без прибыльной спячки? Я не ослышался?
– Он нам будет только мешать.
– Да запросто. Есть ли какая-нибудь бюрократическая процедура или я просто могу его послать на… – тут педагогическая составляющая всё же перевесила мои возрастающие тюремные наклонности, и я более миролюбиво закончил, – Э-э-э… на защиту других терпил? По профнепригодности или как?
– Тебе надо просто сказать своему защитнику, что отказываешься от его услуг. Этого вполне достаточно.
– Понял. А как ты догадался, что он халявщик?
– Ну, так это обычная финская практика. Здесь все адвокаты дают присягу, что они вначале отстаивают интересы государства, а только потом интересы своего клиента. За это они от государства и получают свои деньги. Точнее судьи определяют им "правильный" размер оплаты за "правильную" работу. Зато здешняя раскрываемость преступлений составляет 93 процента. Угадай почему? С одного раза.
– Умно. Не знал, но понял. Единое стадо государственных псов легко сомнёт любого чужака?
– Похоже. Мог бы и знать очевидные вещи.
– А честные попадаются?
– Конечно. Но они очень дорого стоят.
– Это ты так шутишь?
– Какая уж тут шутка. Это реальность. Столько лет здесь прожил, а всё в светлые идеалы веришь.
– Так сам пока ни разу под судом и следствием не был. Всему своё время. Как там Муся? – это кодовое имя моей жены. В зависимости от настроения оно может быть как уменьшительно-ласкательным до Мусеньки, так и ругательным в широком диапазоне, начиная с Муськи.
– Отходит. Но процесс долгий. Сейчас уже на работе. Разбирается со своим незапланированным отсутствием. Ночью плакала. Купил ей коньяк и буду заставлять выпивать каждый вечер по рюмке.
– Вы там с ней подушевнее.
– Сами разберёмся. Тебе что-нибудь надо?
– Тазик свободы. Смыть прах тюрьмы с усталых ног.
– Это потом. Мы тебя скоро вытащим. Что-нибудь из еды или вещей?
– Чёрт его знает. Сейчас ничего не соображу. Да и правил не знаю. Что тут можно, а что нет.
– Тогда пока. Сами разберёмся. Адвокат к тебе подъедет в ближайшее время, – из трубки понеслись короткие гудки.
Да уж, кратко и рационально. Иногда до чёрствости. Но в данной ситуации это просто замечательно. Мне сейчас только ещё и сыновней жалости не хватало. Как нет и никаких сил утешать своих ближайших родственников. Зачем порожняк гонять и крутить поганку, когда дело не перетереть и масть не капает? Зато появилась злобная путеводная радость в предвкушении очередного допроса. Жаль, что очередь пока не дошла до следака, но хоть на адвокате отметимся. Мерзость, конечно, но зато как душу греет!
Нет, но какие хитрозадые, эти демократы со своей столетней историей! Создали такую, я бы даже сказал, весьма изящную конструкцию. Следаки, как хотят, так спокойно лепят любое дело, исходя из своих личных подозрений. Судьи закрывают глаза на отсутствие даже минимально требуемых доказательств, и принимают творения следаков за провидческие откровения. Государственные адвокаты тебя самого ещё и притопят, если вдруг станешь рыпаться. Мечта, а не система!
Интересно, а почему у них раскрываемость не все сто процентов? Я, например, не вижу никаких преград для дальнейшего роста. Могли бы взять встречные повышенные обязательства и довести раскрываемость до 150% или даже 200%. Для большего правдоподобия. Или назначать на каждое дело по два-три преступника. По принципу прямой коллективной ответственности. Нет пределов совершенству.
Лось нарисовался ранним утром следующего дня. Его появление предварил весёленький мотивчик из Белоснежки и её семьи мелких спонсоров, но вместо … go home, go home… Лось жизнерадостно выводил… sweet home, sweet home… la-la-la… sweet home… – и на мажорной ноте закончил, ковыряясь ключом уже в двери.
– Доброе утро, – не очень любезно встретил я его, – Я эту песню уже слышал. Если хотите, то готов поменяться. Моя камера вполне приличная. Даже денег с вас не возьму. Dreams come true – just call your wish. (Мечты станут явью – просто произнеси желание).
– Это шутка? – в глазах Лося мелькнула лёгкая растерянность.
– Истинная правда. Иногда полезно сменить обстановку. А для вас это и практический опыт. Потом будет быстрый карьерный рост. Да, заодно и образцовый порядок здесь наведёте.
– Я знаю правила содержания, – Лось подозрительно осмотрел меня.
– Зато почувствуете на своей шкуре (leather), – глядя на озадаченное лицо Лося я понял, что машинально сделал кальку с русского, и вся соль сразу потерялась, – OK, total immersion in prison live (Ок, полное погружение в тюремную жизнь)… пару месяцев в камере и точно станете хорошим следователем. Лучшие сыщики получались из преступников.
– Вы считаете, что моё место в тюрьме? – он весь подобрался, и даже зрачки сузились. Ух ты, прям напугал, бельмастый. Сейчас вот забьюсь в угол и зарыдаю. Даже в штаны наложу, если сильно поднатужусь.
– Никто не знает собственной судьбы, – философски протянул я, сдерживаясь, что бы не прыснуть… ах, Моська, знать она сильна, что лает на слона. И повторил напыщенно, но в более доступном виде, – Create your own destiny, because nobody else will. (Сами вершите свою судьбу, иначе никто не будет.)
У Лося, как и у большинства кабинетных крыс, наиболее активно разработана главная извилина. Без неё нет карьерного роста. Но она лишь в зеркало видна. В сауне со спины. Лицо его начало моментально краснеть, и он прямо-таки натужно выдавил из себя:
– Вы мне угрожаете тюрьмой?
– Да нет, это был только мой дружеский совет. Не поверите, но от всего сердца, – я даже постарался изобразить самую сердечную из своих улыбок.
Лось что-то буркнул и резко развернулся.
– Идём на допрос? – я постарался показать чрезвычайную наивность, а потом, не удержавшись, задал ему в спину риторический вопрос, – Значит, обмен сегодня не состоится?
Лось только дёрнул плечом и ускорил ход. Я неторопливо двинулся за ним к двери, ведущей на верхние этажи. Приходилось подавить в себе прямо-таки эстетическое наслаждение остановиться и понаблюдать за наливающимся уже свекольным цветом Лосём, который с натугой открыл, а теперь удерживал тяжёлую железную дверь.
"А пружина-то там сильная", – позлорадствовал я, – "Как там в наши пионерские годы пели… не торопись-пись-пись, приободрись-дрись-дрись, мы застрахуем… нет, вот это фиг вам, не дождётесь, гражданин следователь. Главное, чтоб не сдулся от натуги, Атлант ты наш, быстроногий".
– Не тяжело?– участливо спросил я.
– Быстрее, нас ждут, – ишь вызверился, даже жилка на лбу вздулась. Не обрел, значит, ещё нужного индекса здоровья. Во всём нужна сноровка, закалка, тренировка.
– Спешу, как могу. Года, знаете ли… – я начал демонстративно шаркать ногами и закатывать глаза, а в голове предательский голос подленько завёл: "А это правда, что в молодости вы были членом суда? Ах, молодость, молодость – членом туда, членом сюда…". Жалко, что непереводимая игра слов. А то облагодетельствовал бы этого сохатого старой одесской мудростью. Тем более, что настроение просто предвкусительное.
Пока я лениво поднимался по ступенькам, то неожиданно разродился интернациональными слоганами: "Влетел в prison – найдут reason" и "Suomen Maa – чухонская тюрьма". Особую гордость доставило то, что Suomen Maa, то бишь финская земля или финская страна, читается как Суомен ма и размерности этого замечательного слогана не нарушает. Просто очередной перл духа. Хоть рекламное агентство открывай для такого талантища, который из меня сейчас неудержимо прёт.
Лось остановился перед дверью и стал дёргать ручку в лёгкой растерянности. Ну и что у него там?
– Проблема? – нейтрально спросил я, – Ключ потеряли?
– Никого нет и дверь заперта. Это очень странно, – он вытащил телефон и принялся названивать.
Через пять минут он обернулся ко мне, и с озабоченным видом сообщил:
– Они перепутали время и будут только через два часа. Я пока отведу вас назад в камеру.
"Ай, молодца", – я чуть не застонал от умиления, – "Они перепутали… сам ошибся, лоб ретивый, а их, значит, бес попутал. Двигать фуфло надо мягко и ненавязчиво, разделяя вину на всех, иногда слегка намекая и на себя, любимого. Молчал бы лучше, раз маяков не просекаешь".
Ну не два, а все, наверное, все четыре часа я развлекался в камере, предавшись совершенно тупому, но весьма увлекательному занятию. У меня явно что-то в чердаке от радости переклинило, оттого так захватило. Как это обычно и бывает, блеснувшая идея была до примитивного проста. Точнее очередной идиотизм, который можно попытаться возвести в ранг особо высокой моды.
В России сегодня сидят почти 900.000 человек. Итого: 630 заключенных на каждые 100.000 российских граждан. А сколько их нагло и беззаботно ещё болтается на свободе? Значит потенциальный рынок изначально большой. Не считая наивных туристов, которые ради экзотики на любой колоритный хлам готовы раскошелиться. Итак. Блатной фольклор у нас есть? Есть. Фильмы соответствующие есть? Есть. Чего нет? Правильно. Товаров повседневного спроса, сувениров и прочих свежих решений, которые должны мозолить глаза на каждом углу и даже между ними.
Зря, что ли мы активно прославлены как "Архипелаг ГУЛаг". Вот и надо этот бренд "ГУЛаг-Архипелаг" вовсю раскручивать. А не бесполезные в западном быту матрёшки-поварёшки. Заодно и родные липы с берёзками цельными лесами сохраним для потомства.
Начнём с компании-монополиста. Тут без этого никак. Рынок надо сразу придавить к ногтю и конкурентов конкретно запугать. Заодно и из общаков можно будет ждать приличных инвестиций. Название должно звучать знаково и агрессивно! Но только для наших. Как там у забытого классика? Как много в этом слове для сердца русского слилось. Во-во… что самое зримое? С чего начинается наша потаённая малая родина? Что затронет нежную струнку в сердце даже самого распоследнего лоха? Правильно. Радость от первой победы за отвоёванное место на нарах. Сижу на нарах, как король на именинах… Но нары никак не прокатят. Это ясно. Слабое уж больно словечко. Без внутренней силы. Так себе. Нары-пары-гитары-шмары-свары и прочие разные комары и ski-пидары. Но что там с синонимами? Правильно. Шконка. Шконка-иконка. Две невероятные российские силы.
Тэк-с, берём за начальную основу компанию ООО "Шконка". Но так пока не очень внушительно звучит, да и затесавшиеся ретрограды не пропустят. Значит, открываем заморский off-shore с ласковым названием Shkon Co Limited. Замаскировались? Стопудово. Умный поймёт, а дураку подскажут. Или дадут газету "Гудок" почитать всем отрядом. Для заглубления самосознания с оттягом.