"Пар из преисподней" по-прежнему скрывал от глаз лужайку и берег озера. По ним могла бы пройти незамеченной толпа людей, если бы не прекрасная слышимость: даже хруст сучка под ногой в тумане разносился на значительное расстояние.
Медленно текли ночные часы. Мы сменяли друг друга, но вокруг была всё та же глухая тишь, лишь изредка нарушавшаяся уханьем совы. Её крик напомнил мне сигнал, который "ребекки" подавали юноше. Я обратил на это внимание Мадрина, но он заверил меня, что сумел бы отличить звукоподражание. Он сказал ещё, что, по валлийским поверьям, крик совы предвещает смерть, но я встал на защиту этой хищной птицы, потому что она охотится на грызунов, которые уничтожают урожай и распространяют болезни.
Пока я бодрствовал, мои мысли занимал вопрос, что заставило Риса Парри убить Глина Хьюса, - в том, что это сделал он, я теперь почти не сомневался, хотя башмаков с такими, как у него, носами были тысячи, - и, самое главное, что связывает его с Эмериком Тромблеем. Ведь обычно наёмный убийца, выполнив свою гнусную работу и получив вознаграждение, стремится уехать как можно дальше от места преступления. И ещё меня очень интересовало, какую роль играет юноша по имени Олбан Гриффитс во всех этих делах. Что, например, он делает сегодня ночью? Сидит себе в комнате на ферме на вершине холма или опять крадётся куда-то в ночной темноте?
Наконец стало потихоньку светать. Туман вроде бы немного поредел, и видимость чуть-чуть улучшилась. Горячо поблагодарив, миссис Пью позвала нас на кухню и накормила вкусным и обильным завтраком.
Гервин Пью привёл нам пони, и мы отбыли, заверив управляющего, что придём сторожить дом следующей ночью. Ещё я попросил его хранить наш уговор в тайне от хозяина.
- Значит, юноша и рыжий мужчина остановились на ферме Джека Парри. Он ничего не рассказывал о них? - спросил я Мадрина по дороге обратно.
- Во всяком случае, я ничего не слышал, - ответил Мадрин. - От его жены Гвен все узнали только, что у них живёт этот юноша.
- Интересно, есть вблизи фермы Джека Парри другие фермы?
- Конечно, есть. Одна на склоне холма, другая чуть подальше и ближе к Пентредервидду. Я уже говорил вам, что среднее расстояние между фермами здесь несколько миль. А что, собственно, вас интересует?
- Мне хотелось бы знать, чем занимается юноша днём. А Рис Парри - всё время ли он живёт на ферме? Устроился ли на работу или всё ещё её ищет? И кто бывает на ферме?
Мадрин нахмурился и несколько минут молчал. Истолковав это по-своему, я добавил:
- Очевидно, следить за фермой Джека Парри трудно, потому что она расположена на открытом месте?
- Да нет, - ответил Мадрин. - Давайте-ка заедем к Чарльзу Эвансу, его ферма ближе.
Нам сказали, что он на выгоне доит коров, и мы отправились туда. Мадрин познакомил нас, они поговорили о чём-то на валлийском, и Чарльз Эванс, окинув меня взглядом, произнёс с усилием по-английски:
- Мы были большими друзьями с Глином Хьюсом.
Когда мы возвратились на дорогу, ведущую в Пентредервидд, Мадрин сказал:
- Оказывается, Эванс и сам заинтересовался гостями Джека Парри. Кто-нибудь из его троих работников - обещал он мне - будет смотреть за фермой Парри ночью, и все они, само собой, днём. Кроме того, он посидит с Джеком за кружкой пива и постарается что-нибудь разузнать. Джек у нас славится своей болтливостью. С хозяином другой фермы я в плохих отношениях, но Эванс обещал сам поинтересоваться у него, не заметил ли он чего-нибудь.
Мы вернулись домой, и Мервин ещё раз усадила нас за стол. После этого я пошёл к себе на сеновал вздремнуть.
Меня разбудил Мадрин. Он сообщил, что получил с посыльным, местным фермером, возвратившимся из Ньютауна в Пентредервидд, записку от Джона Дэвиса. Тот побывал, как нам и обещал, на лекции о Роберте Оуэне, но не видел в зале ни Риса Парри, ни Олбана Гриффитса.
Затем мы заглянули в "Старую таверну" - послушать последние сплетни. В таких местах всегда есть вероятность услышать что-нибудь интересное.
Мадрин тихо переводил мне разговоры присутствующих. Жена плотника отказалась работать вместе с женой булочника в благотворительном комитете при церкви. Две семьи поссорились из-за собак. Но гвоздём дня была ссора между Эдвином Томасом, владельцем "Сказочной коровы", и кузнецом Дейвидом Беваном. Томас обвинил Бевана в краже граблей, на что Беван велел ему передать: "Да мне твои грабли даром не нужны. Можешь прийти и сам убедиться. А если ты такой растяпа, что проворонил грабли, то я тут ни при чем". Когда жена Томаса услышала это, она вдруг вспомнила, что отдала грабли соседке. Томас так рассердился, что третий день не разговаривает с женой, но извиниться перед кузнецом отказался, заявив: "Он бы их украл, будь у него такая возможность".
Мы посидели в таверне ещё полчаса и пошли домой. Шерлок Холмс вернулся в четвёртом часу. Как заправский барышник, он вёл за собой на поводу ещё двух лошадей. Поднявшись на сеновал, он внимательно выслушал мой рассказ о Рисе Парри. Я спросил, что нового он узнал в Бармуте.
- Ничего, - ответил он. - Организовалось ещё одно общество друзей по интересам. Вы не находите, Дафидд, - обратился он с улыбкой к Мадрину, - что всякие общества и клубы в Уэльсе растут, словно грибы после дождя?
- Общества друзей по интересам - одни из самых старых и наиболее уважаемых в нашем крае, - пояснил Мадрин.
- Это так, - кивнул Холмс. - Многие организованы ещё в начале прошлого века. Некоторые носят вычурные названия: "Великая ложа друидов". Все эти общества борются против пьянства, заботятся об улучшении социальных условий и развитии образования.
- В этом нет ничего плохого, - заметил Мадрин.
- Весьма возможно, - согласился Холмс. - Но вот что интересно: все эти общества помогают Лиге по изучению и распространению идей Роберта Оуэна.
- Почему бы нет? - пожал плечами Мадрин. - Лига делает доброе и полезное дело.
- Вы уверены, что Лига не занимается ничем, кроме лекций и докладов?
- Конечно.
- Это только на первый взгляд. Чутьё подсказывает мне, что здесь что-то не так. Мы столкнулись с очень сильным противником, Портер. Мне пока трудно решить, имею ли я дело с мощным интеллектом или с дьявольской хитростью.
- С чрезвычайно хитрой личностью, - отозвался я, - причём склонной к излишним сложностям.
- Вы, конечно, имели в виду случай на Еврейском рынке, не так ли? - Когда я кивнул, Шерлок Холмс продолжал: - Вероятно, это была отработка какой-то предстоящей операции. Могу сказать, что наш противник - прекрасный организатор.
- Ещё один Мориарти, - предположил я.
- Нет-нет, - покачал головой Холмс. - Этот человек сумел охватить щупальцами своей организации весь Уэльс. Мориарти с этим бы не справился. Скажите мне, Мадрин, - снова обратился к валлийцу Холмс, - кто из известных вам лиц обладает незаурядным интеллектом, замечательным талантом организатора и немалыми средствами, чтобы финансировать свою организацию? Кто бы это мог быть? Мой друг, преподобный Изикел Браун?
- Кто угодно, только не он, - запротестовал Мадрин. - Во-первых, он не богат, а во-вторых, он такой скверный организатор, что запутался даже с учётом пожертвований на церковь.
- Эмерик Тромблей? - продолжал допытываться Холмс.
- Он очень богат, но руководство тайной организацией мешало бы ему заниматься бизнесом. Он вообще против политики. Друзья предлагали ему выдвинуть свою кандидатуру в парламент против полковника Прайс-Джонса, но он отказался. Его интересуют лишь доходы от рудников, шахт и ферм.
- Его управляющий Веллинг?
- Да, он хороший организатор: всё управление шахтами, рудниками и фермами находится в его руках. Но, к сожалению, он не богат. Я даже думаю, что он получает довольно скромное жалованье. Вот почему его так ценит Эмерик Тромблей. Английские лендлорды вообще предпочитают иметь дело с валлийцами: те работают до седьмого пота, живут в скверных условиях, плохо питаются и ни на что не жалуются.
- Что вы могли бы сказать о Кайле Конноре?
Мадрин помолчал, обдумывая ответ.
- Он, безусловно, человек богатый, и у него масса свободного времени. Но ведь у него парализованы ноги. Разветвлённая организация требует постоянных поездок. В его положении они невозможны. Или я ошибаюсь?
- Есть и другие богатые люди и предприниматели, - сказал Холмс. - Например, семейство Прайс-Джонс из Ньютауна. Их фабрики экспортируют товар за пределы страны. Не могли бы они взять на себя руководство организацией?
Мадрин решительно покачал головой.
- Сэр Прайс, конечно, блестящий организатор. Он начинал с мануфактурной лавки, а теперь продукция его фабрик известна по всему миру. Но сейчас он уже старый человек и отошёл от дел. Говорят, он впал в старческий маразм. Его старший сын, полковник, управляет производством, заседает в парламенте, так что ему не до заговоров.
- Кто ещё? - настаивал Холмс.
- Есть ещё владельцы поместий, но никто из них не может сравниться по богатству с Эмериком Тромблеем.
- Как бы там ни было, - заключил Холмс и встал, - где-то совсем недалеко от нас находится руководитель мощной организации. Хорошенько поразмыслите над тем, кто бы это мог быть.
К заходу солнца туман исчез, словно его и не бывало. Небо на западе стало голубым, по нему плыли прозрачные облачка, и не верилось, что мы два дня прожили в тумане, когда ничего нельзя было видеть на расстоянии вытянутой руки.
- Мы и сегодня поедем в Тиневидд? - осведомился я.
- Конечно, - ответил Холмс. - Необходимо исследовать каждую возможность, чтобы найти ключ к загадке.
Мы с Мадрином ещё раз заглянули в "Старую таверну" в надежде узнать что-нибудь о Рисе Парри, но вернулись ни с чем.
Оставив лошадь Холмса и наших пони в приглянувшейся нам рощице, мы пришли пешком в Тиневидд.
Нас опять поджидал Гервин Пью. Ночь была лунной, и Шерлок Холмс разместил нас немного иначе, чем вчера. Я остался в сарайчике и должен был наблюдать за берегом озера и домом. Мадрин занял пост позади хозяйственных построек, а Шерлок Холмс выбрал такое место, с которого мог видеть всю панораму целиком.
Ветер стих, гладь озера казалась почти зеркальной. Стемнело. Где-то за озером опять заухала сова и смолкла. В доме погасили свечи, и в мире разлились тишина и покой.
Я изредка посматривал на часы. Когда стрелка подошла к двенадцати, я начал клевать носом. Проснулся я от крика совы, прозвучавшего где-то совсем близко.
Посмотрев на дом, я не поверил своим глазам: из раскрытого окна второго этажа, цепко ухватившись руками за железную трубу, спускалась фигура в купальном костюме. У меня не было никаких сомнений, что это Кайл Коннор.
Достигнув земли, он встал на руки, пересёк довольно быстро лужайку и по мосткам осторожно спустился в воду. Луна зашла за горизонт, и стало совсем темно.
Вдруг я заметил на тёмной воде ещё более тёмное пятно. Оно двигалось от противоположного берега к нам. Секунда - сверкнула вспышка, и прогремел выстрел. Я кинулся к озеру, и в этот момент за первым выстрелом последовали другие. Ко мне подбежал Мадрин, и мы стояли, напряжённо вглядываясь в темноту, пытаясь понять, что же происходит. Несколько в стороне от нас тоже прозвучало несколько выстрелов, и я понял, что это стреляет Холмс. Он сделал ещё два выстрела, после чего наступила тишина, которую нарушил громкий всплеск воды на озере.
Подошёл Холмс, и мы втроём стали ждать дальнейших событий.
- Давайте спустим на воду лодку, - наконец предложил Мадрин.
- В темноте мы не сможем ничего рассмотреть, - возразил Холмс. - Кроме того, противоположный берег сильно зарос кустарником. Поедем на лодке, когда рассветёт.
- Итак, к двум убийствам прибавилось третье, - подытожил я с горечью.
- Пока мы можем утверждать только, что на Коннора было совершено покушение. Когда он стал спускаться из окна, прозвучал сигнал - крик совы, и от противоположного берега отплыла лодка, в которой сидел тот, кто намеревался его убить.
- Что же теперь делать? - спросил я.
- Ждать, - ответил Холмс. - Может быть, он позовёт на помощь, может быть, ещё вернётся. И конечно, ждать, когда рассветёт.
Выстрелы разбудили весь дом. Мы слышали, как миссис Пью кричала: "Y tylluan! Y tylluan! Сова! Сова!" Женщина была уверена, что зловещий крик совы оповещал о гибели Коннора. До рассвета в доме никто не сомкнул глаз.
Когда взошло солнце, Холмс решил, что пора действовать:
- Попытаемся расследовать события этой ночи. Очень хотелось бы знать: драма это или низкий фарс?
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Я взялся за вёсла, Шерлок Холмс сел на носу и отдавал приказания, а Мадрин расположился на корме. Лодка двигалась по периметру озера от того места, где ночью стоял Шерлок Холмс. Он просил меня держаться как можно ближе к берегу. Я понимал, что он надеялся обнаружить то место, где Коннор мог выбраться на сушу; в то же время Холмс хотел остаться незамеченным, потому что в этой открытой местности любой человек с биноклем мог хорошо видеть, кто находится в лодке.
Достигнув точки, противоположной мосткам фермы Коннора, мы заметили поломанные кусты. Проехав чуть дальше, мы пробрались сквозь кустарник к тому месту, и Холмс начал свой скрупулёзный осмотр. Прежде всего он обнаружил капельки крови на листьях, а затем и лошадиный помёт. Это доказывало, что лошади стояли здесь долго.
- Интересно, что мы не слышали ни лошадиного ржания, ни фырканья, - отметил Холмс.
Мы с Мадрином кивнули, и он добавил:
- Обратите внимание, что нет следов от копыт.
- Они были обернуты тряпками, - сказал я.
- Очевидно, - согласился Холмс. - Судя по количеству помёта, лошадей было три. Когда Коннор достиг берега, двое друзей помогли ему выбраться из воды и посадили на лошадь.
Я обшарил вслед за Холмсом поросший густым кустарником берег. Действительно, на мокром песке были следы сапог. Причём оба друга Коннора, очевидно, вошли в воду и вытащили его на берег. Я вернулся к Холмсу и Мадрину.
- Мне кажется, Коннор серьёзно не пострадал, - сказал я. - Это удивительно, ведь стрелявший разрядил в него целую обойму.
- Коннор прекрасный пловец, Портер, - отозвался Холмс. - Он, очевидно, нырнул, когда раздался первый выстрел. Это спасло ему жизнь. Ну а теперь попытаемся найти место, где спрятана лодка тех, кто на него покушался.
Мы опять направили нашу лодку вдоль берега. Я бы ничего не заметил, если бы не Холмс. Он попросил меня повернуть назад, и мы нашли под нависшими над водой ветвями странный предмет, похожий на большой таз неправильной формы.
- Это же коракл! - воскликнул Холмс. - Как это я не догадался сразу! Скажите, Мадрин, часто местные жители пользуются такими лодками?
- Ни разу не видел такую, - ответил Мадрин. - Не представляю, как тот, кто находился в ней, притащил её сюда и остался незамеченным.
- Видимо, он смастерил её прямо на месте, - заключил Холмс. - Посмотрите, прутья совсем свежие.
Лодка была сделана из прутьев ивняка и орешника и обтянута просмолённой парусиной. Это судёнышко могло в любую минуту перевернуться или, зачерпнув воды, пойти ко дну. Я даже отчасти с восхищением подумал о человеке, который плыл в ней, да ещё и стрелял при этом. Холмс показал нам две дырочки в борту лодки.
- Когда я начал стрельбу и попал, сидевший в лодке спрыгнул в воду. Это также помогло Коннору спастись. Блокнот с вами, Портер? Зарисуйте коракл. Между прочим, такие лодки делали ещё до прихода римлян.
Пока я выполнял замеры и набрасывал эскиз, Мадрин и Холмс обсуждали вопрос, что делать с лодкой и как не вызвать подозрений убийцы.
- Это не имеет теперь никакого значения, - сказал я. - Когда тот, кто плыл в ней, обнаружит, что лодки нет на месте, он сразу всё поймёт.
- Не думаю, что он вернётся, - возразил Холмс. - Вероятно, лодка сослужила свою службу. Но если он даже вернётся, пусть думает, будто её взяли друзья Коннора. Чем больше неопределённости, тем лучше.
Мы спрятали коракл в другом месте и, так же вдоль берега, вернулись к мосткам.
Увидев нас, миссис Пью сообщила:
- Мистер Коннор прислал записку, - и отдала её Холмсу.
Он прочитал её и передал мне. Вот её текст:
"Неожиданно получив от своих друзей письмо, я вынужден немедленно покинуть дом. Прошу обо мне не беспокоиться. Надеюсь, в моё отсутствие всё будет в порядке и в доме, и в хозяйстве. Я напишу Вам, как только станет ясно, сколько времени продлится моя поездка".
- Это точно его рука? - спросил Холмс.
- Конечно. - заверила миссис Пью. - Я хорошо знаю его почерк.
- Ну что ж, - сказал Холмс. - Я рад, что ночное приключение закончилось благополучно.
Кервин Пью подвёл нам лошадей, мы сели на них и поехали в Пентредервидд.
- Коннор находится где-то недалеко отсюда, - проговорил задумчиво Шерлок Холмс. - Интересно, задержится ли он тут надолго или отправится дальше. Надо будет поспрашивать в "Красном льве".
- Вы считаете, - сказал я, - что и в первый раз это были не грабители, как опасалась миссис Пью, а сам Коннор, возвращавшийся домой после ночной встречи с кем-то?
- Я знал это с самого начала, - последовал ответ Холмса. Остановив лошадь, он посмотрел на нас. - Только не говорите мне, будто вы этого не знали!
Я растерялся и не знал, что отвечать.
- Портер! Вы пожимали ему руку вчера и позавчера. Неужели вы не заметили, что она вся в мозолях?
- Я подумал, это из-за того, что он постоянно крутит колёса и рычаги кресла.
- С рычагами и колёсами справился бы и ребёнок. А вот чтобы спуститься вниз по трубе и потом пройти на руках довольно значительное расстояние, требуется большая физическая сила. Во время этих прогулок его ладони сильно загрубели. Кроме того, вы ведь видели отпечаток его руки возле дома?
- Я полагал, что его оставил кто-то другой.
Шерлок Холмс фыркнул и пустил лошадь вперёд. В Пентредервидде мы с Мадрином поехали домой, а Холмс отправился на полустанок. Он скоро вернулся и, заехав к нам по пути в дом священника, сообщил, что на полустанке никто не видел человека, похожего на Коннора.
Мадрин попросил меня оставить его одного на сеновале - он хотел порепетировать чтение своего стихотворения.
- Не замечаешь, как бегут дни, - сказал я. - Неужели сегодня уже суббота?
Я прошёлся по деревне и заглянул в "Сказочную корову". С полчаса я совершенно без толку слушал непонятные мне разговоры, чувствуя на себе недоверчивые взгляды, потом вернулся к Мадрину.
В доме было тихо: Мервин и дети ушли работать в поле. Я взял валлийско-английский словарь, но вскоре отложил его в сторону - события этой ночи не давали мне покоя. Они ясно говорили о том, что кто-то хотел убить Коннора, и это запутывало расследование ещё больше.
Наконец появился Мадрин.
- Я сделал так, как вы советовали, - сказал он. - В стихотворении говорится о добрых делах Элинор Тромблей, о её помощи бедным людям и о том, как они опечалены её смертью. Вот послушайте, как оно звучит.
- Прекрасно, - сказал я, выслушав его. - Надеюсь, Эмерик Тромблей оценит ваш талант, Дафидд.