- Он был моим братом! - резко вытолкнула Эмма. - Ты его не убивал. Но будешь отвечать. Как бы мне хотелось, чтобы тебя посадили в тюрьму! З… знаю, что вряд ли посадят, - ты такой богатый!
- Твой Гедеоне в сотни раз богаче. Попроси его, чтобы он подкупил суд.
Черные глаза красавицы вдруг сверкнули такой яростью, что Даниэль невольно отстранился.
- Гедеоне! Да он мерзавец хуже вас всех! Я… я ему сегодня это сказала. А… знаешь… Если б ты меня полюбил, я бы могла тебе рассказать что-то очень важное. Ты бы потом меня за это поблагодарил!
Непрошеное чувство жалости кольнуло Лоринга. Он не умел быть непреклонным, когда видел явную слабость. Тем более - слабость женщины. Наклонившись, гонщик легко коснулся губами сладких от ликера губ Эммы.
- Прости, ладно? Давай потом как-нибудь поговорим! Можно, один из моих ребят отвезет тебя домой?
Она хищно усмехнулась:
- Отвези сам! Я тебе заплачу.
- Разоришься. Ехать до твоего дома примерно час. Мой заработок - пятьдесят миллионов евро в год. Подели на триста шестьдесят пять и потом на двадцать четыре.
Он ожидал нового взрыва, но Эмма вдруг сникла. Положила мокрую руку на плечо гонщика, сильно сжала и тут же отпустила:
- Глупый! Какой же ты глупый… Ладно, пускай везет твой парень. Они у тебя как? Умеют заниматься сексом в машине?
- Как ты понимаешь, я этого не проверял. Давай, вылезай из бассейна, простудишься. Маттио!
Охранник, до того сидевший с другими в караулке, возник рядом будто из-под земли.
- Выведи на дорогу машину синьориты Висконти, а потом довези ее до дома. И пожалуйста - аккуратнее!
Глава 17
Оранжевая жвачка
За эти три дня Лоринг успел убедиться, что технический персонал "Лароссы" не стал относиться к нему хуже. Больше всего он боялся не злости и даже не презрения, вызванного его малодушной выходкой: в той или иной мере все эти люди зависят от него, и открыто проявить неприязнь мало кто посмеет - слишком выгодна работа в этой фирме! Но лароссовцы могли повести себя и по-другому: проявлять повышенное участие, выказывать заботу, словно больному, которому нельзя сообщить о диагнозе, но нужно облегчить страдания. Дескать, мы знаем, парень, что ты скис, докатился до откровенного мошенничества, лишь бы скрыть свою слабость, и из-за этого погиб наш товарищ! Ну что же: раз твои дела так плохи, мы пока будем делать вид, будто все по-старому!
Однако ничего подобного не произошло. Механики, техники, заправщики - все вели себя с гонщиком номер один совершенно так же, как и до гибели Джанни Висконти. Слушались его указаний, когда требовалось, давали советы, безукоризненно выполняли свою работу. И, как показалось Даниэлю, старались не замечать его напряжения. "Простили или делают вид?" - спрашивал себя Лоринг. И тоже старался быть таким, как прежде.
Утром в воскресенье, в день гонки, он по обыкновению приехал на трассу за два часа до старта. Сразу заметил, что машин вокруг гоночного городка и на всех платных стоянках раза в полтора больше, чем бывало обычно. Многим просто не нашлось места, и они втискивались между расставленными вдоль дороги и вокруг площади летними киосками, парковались возле барьеров ограждения трассы, откуда их тут же изгоняли дежурные. Иные оставались на обочине шоссе.
Трагическая гибель механика "Лароссы" и последовавший за этим скандал вокруг имени великого Лорни взвинтили интерес публики. Правда, в газетах появились и по нескольким телеканалам прозвучали сдержанные заявления, что информация о признании Лоринга не подтвердилась официально, но это лишь вызвало еще больший ажиотаж. Клуб фанатов Рыжего Короля (а среди них было немало состоятельных людей) скупил тиражи двух газет, выступивших с особенно злыми нападками. И, в свою очередь, заказал другим газетам статьи, опровергающие обвинения в адрес их кумира. Но именно эти пылкие опусы, написанные куда красочнее "разоблачений", и ознакомили большую часть публики с подробностями скандальной истории.
- Ну, ты как? - Грэм Гастингс вошел в раздевалку Даниэля без стука: ему это было разрешено. - Настроение в норме?
- В норме.
Лоринг, только что скинув рубашку и брюки, аккуратно натягивал нижний костюм из тонкого эластичного трикотажа. Это "белье для трассы", заказанное на собственной фабрике "Лароссы" и сшитое строго по размерам гонщика, отличалось мягкостью и нисколько не раздражало тела, воспринимаясь почти как вторая кожа. Оно и смотрелось красиво: белое, шелковистое, идеально облегающее фигуру. Иные гонщики, выходя на стартовую решетку, направлялись к своим болидам, приспустив комбинезон до талии, а то и ниже - особенно если заезд проходил в одной из жарких стран. Такая демонстрация исподнего претила Даниэлю: он появлялся всегда в полном боевом облачении и только шлем надевал уже возле самой машины.
- Ты обдумал мой план гонки? - по-деловому, без лишних предисловий спросил Гастингс. - Возражений не возникло?
- Не возникло. Я вот только в резине сомневаюсь. Может, все же зря выбрал такую мягкую? Покрытие-то пока прохладное!
Технический директор решительно мотнул головой:
- Нет. Обещают не меньше двадцати семи градусов в тени. Значит, асфальт будет под сорок. С шинами ты абсолютно прав - такие поведут себя лучше всего. Но у меня возникли сомнения…
- В чем? - Рыжий Король, не спеша, проверял застежки комбенизона, и это позволяло ему не смотреть на Грэма, перед которым он почему-то испытывал особенную неловкость.
- В тактике одного пит-стопа! Да, начать нужно с баками под завязку - иначе тебе не пройти даже до седьмого-восьмого места. Но стоит ли на середине дистанции снова так загружать машину? Скорость упадет, а впереди останутся самые быстрые!
- Я постараюсь их не отпускать, Грэм, - Даниэль поднял голову и наконец взглянул в глаза "дирижеру гонки". - Неделю назад болид вел себя нормально, это я подкачал на квалификации: перетормозил и потерял время. Но сегодня сделаю все, что смогу.
Гастингс удовлетворенно кивнул. Его, кажется, больше всего волновало поведение не болида, а самого гонщика.
- Я уверен, что ты сможешь войти в очки . По крайней мере, до седьмого места дотянешь. А то и до шестого.
Лоринг расправил комбинезон и стал неторопливо надевать его, привычными движениями разглаживая упругую ткань на коленях, бедрах и под мышками.
- Грэм, - тихо сказал он, - сегодня я буду на подиуме!
Даниэль редко так говорил. Тринадцать лет участия в гонках "Фортуны" приучили его не быть самонадеянным и не ручаться ни за что. Он, бывало, терпел поражения, когда уже видел победу в двух шагах. А случалось - находил шансы там, где их, казалось бы, нельзя было найти. Лоринг знавал самые горькие разочарования и самые неожиданные удачи. Он сумел однажды третьим добраться до финиша, теряя колесо и пройдя целый круг, можно сказать, на одном упрямстве, а вернее - на идеальном знании машины и умении добиться от нее почти невозможного. Зато в другой раз лидировал и уже начинал последний круг, когда колесо взорвалось и болид, подбросив, швырнуло на обочину. Таких случаев было много, и каждый из них учил гонщика не уповать на заранее просчитанный результат. А еще в жизни Даниэля было - Вальденштадт, сломанные ноги, треснувшие шейные позвонки.
Он слишком хорошо знал, чего стоит перед гонкой сказать: "Я приду первым!" Или: "Буду на подиуме!" Такие заявления нередко оправдываются, но рано или поздно за них все равно приходится платить.
А заявить, что доберешься до подиума, стартуя с семнадцатого места, да еще - на машине, которая в этом сезоне не блещет совершенством подготовки… Да: раз Лоринг так сказал, значит - на то есть причины.
- Понимаешь, Грэм! - гонщик поправил рукава комбинезона и, усевшись на стул, принялся зашнуровывать кроссовки. - Я очень благодарен всем вам за то, что вы вроде бы меня не осудили. Но это ведь и обязывает, верно? Теперь придется доказать, что я не такое дерьмо, каким себя показал. И тут существует только один способ. В прошлом году мне удалось однажды прийти вторым, стартовав с пятнадцатого места. А три года назад я пришел первым, потеряв почти целый круг. Все помнят, что мне такое удавалось, но сейчас никто не верит…
- Дураки не верят, Лорни! Дураки, понимаешь?! - кажется, сдержанный Грэм всерьез рассердился. - А нормальные люди уверены, что ты это сумел бы и сейчас, но у нас технические неполадки. Что можно сделать, если машина теряет скорость?
- На этот раз не потеряет, ведь так? - Лоринг встал и прошелся по комнате, проверяя, как сел комбинезон. - Кажется, инженеры и шинники не подвели. Значит, вопрос - только в пилоте. Во мне. И если я не сделаю того, что делал раньше, не докажу, что я по-прежнему - Даниэль Лоринг, то ваше великодушие пойдет псу под хвост! Поэтому (уж извини за наглость!) я буду на подиуме!
Гастингс рассмеялся. На его широком добродушном лице появилось выражение лукавства.
- Дени, такую наглость я легко извиню. И если тебя интересует мое мнение, то я уверен: ты прав. Но тут надо бы кое-что уточнить. Видишь ли, настроения в команде мне известны, наверное, лучше, чем всем другим. Не осудили тебя потому, что никто просто не поверил, будто бы ты мог струсить.
Лоринг, уже взявший со стола перчатки и шлем и сделавший шаг к двери, замер, точно наткнувшись на невидимую преграду.
- Грэм! Но ведь это была трусость! А что же еще?
"Дирижер гонки" пожал плечами:
- Тут каждый дает волю воображению. Придумывают разные мотивы. По телефону я тебе начал рассказывать, да ты тут же напомнил, что нас может слушать полиция. Но поверить, будто Лоринг решил спровоцировать сход с дистанции, не может никто.
- А ты? - Даниэль снова снизу вверх пристально посмотрел в глаза Гастингсу. - Ты-то ведь поверил. Мерзавцем меня назвал - значит, поверил. Теперь думаешь иначе?
- Ну… Тогда сработал фактор внезапности. Понимаешь, Дени, - он подошел вплотную и обхватил большой крепкой рукой плечо Лоринга, - я сказал бы, что думаю теперь. Но, боюсь, это вызовет долгий разговор, а сейчас уже нет времени. Просто я не так глуп. Если б ты чувствовал себя виноватым в смерти Джанни, если б даже подозревал, что виноват, то вел бы себя иначе. И не мучился мыслью, что слывешь среди нас трусом. Тебя волновало бы совсем другое!
Даниэль нахмурился:
- Я действительно думаю, что не могла взорваться эта самая смесь паров.
- Да и мне не хотелось бы так думать! - поддакнул Гастингс. - Ведь это я пошел на риск, приняв к употреблению не до конца проверенное смазочное масло. Но дело не в том. Раз уж так, скажи: ты в самом деле провертел эту дырку в топливном баке?
- По-твоему, я - сумасшедший? Взял и возвел на себя такую напраслину?
Пилот дернул плечом, освобождаясь от медвежьих объятий "дирижера гонки". Но Грэм только сильнее прижал его к себе:
- Ты мне не задавай вопросы, а ответь на вопрос! Это сделал ты?
Глаза Лоринга угрожающе сверкнули:
- Я! И не держи меня - уже пора идти на старт!
Он вышел, хлопнув дверью, что позволял себе достаточно редко. Гастингс, которому уже полагалось находиться в командной кабине "Лароссы", - тоже направился к выходу, но на пороге его догнал "Полет валькирий". Мобильник Даниэля лежал на столе, рядом со связкой ключей (гонщикам на трассе не разрешалось иметь при себе металлические предметы, а телефоны во время гонки были и вовсе не нужны).
Грэм заколебался. Мобильный телефон - штука сугубо личная, отвечать на его звонки посторонним не полагается. Лоринг, уходя на старт, всегда переключал трубку на автоответчик. В этот же раз забыл - поспешил сбежать от неприятного разговора. Ну а коли так…
- Да! Слушаю. Даниэль уже ушел. А, это ты? Да не могу я его догнать, он давно вышел. Что? Слушай, не морочь голову! Зайдешь к нему после заезда. Пока!
В это самое время Лоринг шагал, окруженный настоящей свитой корреспондентов. Мимо трибун, с которых орали и размахивали рыжими флагами его фанаты, мимо выстроившихся на пит-лейне бригад всех десяти команд, мимо болидов, занявших первые места стартовой решетки, к своей огненной машине, которая в этот день была так далеко от привычного в прошлые годы поула… Из такого же рыжего болида, застывшего на восьмой позиции, Даниэлю помахал рукой Ларри Веллингтон. "Вот кто будет искренне рад, если я его обойду!" - мелькнула у Лоринга бесшабашно-веселая мысль. Ему показалось, или Брэндон, стоявший на поул-позишн, тоже ему помахал. Что-то вдруг прорезалось в сознании, будто сработал неведомый сигнал. Подойти? Ну да - вместе с этой оравой журналистов! Здорово!
Даниэль уже поравнялся со своим болидом, когда к нему сумел протиснуться парень в светлой форме - один из комиссаров гонки. Он протягивал почтовый конверт:
- Мистер Лоринг! Это просили передать вам.
- Кто просил? (Про себя Даниэль отмел мысль, что это может быть письмо очередной фанатки - у такой комиссар не взял бы!)
- Какой-то служащий команды. Но не вашей. "Ронды", кажется.
- Спасибо.
Конверт был залеплен какой-то яркой нашлепкой. Внутри оказался еще один небольшой конвертик и сложенная пополам записка. Даниэль уже почти развернул ее, но возле замаячил кто-то с видеокамерой, и Лоринг решил не развлекать публику чтением личных писем за пятнадцать минут до старта. Перед тем как сунуть послание в накладной карман комбинезона, он успел выделить некую странную деталь, которую его сознание отметило, но не зафиксировало сразу. Конверт был заклеен (должно быть - в страшной спешке) кусочком простой жвачки. Ярко-рыжим пятном она четко выделялась на белизне бумаги. Рыжим, как болид Даниэля.
Глава 18
Просто опечатка…
Отчет, доставленный из химической лаборатории, Айрин Тауэрс изучала недолго. Пробежав глазами, сложила распечатанные на принтере листки и сунула в карман жакета. Потом взглянула на часы. Тридцать минут до начала гонки. Но сто против одного, что спорт-канал уже включил прямую трансляцию из Килбурна!
Комиссар держала в рабочем кабинете телевизор. И не крохотный, как дома. Потому что здесь он был нужнее: нередко она отслеживала с экрана последние события, сравнивала комментарии новостей, а отдельные сюжеты записывала, поэтому в ящике ее стола всегда лежала чистая видеокассета.
Так и есть! На экране развернулись и замелькали цветные флаги, эмблемы, появилось волнующееся море человеческих фигурок, по-муравьиному густо заполнивших огромные трибуны. Не то что яблоку, а виноградине упасть некуда! И это - заезд, который был перенесен на неделю! Сразу видно, что билетов не только никто не сдал, но многие постарались всеми правдами-неправдами еще и добыть дополнительные.
Айрин наблюдала за всей этой суетой, но звук включать не торопилась. Она и так знала, что вещает сейчас постоянный комментатор гонок - молодой, бойкий всезнайка Алекс Викар. Другое дело - иной раз можно восхититься умением этого парня говорить без передышки в течение полутора, а то и двух часов, умудряясь и следить за заездом, и выдавать зрителям кучу сведений об истории "Фортуны", да еще выкатывать бочками все новости и сплетни о гонщиках, командах, перспективах на будущее!
Камера с большой высоты показывала панораму пит-лейна и разноцветные болиды, как раз занимающие места на стартовой решетке. На поул-позишн - Брэндон Лоринг. Надо же! От него этого вряд ли кто ожидал. Из шкуры выпрыгнет, а постарается взять первое место! Окажись на седьмой позиции его великий брат, Брэд вряд ли на это рассчитывал бы - не единожды Рыжий Король отбирал у него победу. Но сегодня у гонщика "Ронды" есть шанс. Тем более что главный в этом сезоне конкурент Лорни - швед Кнут Олафсон, пилот "Скида", - не сядет лидеру на хвост с первых же кругов: он в этот раз тоже - всего лишь пятый.
Оператор, понимая, как сгорают от нетерпения зрители и как много лишних планов придется сегодня показать (обычно трансляция начиналась лишь минут за пятнадцать до старта), стал неторопливо вести боковую камеру вдоль еще не занятых гонщиками машин, позволяя рассматривать их четкие очертания и читать изукрасившую их рекламу. На сине-белых "рондах" - название одной из знаменитых фирм по производству электроники и эмблема новой корпорации спортивной одежды, "ларосса" рекламирует сигареты "Филипп Моррис", плазменные мультивизоры и еще что-то, аббревиатуру чего Айрин не знает. На носу у золотисто-сиреневого "скида" Олафсона крупно написано "Кнут", а на боку - огромными буквами - "Гоблин": это купила себе такую дорогущую рекламу компания, выпускающая силовые тренажеры.
Некоторые пилоты уже показались возле трассы, но к машинам идти не спешат - беседуют со своими инженерами, с механиками.
Айрин пристальнее всмотрелась в эту толпу. Среди них почти наверняка - тот, кому звонил позапрошлой ночью Ди Си, голос которого при каждом новом прослушивании упорно что-то напоминал комиссару. Человек, испугавшийся телефонной угрозы, тоже должен был находиться сейчас на трассе или возле нее. В детективных фильмах обычно показывают чудо: вот взгляд опытного сыщика выхватывает из трехтысячной толпы две фигуры, два лица, и по движению губ, по жестикуляции и гримасам суперполицейский тут же вычисляет: это именно те, за кем он охотится! Комиссар Тауэрс понимала, что ей такое чудо подарено не будет. Даже если камера вдруг возьмет крупным планом именно Ди Си и его телефонного собеседника, Айрин все равно не сможет догадаться, что это - именно они. Сейчас искажены возбуждением едва ли не все лица: поди пойми, кто из-за чего волнуется?!
Она снова пробежала глазами список сотрудников "Лароссы", который накануне затребовала полностью и долго изучала. Обнаружив, между прочим, еще одного Ди Си - штатного менеджера фирмы. Само собой, он ее мало заинтересовал.
На экране между тем оператор догадался показать командный пункт "Ронды". Ну да: ведь Брэндон Лоринг сегодня - фаворит! Правда, зрители увидели лишь пять-шесть спин в одинаковой сине-белой форме, склонившихся к сложной аппаратуре.
И тут внезапная мысль осенила комиссара. А вот сейчас как раз можно попробовать! Сейчас - когда там уж точно не до нее, и именно благодаря этому удастся получить ответ на интересующий вопрос. У человека, которому она собирается позвонить, просто не будет времени подумать, стоит или не стоит ей отвечать. А может, это и не тайна?
Набрав мобильный номер Грэма Гастингса, она тут же засомневалась: он мог и отключить телефон либо вообще не взять его в свою "рулевую рубку". "Дирижеру трассы" уж точно не до каких бы то ни было разговоров. Однако если мобильник еще не выключен…
В трубке запищало, прошла минута, и твердый, но немного напряженный голос вытолкнул:
- Да!
Конечно, Грэм посмотрел, чей телефон высветился на экранчике. И конечно, узнал номер комиссара - память у Гастингса явно отменная. Решил, что раз уж не отключился вовремя от внешнего мира, то придется ответить.
- Мистер Гастингс, это Тауэрс. Простите - понимаю, что не вовремя…
- Не то слово, комиссар! У вас что-то срочное?
- Да. Один только вопрос: вы ведь знаете всю команду, все имена. Кого-нибудь у вас, в "Лароссе", называют Ди Си?
- Ди Си? - удивленно переспросил технический директор. - Да. Лорни так зовет иногда своего механика.