– Я думаю, что это связано с тем странным существом, которое мы обнаружили на кухне. Ведь этот дикарь родом из джунглей Сан-Педро, и это был его фетиш . Когда он вместе со своим товарищем бежал из виллы в заранее подготовленное место (наверняка в дом кого-то из сообщников), его спутник уговорил его оставить этот бросающийся в глаза предмет, который мог их легко выдать. Однако сердце мулата не выдержало: уже на следующий день он вернулся за ним, но, заглянув в окно, увидел дежурившего на кухне полицейского Волтерса. Через три дня набожность или страх перед высшими силами вновь погнали его в Вистерия-лодж. Инспектор Бэйнс с присущей ему прозорливостью преуменьшил значимость этого происшествия в моих глазах, сам же, хорошо понимая всю важность его, устроил ловушку, в которую и угодило это существо. Еще вопросы, Ватсон?
– Разорванная на куски птица, ведро с кровью, обгоревшие кости. Что за тайну скрывала в себе эта кухня?
Холмс улыбнулся и раскрыл свою записную книжку.
– Я провел целое утро в Британском музее, изучая этот и другие вопросы. Вот выписка из книги Эккермана "Культ вуду и негритянские религии": "Истинный поклонник вуду не проводит каких бы то ни было важных ритуалов без принесения жертвы. Делает он это для того, чтобы умиротворить своих загадочных богов. В исключительных случаях этот обряд принимает форму человеческого жертвоприношения и сопровождается каннибализмом , однако чаще в качестве жертвы используется белый петух, которого заживо разрывают на куски, или черный козел, которому перерезают горло, а потом сжигают". Как видите, наш дикий друг лишь в точности соблюдал правила этого причудливого ритуала. Настоящий гротеск, Ватсон, – добавил Холмс, медленно застегивая записную книжку. – У меня уже был случай заметить, но сейчас я повторю снова: от гротескного до ужасного один шаг.
Дело третье
Приключение с планами Брюса-Партингтона
В третью неделю ноября тысяча восемьсот девяносто пятого года Лондон заволокло густым желтым туманом. С понедельника по четверг из окон нашей квартиры на Бейкер-стрит почти невозможно было различить силуэты домов напротив. В первый день Холмс разбирался с записями в своем огромном справочнике. Второй и третий день он терпеливо посвятил занятию, которое с недавних пор стало его любимым времяпрепровождением, – изучению средневековой музыки. Но когда в четвертый раз мы, покончив с завтраком, увидели проплывающую за окнами коричневатыми тяжелыми клубами мглу, сгущающуюся на оконных стеклах маслянистыми каплями , нетерпеливое и деятельное естество моего друга не выдержало этого унылого однообразия. Он стал метаться по гостиной, грызя ногти, барабаня пальцами по мебели и жалуясь на вынужденное безделье.
– В газетах ничего интересного, Ватсон? – спросил он.
Я знал, что под "интересным" Холмс подразумевал достойные внимания преступления. Газеты писали о революции, об угрозе войны и о грядущей смене правительства, но все это не входило в круг интересов моего компаньона. Ничего, что хоть как-то выделялось бы из общего фона обычных каждодневных преступлений, я не нашел. Холмс простонал и снова принялся описывать круги по комнате.
– Все-таки лондонский преступник ужасно глуп, – недовольным голосом охотника, вернувшегося домой с пустыми руками, произнес он. – Выгляните в окно, Ватсон. Видите, очертания прохожих лишь на секунду появляются из тумана и тут же снова исчезают. Какой-нибудь вор или убийца в такую погоду мог бы свободно разгуливать по улицам Лондона, как тигр в джунглях, совершенно не опасаясь свидетелей. Все равно никто, кроме жертвы, его не увидит.
– Зарегистрировано множество рядовых краж, – сказал я.
Холмс презрительно фыркнул.
– Эта огромная и мрачная сцена достойна чего-то большего, – заметил он. – О, этому городу повезло, что я не преступник.
– Это точно! – с чувством воскликнул я.
– Если поставить меня на место Брукса, или Вудхауза, или любого из пятидесяти человек, которые имеют причины желать моей смерти, сколько бы мне понадобилось времени, чтобы заманить в ловушку самого себя? Какая-нибудь записка или телеграмма, фальшивая встреча – и все было бы кончено. Хорошо, что в южных странах, где убийство – обычное дело, не бывает таких затяжных туманов… Наконец-то! Хоть что-то развеет тоску, – вскричал Холмс, когда в комнату вошла служанка с телеграммой. Разорвав конверт, он пробежал ее глазами и рассмеялся. – Так, так! Что следующее? – воскликнул он. – Брат Майкрофт собирается наведаться к нам.
– А что тут такого?
– Что тут такого? Представьте себе, что на проселочной дороге вы вдруг встретили трамвай. У Майкрофта есть свои рельсы, по которым он и передвигается. Квартира на Пэлл-Мэлл, клуб "Диоген", Уайтхолл – вот его остановки. У меня он был один-единственный раз. Что могло стрястись, чтобы заставить его сойти с рельсов?
– А он ничего не объясняет?
Холмс передал мне телеграмму брата. "Нужно встретиться по поводу Кадогена Вэста. Скоро буду. Майкрофт".
– Кадоген Вэст? Знакомое имя.
– Мне оно ни о чем не говорит. Но Майкрофт меня удивил! Это все равно что планета сошла бы с орбиты. К слову сказать, вам известно, что за человек Майкрофт?
Какие-то смутные воспоминания о том, как Холмс рассказывал мне о нем, когда расследовал дело о переводчике с греческого, промелькнули у меня в голове.
– Вы как-то упоминали, что он выполняет незначительную работу для правительства.
Холмс негромко засмеялся.
– В те времена я вас знал еще не так хорошо. Приходится быть осторожным, когда дело касается таких высоких материй. Вы правы, он действительно работает на британское правительство. Вы не ошибетесь, если скажете, что иногда он сам в некотором роде выступает в роли британского правительства.
– Холмс!..
– Я знал, что вы удивитесь. Майкрофт зарабатывает четыреста пятьдесят фунтов в год, является работником младшего уровня, напрочь лишен тщеславия, никогда за свою работу не получит ни славы, ни титула и все же является самым незаменимым человеком в стране.
– Как же это может быть?
– То положение, которое он занимает, – единственное в своем роде. И он сам его создал. Ничего подобного не было раньше, и никто не сможет его заменить в будущем. Он наделен в высшей степени четко работающим мозгом, который содержит в исключительном порядке и использует для хранения просто неимоверного количества фактов. Ни один человек в мире не может сравниться с ним в этом умении. Те великие силы, которые я направляю на раскрытие преступлений, он использует исключительно для этого. Через него проходят все заключения всех департаментов, он – тот мозговой центр, та расчетная палата, которая следит за общим балансом. Все остальные являются специалистами в своей области, но его специализация – это всеведение. Предположим, министру нужны сведения по какому-нибудь вопросу, касающемуся военно-морского флота, Индии, Канады и хождения золотых и серебряных монет. По каждому из этих пунктов он может получить информацию в отдельном ведомстве, но только Майкрофт может рассмотреть их во взаимосвязи и с ходу сказать, как каждый из этих факторов повлияет на остальные. Поначалу его воспринимали как кратчайший путь к цели, так сказать, удобство, но постепенно он сделал себя центральной фигурой. В его великом мозгу вся информация разложена по полкам и в случае надобности может быть извлечена в доли секунды. Не один раз его слово определяло курс национальной политики. Он живет этим. Он не думает ни о чем другом, кроме тех случаев, когда в качестве разминки и отдыха помогает мне, если я обращаюсь к нему за советом с каким-нибудь из своих дел. Но сегодня Юпитер решил спуститься на землю. Что бы это могло значить? Кто такой этот Кадоген Вэст и какое он имеет отношение к Майкрофту?
– А, вспомнил! – воскликнул я и стал рыться в газетах, сваленных в кучу на диване. – Да, да, сейчас. Вот! Кадоген Вэст – это тот молодой человек, которого нашли мертвым на рельсах подземки во вторник утром.
Холмс напряженно выпрямился, рука, в которой он держал трубку, замерла на полпути ко рту.
– Должно быть, дело серьезное, Ватсон. Смерть, которая заставила моего брата изменить привычкам, не может быть обычной. Но какое, черт возьми, он может иметь к этому отношение? Насколько я помню, это вполне заурядное дело. Молодой человек выпал из поезда и погиб. Он не был ограблен, и каких-либо причин подозревать убийство не было. Разве не так?
– Было проведено дознание, – сказал я. – Всплыло много новых фактов. При более внимательном рассмотрении можно прийти к заключению, что дело это намного интереснее, чем показалось вначале.
– Учитывая, как оно подействовало на моего брата, это, похоже, нечто небывалое. – Он поуютнее устроился в кресле. – А теперь, Ватсон, изложите мне факты.
– Молодого человека звали Артур Кадоген Вэст. Двадцати семи лет, не женат, работал в конторе Вулиджского арсенала.
– Государственный служащий! Намечается связь с братом Майкрофтом.
– В понедельник вечером он неожиданно покинул свое рабочее место. Последним в живых его видела невеста, мисс Виолетта Вэстбери. Было это в семь тридцать вечера, когда он внезапно оставил ее одну в тумане. Они не ссорились, и причин, которые вызвали такое его поведение, она назвать не может. Следующее, что о нем известно, – его труп обнаружил дорожный рабочий по фамилии Мэйсон. Тело лежало у станции "Олдгейт" лондонского метрополитена.
– Когда его обнаружили?
– Во вторник в шесть часов утра. Он лежал, раскинув руки, слева от путей, ведущих в восточную часть города, недалеко от того места, где пути выходят из туннеля. Череп его был разбит, скорее всего, от удара во время падения с поезда. Тело могло попасть туда только таким путем. Чтобы принести его туда с какой-нибудь соседней улицы, пришлось бы пройти через ограждения станции, а там всегда стоит контролер. Этот пункт не вызывает вопросов.
– Очень хорошо. Пока что все достаточно просто. Человек, живой или мертвый, выпал или был сброшен с поезда. Это мне понятно. Продолжайте.
– По тем путям, рядом с которыми было найдено тело, ходят поезда, направляющиеся из западного района в восточный, как городские, так и вилсденские и пригородные. Таким образом, можно утверждать, что молодой человек погиб, когда ночью ехал в том направлении, однако, где он сел на поезд, выяснить невозможно.
– Это можно узнать по его билету.
– Билета при нем не нашли.
– У него не было билета? Черт возьми, действительно очень необычно! Насколько мне известно, попасть на станцию метрополитена без билета невозможно. Надо полагать, у молодого человека все-таки был билет. Может быть, его забрали, чтобы скрыть, с какой станции он ехал? Это возможно. А может, он просто обронил его в вагоне? Тоже допустимо. Но сам факт отсутствия билета весьма любопытен. Если я правильно понимаю, никаких следов ограбления не было.
– Судя по всему, да. Тут есть список найденных при нем вещей. В кошельке у него лежало два фунта и пятнадцать шиллингов. При нем обнаружена чековая книжка Вулиджского отделения "Кэпитал энд каунтис бэнк", по ней и установили его личность. Кроме того, в кармане у него были два билета в бельэтаж Вулиджского театра на тот самый вечер и небольшой пакет с техническими документами.
Холмс издал удовлетворенный возглас:
– Наконец-то, Ватсон! Британское правительство, Вулидж, Арсенал, технические документы, брат Майкрофт. Круг замкнулся. Но, если я не ошибаюсь, вот и он сам. Сейчас он сам все расскажет.
В следующий миг высокая полная фигура Майкрофта Холмса появилась в двери. Он был грузен, даже казался несколько неуклюжим, но над этим массивным телом возвышалось лицо, увенчанное столь высоким лбом, наделенное столь проницательными глубоко посаженными серыми, как сталь, глазами, столь четко очерченными губами и столь скупое на мимику, что с первого взгляда на него ты переставал замечать толстое тело и помнил только о господствующем над ним разуме.
За ним вошел наш старый друг из Скотленд-Ярда инспектор Лестрейд, подтянутый и аскетично-суровый. Озабоченное выражение на лицах обоих предвещало серьезный разговор. Детективы молча пожали руки, Майкрофт Холмс с трудом освободился от пальто и опустился в кресло.
– Ужасно неприятное дело, Шерлок, – сказал он. – Терпеть не могу изменять своим привычкам, но мое начальство и слышать не хочет об отказе. При нынешнем положении дел в Сиаме мне просто необходимо постоянно находиться в своем кабинете. Но положение критическое. Никогда не видел нашего премьер-министра таким подавленным. Морское министерство гудит, словно растревоженный улей. Ты уже ознакомился с делом?
– Да, только что. Что это за технические документы?
– В них-то все и дело! К счастью, никто не придал им значения, иначе бы в прессе такой шум поднялся! У этого несчастного молодого человека в кармане лежали чертежи подводной лодки Брюса-Партингтона.
Серьезность, с которой Майкрофт Холмс произнес эти слова, указывала на то, какую исключительную важность придает он случившемуся. Его брат и я замерли в ожидании объяснений.
– Ты что, ничего об этом не знаешь? Я думал, об этом все знают!
– Я слышал только название.
– Важность этих бумаг невозможно переоценить. Это самая охраняемая из всех правительственных тайн. Поверь моему слову, операция Брюса-Партингтона делает невозможным ведение войны на море. Два года назад огромная сумма была негласно проведена через проект бюджета и направлена на покупку монопольного права на это изобретение. Было сделано все, чтобы сохранить высший уровень секретности. Чертежи, которые сами по себе очень сложны и содержат около тридцати различных патентов, а каждый из них обеспечивает работу всей конструкции, хранятся в специальном сейфе в секретном здании, примыкающем к арсеналу с защищенными от взлома дверьми и окнами. Чертежи эти ни под каким предлогом не могли покинуть здание. Если бы главный инженер военно-морского управления захотел свериться по ним, даже ему пришлось бы для этого ехать в Вулидж. И вот эти чертежи находят в кармане мертвого младшего служащего посреди Лондона. С правительственной точки зрения, это просто ужасно.
– Но вы вернули их.
– Нет, Шерлок, нет! В этом-то и дело. Не вернули. Из Вулиджа пропали десять бумаг, а в кармане Кадогена Вэста найдено семь. Три самых важных части пропали… Украдены. Испарились. Шерлок, ты должен отложить все дела. Забудь про все эти мелочные загадки для полицейского суда. Тебе придется распутать важнейшее международное дело. Зачем Кадоген Вэст похитил чертежи, где находятся недостающие бумаги, как он умер, как его тело попало на то место, где его обнаружили, как все исправить? Найди ответ на все эти вопросы, и ты окажешь стране неоценимую помощь.
– Почему ты сам этим не займешься, Майкрофт? У тебя получилось бы не хуже.
– Возможно, Шерлок. Но все дело в поиске улик. Предоставь мне улики и всю собранную тобой информацию по этому делу, и я, не вставая с кресла, выдам тебе заключение эксперта. Но ездить по городу, допрашивать железнодорожных служащих, ползать по земле с лупой – это не моя стихия. Нет, ты единственный, кто может в этом разобраться. Если тебя интересует награда…
Мой друг улыбнулся и покачал головой.
– Меня интересует сама игра, а не выигрыш, – сказал он. – Но дело это действительно довольно любопытно, и я с удовольствием возьмусь за него. Что ты еще можешь рассказать по существу?
– Все самое важное я набросал на этом листе. Плюс некоторые адреса, которые тебе пригодятся. Возьми. Личную ответственность за бумаги несет известный правительственный эксперт сэр Джеймс Волтер. Перечисление всех его титулов и наград в справочнике занимает две строчки. Этот человек поседел на правительственной работе, он джентльмен, вхож в самые высокие дома, и, что самое главное, патриотические чувства его вне подозрений. Он один из двух человек, которые имеют ключ от сейфа. Могу добавить, что в понедельник в рабочее время чертежи еще находились в секретном здании, это установлено точно. Сэр Джеймс уехал в Лондон примерно в три часа, и ключ был при нем. Весь вечер, когда произошел этот инцидент, он провел в доме адмирала Синклера на Барклай-сквер.
– Это проверяли?
– Да, его брат, полковник Валентайн Волтер, подтверждает его отъезд из Вулиджа, а адмирал Синклер – его приезд в Лондон. Так что сэр Джеймс непосредственного отношения к этому делу не имеет.
– У кого находится второй ключ?
– У старшего служащего, конструктора мистера Сиднея Джонсона. Ему сорок лет, женат, имеет пятерых детей. Это немногословный замкнутый человек, с прекрасным послужным списком. Коллеги его недолюбливают, но он превосходный работник. По его показаниям, подтверждающимся только его женой, в понедельник после работы он сразу вернулся домой и провел там весь вечер. Ключ от сейфа все это время висел у него на цепочке от часов.
– Что известно о Кадогене Вэсте?
– На этом месте он проработал десять лет и всегда считался хорошим служащим. Говорят, что он был вспыльчивым и высокомерным, но открытым и честным человеком. У нас против него ничего нет. В кабинете его рабочее место находилось рядом с Сиднеем Джонсоном. По долгу службы он каждый день имел доступ к бумагам. Больше никто не имел права прикасаться к ним.
– Кто в тот вечер запирал сейф?
– Мистер Сидней Джонсон, старший служащий.
– Что ж, по-моему, совершенно ясно, кто похитил бумаги. Раз их нашли у этого младшего служащего, Кадогена Вэста, вопросов быть не может, ведь так?
– Так, Шерлок, и все же тут еще нужно во многом разобраться. Во-первых, зачем он их похитил?
– Надо полагать, это очень ценные бумаги?
– За них он легко мог бы получить несколько тысяч.
– Бумаги он вез в Лондон для того, чтобы продать, или могли быть другие причины?
– Неизвестно.
– В таком случае примем эту версию в качестве рабочей. Молодой Вэст похитил документы. Сделать он это мог, только имея дубликат ключа…