-Лихо ты сражалась, болтают, что даже врач штаны намочил от страха-весело добавил Андрей.
–А где Жакаев?-спросила я рассматривая Андрея.
Андрей оказался очень привлекательным в обычной обстановке, шатен как я, с белозубой улыбкой, и в мягком черном свитере, ловко облегающем широкие плечи.
-Жакаев, козлина, успел удрать.– ответил Андрей, наклонился ко мне и понизил голос, обдавая меня запахом мятной жвачки:
–Но мне донесли, что он улетел во Владивосток. Там его примут хорошие люди, а у меня как раз и дела там образовались. Бизнес то се. Ты только не лезь никуда Алена, отдыхай, поправляйся. Да, кстати, мой адвокат от твоего имени начал подготовку к процессу по возвращению тебе недвижимости по улице Краснофлотская.
Больше я Андрея в больнице не видела, лишь однажды приходил его адвокат, уточнил некоторые детали и передал мне от Андрея чек на приличную сумму денег.
Я выписалась из больницы через неделю на таблетки и домашний уход. Меня никто не беспокоил, да и некому было.
На улицах Нижнеярска вовсю царила зима, люди бежали закрывая покрасневшие носы от стужи, а в квартире деда мне было тоскливо, там пахло нежилым, кроме того допотопные батареи совсем не грели.
Я старалaсь жить обыденно, регулярно принимала лекарства, выходила только в ближайший гастроном, варила себе супы, жарила яичницу и котлеты, и думала о том, что нужно купить новое одеяло.
Однажды, возвращаясь с покупками домой, я заметила белевшее письмо в почтовом ящике. Сняв варежку, достала повестку в суд по поводу квартиры и письмо с владивостокским штемпелем. Из конверта выпала живописная открытка с видом Бухты Золотого Рога.
Мелким почерком на оборотной стороне открытки было написано:
"Здравствуйте дорогая Алена Николаевна!
Рад сообщить, что здоровье у меня хорошее, гуляю, местными красотами любуюсь, а вот старушка Жакаевна крепко приболела, не климат ей здесь, аж кровью кашляет. Беспокоюсь за нее и скучаю по нашим приятным беседам.
Целую крепко, Ваш Иван Андреевич Подземельнов."
Этой же ночью приснился мне Саня. В чистой белой рубашке, с зачесанными назад влажными волосами он сидел рядом со мной на нашей поляне, покрытой одуванчиками, смотрел на меня и улыбался.
Я проснулась с чувством покоя и законченного дела на душе.
Разве нами двигала только месть? Нет это была не столько месть, сколько желание справедливости.
Я знаю, Господи, ты сказал, что, сам выносишь приговор, "мне возмездие и аз воздам".
Но, у тебя Господи, время течет иначе чем у нас, простых смертных.
Земля пухом тебе, Санечка.
Я НАЙДУ ТЕБЯ
2 часть
Мама!-Юлька прибежала, топоча толстенькими ножками– посмотри, что у меня есть.
В розовом кулачке беспомощно торчали задние ноги серого кузнечика.
– Отпусти его, солнышко– сказала я– это кузнечик, он так здорово прыгает.
Юлька разжала кулак, кузнечик почувствовав свободу, собрал все силы, оттолкнулся и отпрыгнув исчез в густой траве.
-Не надо их ловить доченька, им пусть живут, они маленькие, им больно когда мы их хватаем.
–И бабочек тоже?
–И бабочек.
Юлька унеслась в сад, а я вернулась к работе. Передо мной на мольберте стояла картина, я спешила закончить, пока розовый утренний свет не поменялся. на интенсивно желтый дневной. Я смешивала краски, подбирая нужный оттенок, а в голове проносились события прошлых лет. Моя обожаемая Юлька родилась от короткого романа с Андреем.
После мрачных событий, о которых не хотелось лишний раз вспоминать, я упала в объятия Андрею, как только он появился на моем пороге майским вечером с букетом цветов и балыком дальневосточной кеты.
Я и раньше была не бог весть каким экстравертом, а тут и подавно, отгородилась от мира. Новые знакомства значили для меня теперь лишь боль возможных потерь.
Хотя я выиграла суд с помощью Андреева адвоката и моя квартира на Краснофлотской благополучно вернулась, я туда не ходила, слишком больно было вспоминать об оскверненной Жакаевым нашей с папой счастливой жизни. Та квартира являлась для меня теперь символом угрозы и я предпочитала растить появившуюся на свет Юльку в дедовой двушке.
С Андреем у нас сложились теплые спокойные отношения, он периодически вывозил нас с Юлькой в Москву, Сочи и на местные турбазы.
У Андрея уже была семья: молчаливая жена и двое белоголовых мальчиков близнецов. О разводе не могло быть и речи, да я и не настаивала, решив пусть идет все своим чередом. Главное, все живы-здоровы, а там как нибудь образуется.
Замуж я совершенно не стремилась. Я обнаружила, что стала быстро уставать от присутствия других людей. Словом, когда Андрей появлялся с продуктами и подарками для Юльки на выходные дважды в месяц, такой алгоритм замечательно меня устраивал. Он приезжал с ночевкой, мы с Юлькой ему радовалась, тем не менее, когда ему нужно было уходить, я с огромным облегчением закрывала за ним дверь, слушая удаляющиеся шаги.
Подруг по училищу я практически не видела и не хотела видеть, на Фейсбуке и в одноклассниках меня тоже не было, а новых друзей не завела, так и жила одиночкой.
Я рисовала идиллические пейзажи и натюрморты, выставляла свои работы в местные галереи, иногда их покупали, и тогда я очень гордилась собой.
Но мысленно я почему не могла совсем оторваться от прошлого, даже заботы о моей горячо любимой Юльки не очень отвлекали.
Однажды под вечер, дочку забрал Андрей, показать своим старикам, а я осталась одна.
Я проснулась в шесть утра, посмотрела на застеленную розовым покрывалом Юлькину кровать, и вдруг быстро одевшись в спортивный костюм, поехала на остановку Лесной институт.
Вскоре я уже стояла на моей тайной поляне. Столб, в который было кинуто так много ножей и выпущено так много выстрелов, теперь подгнил у основания и лежал распадающийся в коричневую труху.
Я двинулась знакомым маршрутом вглубь леса, вдыхая запахи лежалой листвы, новорожденных грибов и нагретой хвои. Я перешагивала через кучи хвороста, огибала подозрительные места, узнавая чутьем дорогу вышла к бурелому, которого стало еще больше. Обдираясь о сучки, я расчистила покрытый наросшим мхом вход в землянку и всхлипнула. На мгновение мне почудился рядом Саня.
Я с усилием открыла успевшую врасти в землю дверь. В землянке было сыро и пусто, но все также стоял почерневший стол, а на лежанке лежало полусгнившее тряпье. Сердце мое бешено заколотилась, словно я сейчас увижу Саню и саму себя, тоненькую с решительно сжатыми губами.
Я стала осматривать землянку, тут же побежали в разные стороны потревоженные мокрицы и сороконожки. На полке в пластмассовом пенале Саня хранил ножи, ложки вилки, всего по две и консервный нож.
У печки я обнаружила стеклянную трехлитровую банку, закупоренную железной крышкой, а в ней письмо. Руки мои задрожали, я открыла банку консервным ножом, осторожно вытащила письмо и стала читать:
"Алена, если ты читаешь это значит мне пришли кранты. Ты не убивайся по мне, главное живи сама. Кто нибудь пришьет этого козла и без тебя. Тебе надо жить за нас двоих. Я тебя давно люблю, только чего то стыдно было всегда сказать. Я часто мечтал, что мы однажды поженимся. Ты береги себя, Аленушка. Целую крепко. Саша."
Я вышла и зарыдала в голос.
Слезы лились фонтаном. Я плакала обо всем том, что я запретила себе вспоминать, но оно прорывалось гнойниками в мои тревожные сны, а еще и наяву знакомыми движениями или посадкой головы у случайного прохожего.
Я стала часто приходить в землянку, и приводить ее в порядок. Постепенно прочистила вентиляцию, выбросила старую мебель, поставив пластиковую дачную мебель: шезлонг, стул и стол. И даже однажды притащила несколько кирпичей, подремонтировать печь.
* * *
Спустя месяц Андрей позвонил и пообещал нам с Юлькой трехдневную поездку на теплоходе по Яровке. У Андрея дела шли не очень хорошо: классический упадок хорошо когда то начинавшегося бизнеса. Но, мелкие радости мы пока еще могли себе позволить. Я прихватила этюдник, краски, карандаши. Собрала чемоданы, розовый в белую клеточку Юлькин и черный мой. С утра примчался Андрей, перецеловал нас, подкинул к потолку визжащую от восторга Юльку и мы отправились к месту посадки.
Теплоход "Нижнеярский речник" уже был заполнен оживленной пестрой публикой. Дав гудки, он медленно отчалил, а мы тут же пошли искать приключений.
На палубе заиграла популярные песни местная группа, потом выступал фокусник.
Я устроившись в стороне, делала наброски артистов, Андрей фотографировал все подряд, а Юлька открыв рот, наблюдала движение вокруг. По обеим берегам Яровки располагались селения, перемежающиеся с лесами. Моторные лодки носились в разных направлениях.
Шел второй вечер путешествия, Юлька утомленная множеством событий зевала и терла глаза. Андрей отнес малышку в каюту, уложил, и когда на небе высыпали звезды, мы танцевали на палубе под медленный блюз
По такому случаю я одела бирюзовое атласное платье с открытой спиной и выглядела великолепно. Разгоряченный Андрей заказал официанту бутылку шампанского в каюту. Мы вернулись в обнимку, Юлька спала за занавеской, а мы тихо, чтобы не разбудить ребенка, целовались. В дверь постучали, просунули шампанское, мы выпили, потом у меня закружилась голова и я отключилась.
Разбудил крик Андрея:
– Аленa! Юлька пропала!
Я подскочила как пружина. На столе по прежнему стояли недопитые бокалы, полбутылки шампанского. Вещи Юльки все на месте: клетчатый чемоданчик, розовые туфельки, а Юльки нет.
Я взвыла от страха, а по судну шло объявление "Внимание! пропал ребенок".
Поднялись на борт люди в милицейской форме с овчаркой. Собака обнюхав Юлькины вещи побежала на корму, там закрутилась у левого борта ,и глянув на нас умными глазами гавкнула несколько раз.
Я упала на колени. Как моя крошечная Юлька могла пройти среди такого количества народа и свалиться за борт?
Не нашлось ни одного свидетеля и самое странное, никто не признался что приносил шампанское. Андрей запомнил только то, что заказал шампанское чернявому парню в униформе официанта: белая рубашка, черные брюки и черный галстук бабочка.
Экспертиза показала, что шампанское было набито барбитуратами под завязку.
Нас без конца таскали на следствие, опрашивали команду теплохода и пассажиров. Водолазы искали тело, но так и не нашли, решив, что отнесло течением, а куда, да кто знает. Течение в этом месте сильное, а дно Яровки илистое.
В это страшное время я не могла находиться дома, стены давили почти физически и я порой раздирала лицо ногтями, чтобы унять хоть немного внутреннюю боль.
"Почему?" вопрошала я "Почему?"
Я принимала успокоительные таблетки, мне виделись вокруг смутные тени, призрачные люди, среди них я угадывала моего отца, маму, деда. Я сходила с ума, я разговаривала со своими призраками, смеялась, обижалась и даже спорила. Под действием лекарств, я постепенно перестала следить за собой. Мне стало все равно, причесалась я сегодня или одела свежее белье. Я ходила в одних и тех же обтрепанных джинсах неделями.
Но, каждое утро я вставала на автомате в шесть и уезжала на поляну, чтобы с остервенением метать ножи в собственноручно вкопанный новый столб. Он стоял как мой единственный маяк реальности в мире фантомов.
Андрей посетив меня и увидев, во что я превратилась, не смог пробыть рядом и десяти минут, сбежал под каким то предлогом. Я его не винила, у него есть двое мальчиков, которых надо растить и жена домохозяйка, которая печет ему пироги.
Однажды, когда я возвращалась домой, меня сильно толкнул мальчишка зацепил сумку и пробежал мимо. Я увидела воткнутое прямо в сумку письмо.
Я тут же открыла конверт и сердце упало в пятки, а потом взлетело выше горла. В нем лежала фотография насупленной Юльки с датой вчерашнего дня. Выпал отпечатанный текст. " Сто тысяч долларов. Одна неделя. Следуйте указаниям"
"Она живая!" Сто тысяч долларов воспринимался как что то далекое и незначащее. У меня нет таких денег все равно.
Позвонил Андрей и сказал:
– Я подъеду, Алена.
Он приехал с тем же Юлькиным фото, но с другим текстом: " Сто тысяч долларов. Одна неделя. Следуйте указаниям. Если обратитесь в милицию, она умрет."
–У меня нет ста тысячи долларов– озабоченно сказал Андрей,– я весь в долгах и на краю банкротства, но я попробую еще занять, главное она жива. Эй Алена, наша Юлька жива!
Он прижался ко мне и заплакал содрогаясь большим телом.
Я обнимала его, но уже не плакала, внутри меня собирался тугой ком решимости.
Андрей собрал только сорок пять тысяч долларов. Мы сложили их в полотняную сумку вместе с запиской, где просили подождать еще несколько дней.
За день до срока, Андрей получил новую записку, где было предписано ему уложить деньги в сумку и идти по улице Серафимовича в десять утра к остановке Заводская. Там ждать.
* * *
В назначенный день Андрей медленно продвигался по Серафимовича, то и дело оглядываясь, тут на него неожиданно налетела стайка молодых цыганок. Они с криками закрутили Андрея, хватая его за одежду и смеясь. Одна круглолицая сорвала с его плеча сумку и вскочила на заднее сиденье подъехавшего мотоцикла. Мотоцикл тут же улетел на предельной скорости, а стайка разбежалась в разные стороны. Андрей было погнался за ними, но потерял всех из виду и расстроенно махнул рукой.
Я все это время шла параллельно движению Андрея, прячась с биноклем в кустах. Когда на него налетели цыганки, я отлично разглядела их лица, профиль прыгнувшей на мотоцикл круглолицей цыганки, ее две мотнувшиеся черные косы.
Вечером я в интернете я искала подобный мотоцикл и он нашелся достаточно быстро. Судя по всему, похитители сумки использовали дорогой Харлей Дэвидсон.
От преступников мне больше ничего не приходило, а Андрею пришло новое письмо с цифрой 55 000.
И нарисован кинжал, с которого капает кровь.
Я стала мысленно перебирать своих знакомых, кто может помочь найти обладателей Харлей Дэвидсон в Нижнеярске и вспомнила: у меня же в ГАИ работает бывший одноклассник, Витя Шокин.
–Витя, привет это я Алена Кушкина, мне нужно с тобой встретиться,– оставила я сообщение на домашний телефон
Витя перезвонил через час и бодро прокричал:
– Алена привет, давай встретимся хоть сейчас.
На встречу Витя пришел нарядный, возбужденный, но заметно помрачнел, когда я попросила узнать владельцев Харлее в Нижнеярске.
-А я то думал..А ты что затеяла?
–Да купить хочу, может договорюсь с владельцем. А как у тебя дела?
-Нормально– отозвался Витя– в отпуске, завтра лечу в Симферополь. Думал, может ты со мной захочешь, я так и живу холостым.
-В другой раз, Витечка– как можно ласково сказала я, допивая чай.– Дел у меня много, к выставке готовлюсь "Магия цветов". Ты сбрось мне на емейл, хорошо?
Витя не подвел, и вечеру я знала, что только три человека в Нижнеярске имеют Харлей Дэвидсон. Я поискала их по фамилиям. Один сразу отпал. Вальяжный вернувшийся из США программист с брюшком не подходил по телосложению, а два других парня возможные кандидаты.
Я подъехала к дому, где жил один из кандидатов, позвонила в обитую облезлым дермантином дверь. Мне тут же открыл худой бритый под ноль парень.
– Чего тебе? Я девушку жду.
–Ты Леха Гребенников?
-Ну я.– озадаченно произнес Леха
-Слыхала от знакомых, Харлей продаешь.
Парень заржал.
–От кого ты слыхала?
Тут и девушка подошла, в мини юбке, ярко накрашенная блондинка. Встала так, чтобы видеть лица обоих и наблюдала за нами с подозрением.
-Харлей сломан нафиг-сообщил Леха глупо улыбаясь.
–А на запчасти продашь?
–Продаст– неожиданно встряла девушка.
Мы отправились к гаражам. Леха открыл зеленую дверь и включил тусклый свет. Среди оклеенных байкерскими плакатами гаражных стен, Харлей одиноко стоял в пыли без колес и двигателя. Явно, что никто им давно не пользовался.
Я изобразила радость.
Мне он позарез нужен только не для себя, а для брата.
-А чего,-мирно сказал Леха, обнимая подругу,– продам брату то.
Оба смотрели на меня с большим дружелюбием.
Договорились что позвоню, пожала Лехину пятерню, влажную ладошку его подруги и с облегчением покинула их.
* * *
Мой следующий визит был к Максиму Белых, который проживал на окраине в деревянном барачном строении под снос. Максим как и Леха, открыл дверь без лишних вопросов. В нос ударил запах прокисшей еды и старых вещей. Я моментально узнала мотоциклиста даже без шлема, по длинным лохмам, которые я видела и в прошлый раз.
-Максим!– радостно произнесла я и кинулась ему на шею.
Он недоуменно посмотрел на меня и обнял меня тоже. Так в обнимку зашли в гостиную, я уселась на наиболее чистый стул. Максим последовал за мной, сел рядом и выжидательно уставился на меня. Тут я нацелила на него вальтер.
Максим остолбенел. Улыбка сползла с лица на глазах.
–Че ты.
–Сколько тебе цыганка заплатила? И куда ты ее возил?
–Пять тысяч рублей,– с готовностью ответил Максим.– Возил в цыганский поселок. А чего ты пистолет вытащила?
–А с того, что они похитили моего ребенка и требуют выкуп! И ты принимаешь в этом участие.
–Я не знал!-почти жалобно закричал Максим.– Клянусь не знал. Мне заплатили, только чтобы я быстро подъехал и подвез эту цыганку.
–Кто заплатил?
-Да Василий цыган, он на пятачке бывает, где нарики толкутся.
– Куда ты ее подвез?
–Куда сказала.
-А куда сказала?
-К дому.
-Как дом выглядит?
–Обычно выглядит, обит рейкой, с красной крышей, ворота сломаны. Находится слева от въезда.
–Как Василий выглядит?
–Обычный цыган, лет сорока, толстый, кудрявый, зубы слева золотые. Ты убери пушку то.
Я поднялась и стала отступать, держа Максима на прицеле. Он зачарованно следил за мной.
-Имей в виду Максим, ты соучастник похищения ребенка-сказала я ему.– А значит сейчас отвезешь меня и покажешь этот дом.
–Вот ввязался на свою голову, не поеду, он меня убьет.
–А так я тебя убью– ответила я. -Или ментам сдам. Провези мимо дома, этого достаточно.
Максим задумался, потом встал и сказал
–Дурак я. Поехали.
Я спрятала пистолет, мы спустились вниз, Максим завел свой Харлей Дэвидсон, я села за спину нацепив полученный шлем и мы помчались в стороны цыганского поселка, не доезжая до него Максим крикнул:
-Красная крыша налево!
Он пронесся по замусоренному поселку, распугивая флегматично лежащих псов. Поселок состоял из примерно двадцати домов. Самый лучший двухэтажный дом, видимо принадлежал цыганскому барону.
Нужный мне третий дом слева с железной красной крышей оказался обычных размеров, обит сосновой рейкой и обнесен высоким забором со сломанными воротами.
В тот же вечер я впервые приехала к Андрею, и стоя у входной двери рассказала ему все полушепотом. Жена высунувшись, скользнула по мне хмурым взглядом, ко мне не вышла, а напротив плотно закрыла за собой дверь.
Я поймала во взгляде Андрея вину, но мне уже было глубоко плевать на его семейную жизнь.
–У тебя есть фотографии с теплохода?– спросила я.