– Не может быть?!
Она вскочила с места, и сержант медленно поднялся за ней.
– Увы! Да… Ее… Ну, парень, с которым она жила, Крис Лисгулд, обнаружил ее мертвой вчера вечером, вернувшись с матча по боксу.
Нора вздохнула:
– Бедная Петси… У нее была скверная жизнь, и смерть получилась скверной… Кто ее убил?
Саймус пожал плечами.
– Этого мы пока не знаем… Комиссар Майк О'Хегэн занят поисками убийцы… Я стараюсь, чем могу, помочь ему, но все же такая история, не стану от вас этого скрывать, может любого выбить из колеи…
– Там, на ферме, они уже знают?
– Да… Ваш брат так и сказал, что эта Петси его не интересует… что у пего когда-то была дочь с таким именем… но он не знает, что с ней потом случилось, и не желает этого знать… Не очень-то по-христиански, а, миссис Нивз?
– Томас поступает так, как подсказывает ему честь, сержант… А ваше второе дело тоже касается чьей-то смерти?
– В некотором смысле, да.
– Неужели же этой ночью произошла настоящая резня?
– Нет, поскольку старик Фрэнк Клоф, как установил мистер О'Мирей, умер от инфаркта… Если я правильно понял, у него просто остановилось сердце.
– Кажется, ему было что-то около восьмидесяти?
– Семьдесят девять.
– Тогда, он свое отжил!
– Согласен, миссис Нивз, но ведь он был врачом-анатомом…
– Ну и что из этого?
– Совершено убийство Петси Лэкан. Мы должны произвести вскрытие.
– Зачем?
– У нее на голове имеется рана от тупого предмета… Комиссару и мне необходимо узнать, был ли этот удар смертельным, и если да, то был ли он нанесен до или после того как ее задушили…
– Зачем все это?
– Чтобы знать, кого судья должен отправить на виселицу в случае, если наносил удар и душил не один и тот же человек. После смерти доктора Клофа у нас больше некому производить вскрытие… Сами понимаете, нам трудно обратиться за этим к доктору О'Мирею… Все знают о его чувствах к покойной…
– О прежних чувствах, которых из-за поведения моей племянницы больше не существует!
– Да… Комиссар считает, что было бы бесчеловечным требовать от доктора О'Мирея резать несчастную девчонку на части… Не говоря уже о том, что такая просьба прозвучала бы некорректно… Верно?
– Кажется… в самом деле… И что же?
– И вот я зашел посмотреть, в состоянии ли будет доктор Дулинг…
Гувернантка довольно сухо прервала его.
– Не может быть и речи! Бедняге осталось совсем немного…
– Даже так?
– Это вопрос нескольких дней, сержант.
– В таком случае, нам придется вызвать патологоанатома из Слайго или из Роскоммона, если они захотят приехать… До свидания, миссис Нивз… Еще раз примите мои соболезнования, ладно?
После ухода полисмена Нора немного подумала, а затем, все еще пребывая в задумчивости, постучалась в дверь комнаты доктора Дулинга. Доктор не спал.
– Здравствуйте, Нора… Я провел очень скверную ночь… Когда Игэн проснется, попросите его зайти ко мне… Я хотел бы, чтобы он сделал мне укол…
Гувернантка села в единственное во всей комнате кресло.
– В эту ночь некоторым было еще хуже, чем вам, доктор… Например, Петси Лэкан…
– Вашей племяннице? Что с ней случилось?
– Ее убили.
– Не может быть?!
– Да!
– Бедная девчонка… Надеюсь, она недолго страдала.
– Кто это может знать?
– А известно ли, как?
– Вот именно, что нет… Возможно, ее задушили или чем-то ударили по голове… Это решать патологоанатому из Слайго или из Роскоммона.
– А почему не Клофу?
– Потому, что он сам умер, и тоже вчера вечером.
– Вот это да! Однако же, Нора, я ухожу не один!
Эта шутка при известии о смерти других людей убедила Нору лучше всякого диагноза или прогноза в том, что доктор доживает последние дни.
– Нора… Игэн уже знает?
– Еще нет.
– Будьте с ним поделикатнее, ладно?
Он на минуту задумался и продолжил:
– Он будет страдать, но останется в Бойле… В общем, своей смертью бедняжка Петси, безусловно, искупила грехи своей жизни.
Как и следовало ожидать, новость о смерти Петси быстро распространилась в Бойле. На улице, в барах, мастерских, магазинах и кабинетах только об этом и говорили. Естественно, каждый общественный обвинитель выдвигал свое собственное предположение о возможном преступнике. Имя Игэна О'Мирея чаще всего слышалось в этих разговорах. За стойкой бара в "Лебеде с короной" Леннокс Кейредис отказывался отвечать на вопросы относительно недавней драки Игэна и Криса в его заведении. Он отказывался это делать прежде всего потому, что ему не хотелось хоть немного быть замешанным в деле об убийстве, к тому же, ему казалось диким, что врача можно заподозрить в бандитизме, и, наконец, находясь под влиянием своей жены Морин, он считал, что человек, любивший Петси Лэкан так, как ее любил Игэн О'Мирей, мог бы ее убить. Если даже врач не может оставаться хладнокровным в своих поступках, кто же тогда на это способен? Рассудительный и воспитанный в традиционном духе, Леннокс Кейредис не мог допустить подобного предположения.
Поскольку Нора долго не решалась сообщить эту новость Игэну О'Мирею, он последним узнал о смерти Петси Лэкан. За завтраком молодой доктор заметил, что Нора о чем-то переживает.
– Что случилось, Нора?
Вместо ответа, она расплакалась. Это было так необычно, что потрясенный Игэн сразу же подумал о дяде. Побледнев, он встал и, взяв миссис Нивз за руку, шепотом спросил:
– Он… Он умер?
Она тряхнула головой.
– Тогда в чем же дело? Что с вами? Что могло вас так расстроить?
– Это… Из-за Петси…
Он недоверчиво взглянул на нее.
– Из-за Петси?
– Этой ночью ее не стало.
– Не стало?!!
О'Мирей откинулся на спинку стула. Перед глазами у него все поплыло. Петси не стало… Неужели это правда?
Видя его страдание, гувернантка позабыла о своем собственном горе и обняла его.
– Крепитесь, Игэн… Для нее вы уже ничего не сделаете.
– Так вот почему она не пришла на встречу со мной…
– Да, мой мальчик.
– Уверен, что иначе она бы не нарушила данного мне слова!
– И я тоже уверена.
На глазах у него все еще не было слез, потому что в глубине души он все еще никак не мог поверить в смерть Петси.
– Мамми… Как она?…
Она прижала его покрепче к себе и прошептала ему на ухо:
– Ее убили.
Он резко отстранился от нее.
– Что вы говорите? Что вы сказали?
– Этой ночью ее кто-то задушил.
– Задушил? Но зачем? Почему?
Она пожала плечами, давая ему понять, что не может ответить на этот вопрос. А он проговорил дрожащим голосом:
– Ее убили, чтобы помешать оказаться со мной…
– О вашем плане знала только я одна.
Он раздраженно воскликнул:
– Но Лисгулду, может быть, захотелось узнать о наших планах, а когда она не захотела ему о них говорить, он ее убил! Уверен, что это так и было! Я пойду скажу им!
– Кому?
– Полиции!
– Вы расскажете им о том, что собирались удрать с Петси из Бойля? Что они подумают, как вы считаете? Не говоря уже о том, Игэн О'Мирей, что доносить на ближнего вам не к лицу… Пусть Саймус Коппин и Майк О'Хегэн занимаются своей работой, хоть они в ней и не так уж много смыслят. Если мою племянницу убил Крис Лисгулд, уверена, что у них хватит ума, чтобы вывести его на чистую воду.
Только теперь чувства полностью овладели им, и О'Мирей, схватившись за голову, упал на стул. Он плакал. Нора Нивз осторожно гладила его волосы.
– Уверен, что она любила меня, мамми!
– Да, мой мальчик…
– Если бы мы начали там новую жизнь, она была бы мне хорошей женой… Никто не знал ее так хорошо, как я!
– Конечно, Игэн…
– Мамми… Ее, возможно, убивали как раз в те минуты, когда я ее ждал!
– Постарайтесь больше никогда об этом не вспоминать.
– Подумать только: ведь я подходил к ее двери, стучался… И я еще разозлился за то, что она мне не отвечала… А она не могла мне ответить, бедная моя Петси… Она уже не могла мне ответить…
– Нужно обязательно взять себя в руки, Игэн… Петси уже мертва… Теперь она больше не страдает… Наше дело – думать о тех, кто еще жив… Ваш дядя весь исстрадался… Похоже, он провел скверную ночь…
– И он тоже…
– Да, но он все еще продолжает страдать…
– Он знает о Петси?
– Да… Он не велел мне будить вас, хотя нуждался в вашей помощи.
О'Мирей медленно и тяжело встал.
– Хорошо… Я сейчас к нему поднимусь.
Слушая, как тяжело он ступал по лестнице, миссис Нивз поняла, что с этого момента Игэн больше себе не принадлежит. Он принадлежит медицине.
Саймус Коппин шел, опустив голову, потому что знал, что все встречные будут его расспрашивать о смерти Петси Лэкан, а он не мог об этом рассказывать, прежде всего потому, что был полицейским, а образцовый полицейский никогда не болтает о ходе следствия, и еще потому, что смерть Петси в каком-то смысле потрясла его. Глядя на мостовую, чтобы не видеть людей, приветствовавших его, Саймус вспомнил, как когда-то заходил к Мив Лэкан, которая в то время еще была Мив О'Каллагэн, и думал, что сложись все так, как он хотел, у него могла бы быть дочь такого же возраста, как Петси. Несмотря на внешность гиганта с седой головой, в груди у Коппина билось сердце, всегда способное откликнуться на горе других. В глубине души он был уверен, что Петси, о которой все говорили лишь неприятные вещи, была не так уж плоха. И потом! Никто не имеет права посягать на жизнь своего ближнего! При мысли о той минуте, когда он схватит убийцу, его большие руки сами собой сжимались в кулаки. Тому придется быть смирным, иначе… Недаром, говоря о сержанте в Бойле, его называли "толстым Саймусом". Конечно же, он весил двести фунтов, но при этом рост его был около шести футов, и у него почти не было живота. Он весь состоял из мускулов и внешне был похож на гориллу, с такими же длинными, как у гориллы, руками… или почти такими же. Коппину было около шестидесяти лет, и те, кто знал его в молодости, признавали, что второго такого силача не было во всем графстве. Покойная жена Саймуса, Джанет, рослая женщина с заячьей губой, за двадцать лет совместной жизни так допекла своему мужу, что он чувствовал себя человеком только в полицейском участке или в баре, и это были два единственных места, между которыми он разделял свое существование. После смерти Джанет Коппин опять вернулся к нормальной жизни.
Комиссар О'Хег'эн и сержант давным-давно были знакомы друг с другом и между ними не было принято церемониться. Входя в кабинет своего начальника, дверь к которому он пинал ногой, Саймус обычно говорил:
– Привет, Майк! Как дела?
Затем он усаживался в кресло напротив стола, вытягивал свои длинные ноги и слушал то, что ему предстояло узнать, или сам о чем-нибудь докладывал.
В это утро после обычного приветствия Саймус сразу же начал:
– Нужно позвонить врачу из Слайго, Мик… Малыш О'Мирей знать ничего не хочет… Впрочем, так оно и должно было быть… Не очень-то приятно резать на куски женщину, которую ты любил… Особенно поначалу… Потом!…
Сержант пожал плечами, как бы в знак того, что он не очень бы возражал, если бы ему, в случае необходимости, пришлось производить вскрытие собственной супруги.
– Вы говорили с самим О'Миреем?
– Нет, с миссис Нивз… Это одно и то же.
– Ладно, сейчас позвоню в Слайго.
За несколько минут комиссару удалось связаться с патологоанатомом из соседнего графства, который обещал быть в Бойле после обеда.
– Должно быть, в городе только об этом и болтают, а, Саймус?
– Да…
– А что слышно у Лэканов?
– Похоже, это едиственное место, где о Петси ничего не говорят… Дико, а? Даже если дочь совершила бы все глупости на свете, от этого она не перестает быть вашей дочерью, не так ли, Майк?
– Думаю, да…
– Похоже, в доме у Лэканов Томас дал свои указания. Они все делают вид, что Петси как бы никогда не было на свете. От такого отношеньица можно потерять голову, Майк!
– Не беспокойся, не все Лэканы такие, как их отец.
– Не может быть!
– Можешь заглянуть в камеру, если не веришь.
Желая удостовериться, сержант открыл дверь в единственную камеру, которая имелась в участке, и застыл от удивления. Закрыв дверь, он вернулся к О'Хегэну.
– Там Лэканы? Вы заперли Шона и Кевина? Зачем?
– Потому, что они едва не прибили насмерть Криса Лисгулда.
– Всего лишь едва?
– Вам не нравится этот Крис, а?
– Нет, Майк, не нравится, и я считаю его отпетым негодяем. Не могу ему простить то, что он сделал с Петси…
– Но ведь с согласия малышки?
– И все же это не оправдание, Майк! Так что с этими ребятами?
– Они поработали над ним вдвоем… Говорят, что после лого у Лисгулда не совсем приятный вид. Возможно, они даже его покалечили.
– И все из-за Петси?
– Приведите сюда этих дикарей, Саймус, и давайте их допросим!
Саймус пошел за преступниками и довольно грубо вытолкал их из камеры.
– Вам не кажется, что у ваших родителей и без вас достаточно горя, дураки вы этакие?
Они ничего не ответили. Сержант втолкнул их в кабинет комиссара, который предложил им сесть.
– Ну что, довольны собой, а?
Шон тряхнул головой.
– Нет. Жаль, что мы его не до конца пристукнули, этого негодяя!
Майк О'Хегэн пожал плечами.
– От тебя я не ожидал услышать ничего другого, Шон. Ты никогда не слыл хитрецом. Господь не обидел тебя мускулами, но посчитал, что этой его милости достаточно. Мозгов у тебя, пожалуй, не так много… Но ты, Кевин? Неужели ты не понимаешь, что вы оба едва не стали убийцами?
– Крис Лисгулд не должен жить на этом свете!
О'Хегэн с силой стукнул кулаком по столу и прорычал:
– Кевин Лэкан, ты кто такой, чтобы решать, кто должен жить, а кто нет?
– Человек, семью которого обесчестил один мерзавец, но вы, комиссар, кажется, таких вещей не понимаете.
– Если ты будешь продолжать в таком же тоне, мой мальчик, я тебе покажу, что я понимаю, а что нет! Ты вздумал учить меня? Семья настоящих ирландцев не теряет своей чести из-за того, что какая-то девчонка ищет себе приключений на стороне!
– Попробовали бы вы объяснить это отцу!
– Я знаю Томаса больше тебя и могу сказать, что он тоже был неплохим гусем!
Шон проворчал:
– У меня дикое желание заехать вам в морду, комиссар!
О'Хегэн ничуть не удивился.
– Только попробуй, желторотый, и это будет последним ударом в твоей жизни! Когда ты выйдешь из тюрьмы, ты никогда больше не сможешь подняться на ринг! Кевин… Послушай меня: мне не нравится Крис Лисгулд, и все же я не могу позволить убить его из-за того, что он плохо обошелся с вашей сестрой! И потом… Между нами говоря, ведь он ее не выкрал? Она сама к нему пошла, разве не так?
– Ладно, комиссар, Петси действительно была ничтожеством, и в каком-то смысле она заслужила то, что с ней случилось.
Сержант с отвращением втянул носом воздух.
– Только за эти слова, если бы я не был полисменом, несмотря на возраст, я бы тебе так врезал, как не врезал никто за всю твою паскудную жизнь, Кевин Лэкан! Если хочешь знать, мой мальчик, человек, который говорит о покойной сестре, как ты, не может считаться мужчиной!
Немного смущенный, младший из Лэканов ничего не сказал в ответ. За него ответил Шоп:
– Не лезьте не в свои дела, Саймус Коппин. Ни вы, ни кто другой не может нам запретить говорить, все, что мы думаем о Петси и Крисе Лисгулде!
Комиссар снова стукнул кулаком по столу.
– Слушайте меня, Лэканы… Я отпущу вас сегодня вечером, когда вы немного поостынете, но клянусь: если до того, как я схвачу за шиворот убийцу, я увижу вас в Бойле, то засажу вас в камеру до самого конца следствия, даже если оно будет длиться десять лет!
Помогая дядюшке, который чувствовал себя все хуже и хуже, Игэн не думал о Петси. Вернувшись в кабинет, он сел за стол и, обхватив голову руками, дал волю чувствам. Помимо потери любимой, О'Мирея мучило чувство вины: если бы он не задумал этот романтический побег, Петси, безусловно, осталась бы жить. Он не сомневался, что убийцей был Крис Лисгулд. Должно быть, он застал Петси как раз в тот момент, когда она собиралась идти на встречу с Игэном. Они поссорились, и, будучи вне себя, видя, что женщина ускользает от него, возможно, сам того не желая, Крис убил ее.