Именно в этот момент торжественным шагом, подобно тем плохоньким актрисам в лондонском предместье, которые так стремятся сыграть леди Макбет, в участок вошла мисс Этни О'Брайен. Оба полисмена были так поражены этим появлением, что даже не подумали встать. Голосом, напоминавшим скорее крик совы, чем женский голос, она произнесла:
– Движимая любовью к истине и тем, что каждому порядочному гражданину или гражданке Независимой Республики Ирландии полагается оказывать содействие полиции в выполнении ее задач, с единственной целью способствовать правосудию, чтобы преступник был наказан, а жертва отмщена…
Озадаченный Майк посмотрел на Саймуса, который в ответ сильно нахмурил брови в знак того, что тоже ничего не может понять. Комиссар протянул было руку к телефону, чтобы вызвать доктора, но мисс Этни О'Брайен, наконец, удалось перевести дух и она сказала:
– Я пришла заявить на убийцу Петси Лэкан и прошу правосудие не обижаться на меня за то, что не сделала этого раньше!
О'Хэген тут же пришел в ярость и, встав, изо всех сил треснул кулаком по столу:
– Да вы отдаете себе отчет, насколько эта комедия неуместна, мисс О'Брайен?! Мне так и хочется вас арестовать за насмешку над правосудием!
Мисс О'Брайен задрожала с ног до головы, словно парусник, застигнутый шквалом при полных парусах.
– Насмешка над правосудием в то время, как я сама предлагаю ему свою добровольную помощь? Разве что вы откажетесь арестовать преступника, потому что в Бойле он занимает солидное положение?
Майк О'Хегэн взревел:
– Ну все, хватит, мисс О'Брайен! Мы здесь не для того, чтобы выслушивать бредни истеричных старых дев! Говорите быстро, если вам действительно что-то известно об убийстве Петси Лэкан! А если нет, убирайтесь вон отсюда, пока я по-настоящему не рассердился!
Обиженная до крайности, старая дева всхлипнула:
– Вы заслуживаете того, чтобы я оставила вас барахтаться в этом деле вместе с этим придурком, который скалится, глядя на меня!
Сержант, которого только что обозвали придурком, тяжело поднялся, подошел к мисс О'Брайен, наклонился к пей и зловещим тоном процедил ей прямо в лицо:
– А вы знаете, что мы с Майком можем сделать с теми, кто смеет над нами издеваться, мисс?
С перепугу Этни икнула и поспешила принять меры к отступлению.
– Достаточно! Я поняла! Я ничего не знала! Мне не известна ни одна подробность! Я же не знаю, что вы не хотите узнать имени убийцы Пэтси Лэкан!
Никто и подумать не мог, что толстый Саймус был способен на такой быстрый прыжок, а мисс О'Брайен – тем более Но тем не менее, он схватил старую деву, когда та была уже на пороге участка, и буквально поднес ее к столу О'Хегэна.
– А теперь, мисс, мой последний совет: рассказывайте!
– Мне больше нечего сказать!
– В самом деле? В таком случае я вынужден буду вас арестовать! Ваши руки, чтобы я мот– надеть на них наручники!
Этни едва не упала в обморок и пролепетала:
– Вы… Вы не имеете… права!
– Вы здесь издевались над нами, говоря, что знаете убийцу Петси Лэкан!
– Но ведь я действительно его знаю!
– И кто же это?
– Доктор Игэн О'Мирей!
ГЛАВА 3
От этих слов у Майка О'Хегэна выпала трубка изо рта, и красные искорки рассыпались по пиджаку. Ругаясь, он стал их стряхивать, а мисс О'Брайен, услышав брань, воскликнула:
– О, мистер О'Хегэн, не забывайте, что вы находитесь в присутствии дамы!
Комиссар обошел вокруг стола и остановился напротив старой девы.
– А вы, мисс, не забывайте, что еще никто не смел насмехаться надо мной!
Саймус Коппин к этому добавил:
– Не забывайте также, мисс, что клеветнические обвинения могут повлечь за собой ответственность и возмещение морального и материального ущерба!
Она вздрогнула, посмотрела на них обоих и повторила:
– Убийца Петси Лэкан – доктор Игэн О'Мирей! И если вы не захотите меня выслушать, я буду это кричать на всех улицах Бойля!
Комиссар тяжело вздохнул и вернулся за стол.
– Мисс О'Брайен… Вдумайтесь, что вы говорите… Сержант вас предупредил… А теперь рассказывайте, на чем основываются ваши обвинения доктора О'Мирея?
– Прежде всего, на его нравах!
– На чем?
– Прошу вас, мистер О'Хегэн, не будем говорить о деталях! Пожалейте мое целомудрие!
– Ну нет! Представьте себе, мисс О'Брайен, мне наплевать на ваше целомудрие! Извольте дать объяснения и поскорее!
Таким образом, старой деве пришлось рассказать о том, что произошло в кабинете у доктора. Оба полицейских пораженно слушали ее рассказ, и их удивление росло по мере того, как он приближался к концу. Этни подвела итог:
– Я никогда не могла бы подумать, что в моем возрасте могу подвергаться подобной опасности! Конечно, я выгляжу моложе, чем на самом деле, но все же! Раздеваться перед мужчиной! Мне?! Ох, джентльмены, от одной этой мысли я до сих пор еще краснею!
Исполненный отвращения, О'Хегэн обернулся к сержанту.
– Она что, сошла с ума?
Саймус Коппин попросил уточнить.
– Значит, мисс О'Брайен, если мы вас верно поняли: доктор О'Мирей попросил вас раздеться в его присутствии?
– Ведь я вам уже говорила.
– Но… под каким предлогом?
– О сержант! Несмотря на полное отсутствие опыта в этой области, мне кажется, что в такие моменты мужчины не очень стремятся что-либо объяснять! С меня оказалось достаточно одного его взгляда!
– Оказалось достаточно… Но для чего?
– Чтобы попять, что меня ожидает! Это был взгляд похотливого животного!
Сержант осторожно заметил:
– Но ведь доктор О'Мирей лет на тридцать моложе вас, мисс О'Брайен.
– Ну и что?… Я вовсе не уверена, что возраст – помеха для разнузданных страстей!
О'Хегэн вновь вернулся к разговору:
– Во всяком случае, не он пришел к вам, а? Вы сами к нему пришли!
– Насколько мне известно, в случае болезни приходят к доктору, а не к нотариусу?
– И чем же вы были больны?
– Ваше непонятное любопытство, комиссар…
– Черт подери всех чертей в аду, мисс О'Брайен! Я начинаю серьезно сердиться! Когда речь идет об обвинении в убийстве, со всеми вытекающими отсюда последствиями, ваши маленькие тайны мало что значат! Так вы скажете нам, наконец, зачем вы приходили к доктору О'Мирею?
Ужасно смутившись, Этни опустила глаза и стеснительно прошептала:
– Прошу прощения… У меня болел живот…
О'Хегэн взревел:
– И вам кажется необычным то, что врач просит вас раздеться, чтобы осмотреть живот? Или вы думаете, что ему достаточно было посмотреть на ваш нос? Да вы что?! Вы в самом деле дура или только разыгрываете нас?!
– Послушайте, комиссар…
– Вон отсюда!
– Я не позволю вам…
– Сержант, вышвырните эту дуру на улицу, или я отправлю ее в больницу!
Коппин взял старую деву за руку.
– Пойдемте, мисс О'Брайен.
Этни поднялась и, прежде чем показать комиссару спину, с достоинством произнесла:
– Может быть, ваши законы позволяют вам обращаться со мной таким диким образом, но они вряд ли позволят изменить что-либо из того, что я видела, как Игэн О'Мирей выходил вчера вечером из дома Петси Лэкан как раз в то время, которое в газетах названо временем убийства!
Сказав это, она отвела руку сержанта Саймуса Коппина и гордо направилась к выходу. О'Хегэн закричал:
– Сержант! Верните ее!
После ухода мисс О'Брайен сержант по приказу комиссара направился за Шоном и Кевином и, прежде чем ввести их в кабинет, спросил:
– Шон и Кевин, осознали ли вы, что едва не совершили преступление, избив до такой степени Кристи Лисгулда?
Старший тряхнул головой.
– Ну и что? Ведь это же он убил Петси!
– Как раз, нет. Он не убийца!
Более смышленый Кевин, в глазах которого сверкнул огонек, спросил:
– А вы знаете, кто это сделал?
– У нас есть один след… Один свидетель видел, как этот человек выходил из дома вашей несчастной сестры как раз в то время, когда предположительно было совершено убийство.
Сжав кулаки, Шон проговорил глухим голосом:
– Если бы только вы были так любезны назвать нам его имя…
– Вот это уж нет! Мне вовсе не хочется, чтобы сыновья моего друга Томаса отправились в тюрьму на долгие годы. Возвращайтесь домой и молитесь святому Патрику, чтобы Крис Лисгулд не подал заявления о нападении на него!
Братья ушли, не сказав ни слова… Когда они вышли из кабинета, Майк вздохнул.
– Саймус, остается одна грязная работа…
– И ею должен заняться именно я?
– Если бы это было не так, то не я, а вы были бы моим начальником, старина.
– С кого мне начать?
– Забегите в больницу и постарайтесь успокоить Лисгулда.
– Это будет не очень просто.
– Если бы это было просто, Саймус, я направил бы туда не вас, а кого-нибудь другого.
– Хоть за это спасибо!
Сержант взял в руки старую грязную шляпу и, по традиции, прежде чем надеть ее на голову, с отвращением посмотрел на нее.
– Придется все же купить себе новую…
– Да ну же, не будьте так расточительны, старина! Ведь вашей шляпе не больше пятнадцати или двадцати лет, верно?
Оставшись наедине с собой, Майк О'Хегэн стал обдумывать го, что произошло. Зачем О'Мирею понадобилось убивать Петси, которую он любил настолько, что был готов за нее драться? И насколько можно доверять словам этой неврастенички О'Брайен? Видела ли она на самом деле, как Игэн выходил от Петси, или это только ей показалось? Ведь показалось же ей, что доктор мог так обойтись с ней! Расследование этого дела нужно было проводить крайне осторожно.
Крис Лисгулд, лежавший в отдельной палате, не очень любезно встретил сержанта Коппина.
– Вы арестовали этих двух негодяев?
– Конечно.
– Значит, вы пришли за моим заявлением?
– Я здесь как раз по этому поводу.
Крис осклабился:
– А я думал, чтобы справиться о моем здоровье!
– И за этим тоже…
– Не старайтесь, сержант. Я знаю, что не нравлюсь вам… Саймус бросил тяжелый взгляд на больного.
– Не боясь ошибиться, вы могли бы даже сказать, что я вас ненавижу, Лисгулд… Петси Лэкан погибла из-за вас. Если бы вы оставили ее в покое, ничего этого не было бы… Так вот, пока мы здесь одни, Крис Лисгулд, я должен вам сказать, что если вы напишете заявление на братьев Лэканов, я постараюсь сделать так, что вы будете жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. А теперь, я слушаю вас…
Крис отнюдь не обладал исключительно благородной душой. Он принялся кричать:
– А убийцу Петси вы тоже собираетесь оставить в покое?
– Когда я схвачу его за шиворот, он пожалеет, что появился на белый свет.
– Да, но когда это будет?
– В ближайшие сорок восемь часов.
Лисгулда это заинтересовало.
– Значит, вы знаете, кто это?
– Думаю, да. Кстати, Лисгулд, вам чертовски повезло, что вчера вечером вы не выходили из зала, где проходил матч.
– Вам очень хотелось бы повесить это убийство на меня, верно?
– Даже не можете себе представить, как хотелось бы!
В голосе сержанта послышались такие нотки, что Крис с трудом проглотил слюну.
– Так что с вашим заявлением, Лисгулд?
– Я передумал, сержант… Такой человек, как я, не пишет заявления из-за полученных ударов. Он их возвращает обратно.
– Отлично… Я так и запишу, а вы подпишете. Идет?
– Идет.
– Кроме того, Лисгулд, я уверен, что вы благоразумно последуете моему совету: после выхода из больницы, возвращайтесь к себе в Роскоммон и не появляйтесь здесь до тех пор, пока я не схвачу убийцу.
– Почему?
– В Бойле слишком много людей, которые с радостью объяснились бы с вами… Поняли?
– Отлично понял. Через два часа меня здесь не будет.
Саймус составил рапорт, содержащий высокопарное высказывание Криса, и предложил ему подписать его. Поставив подпись, Лисгулд спросил:
– Как вы считаете, сержант, теперь я стал хорошим человеком?
Коппин медленно поднялся, взял шляпу и отчетливо произнес:
– Я считаю вас совершенно ничтожным человеком, Кристи Лисгулд. Если хотите знать, что я думаю до конца, то скажу вам, что глубоко сожалею о том, что вчера вечером вас не убили вместо Петси Лэкан. Пока!
Хоть ему и не хотелось лгать миссис Нивз, к которой он питал добрые чувства, сержанту Коппину необходимо было застичь О'Мирея врасплох, чтобы, таким образом, заставить его сознаться. Следуя этому плану, на следующий день он пришел в дом доктора в качестве пациента. Открывшая ему дверь Нора удивилась.
– Опять вы, сержант?
Саймус хотел было перевести все в шутку, но на сердце у него было неспокойно, потому что он испытывал чувство настоящего уважения и дружбы по отношению к доктору Дулингу и его племяннику.
– Что-то вы сегодня не очень любезны?
– После… после вчерашнего я стала опасаться вас с вашими новостями!
– Не беспокойтесь, миссис Нивз, я пришел к вам в качестве пациента…
Несмотря на то, что Коппин постарался это сказать как можно более уверенным тоном, он покраснел, тем более что Нора, которая не всегда умела скрывать свою склонность к старому дорогому Саймусу, всерьез обеспокоилась.
– Скажите, по крайней мере, с вами не случилось ничего серьезного?
– Нет, нет… Всего лишь легкое недомогание… Ведь я уже в том возрасте, когда приходится следить за здоровьем, миссис Нивз…
– Замолчите! Вы покрепче многих молодых! Сейчас я скажу Доктору О'Мирею…
– Нет! Нет! Прошу вас!… Я – простой пациент, самый простой пациент и спокойно подожду своей очереди. Я сейчас не на службе, так что привилегии мне ни к чему…
Его голос-слегка дрожал потому, что ему было действительно стыдно обманывать эту бедную Нору.
– Сейчас у доктора на приеме мисс Аннаф, так что, думаю, это ненадолго.
– Вот это да! Скажите, пожалуйста, мисс Аннаф!… Рад видеть, миссис Нивз, что ваш воспитанник пользуется уважением и доверием!
Семья Аннаф была одной из самых знатных в Бойле, но не благодаря накопленному состоянию, а вследствие долгих лет безупречной службы городу, графству и всей стране, что обеспечивало им почет и уважение в глазах сограждан. Единственную наследницу семьи звали Аннабель Аннаф. Это была красивая двадцатисемилетняя девушка с настолько утонченными манерами, что всякий, оказавшийся рядом с ней, казался неотесанным мужланом. Она была глубоко верующей, если не сказать набожной, и в Бойле она слыла примером женского благочестия. Ухажеров у нее не было. Это никого не удивляло, так как трудно было себе представить, что наследница Аннафов может повстречать достойного себя в моральном плане человека. Несмотря на абсолютную безупречность и вышеуказанные достоинства, мисс Аннабель все же не была болезненно целомудренной, как какая-то там Этни О'Брайен.
Когда Саймус Коппин прошел в приемный покой, Аннабель находилась в кабинете. Лежа в прозрачной комбинации на кушетке, она старалась не смотреть в лицо Игэну О'Мирею, который склонился над ней, чтобы очень осторожно ощупать ее. Молодой врач ни за что на свете не хотел бы повторения истории с мисс О'Брайен, поскольку повторение подобной истории с Аннабель Аннаф грозило куда большими неприятностями для его личной репутации и для работы в Бойле.
И все было бы хорошо, но злому року было угодно, чтобы в приемном покое ко времени прихода сержанта Коппина уже находился Терренс Барнетг со своей женой Мод, страдавшей анемией. Они пришли за лекарствами для Мод. Барнетт, маленький человечек, характером был похож на собаку, которая никогда не лает, но может укусить. Насколько флегматичной была Мод, настолько неуравновешенным был Терренс. Вопреки всем предположениям, супруги отлично ладили, поскольку Барнетт привносил необходимый огонек в семейный очаг, а Мод, благодаря врожденному спокойствию, удавалось гасить внезапные вспышки гнева своего супруга. Ей удавалось это почти всегда. Это "почти" прибавлялось потому, что по отношению к полиции Терренс был непреклонен. Он ненавидел всех представителей закона вообще, а комиссара О'Хегэна и сержанта Коппина в частности. За что? Возможно, он и сам не смог бы ответить на этот вопрос. Эта ненависть была чем-то заветным, к чему никто другой не смел прикасаться.
Итак, как только Саймус вошел и сел в кресло, со стороны Терренса последовала незамедлительная реакция.
Терренс вдруг стал громко принюхиваться и затем обратился к жене:
– Вам не кажется, Мод, что здесь дурно запахло?
Та, хорошо зная своего супруга, попыталась его успокоить.
– Вы не дома, Терренс!
– Знаю, Мод, знаю… У нас все убрано так, что помои не могут отравлять воздух!
Поскольку кроме Саймуса в комнате никого больше не было, тот понял, что это оскорбление относится именно к нему. Сжав кулаки и стиснув зубы он продолжал сидеть с закрытыми глазами, чтобы не задать этому грязному ничтожеству взбучку, которой тот заслуживал. Не подозревая об опасности, Терренс продолжал:
– На приеме у врача, Мод, существует то неудобство, что здесь бывают люди, которых не хотелось бы встречать.
Глухое рычание сквозь плотно сжатые губы сержанта окрылило Терренса Барнетта. Опьяненный близкой победой, он пошел еще дальше:
– Кстати, Мод, многие из этих людей заблуждаются, приходя к доктору. Им следует обращаться к ветеринару.
Со слезами на глазах, понимая неизбежность конфликта, Мод впервые в жизни не выдержала и воскликнула:
– Это черт знает что такое, Терренс Барнетт! Вы не можете попридержать за зубами ваш проклятый язык?
Но в ответ Терренс еще больше распалился.
– Мод, дорогая, как вы могли подумать, что это может относиться к вам? У вас, по крайней мере, лицо человека! А некоторые совершенно похожи на животное… от которого они смогли унаследовать силу, но даже примитивного разума животных им не хватает!
– Вы ищете приключений, Барнетт?
Муж Мод с наигранным удивлением взглянул на полисмена.
– Это вы мне?
– Вам и больше никому другому!
Барнетт обернулся к жене, которая бледнела на глазах.
– Эта штуковина действительно умеет разговаривать или мне только показалось?
"Эта штуковина" медленно поднялась, подошла к Терренсу, схватила его крепко за шиворот и приподняла с места.
– Или вы сейчас же извинитесь передо мной, или, поскольку я сейчас не на службе, я набью вам морду, Барнетт!
Задыхаясь от сдавившего горло воротника рубашки, Барнетт все же ответил:
– Идите… к… ко всем чертям! Нич… ничтожный шимпанзе!
Вместо ответа огромный кулак Саймуса заехал Барнетту прямо в лицо. Отлетев от удара в сторону, он по инерции на полном ходу попятился и, открыв задом двустворчатую дверь, оказался в кабинете врача. Перелетев через весь кабинет, он наткнулся спиной на противоположную стену.