Это она отозвалась на призывы своего персонала, мужика и кассирши, которые, видно, до сих пор справлялись со своими делами без начальства. А мне так хотелось поподробнее расспросить их начальницу о девушке с ножичком (или без него) и той, что девять раз звонила по телефону, но в сложившейся ситуации это оказалось невозможным. Ладно, в конце концов, я ищу не убийц пана Мирека, а свою зажигалку. Вряд ли именно здесь она может обнаружиться, раз три недели его тут не видели, да и постоянного угла у него в этом крохотном цветоводстве не было.
Дотолкав тележку до машины, я переложила в багажник купленные горшки с цветами и уехала, с грустью констатируя, что Юлиту так и не нашла, но все же вместо этого хоть какая-то компенсация: новокупленные растеньица и адрес сирени. Да, держался пан Мирек на своей мужской притягательности, а женщины ведь нервные бывают…
***
Комиссар Вольницкий начал с документов, доставленных экспертизой. На одежде подозреваемой Габриэлы, на ее мокрой юбке и блузке, не оказалось никаких следов крови, даже микроскопических, зато сколько угодно и в изобилии следов кофе, так что свидетельница сказала ему правду.
Подозрения Вольницкого по отношению к сестре убитого малость увяли.
С помощью сотовых следователь отловил трех из остальных возможных подозреваемых, перечисленных в показаниях двух первых. С одним из них очень трудно было говорить, все заглушало могучее рычание какой-то машины, и он не сразу вспомнил, что местом работы этого свидетеля является варшавский аэропорт Окенче. Последнего свидетеля, некую Юлиту Битте, он так и не разыскал, дома ее не было, а сотовый она выключила напрочь.
Он допросил трех из отловленных, из них с двумя, Малгожатой и Витольдом Гловацкими, беседовал лично, в аэропорт отправил сержанта. Все фактически говорили одно и то же. Они вместе провели вечер в ожидании возвращающейся из отпуска Иоанны Хмелевской, дождались ее, ели французские сыры, расставаться начали после девяти вечера. Никто из них никуда не отлучался, Гвяздовский тоже сидел с ними и тоже ел сыр.
Теперь, откровенно говоря, Вольницкий уже и сам не знал, за что взяться, так что уселся, можно сказать, на бумагах. Короче, занялся изучением бумажной макулатуры. Записная книжка убитого, календарь убитого, целая гора счетов и всяческого рода переписки. Весь стол был завален бумагами, а рядом без конца нудил фотограф, которого следователь не отпускал. Бедняга уже третий раз спрашивал, зачем он следователю и как долго ему еще тут торчать. Поскольку бумаги лежали спокойно, не досаждали, следователь снизошел к человеку и решил сначала расспросить фотографа.
- Так, говоришь, лично знаешь того самого Собеслава Кшевца?
Фотограф тут же отмежевался от Кшевца.
- Лично не знаю, - поспешил заявить он. - Один раз видел на вернисаже два года назад, и все. Просто знаю как великолепного фотографа. Он из вольных стрелков, которые не связаны ни с какими изданиями, работают сами по себе. Но за их продукцией охотятся все - и издательства, и лучшие журналы. Его область - природа, пейзажи, звери, растения, человек. Всякого рода крупный план его конек. Для этого и рука и глаз нужен. Талант потрясающий!
- А в личном плане что он собой представляет?
Фотограф не удивился вопросу, в конце концов, уже не один год подрабатывает в полиции и никакой вопрос при расследовании убийства не застанет его врасплох. Он просто понял, что разговор предстоит долгий, свалил с плеча тяжеленное фотографическое оборудование и сбоку присел к столу.
- В личном плане о нем немного известно, но никогда ничего плохого не слышал. А так… может, просто сплетни, потому как он мужик скрытный, необщительный, и часто пребывает за границей в поисках сюжетов для своих произведений.
- Повтори сплетни. Это родной брат убитого, сам понимаешь… Ну, например, где его можно найти?
- Там, где он в данный момент находится. Слушай, если на обложке его цветная фотография, скажем экзотический цветок, со всякими там пестиками, тычинками, а на цветке сидит некое насекомое и питается нектаром, так вот это насекомое… конечно же крупным планом, так на него лучше не глядеть, не то приснится ночью некое неведомое страшилище - ужас, до чего впечатляет! Человек с воплем срывается с постели и долго в себя не может прийти. Так как ты считаешь, такое нечто может он у нас найти? Скорее, где-нибудь в дебрях Африки, на худой конец - поближе к Средиземному морю.
- Но спать-то он иногда спит? И ест?
- И спать и есть можно повсюду.
- Нет, ты скажи, где же он все же живет? Моется, держит свои вещи? Костюмы, портки, обувь! Проявляет негативы! Обрабатывает на компьютере! Пусть даже на лэптопе-ноутбуке! И увеличивает! Для увеличения требуется особенно много всего. И что, возит все это с собой по всему свету? В конце концов, должен иметь почтовый адрес, хотя бы для заказчиков. Родная сестра может его не знать, но ваша братия всегда все знает.
Фотограф смутился.
- Разумеется, какая-то малина у него должна быть, но я как раз в это не вникал, честно, не знаю. Знаешь, ему многие завидуют, особенно среди нас, людей, гм… творческих, распространена такая лютая зависть, что не удивишься его желанию скрыться. Больше всех может знать "Нейшнл Джиографик", самое знаменитое издание, географический журнал. И еще одно, немецкое, вот название забыл… Он преимущественно для них работает.
- Еще что скажешь? Выкладывай все сплетни.
- В том-то и дело, что ничего особенного. Не женат, но не из голубых, порнографией не занимается, портретов тоже не делает, ему плевать на великих мира сего и красивейших актрис, он маньяк мелочей. Ну, того самого крупного плана. Зарабатывать должен прилично, но, опять же по слухам, не очень богат, живет по-своему, его интересует только искусство. Как видишь, никаких сенсаций.
Вольницкому все было мало. Он еще не отказался от своей первой версии, половина состояния, оставшегося от брата, могла пригодиться художнику, а сестра солгала, зарезала братишку из материальных побуждений. Кто знает, может, именно Собеславу очень понадобились денежки?
- Так как же его найти, холера!
- Я бы все же посоветовал через "Нейшнл Джиографик". Он уже много лет с ними сотрудничает. У них обязательно должен быть какой-то выход на него, в издательском деле часто возникает необходимость что- то согласовать, получить, узнать. Или срочная необходимость в каком-нибудь цветочке, вынь да положь… С растеньицами труднее всего.
При упоминании о растеньицах в голове следователя сработало: а брат огородник, садовод.
- Ну ладно, иди. Можешь быть свободен. А если тебе что в голову на сей счет придет, не поленись, приезжай сразу и скажи или позвони.
Не сомневаясь, что вот только что у него важный шанс узнать что-то необходимое, следователь напрягся - импульс не возвращался. Вздохнув, он занялся документами.
С документами получилась какая-то странная история. Их было множество, неупорядоченных, никак не подобранных, целая мусорная куча, всё вперемешку. К тому же многие счета были словно оборваны на полуслове или недописаны, некоторые, наоборот, полностью написаны, но в двух экземплярах. Вроде бы счет выставлен одному получателю, на одинаковое количество одинаковых растений, а вот цены за них на счетах проставлены разные. Многие квитанции перечерканы и переделаны, так что скорее напоминали не официальные документы, а заметки для себя, чтобы не забыть… И вообще, пришел вдруг к выводу следователь, большинство уже изученных им бумаг, хотя и носили название счетов или квитанций, скорее походили не на финансовые документы, а заметки для себя. Поскольку они были хаотично перемешаны с официальными заказами, создавалась невообразимая путаница, просто горох с капустой. Какой-то Майда заказывал себе что-то, называвшееся форзицией, при этой форзиции была проставлена цена шесть пятьдесят. А вот счет, выставленный Майде. На нем фигурирует загадочная форзиция, но цена составляет шестьдесят восемь злотых. Почему?
Вольницкий не был знатоком природы, но догадывался, что форзиция - какое-то растение. Он знал, что растения растут, и, возможно, пропорционально росту дорожают. Неужели за время, прошедшее между заказом и доставкой товара, эта форзиция вымахала такой, что подорожала более чем в десять раз? Или заказчик забыл написать, что ему нужна не одна, а десять форзиций? Точнее, десять с половиной… Нет, такого быть не может.
Соколиным оком следователь выловил даты, скрытые в каракулях. Вот одна - или встреча с этим Майдой, или день, когда сделан заказ. Потому что даже время проставлено, и дописаны по-латыни ботанические каракули: ага, та же форзиция, к тому же жирно подчеркнутая, это уже счет, и расстояние между заказом и оплатой - шесть дней. Что же растет в таком темпе? Джунгли после ливня? Грибы… да, они вроде быстро растут. Так, может, форзиция - гриб?
Другие записи свидетельствовали о том, что клиент получил свое и заплатил. Такой вывод комиссар сделал на основании красного зигзага, дополненного большой буквой "z" - zaplасопе, то есть оплачено. И ни одной официальной печати с такой надписью, только вот этот небрежный красный зигзаг.
Самыми понятными и упорядоченными были заказы. Чего себе люди не заказывают! Это понятно, в последнее время все больше появляется желающих обустроить свои участки, разбить на них сады, провести аллейки, посадить цветочки, настроить беседок, бассейнов, каменных стенок, горок, прудиков и еще миллион других вещей. И для всего этого, кроме главного проектировщика-дизайнера, требуется целая армия рабочих и специалистов, нанимаемых не на постоянную работу, а для выполнения одного конкретного заказа. Итак, требуется куча специалистов, грубая рабочая сила и транспорт. В фирме убитого не было никаких сотрудников и никакого транспорта. Надо что-то привезти или доставить? Вот счет, нанимается грузовик или какое другое транспортное средство. Все нанималось на один раз и не очень часто: грузовые машины, платформы, экскаваторы, бульдозеры, самосвалы, пикапы. Садово-огородная фирма, не имеющая своего транспорта и каждый раз нанимающая машину, - по меньшей мере странно.
А тут выясняется и вовсе удивительная вещь: Мирослав Кшевец не имел собственной плантации и даже просто теплицы. Откуда же он брал эти вещи? Скорее всего, покупал у производителей растений, не крал же.
А если покупал, то и платил. И выясняется, что платил он крайне редко. Нашлось всего несколько счетов, когда не ему платили, а он платил. Среди них плакучая береза, сорок саженцев бирючины и самшита и один красный дуб. Клиентам же продал раз в сто больше.
От всей этой макулатуры просто несло какой-то грандиозной аферой. Преисполнившись подозрениями, Вольницкий решил засадить за эту работу младшего комиссара Касю Сажницкую, большую любительницу и знатока цветов, переведенную недавно на бумажную работу по уважительной причине - далеко зашедшей беременности. Трудно требовать от Каси, чтобы она в своем состоянии по-прежнему гонялась за преступниками с пушкой в руке, вот и перевели на сидячую работу. Все охотно обращались к младшему комиссару за помощью по самым разным, доступным ей, вопросам - используя ее и как секретаршу, и как архивариуса, и как бухгалтершу, и как компьютер. Быстрая, живая, очень образованная Кася, несколько отяжелевшая, легко справлялась с такими заданиями, рада, что еще может помочь коллегам, пока ее не отправили в декрет. Для себя комиссар только переписал все фамилии, адреса и телефоны, какие удалось выискать в бумагах покойного.
Намного понятнее для полицейского оказались личные записи Кшевца. И когда вошел коллега комиссара полиции, он застал Вольницкого шокированным, немного смущенным и очень удивленным.
- Ты гляди! Наш-то покойничек оказался Казановой, чтоб ему черти на том свете… Не видать мне счастья, если это не Дон Жуан, бабник столетия! Так получается по документам. И возглавлял он никакую не форзицию, а настоящий бордель…
- Теперь это называется Агентство развлечений, - ответил образованный коллега. - Агентство досуга, вы к нам, мы к вам и т. п. И что, ты обнаружил клиентов или персонал? Персонал тоже может быть весьма приятным.
- За клиента он один работал, уж и не знаю… Тысячу баб обслужить… погоди, точно скажу - сто двенадцать штук! Баб надо проверить в первую очередь. Внешне он был очень привлекателен, вполне возможно… Какая-нибудь из обманутых девиц нагрянула с ножичком, точнее секатором, и в нервах… Холерный огородник, с цветочка на цветочек!
- А чем же еще заниматься интересному мужчине его профессии? - философски изрек сотрудник даже с легкой завистью. А как она, собственно, зарезала его своим секатором? Какая-нибудь здоровенная бабища?
Вольницкий взял в руки заключение патологоанатома, Его он получил очень скоро, видимо, и медика удивило нетипичное орудие убийства. Так что Кшевец подвергся процедуре в первую очередь.
- Не поверишь, - делился с коллегой сомнениями комиссар, читая подробное заключение эксперта. - Сначала покойника огрели цветочным горшком или чем-то в этом роде, а затем его четыре раза проткнули секатором. Но и горшка было достаточно.
- Гляди-ка! - опять удивился коллега. - И смерть у него вполне соответствует профессии. Чем кто воюет…
- Кончай языком молоть, слушай дальше. С этим горшком тоже закавыка.
Оба следователя наклонились над фотографией крупным планом. Коллега заглядывал через плечо Вольницкого.
- А это тот самый секатор? Очень странный какой-то. Разлетелся на части от того, что им шпыняли человека? Да ведь эта штука с крепкими ветвями деревьев справляется, а на человеке сломалась?
- То-то! - с таким торжеством произнес Вольницкий, словно погибель секатора была его личным достижением. - Слушай, он не был этим секатором убит, гляди, острия не сходятся, более узкое налезло на широкое. К тому же, по заключению экспертов, секатор был… вот, тут написано… разболтанный - так специалисты написали. Но не секатор тут главный. Все дело в горшке.
Приятель вгляделся в фотографию.
- И в самом деле, какой-то нетипичный… цилиндрический, я бы сказал. Высокий, в средней части утолщенный, кверху суживающийся, малость на кувшин смахивает, или нет, в чем молоко…
- Ты прав, на крынку похоже, судя по рисунку…
- И кажется, был с землей, в которой что-то росло, потому эксперты и называют непонятное орудие убийства горшком.
Сотрудник пожал плечами:
- Не понимаю, как в сосуде такой формы можно выращивать растение. Как его пересаживать? Попробуй вынуть цветочек из такого сосуда, горшок обязательно должен кверху расширяться.
- А ты откуда знаешь? Какой грамотный…
- Так ведь мать надо мной годами измывается. Она держит дома цветы - на балконе, а я обязан помогать их пересаживать. По ее словам, у меня талант и хорошие руки для этого дела. Так что о горшках я тебе точно говорю, перевидал их на своем веку.
- Да они приблизительно так и написали. Судя по следу от удара, его огрели этой штукой, как они пишут, вверх ногами. То есть убийца держал в руках растение и, размахнувшись, врезал нашему казанове по башке горшком. Нормальная баба держала бы в руках горшок и им же врезала несчастному, потому как цветочка бабе жалко. А тут наоборот…
- А что за цветочек?
- Холера его знает. Патолог не написал, других экспертиз я еще не получил.
- Судя по снимку, изрядно завядший. Может, потому бабе и не было его жалко.
Оба какое-то время внимательно всматривались в изображение орудия преступления и фотографию жалких остатков цветочка. Первым заговорил Вольницкий:
- Вот тебе фамилии, телефоны, немного адресов, к сожалению, не все.
- Сотовые! - скривился помощник следователя.
- Найдутся их владельцы. Развороши эту дамскую компанию, можно еще получить и служебные контакты, от них тоже польза немалая. Знаешь, эта растительная фирма очень нехорошо пахнет, слишком много людей крутится вокруг нее.
Помощник следователя доложил, что ему за это время удалось сделать:
- Я осмотрел эту Пахоцкую улицу, порасспрашивал ее жителей. Не так уж их там и много. Улочка не для проезда, скорее для пеших, хотя проехать с трудом можно, и заканчивается тупиком. Из чужих больше всего людей бывает у стоматолога, портнихи - мелкие работы, приходят почти одни бабы. Вот тебе список постоянных жителей. К сожалению, среди них нет ни паралитика в инвалидной коляске, ни любопытной старушки, сидящей у окна, у четверых есть собаки, у одной одинокой матери - сын-двоечник. Вот и весь улов.
Вольницкий внимательно слушал. В заключение приятель и помощник выдал кое-что интересное:
- Одна мамаша ожидала опаздывающую дочь и долго в тот день сидела у окна. Между восемнадцатью тридцатью и двадцатью часами увидела двух девушек, скорее молодых женщин, одна рыжая, вторая блондинка, шли вроде бы вместе, но каждая отдельно, лиц их не видела, уже начинало темнеть, да и улочка там узенькая, темная.
- Так во сколько точнее это было? - заинтересовался Вольницкий.
- Около семи. Одна немного до, вторая капельку после семи. Дочка все запаздывала, мать все сидела. Еще кто-то ходил, припарковывались машины…
- А девицы до какого дома дошли?
- Она не знает. Это ее не заинтересовало. Раз не дочка, она не стала смотреть.
- А двоечник?
- Того загнали наверх, там его комнатка, он оттуда и глазел в окно, вместо того чтобы учить уроки. Девушек видел, подтвердил, а кроме них еще человека три прошли, ну и еще другие выходили из машин, которые оставляли у домов. Его интересовал сам процесс парковки, там очень тесно.
- Очень хорошо! - порадовался следователь. - Убийца мог и на машине приехать. Так, кого он еще видел?
Помощник опять полистал свои записи.
- В принципе, я тебе все тут записал, но не уверен, что ты разберешь мои каракули. Переписать?
- Идиотский вопрос. Но сначала расскажи.
- Тех четырех с собаками двоечник тоже видел, трое мужчин и одна женщина. Он с ними не знаком, просто часто видит. Лучше всего знает собак, может сказать, где какая живет. А кроме того, шел старичок с палочкой, с седой бородкой, но шел бодро, и у моего двоечника сложилось мнение, что старикан занимается спортивной ходьбой. Потом прошел мужчина среднего возраста, что-то длинное нес в руке, шел медленно и старался разглядеть номера домов. Так что, наверное, кого-то искал. Потом пожилая женщина, сгорбленная, с хозяйственной сумкой в руке. Проехало и парковалось всего пять машин, причем одна доехала до конца улицы, там развернулась и только после этого остановилась. И осталась стоять.
- Где?
- Этого парнишка не видел, он смотрел сверху, и ему часть улицы заслоняли кроны деревьев. По своей стороне видел только мелкие портновские работы, по противоположной стороне улицы - больше, в том числе и дом стоматолога. Точнее - вход в него, еще точнее - калитку в заборе.
- А въезды в гаражи ему видны? Я вчера не обратил на них внимание…