После того как они обсудили, кто и чем будет заниматься, Ленгтон раздраженно озвучил дальнейшие указания насчет поиска объявления, которое, по их мнению, разместил в газете убийца. Они уже спрашивали Шерон, какие газеты читала Луиза, но та не смогла припомнить, чтобы вообще когда-то видела свою соседку с газетой. Ленгтон предложил поискать в приемной у дантиста, где работала жертва.
У всех было такое чувство, что убийца подсматривает за ними из-за плеча и ехидно посмеивается над их плачевно ничтожными результатами. Тем не менее к концу дня они уже знали, что Луиза нередко сидела в приемной стоматолога и просматривала газеты. Клиника получала только "Таймс", которую самолично читал дантист.
Они отработали двадцать пять процентов тех людей, чьи имена и адреса содержались в книжке Луизы Пеннел, и телефоны на столах то и дело подпрыгивали - как и детективы, готовые принять все звонки без исключения. Анна также связалась с миссис Хьюз, которая без колебаний признала, что дала Луизе Пеннел ридикюль с замшевой цветочной вставкой.
День пятнадцатый
На следующее утро Анна прибыла на свое рабочее место в самый разгар суматохи. Определенно что-то произошло: у Ленгтона сидела сама госпожа коммандер полиции Лондона.
Ленгтон получил открытку, посланную ему на адрес полицейского участка в Ричмонде. Карточка была немедленно помещена в пакет и переправлена в лабораторию на экспертизу. Буквы, написанные от руки, перемежались вырезанными из газетных статей: "18 дней. Я потешился всласть над полицией Лондона, но теперь изрядно заскучал. Подписываюсь: Мститель за Красную Орхидею".
Баролли скопировал это на стенд жирными красными буквами. Каждый в бригаде знал, что шефа сейчас хорошенько прессуют. Минуло десять минут, "важная шишка" отбыла, и Ленгтон вышел из кабинета. Он был мрачен, как тень отца Гамлета, галстук болтался на шее, из угла рта торчала сигарета.
Ему не пришлось призывать собравшихся к тишине, когда он встал перед стендом, где краснело новое послание убийцы. Ленгтон поглубже затянулся и погасил окурок в пепельнице на краю стола Льюиса.
- Вышестоящие персоны распорядились, чтобы я ответил на это письмо. Наш консультант-психолог Марш тоже согласна, что, раз уж этот маньяк пытается копировать поведение убийцы Элизабет Шорт, нам следует теперь польстить его самолюбию и принять его правила игры. Убийца Черной Орхидеи отправил почти идентичное послание лос-анджелесскому старшему следователю. Наперекор своему внутреннему чутью, я все же намерен передать следующее послание в выпуски новостей. - Ленгтон запихнул руки поглубже в карманы и процитировал без тени эмоций: - "Если вам угодно сдаться, как следует из вашей же открытки, я встречусь с вами в любом публичном месте в любое время. Соблаговолите прислать подробности в комнату следственной бригады в полицейском участке Ричмонда".
Ленгтон кивнул, давая понять, что совещание окончено, и направился в свой кабинет. Проходя мимо Анны, он бросил на нее ледяной, презрительный взгляд. Она поднялась:
- С чего это ты так на меня смотришь?!
- Спроси об этом кавалера своего хренова.
И, хлопнув дверью, Ленгтон скрылся в кабинете. Анна понять не могла, о чем речь. Она поспешила к Льюису:
- Что происходит?
- Насколько я понял, - пожал он плечами, - у редактора газеты, где работает твой приятель, имеются кое-какие влиятельные друзья. Госпожа коммандер прищемила шефу хвост: как ни защищала его профессор Марш, ему велено предать дело огласке, а шефу это не нравится.
- Но я-то тут при чем?!
Льюис отвернулся:
- Твой приятель собирается опубликовать эту историю. Так что в эти выходные о нас завопят все газеты.
Анна вернулась за свой стол. Мгновение посидела, потом открыла портфель. Позвонив Дику Рейнольдсу, она спросила, придет ли он к ней сегодня поужинать. Он сказал, что будет к восьми. Никто из них не упомянул об истории с Орхидеей. Анна подошла к дежурному сержанту и спросила, может ли она уйти по причине мигрени. Тот посмотрел на нее и ухмыльнулся:
- Головная боль вам обеспечена, это точно. А правда, что журналист Дик Рейнольдс - ваш бойфренд?
- Он мне не бойфренд! - вспылила Анна.
Хлопнув дверью, она покинула комнату следственной бригады, вышла из участка и села в машину, чтобы малость поостыть. Затем поехала домой, останавливаясь по пути у магазинов, чтобы купить кое-какие продукты. Она решила приготовить спагетти болоньезе, но без изысков - сочтя, что мистер Рейнольдс пока не вправе рассчитывать на ее кулинарные шедевры. Она бы с удовольствием свернула ему шею, ведь он поставил ее в затруднительное положение, - и это положение требовалось во что бы то ни стало исправить, иначе работать с Ленгтоном станет невозможно.
Последние полтора года она почти не вспоминала о Ленгтоне, но, когда Джеймс вошел в комнату следственной бригады, чтобы возглавить расследование, у нее возникло ощущение, словно минули считаные часы, хотя он никоим образом не обнаружил, что между ними когда-то что-то было. Анна Тревис была не того типа женщина, на которых обычно западал старший детектив-инспектор Джеймс Ленгтон. Ему нравились такие, как длинноногая профессор Марш. У него была ужасная репутация, и Анне вовсе не улыбалось стать еще одной зарубкой на его прикладе. Но это отнюдь не означало, что она не питала к нему прежних чувств, - напротив, чувства ее были очень сильны, и ее просто бесило то, что она не могла о нем не думать.
- Господи, - произнесла она, выкладывая покупки возле раковины, - как я ненавижу этого журналюгу!
Нашинковав лук и приступив к приготовлению соуса, она мало-помалу успокоилась. Если Рейнольдс использовал ее, чтобы получить больше подробностей по делу, он должен сконфузиться.
Анна приготовила ужин, затем приняла душ. Натянула старый свитер и джинсы и даже не стала подправлять макияж. Она готовилась разоблачить Рейнольдса.
- Слава богу, я с ним не спала, - пробормотала Тревис, откупоривая бутылку дешевого вина. Она налила себе бокал и села смотреть телевизор. - Гаденыш! - буркнула она.
Затем глянула на часы: он должен был прийти с минуты на минуту, а потому Анна вернулась на кухню. Соус уже проварился. Она была готова к визиту мистера Рейнольдса.
ГЛАВА 7
К ужину она накрыла стол в гостиной - эта комната заменяла ей столовую. Романтического освещения не предусматривалось; хотя у Анны имелись свечи, у нее не было ни малейшего желания делать этот вечер приятным. Телевизор по-прежнему работал, тарелки грелись, и все было готово к восьми пятнадцати. Однако и в четверть десятого Рейнольдс так и не появился. Она уже собиралась поужинать в одиночестве, когда затрезвонил интерком.
Он поднялся по лестнице с огромным букетом роз из дешевого супермаркета и с бутылкой красного вина.
- Извини, что опоздал, но на меня неожиданно свалились дела. Я собирался позвонить, но подумал, что ты рассердишься. - Дик улыбнулся и вручил ей принесенные дары.
- Да, я бы рассердилась, - сказала Анна, отстранившись от него, когда он попытался чмокнуть ее в щеку. - Проходи в гостиную. Сейчас подам ужин. Я жутко голодна.
- Я тоже, - отозвался он, скинул свою замшевую куртку и бросил ее прямо на пол у входной двери. - Хочешь, я открою вино?
- На столе есть початая бутылка, - ответила она, хлопоча на кухне и ставя чесночный хлеб в духовку.
По крайней мере, он не начал есть, пока она не села за стол, хотя и заглотил бокал вина и к ее приходу наливал уже следующий.
- За твое здоровье! Прости, что так опоздал.
- Ничего, все нормально.
Они чокнулись, выпили, и Дик с несказанным удовольствием принялся поглощать ужин.
- Вкушнятина, - прошамкал он с набитым ртом.
Анна, вместо ответа, положила ему на тарелку салат.
- Ты не находишь, что в наших отношениях появился какой-то холодок?
- Нахожу, но давай сперва закончим ужин.
- Думаю, что я знаю, из-за чего это, - сказал он, наматывая на вилку спагетти.
- И я думаю, что знаешь. Из-за тебя я оказалась в очень неприятной ситуации.
- Почему?
Она положила вилку и откинулась на спинку стула:
- Тебя просили не давать в печать письмо о Красной Орхидее и не упоминать о посылке, поскольку это повредит следствию. Сегодня я узнала, что, вопреки предупреждению, ты собираешься, невзирая ни на что, это опубликовать. И как, по-твоему, я должна себя чувствовать?! Особенно если старший детектив-инспектор Ленгтон больше чем уверен, что мы с тобой встречаемся, поскольку видел нас вместе в ресторане. Разумеется, он думает, что между нами какие-то отношения, вот он и набросился тут же на меня.
- Набросился? - Рейнольдс подчистил тарелку кусочком чесночного хлеба.
- Ты хоть представляешь, какие это может иметь последствия?! Мы же не просто так отмалчиваемся.
- Объясни, - сказал он уже без улыбки.
- У нас есть подозреваемый. И этот человек, как мы полагаем, крайне опасен…
- Или не опасен, - оборвал он ее заносчиво.
- Что?
- Ну, у вас, может, и есть подозреваемый, но мне кажется, вы на сегодняшний день его пока не вычислили.
- Ты ошибаешься! - отрезала она.
- Ну извини. Кто он?
Она отодвинула тарелку и вытерла рот:
- Ты что, в самом деле допускаешь, что я выдам тебе эту информацию? Наше расследование никоим образом не предполагает твое участие.
- В самом деле?
- Да, в самом деле! - Анна уже начала заводиться.
- А как же мой разговор с вашим гипотетическим подозреваемым? А посылка, которую мне прислали и о которой я вполне мог бы вам и не сообщать? Если ты помнишь, я был свидетелем осмотра ее содержимого.
- Да, был свидетелем, и, насколько я помню, от тебя потребовали не давать это в печать. Говорю еще раз: этот убийца чрезвычайно опасен.
- Я это знаю. Почитал о Черной Орхидее.
Анна забрала у него тарелку, прихватила свою и понесла их на кухню. "А ведь Ленгтон предупреждал, что в один прекрасный день он свалится на тебя целой кучей…" Она уронила верхнюю тарелку и выругалась.
Рейнольдс пришел на кухню, когда она уже подбирала осколки.
- И ты думаешь, все это из-за меня?
Она бросила осколки в мусорное ведро.
- Конечно думаю! - Она открыла холодильник, извлекла оттуда пару кусков сыра и прямо в обертке положила их на разделочную доску. - Поможешь нарезать?
Он подхватил доску и вышел из кухни. Анна включила кофеварку и вслед за Диком понесла в гостиную жестяную коробку с печеньем. Поставила ее на стол:
- Угощайся.
- Спасибо. Часто принимаешь гостей?
- Не смешно. - Анна осушила бокал и налила еще вина.
- Хочешь сыра? - спросил он, роясь в коробке в поисках любимого печенья.
- Нет.
Анна смотрела, как он жует сыр. Ричард был привлекательным мужчиной, однако сейчас выражение его пронзительно-голубых глаз сделалось ледяным.
- Ты успокоилась?
- Да, - отозвалась она угрюмо.
- Отлично. - Он налил вина и сделал маленький глоток, прежде чем поставить бокал на стол. - Я не имею никакого отношения к той статье, что выйдет в свет в ближайшие выходные. Точно так же как у тебя есть шеф, известный под именем "старший детектив-инспектор Ленгтон", у меня тоже есть начальство - редактор газеты. Это очень волевая, властная женщина. В тот день, когда мы с вами посетили судебно-криминалистическую лабораторию, она была на большом приеме для разных важных персон, в частности политиков и борцов с преступностью. И перед ними держала речь также приглашенная туда профессор Марш.
Анна перестала дуться и вся обратилась в слух.
- И если не ошибаюсь, ваша выписанная из Штатов консультант-психолог имела долгий разговор с моим редактором. И даже упомянула о том, что мы виделись в судебно-криминалистической лаборатории. И что я ее чуть ли не очаровал! - Он улыбнулся, но Анне было не до веселья. Его тон сделался серьезнее. - Я ни разу не проболтался об этой посылке, Анна. У меня есть фурия-редактор, которая вцепляется в меня мертвой хваткой, чтобы я высиживал материал для первой полосы и выдумывал броские заголовки. И я получил очередную отповедь за то, что не посвятил ее в происходящее.
- Это правда?
- Господи, Анна! - взвился он вдруг, откидываясь на спинку стула. - Ты сделала неверные выводы и даже не дала мне возможности изложить свою версию событий, прежде чем на меня наброситься.
Анна глубоко вздохнула:
- Итак, профессор Марш рассказала твоему редактору о деталях нашего расследования?
- Именно это я тебе только что и говорил. Еще она сказала, что считает нашим общественным долгом посвятить читателей в то, что рядом орудует кошмарный убийца, а вы, похоже, даже близко не подошли к тому, чтобы его раскрыть.
Анна взяла свой бокал и устроилась на диване. Он тоже пересел с бокалом - на большое и единственное в комнате кресло напротив хозяйки.
- Извини меня, - сказала Анна.
- Конечно. И если ты из-за этого оказалась в кипятке, тебе следовало бы для начала пойти к твоему старшему инспектору Ленгтону - он ведь втащил эту дамочку в вашу следственную группу?
Анна не ответила. Он скрестил ноги, вертя в руке бокал.
- Я открою ту бутылку, что принес? Там вино получше.
Она пожала плечами. Дик поднялся и прошел на кухню. Анна чувствовала себя глупо и не знала, что сказать. Он вернулся, наполнил свой бокал, затем остановился перед ней:
- Налить?
- Да, будь любезен. Спасибо.
- Пожалуйста. - Он поставил бутылку на стол и уселся рядом с Анной на диван. - Я прощен?
- Да. Извини.
Рейнольдс глотнул вина и посмотрел в телевизор - все это время он работал с выключенным звуком.
- Это единственная твоя возможность развлечься?
Анна указала на стереоприставку. Дик поднялся, просмотрел ее компакт-диски, запустил один, затем достал коробок спичек и зажег свечи на полке. Погасил свет, выключил телевизор и сел опять подле нее:
- Так-то лучше.
- Хорошее вино, - сказала она, оттаивая.
- Ну, теперь ты знаешь, почему я припозднился. Мне действительно неловко, но она не отпускала меня до тех пор, пока не выдам статью. - Дик откинулся на спинку дивана. - Неудивительно, что ты не хочешь об этом говорить. Я зашел на сайт о Черной Орхидее и увидел там такие кровавые подробности - мороз по коже! И мысль о том, что у нас орудует маньяк, старающийся имитировать все действия того злодея, просто в голове не укладывается. Знаю, бывают убийцы-подражатели, но этот - просто чокнутый. Зачем копировать убийство, совершенное в сорок седьмом году?
- Потому что тот убийца так и не был пойман.
- Но такая предварительная подготовка - откачать кровь, прежде чем разрезать тело надвое…
Анна закрыла глаза и вздохнула. Он повернулся к ней:
- И ты можешь при этом спокойно спать?
- Обычно да, но всякое бывает. К кошмарам привыкаешь - это моя работа, ты знаешь. Но иногда жуткие видения проникают в сознание и там остаются.
- Знаешь, от какого видения мне теперь не избавиться?
Анна не ответила.
- От взгляда ее глаз. Я прежде не знал, что мертвые глаза что-то выражают. Я думал, они становятся пустыми, когда сердце останавливается, - но в ее глазах столько боли! Ужасно.
- Да.
- У Луизы Пеннел на лице было то же выражение, что и у Элизабет Шорт?
- Да.
- Как такое может быть, что одно человеческое создание хочет причинить такие мучения другому? Что толкает его на это?
- Не знаю. Это можно объяснить только сумасшествием.
- Как ты попала в убойный отдел?
- Потому что я хотела туда попасть.
- Ты сама это выбрала?
- Да. Мой отец тридцать лет проработал в убойном отделе.
- Ты когда-нибудь с ним работала?
- Нет, он умер почти три года назад.
- Сожалею. Не сомневаюсь, он очень гордился бы тем, что ты пошла по его стопам.
- Да. Думаю, гордился бы.
- А твоя мать?
- Она умерла раньше, чем отец.
Дик склонился к ней ближе, почти коснувшись головой ее плеча:
- То есть ты сирота?
- Я никогда не думала об этом, но пожалуй что да.
- Тебе бывает одиноко?
- Ну, родственников у меня поблизости нет.
- А друзья?
- Не много. Большей частью коллеги. Почему ты об этом спрашиваешь?
- Пытаюсь узнать тебя лучше.
- Что ж, как видишь, тут мало что можно разузнать.
Он улыбнулся:
- Насколько я вижу, у тебя большая коллекция компакт-дисков, опрятная маленькая квартирка и сама ты очень симпатичная.
- Чепуха! - рассмеялась она.
- Симпатичная! Ну, я так думаю. Мне нравятся твои рыжие вьющиеся волосы. Ты знаешь, что у тебя на носу веснушки?
Рука Анны непроизвольно потянулась к лицу.
- Я обычно пытаюсь их скрывать, но сегодня, придя домой, не стала краситься.
- У тебя чудесная кожа. И очень красивые пальцы. - Он протянул руку и взял ее ладонь в свою.
Анна растерялась. Она находила Дика весьма привлекательным, но как-то не привыкла к такому откровенному заигрыванию.
- Ты ожидаешь, что теперь я стану говорить разные лестные вещи о тебе? - спросила она тихо.
- Могла бы и сказать. В смысле, до сих пор у нас были какие-то однобокие отношения. Ты пока что не дала мне понять, что я тебе интересен. И привлекателен.
- И то и другое.
- Отлично.
Он взял со стола свой бокал, осушил его и встал, чтобы наполнить вновь.
- Ты бы поосторожнее с этим. Ты за рулем?
Дик повернулся, склонил голову набок:
- Ты намекаешь на то, что мне надо будет уйти?
- Только на то, что мы уже приговорили одну бутылку и, если ты на машине, тебе потребуется выпить кофе. Я офицер полиции, не забывай.
Он улыбнулся, взял ее бокал и наполнил до краев.
- Так ты хочешь кофе?
- Нет, спасибо. - Он снова сел возле Анны и вытянул ноги, оказавшись очень близко к ней. - У тебя есть домашний питомец?
- Нет.
- А у меня живет совершенно ужасная киса, которая, можно сказать, сама со мной поселилась, и зовут ее Блотт. Вид у нее такой, будто ее родительницу скрестили с хомяком. У нее такая странная, совсем не кошачья физиономия, что я иной раз думаю, будто ей кто-то хорошенько наподдал, - какая-то у нее расплющенная морда… Может, пойдем приляжем?