Монтальбано понял молчаливый вопрос женщины, улыбнулся, развел сокрушенно руками, как бы говоря: "Такая у меня работа".
- Нет, - ответила Анна Тропеано твердо.
- Какие-нибудь подозрения?
- Нет.
- Синьора Ликальци имела обыкновение возвращаться в гостиницу под утро. Я хотел бы у вас спросить…
- Она приходила ко мне. Ко мне домой. Почти каждый вечер мы вместе ужинали. Если ее приглашали на ужин куда-нибудь еще, то потом она заезжала ко мне.
- А что вы делали?
- А что делают подруги? Разговаривали, смотрели телевизор, слушали музыку. Или же ничего не делали. Просто наслаждались обществом друг друга.
- У нее были друзья-мужчины?
- Да, кое-кто был. Но все не так, как может показаться. Микела была очень серьезным человеком. Ее непринужденность, раскованность часто вводила мужчин в заблуждение, и всякий раз непременно их постигало разочарование.
- А был кто-нибудь особенно настойчивый?
- Да.
- Имя?
- Я вам не скажу. Вы и сами легко узнаете.
- Другими словами, синьора Ликальци хранила верность мужу?
- Я этого не говорила.
- И это может означать?…
- Означает то, что я вам только что сказала.
- Вы давно знакомы?
- Нет.
Монтальбано взглянул на нее, поднялся, подошел к окну. Анна почти зло закурила четвертую сигарету.
- Мне не понравился этот последний поворот нашего разговора, - сказал комиссар, не оборачиваясь.
- И мне тоже.
- Мир?
- Мир.
Монтальбано повернулся и улыбнулся ей. Анна улыбнулась в ответ. Но мгновенье спустя подняла палец, как школьница, которая хочет задать вопрос.
- Можете сказать, если это не секрет, как она была убита?
- По телевизору не сказали?
- Нет, ни "Свободный канал", ни "Телевигата". Сообщили только, что обнаружено тело, и все.
- Я не должен говорить. Но для вас сделаю исключение. Ее задушили.
- Подушкой?
- Нет, прижимая лицо к матрасу.
Анна начала раскачиваться, как деревья под порывами ветра. Комиссар вышел и сразу же вернулся с бутылкой воды и стаканом. Анна пила так, как будто только что вернулась из пустыни.
- Господи, и зачем она поехала в коттедж! - сказала она почти про себя.
- Вам приходилось бывать в коттедже?
- Конечно. Почти каждый день, с Микелой.
- Синьора раньше там ночевала?
- Насколько я знаю, нет.
- Но в ванной был банный халат, полотенца, кремы.
- Знаю. Микела специально оставила. Когда она приезжала приводить виллу в порядок, как правило, пачкалась в пыли, цементе. Поэтому перед отъездом принимала душ.
Монтальбано решил, что пришло время нанести удар ниже пояса, но сделал это безо всякой охоты: ему не хотелось ее ранить.
- Она была совершенно голая.
Анну словно пронзил электрический ток высокого напряжения, она вытаращила глаза, пытаясь что-то сказать, но у нее не получилось. Монтальбано налил ей воды.
- Ее… ее изнасиловали?
- Не знаю. Судебный врач мне пока не звонил.
- Ну почему, вместо того чтобы ехать в гостиницу, она отправилась на эту чертову виллу? - в отчаянии спрашивала себя Анна.
- Тот, кто ее убил, унес с собой одежду, трусики, обувь.
Анна посмотрела на него с недоверием, как будто комиссар сказал ей заведомую ложь.
- Зачем?
Монтальбано не ответил, продолжал:
- Он также унес рюкзачок со всем его содержимым.
- Это как раз объяснимо. Микела в рюкзачке держала все свои драгоценности, причем очень дорогие. Если тот, кто ее задушил, был вором, застигнутым…
- Подождите. По словам синьора Вассалло, видя, что синьора не приезжает на ужин, он забеспокоился и позвонил вам.
- Верно. Я же думала, что она у них. После того как мы попрощались, Микела сказала, что заедет в гостиницу переодеться.
- Кстати, как она была одета?
- В джинсы, джинсовую куртку, кроссовки.
- Но до гостиницы она так и не доехала. Кто-то или что-то заставило ее изменить планы. У нее был мобильный телефон?
- Да, она держала его в рюкзаке.
- Тогда можно предположить, что по дороге в гостиницу кто-то ей позвонил. И поэтому синьора поехала в коттедж.
- Может, это была ловушка.
- Чья? Конечно, не вора. Вы когда-нибудь слышали о воре, назначающем встречу с владельцем дома, который он собирается обокрасть?
- Вы проверили, из дома что-то пропало?
- "Пьяже" синьоры - точно. Что касается остального, не знаю. Мне ведь не известно, какие ценности хранились в доме. На вид все в порядке, не считая ванной.
Анна казалась удивленной.
- Ванной?
- Да, представьте, розовый халат был брошен на пол. Как будто она только что приняла душ.
- Комиссар, вы тут нарисовали картину, которая мне кажется неубедительной.
- А что такое?
- По-вашему, Микела поехала на виллу, чтобы встретиться с мужчиной, и ее так разбирала страсть, что она сбросила второпях халат, оставив его где придется?
- По-моему, вполне достоверно, разве нет?
- Если речь идет о какой-то другой женщине, то да, если о Микеле - ни в коем случае.
- Вы знаете, кто такой Гвидо, который каждую ночь звонил ей из Болоньи?
Стрелял наугад, а попал в самую точку. Анна Тропеано смущенно отвела взгляд.
- Вы мне только что говорили, что синьора была верна.
- Да.
- Своей единственной измене?
Анна кивнула.
- Можете назвать его имя? Слушайте, вы мне только одолжение сделаете, сэкономлю время. Узнать я все равно узнаю, не сомневайтесь. Итак?
- Его зовут Гвидо Серравалле, он антиквар. Ни телефона, ни адреса не знаю.
- Спасибо, этого достаточно. Около полудня сюда приедет ее муж. Хотите с ним встретиться?
- Я?! Зачем? Я с ним и не знакома.
Комиссару больше не пришлось задавать вопросов. Анна продолжала уже сама:
- Микела вышла замуж за доктора Ликальци два с половиной года назад. Это она захотела поехать в свадебное путешествие на Сицилию. Но познакомились мы не тогда. Это случилось позже, когда она вернулась одна с намерением построить коттедж. Однажды я ехала на машине в Монтелузу, мне навстречу ехал "твинго". Мы обе задумались и чуть не столкнулись. Вышли обе из машины, чтобы извиниться, и сразу же почувствовали взаимную симпатию. Потом Микела приезжала всякий раз одна.
Анна устала. Монтальбано было ее жаль.
- Вы мне очень помогли. Спасибо.
- Я могу идти?
- Конечно.
И протянул ей руку. Анна Тропеано задержала его руку в своей.
Комиссар почувствовал, как его бросило в жар.
- Спасибо, - сказала Анна.
- За что?
- За то, что вы дали мне возможность поговорить о Микеле. Мне не с кем… Спасибо. Теперь мне легче.
Глава 6
Не успела Анна Тропеано выйти, как дверь распахнулась, громко стукнувшись о стену, и в кабинет стрелой влетел Катарелла.
- В следующий раз так вломишься, пристрелю. И ты знаешь, что я говорю серьезно, - спокойно произнес Монтальбано.
Но Катарелла был слишком возбужден, чтобы вдумываться в его слова.
- Синьор дохтур, нужно сказать, что мне позвонили из полицейского управления Монтелузы. Помните, я говорил вам про конкурс информатики? Ну вот, в понедельник утром начинается, и я обязан явиться. Как же вы без меня с телефоном-то?
- Выживем, Катаре.
- Ах, синьор дохтур! Вы мне приказывали не волновать вас, пока вы говорили с синьорой, я и не волновал! Однако тыща звонков была! Я все записал вот на листике.
- Давай сюда и можешь идти.
На кое-как вырванном тетрадном листке было написано: "Званили Виццалло Гуито Сера фалле Лосконте ваш друг Дзито Ротоно Тотано Фикуччо Канджалози апять по новай Сера фалле из балонии Чиполлина Пинисси Какомо".
У Монтальбано все тело зачесалось. Наверное, речь шла о какой-то загадочной аллергии, но каждый раз, когда приходилось читать что-нибудь, написанное Катареллой, у него начинался страшный зуд. С ангельским терпением переписал: Вассалло, Гвидо Серравалле, любовник Микелы из Болоньи, Локонте, который продает драпировки, мой друг Николо Дзито, Ротондо, мебельщик, Тодаро, владелец магазина "Растения и сады", Ригуччо, электрик, Канджалози, которые приглашали Микелу на ужин, снова Серравалле. Чиполлина, Пинисси и Какомо, если предположить, хотя это еще бабушка надвое сказала, что их звали именно так, ему незнакомы, хотя, скорее всего, они были либо друзьями, либо знакомыми жертвы.
- Разрешите? - В кабинет заглянул Фацио.
- Входи. Принес сведения об инженере Ди Блази?
- Конечно. А то бы не приходил.
Фацио, как видно, ожидал похвалы за то, что так быстро справился с заданием.
- Вот видишь, смог же за час управиться! - только и сказал комиссар.
Фацио надулся:
- И это, значит, вместо благодарности?
- А тебя что, благодарить надо за то, что ты свой долг выполняешь?
- Комиссар, разрешите со всем уважением? Вы сегодня утром прямо как с цепи сорвались.
- Кстати, почему я до сих пор не имел чести, так сказать, видеть на рабочем месте доктора Ауджелло?
- Они с Джермана и Галлуццо поехали насчет цементного завода.
- Это еще что такое?
- А вы разве не в курсе? Вчера тридцати пяти рабочим цементного пришло извещение о назначении пособия по временной безработице. Сегодня утром они начали бузу, кричали, камни бросали, ну и все такое. Директор струсил и позвонил нам.
- И зачем Мими Ауджелло туда поехал?
- Но ведь директор на помощь позвал!
- Черт побери! Я же сто раз говорил! Запрещаю кому-либо из комиссариата лезть в эти дела!
- А что было делать бедному доктору Ауджелло?
- Переслать сигнал карабинерам, это их хлеб! Ведь синьору директору цементного завода другое место найдут. А если кто останется ни с чем, так это рабочие. И мы их дубинками?
- Доктор, еще раз прошу прощения, но вы прямо коммунист какой-то. Воинствующий коммунист.
- Фацио, тебя, как видно, заклинило на коммунистах. Да не коммунист я, не коммунист. Можешь ты это понять?
- Хорошо-хорошо, а говорите и рассуждаете, как они.
- Может, оставим политику в покое?
- Слушаюсь. Значит, так: Ди Блази Аурелио, сын Джакомо и Карлентины Марии Антуанетты, родился в Вигате 3 апреля 1937 года.
- Когда ты так говоришь, меня с души воротит. Ни дать ни взять бюрократ из адресного стола.
- Вам не нравится, доктор? Предпочитаете, чтоб я спел? Или стихами переложил?
- Сегодня утром что-то и ты как с цепи сорвался.
Зазвонил телефон.
- Кончится тем, что мы здесь и заночуем, - вздохнул Фацио.
- Алё, синьор дохтур? Здеся на телефоне тот самый синьор Каконо, который звонили уже. Какие будут распоряжения?
- Давай соединяй.
- Комиссар Монтальбано? Это Джилло Яконо, я имел удовольствие познакомиться с вами в доме синьоры Вазиле Коццо. Я ее бывший ученик.
Где-то в отдалении в трубке раздавался женский голос, объявляющий об окончании посадки на рейс в Рим.
- Прекрасно помню. Слушаю вас.
- Я в аэропорту, у меня всего несколько секунд, извините за краткость.
Что-что, а краткость комиссар всегда и везде готов был извинить.
- Я звоню по поводу убитой синьоры.
- Вы были знакомы?
- Нет. Видите ли, в среду вечером, ближе к полуночи, я выехал из Монтелузы в Вигату на машине. Мотор, однако, закапризничал, и я был вынужден ехать очень медленно. На улице Тре Фонтане меня обогнал темный "твинго", который вскоре остановился перед какой-то виллой. Из машины вышли мужчина и женщина и направились по аллее к дому. Больше я ничего не видел, но в том, что видел, вполне уверен.
- Когда вы вернетесь в Вигату?
- В следующий четверг.
- Зайдите ко мне, пожалуйста. Спасибо.
Монтальбано где-то витал. В том смысле, что сам он продолжал сидеть в своем кабинете, но мысленно был в другом месте.
- Мне прийти попозже? - обреченно спросил Фацио.
- Нет, нет, говори.
- Значит, так. На чем мы остановились? Ах да. Инженер-строитель, но работает по найму. Проживает в Вигате, улица Лапорта, восемь, женат на Далли Кардилло Терезе, домашней хозяйке, но домашней хозяйке зажиточной. Владелец большого земельного участка в Раффадали, провинция Монтелуза, где имеет сельский дом, превращенный им в жилой. Имеет два автомобиля, "мерседес" и "темпру". У него двое детей, сын и дочь. Дочь зовут Мануэла, 30 лет, замужем за голландским коммерсантом. У них два сына: Джулиано, три года, и Доменико, один год. Проживают…
- Сейчас я тебе морду-то набью, - сказал Монтальбано.
- За что? Что я такого сделал? - с притворно невинным видом спросил Фацио. - Вы ж сами сказали, что хотите знать всю его подноготную!
Зазвонил телефон. Фацио только застонал и возвел глаза к потолку.
- Комиссар? Это Эмануэле Ликальци. Звоню из Рима. Самолет из Болоньи вылетел с двухчасовым опозданием, и я не успел на рейс Рим-Палермо. Буду там около трех.
- Не волнуйтесь. Я вас подожду.
Взглянул на Фацио, а Фацио - на него.
- У тебя еще надолго этой муры?
- Я почти закончил. А сына звать Маурицио.
Монтальбано выпрямился, навострил уши.
- Ему тридцать один год. Студент университета.
- В тридцать-то один год?!
- Именно так. Как будто на голову слаб. Проживает с родителями. Вот и все.
- Нет, я уверен, что это совсем не все. Валяй дальше.
- Ну, тут разговоры всякие…
- А ты не стесняйся.
Было ясно, что Фацио развлекается вовсю, в этой игре с начальником все козыри выпали ему.
- Итак. Инженер Ди Блази приходится доктору Эмануэле Ликальци троюродным братом. Синьора Микела стала часто бывать в доме Ди Блази, и Маурицио потерял из-за нее голову. Для местных это был прямо бесплатный цирк: синьора Ликальци ходит по Вигате, а он таскается за ней как приклеенный и облизывается.
Значит, имя Маурицио не хотела называть ему Анна Тропеано.
- Все наперебой утверждают, - продолжал Фацио, - что он славный парень. Добряк, хоть и немного того.
- Хорошо. Спасибо.
- Тут еще такое дело, - сказал Фацио, и было видно, что он готов выложить свой главный козырь. - Похоже, этот парень пропал в среду вечером. Теперь понятно?
- Алло, доктор Паскуано? Говорит Монтальбано. Для меня есть новости?
- Кое-что. Как раз собирался вам звонить.
- Слушаю вас.
- Погибшая не ужинала. Или, по крайней мере, съела очень мало, булку с чем-нибудь. Тело у нее было прекрасное внутри и снаружи. Здоровье отличное, идеальный механизм. Она ничего не пила, наркотиков не употребляла. Смерть наступила от удушения.
- И это все? - Монтальбано не скрывал разочарования.
- Нет. Несомненно, у нее были интимные отношения.
- Ее изнасиловали?
- Не думаю. Имело место очень сильное вагинальное проникновение, как бы это сказать, интенсивное. Но следов спермы нет. Потом у нее был анальный акт, также очень сильный и без следов спермы.
- Но как вы можете утверждать, что не было применения силы?
- Очень просто. Для анального проникновения был использован смягчающий крем, возможно, один из тех увлажняющих кремов, которые женщины обычно держат в ванной. Вы когда-нибудь слышали о насильнике, который заботится о том, чтобы не причинить боль своей жертве? Нет, поверьте мне: синьора была согласна. А сейчас я с вами прощаюсь. Скоро сообщу другие детали.
У комиссара была исключительная фотографическая память. Он закрыл глаза, обхватил голову руками, сосредоточился. И через мгновенье ясно увидел последнюю справа на полке в ванной баночку с увлажняющим кремом, рядом крышку от нее.
На улице Лапорта, восемь, табличка у домофона гласила: "Инж. Аурелио Ди Блази", и только. Монтальбано позвонил, ему ответил женский голос:
- Кто там?
Лучше не пугать ее, в этом доме и так, похоже, все накалено.
- Синьор инженер дома?
- Нет. Но скоро вернется. Кто это?
- Я друг Маурицио. Откройте, пожалуйста.
На секунду почувствовал себя последним дерьмом, но работа есть работа.
- Последний этаж, - сказал женский голос. Дверь лифта открыла женщина лет шестидесяти, непричесанная, с измученным лицом.
- Вы друг Маурицио? - спросила обеспокоенно женщина.
- И да и нет, - ответил Монтальбано, чувствуя, как погружается в дерьмо по самую шею.
- Проходите.
Она провела его в большую, со вкусом обставленную гостиную. Указав на кресло, пригласила сесть. Сама же присела на стул и сидела раскачиваясь взад-вперед, молчаливая и отчаявшаяся. Ставни были наглухо закрыты, скупой свет пробивался между планками. И Монтальбано показалось, будто он явился с траурным визитом. Подумал, что, возможно, покойник есть и звать его Маурицио. На столике в беспорядке лежало с десяток фотографий, на которых было снято одно и то же лицо, но в полумраке комнаты черты не различишь. Комиссар глубоко вздохнул, как перед погружением в воду без акваланга, и действительно, он собирался нырнуть в ту пучину страданий, в которую превратилась душа синьоры Ди Блази.
- У вас есть новости от вашего сына?
Совершенно ясно, что дела обстоят именно так, как рассказывал ему Фацио.
- Нет. Его ищут везде. Мой муж, его друзья… Все.
Начала тихо всхлипывать, слезы катились по лицу, падая на юбку.
- При нем было много денег?
- Наверное, с полмиллиона. И потом у него была карточка, ну эта, как ее, для банкомата.
- Я принесу вам воды, - сказал Монтальбано, вставая.
- Не волнуйтесь, я сама схожу, - ответила женщина, тоже вставая и выходя из комнаты. Монтальбано поспешно схватил со стола одну из фотографий, посмотрел на нее секунду - парень с лошадиным лицом, глаза безо всякого выражения - и сунул в карман. Видно, инженер Ди Блази приготовил их, чтобы раздать. Вернулась синьора, однако не села, а осталась в дверях. У нее возникли подозрения.
- Вы гораздо старше моего сына. Как, вы сказали, ваше имя?
- По правде говоря, Маурицио друг моего младшего брата, Джузеппе.
Выбрал одно из самых распространенных на Сицилии имен. Но синьора уже все забыла, села на стул и снова принялась качаться вперед-назад.
- Значит, вы ничего о нем не слышали с вечера пятницы?
- Ничегошеньки. В ту ночь он не пришел домой. Такое с ним первый раз случилось. Он парень-то простой, добрый, если кто ему расскажет, что собаки летают, - поверит. На следующее утро мой муж вдруг забеспокоился, стал всех обзванивать. Один из его друзей, Паскуале Корсо, видел, как Маурицио шел в бар "Италия". Было где-то около девяти вечера.
- У него был мобильный? Портативный телефон?
- Да. А вы кто?
- Ну хорошо, - сказал комиссар, поднимаясь. - Не буду вас больше тревожить.
Он торопливо направился к двери, открыл ее, обернулся.
- Когда в последний раз к вам заходила Микела Ликальци?
Синьора прямо-таки взвилась.
- Не упоминайте при мне имя этой дряни! - сказала она.
И захлопнула дверь у него за спиной.