* * *
Грохнула дверь лифта. Послышались шаги наверх, к квартире.
Алена затаила дыхание, но, к счастью, почти сразу узнала брата. Иван поднимался к квартире с большой сумкой на плече.
На его лестничной клетке уже вторую неделю не было света, и теперь даже днем можно было сломать ногу на ступенях.
Подсвечивая себе под ноги карманным фонариком, он подошел к своей двери, нашарил в кармане пальто ключи… И тут он резко отскочил назад, вскидывая фонарик. Свет ударил Алене в глаза
- Алена, какого черта?!.. - прошипел Иван, наклоняясь поднять выпавшие на пол ключи. Сумка тут же соскочила с плеча, и Иван захватил ее длинный ремень в кулак.
- Ты меня напугал… - виновато ответила он.
- Ты меня тоже, - сердито признался Иван, разгибаясь. - Ты что здесь?
- К тебе пришла. Жду.
- Вижу. Я спрашиваю, ты что, лучшего места для ожидания не нашла?
Она промолчала.
- Так… Сумку держи! - решительно распорядился брат.
Алена послушно приняла объемистую сумку и молча ждала, пока Иван разберется с тремя дверными замками. Обычно в такой ситуации она начинала подшучивать, дескать, к чему тебе столько замков, когда прятать-то нечего. Но сейчас она ничего не сказала, так же молча вошла, поставила сумку прямо посередине прихожей, разделась и тихонько прошла в кухню.
Иван спокойно отнесся к молчанию гостьи и понес в кухню сумку с покупками. Там он торопливо рассовал продукты по холодильнику и на всякий случай взглянул в две пустые кастрюльки на плите: как там, не прибавилось ли чего?
- Обедать будешь? - спросил Иван.
- А что у тебя есть? - равнодушно спросила она.
- Ничего нет.
Алена разочарованно фыркнула:
- Тогда не буду.
- Я сейчас сварганю что-нибудь. А пока возьми мороженое, в морозилке лежит.
Алена подошла к холодильнику, открыла дверцу морозилки и, встав на цыпочки, безуспешно попыталась туда заглянуть.
- Господи, когда же ты подрастешь-то… - усмехнулся Иван.
- Теперь уже никогда, - пробурчала она. - Что выросло, то выросло.
Отодвинув в сторону сестренку, не достающую ему до плеча, Иван запустил руку в глубину полупустой морозилки и вынул эскимо в блестящей упаковке.
Алена присела на один из двух табуретов и принялась за мороженое.
- И зачем тебе такой большой холодильник? Нормальному человеку в него даже не заглянуть… - задумчиво произнесла она.
- Это кто нормальный человек? Это ты нормальный человек? - засмеялся Иван. - Ты пол-человека…
Алена ничего не ответила, только недовольно хмыкнула.
Брат достал из морозилки здоровенный кусок великолепной свиной вырезки и занялся стряпней.
Алена прекрасно знала: Иван ненавидел эти проклятые кастрюли и необходимость снова и снова брать их в руки. Не то чтобы брат считал домашнюю кулинарию немужским занятием, вовсе нет. Просто процесс приготовления обеда мог занимать часы, а сама трапеза умещалась в десять минут. А Ивану всегда было до слез жаль времени. Даже теперь, когда с подъема до отбоя делать ему было практически нечего, и времени оставалось с лихвой, он по привычке старался оттянуть, отложить, забросить совсем ненавистное занятие. Полкило мясокомбинатовского студня и полбуханки хлеба внутрь, а потом мордой в подушку - и никаких проблем.
На самом деле проблемы были. Иван не любил жаловаться, бесился, когда его жалели. Но Алена и без жалоб видела, что брат чувствует себя все хуже и хуже. Лекарства, которые должны были излечить его после травмы, перестали помогать совсем. Если бы придя сегодня домой, Иван не обнаружил непрошенную гостью, сейчас он скорее всего не стоял бы у стола с кухонным ножом, а лежал бы на диване в обнимку с подушкой…
- Ваня, давай я тебе помогу… - предложила Алена.
- А? Что? - встрепенулся Иван, осознав, что замер над разделочной доской, надрезав с краешка мерзлый кусок мяса.
- Давай я приготовлю что-нибудь, а ты просто посидишь.
- Нет уж, я сам, - Иван снова принялся за дело.
- Ты себе пальцы отрежешь, - с беспокойством заметила Алена. - У тебя руки дрожат…
- Я немного устал сегодня. Но дисциплина предписывает делать все самому. Хорош же я буду, если заставлю гостью готовить себе угощение.
- Все хохмишь… - вздохнула Алена. - Какая я тебе гостья? Сестра тебе помочь хочет, а ты упираешься…
- Аленка, надо мной и так уже нависла угроза запустить квартиру и погрязнуть в своем беспросветном холостяцком одиночестве. Если я буду себя жалеть и поддаваться, в один прекрасный день я не смогу взяться за хозяйство. И что тогда?
- Тогда ты перестанешь себя уважать.
- Правильно понимаешь, - вздохнул Иван. - Тебе не жалеть меня надо, а подхлестывать, чтобы не расслаблялся.
- Я попробую. А что хоть это такое будет? - Алена кивнула на прозрачные замороженные ломтики.
- Мясная стружка, запеченная с картофельным пюре.
- У-у-у, это долго… Давай, я хоть картошку чистить начну.
- Учись, пока я живой! - усмехнулся Иван и достал из шкафчика большую коробку с картофельными хлопьями. - Через полчаса максимум все будет готово… Или вы, мадемуазель, не приучены к вкусной и здоровой пище из концентратов?
Она неопределенно пожала плечами:
- Концентраты - это для богатых лентяев.
- Нахалка… - обиделся Иван. То, что выходило у него в результате мучительных кулинарных усилий, он считал превосходным.
- Шучу. Не дуйся. Мне нравится твоя еда. Особенно, если ты за столом не задаешь нудных вопросов.
- Кстати о вопросах, - спохватился Иван. - А почему ты здесь вместо того, чтобы сидеть дома и учить уроки?
- Иди на фиг, - скривилась сестра. - Забодал со своей учебой…
- Слушай, детка, во-первых, не моей, а твоей учебой! - рассердился Иван. - А во-вторых, как это ты разговариваешь?
- А что я такого сказала? Ничего нецензурного…
- Все равно, уши режет. Я люблю разговаривать с людьми нормальным человеческим языком…
- Да ну тебя, - фыркнула Алена, надулась и прицельным броском закинула палочку от эскимо в ведро. - Мне иногда кажется, что ты с другой планеты. Моралист собачий…
Иван только укоризненно покачал головой.
- А если серьезно? Как дела? - как ни в чем не бывало, продолжил он свой допрос. - Что в гимназии?
- Не в гимназии, а в лицее, - буркнула девчонка. - А дела как всегда.
- А как всегда?
- Аттестат как-нибудь получу, если тебя это интересует… - пояснила Алена.
- Аттестаты бывают разные, - назидательно сказал Иван. - Мой, например, был настолько далек от совершенства, что абсолютно мне не пригодился. А жаль.
- Да какая разница?.. - пожала плечами Алена. - Другой не только без аттестата, но и без мозгов вовсе так устраивается, что будьте-нате… На черта тебе вообще аттестат, если ты и без него прекрасно устроился…
- Это с какой стороны посмотреть… - помрачнел Иван. - Ты, Аленка, мой опыт в полном объеме воспринимай. Чтобы не вляпаться подобным образом. Очень, знаешь ли, неинтересно теперь таблетки горстями глотать.
3
Иван ловил себя на мысли, что хочет порой, чтобы кто-нибудь посочувствовал ему, избавил его от хлопот, просто дал отдохнуть, когда бывали дни особенно невыносимые. Но ни одного сочувствующего под рукой не оказывалось. И он мало-помалу привык к состоянию одинокой развалины. И если случалось вызвать чье-то искреннее сочувствие, ему становилось неловко и стыдно.
Мясо, наконец, обрело вид, пригодный к дальнейшей обработке.
Иван отложил нож, постоял, борясь с желанием выдвинуть из-под стола табурет и сесть. Желание сесть победило. Он опустился на табурет и взял маленький противень. Мясная стружка, масло, приправа, немного воды из остывшего чайника…
Все так же не поднимаясь с табурета, Иван поместил противень в духовку и вздохнул с облегчением:
- Ну вот, почти все. Через некоторое время засыпать на противень хлопья, и можно будет накрывать на стол.
Шум в ушах то наплывал, то откатывался, как ленивый морской прилив.
Иван оперся лбом на ладонь и с наслаждением прикрыл глаза…
- Иди, полежи, Ваня, - тревожно произнесла Алена над самым его ухом.
- Я в порядке, - встрепенулся Иван.
- Ну, как хочешь! - злобно прокричала вдруг Алена. - Давай, умри на своем боевом посту! Что ты хочешь мне доказать? Герой…
- Алена, ты что на меня кричишь? - возмутился Иван. - Похоже, не с той ноги встала?
- С той!
- Что, опять с родителями поцапалась?
- Нет!
Иван развернулся к сестре.
Она стояла, прислонившись плечом к холодильнику и сложив руки на груди. Невысокая хрупкая девчонка с лохматой копной подкрашенных хной волос. Злобно сжатые губы и почему-то несчастные обиженные глазенки, наполненные слезами.
- Вот такие визитеры мне не нужны, детка, - усмехнулся Иван. - Мне и так тошно, чтобы еще ломать голову и разгадывать загадки твоего плохого настроения. Давай, выкладывай, отчего злая.
Она тяжело вздохнула, выпрямилась и оторвалась от холодильника.
Только теперь Иван заметил круги под ее глазами, чуть припухшие губы, неимоверно усталый взгляд.
- Да что-о-о такое? - тревожно протянул Иван.
- Я могу попросить тебя?.. - серьезно проговорила Алена.
- Можешь, - согласился он.
- Мне нужны деньги, Ваня.
- М-да… - озадаченно крякнул Иван. - Вот я и дожил до знаменательного дня, когда просьбы сестренки перешли во вполне практическую плоскость…
- Мне много надо.
- А "много" - это по-твоему сколько?
- Тысяча долларов.
Иван невольно рот раскрыл.
- Неплохо для начала. А почему не две? - уточнил он.
Она протестующе взмахнула рукой, но только поджала губы и отвернулась.
Иван молча ждал.
Алена, наконец снова повернулась к нему. Выражение ее лица не изменилось, разве что в глазах появилось нетерпение.
- Ваня… Я серьезно. Мне нужна тысяча долларов.
Иван пожал плечами:
- Тысяча долларов, Аленушка, нужна всем. Даже мне.
- У тебя нет или ты не дашь? - с нажимом спросила она. - Только честно!
- Да пожалуйста, можно и честно, - вздохнул Иван. - Во-первых, у меня действительно больше нет таких денег, ни в рублях, ни в долларах, ни даже в тугриках. Проел я все, Аленка…
- А во-вторых? - с горечью уточнила Алена. - Не дал бы, если бы даже и были?
- Если бы да кабы! Какая тебе разница, если денег все равно нет?! -
- рассердился Иван.
- Ты поможешь мне? - прошептала она, отвернувшись. Похоже, ее душили слезы.
- Я что, хоть раз подводил тебя?
Не оборачиваясь, она помотала головой и всхлипнула.
- Да перестань ты хлюпать носом! Объясни, зачем скромной старшекласснице срочно понадобились такие деньги. Только чур не врать! Поймаю на вранье - выставлю за дверь!
Алена повернулась, провела ладонью по щеке, взглянула на брата. Ее огромные светло-серые глаза казались от навернувшихся слез еще больше. Она прошептала:
- Мне нужно расплатиться.
- С кем?
- Так… - она неопределенно пожала плечами. - С одним бандюганом…
Иван вскочил на ноги, пинком отправил табурет под стол, не зная, куда себя деть, сунул руки в карманы.
- Ах, значит, с бандюганом?! Прелестно! Ты что, ребенок, смеешься?
- Я должна деньги, - холодно повторила она. - Черт побери, Володька, что тут смешного?!
Похоже было, что девчонка не шутит. Иван всплеснул руками:
- Ну ты даешь! Как ты умудрилась попасть на такую сумму?
Алена сжалась и заговорила тихонько, словно боясь, что за каждое слово ее ждет розга:
- Я в хлебном ларьке работала. По вечерам, с трех до восьми…
- Что ты делала? - опешил брат.
- Хлеб продавала, - пояснила Алена. - А потом пришла проверка. Ларек в тот же день закрыли. Насовсем. И теперь хозяин считает, что это из-за меня он был вынужден закрыть доходный бизнес, на раскрутку которого выложил большие деньги…
- И он хочет возместить упущенную выгоду?
- Вот-вот, - грустно кивнула Алена. - Если через два дня я не отдам ему деньги, они за меня возьмутся всерьез…
- Я с некоторых пор считал тебя взрослым человеком! - бросил Иван.
Алена захлопала глазами.
- Хоть бы меня спросила! Я бы объяснил тебе элементарные вещи, куда можно соваться соплячкам вроде тебя, а куда нельзя! Зачем тебе понадобилась эта работа?
Алена взглянула на него недоуменно:
- Володя, ты что, не знаешь, для чего люди работают? Тебе хорошо говорить, ты из дома сбежал и доволен! А мне уже знаешь как надоели скандалы с предками?! Я не хочу ничего просить! У них денег до черта, но они ведь такие принципиальные! Я, видите ли, еще ни гроша не заработала, поэтому должна быть благодарна, что они меня кормят и одевают! Спасибо им, конечно! Но где мне, по твоему, взять то, что мне надо? Мужиков на шоссе обслуживать?! Не хочу я быть шлюхой!!! А ты спрашиваешь, зачем мне работа?!
- Ларек, даже хлебный, не место для сопливой девчонки! Нельзя, не подумав, наниматься ко всяким подонкам! - закричал Иван, не сдержавшись. - А то как все просто у тебя! Нанялась, поторговала, а теперь брат тысячу баксов выложит, и все в порядке?!
Она в беспомощной ярости топнула ногой и, не сказав ни слова, бросилась бегом из кухни.
Иван настиг ее в прихожей, когда она, давясь злыми слезами, наматывала на шею длинный белый шелковый шарфик.
- Алена, подожди! - он схватил ее за плечи, но сестра вырвалась.
- Да пошел ты! - прошипела она. - Черт с тобой!
- Извини меня, - поспешно сказал Иван, испугавшись, что девчонка в отчаянии натворит еще больших глупостей. Он крепко обхватил ее одной рукой, другой принялся разматывать обратно шарфик. - Извини, я не хотел тебя обидеть. Останься. Успокойся и расскажи мне все…
Она внезапно сникла, тяжело и глубоко вздохнула и разревелась во все горло. Иван молча смотрел на их отражение в зеркале. Алена рыдала и всхлипывала, дрожа и мотая головой, и Ивану стало очень жаль эту маленькую дурочку. Здраво рассуждая, не очень-то она уже и маленькая, в шестнадцать лет женщина может заиметь богатый и разносторонний опыт в самых невероятных делах. Но Аленка, домашний ребенок, окруженная столькими запретами, ограничениями и упреками, справедливо казалась Ивану совсем еще малышкой.
Наверное, если бы он до сих пор жил в родительском доме, тогда бы они, наверняка, возненавидели друг друга, поминутно сталкиваясь лбами на ограниченном жизненном пространстве и втягиваясь в общесемейные свары. Но Иван виделся с Аленой довольно редко, в основном тогда, когда ему или ей этого хотелось. Поэтому взаимная симпатия брата и сестры крепла с каждой их встречей, и к тому времени, когда Алена превратилась из малявочки в хорошенькую девушку, они стали друзьями.
Доводить Алену до слез Ивану, конечно же, не хотелось.
Настойчиво и ласково он проводил ее в комнату, усадил на диван и сел рядом, поджидая, пока Алена справится со слезами.
- Ваня, что мне теперь делать? - тоскливо прошептала Алена.
- Я подумаю, - уклончиво ответил Иван.
- Если у тебя нет денег… - отмахнулась Алена. - То о чем думать?..
Каких-нибудь полгода назад Иван самолично встретил бы обидчика сестры и начистил бы ему физиономию до первозданного блеска. Но беда как будто нарочно нашла такой момент, когда у Ивана нет ни средств, ни сил…
Он потрепал сестру по растрепанным волосам:
- Не плачь, не переживай заранее. В любом случае этот твой хозяин прежде всего будет иметь дело со мной.
Она шмыгнула носом и благодарно улыбнулась. Вдруг она озабоченно принюхалась воздух:
- Ваня, у нас мясо не сгорит?
- Так, я на кухню, а ты вытри сопли и успокойся, - скомандовал Иван и помчался спасать обед.
Он успел практически в последний момент, выхватил противень из духовки, добавил молока, высыпал и размешал хлопья. Обед будет готов через каких-то десять минут.
* * *
Автомобилей у подъезда стояло немного, что и неудивительно: наши люди на поминки ходят пешком. Однако Артем сразу узнал парадно-выходной "Мерседес" Сергея Панина, не новый, но нежно любимый хозяином. А по розовому зайчику в клетчатом переднике, что висел у лобового стекла новенькой белой "Вольво", Артем Николаев опознал новое приобретение своей бывшей супруги Светланы. Зайчик в переднике кочевал из одной ее машины в другую, и не иначе как Света в очередной раз повысила свое благосостояние, раз ее неизменный автомобильный талисман поменял прописку.
Артем торопливо поднялся наверх, понимая, что спешка его все равно бесполезна. Новость, которую он узнал всего полтора часа назад, совершенно выбила его из колеи. У всякого человека, если он, конечно, не круглый безродный сиротинушка, время от времени мрут родственники. Но одно дело потерять тяжело больного патриарха семейства, к смерти которого бывают готовы. И несколько иначе себя чувствуешь, когда слышишь сообщение, что умер твой двоюродный брат, здоровый и полный сил молодой мужчина всего каких-то двадцати четырех лет от роду.
Артем чувствовал себя совсем паршиво, поняв, что опоздал не только на похороны, но и на поминки. Жалел он, конечно, отнюдь не об упущенном удовольствии: похороны Артем ненавидел с детства, а к возможности нализаться на халяву был абсолютно равнодушен. Но сегодня за свое опоздание ему было по-настоящему неловко. Артем любил своих двоюродных братьев. Он с детства был дружен и с Сергеем, и с Володей. И сейчас Артем переживал, что не сумел оказаться под рукой у Сергея тогда, когда, возможно, мог бы пригодиться.
На площадке шестого этажа дверь квартиры была распахнута настежь и приперта помойным ведром, почти заполненным окурками. Около двери стояли двое совершенно незнакомых Артему парней без пиджаков и со сдвинутыми на сторону галстуками, и один что-то пьяно доказывал второму, пытаясь жестикулировать. Они оба вскользь оглядели Артема, но нисколько им не заинтересовались.
Войдя в квартиру, он понял, что и впрямь опоздал. В большой комнате были накрыты столы, но выглядели они уже порядком разоренными. Везде стояли пустые или полупустые водочные бутылки, а гости, человек тридцать, разбившись на мелкие компании, расползлись по углам и лениво общались между собой, не обращая внимание на остальных. Кое-кто уже собирался домой и топтался в коридоре, разыскивая в ворохе курток и пальто свою одежду.
На Артема и тут никто не обратил внимания. Ни одного знакомого лица в комнате не оказалось. Артем направился в кухню, ориентируясь на громкое звякание посуды. Хозяйничать там могли только свои люди.
Своих людей было двое.
Две женщины в фартуках, надетых поверх строгих черных платьев, молча стояли над ведром и машинально стряхивали в него объедки с тарелок. Темноволосая смуглая Наденька, жена Сергея, вскинула голову на звук шагов и печально улыбнулась Артему:
- Здравствуй, Артемушка… Куда ты пропал?
- Я только что из аэропорта, - виновато отозвался Артем. - Прослушал автоответчик и сюда…
Вторая женщина, стоявшая спиной, обернулась, и Артем с изумлением обнаружил в ней собственную бывшую супругу.
- Тебя не узнать, Светка, - усмехнулся он, оглядывая женскую фигуру, аппетитно обтянутую черным бархатом.
- Богатой буду, - процедила он угрюмо.
- Да ты и так вроде не бедна… А где остальные? Где тетя Зоя? -
- встревожился Артем.