- Сегодня. Точнее не скажу, сам понимаешь - служба. Приду, как освобожусь. Скорее всего к вечеру. А сейчас извини, у нас тут телефон один на всех…
Иван повесил трубку, взъерошил волосы, растер виски. Уф…
Он боялся, что Максим, как прочие, просто отбазарится от старого приятеля? Нет, он, как всегда, поможет. Каким чудом Томчаку с детства удавалось вытаскивать друзей из разнообразных заморочек, для Мазина оставалось тайной. Наверное, такой уж у того был талант.
Иван не сомневался в том, что Томчаку запросто удасться избавить Аленку от приставания какого-то подонка. Максиму удавались вещи куда более сложные, а здесь обычное торговое жулье.
- Кому ты звонил, Ваня? - Аленка стояла в дверях кухни и с надеждой смотрела на брата.
- Отличному парню я звонил, - улыбнулся Иван. - Не вешай нос.
- Твой отличный парень одолжит тебе тысячу зеленых? - недоверчиво переспросила она.
- Нет. Но он свернет шею твоему бандюгану.
Аленка поджала губы, скептически усмехнувшись, но ничего не сказала. Иван заметил, что она в кроссовках и в куртке.
- Ты куда собралась?
- Надо дома показаться, на всякий случай, - вздохнула она. - Я сегодня, может быть, еще вернусь, попозже…
* * *
Георгий сидел в машине злой, как черт.
Всегда так: хочешь, как лучше, а на тебя плюют, не глядя. Спешил, как дурак. Психовал, когда застрял на полчаса на переезде, пропуская один товарняк за другим. Торопился, думал, что Аленка уже давно ждет. Но он въехал в тихий запущенный дворик и никого там не обнаружил.
Время шло. Георгий курил, поминутно смотрел на часы и злился. Машину нужно было поскорее вернуть, пока Варченко не хватился. Раньше у Гошки был другой начальник, тот понимал Георгия и много раз выручал его. А этот кретин Варченко вроде не тупой, а все норовит Сереге задницу вылизать. Каким уж медом у Сереги она намазана, что его холуи так пресмыкаются?.. Варченко - самый гад, гадючее не придумаешь. Сразу заложит, словно за язык его кто тянет.
Когда Аленка выбежала во двор и, не глядя вокруг, пошла к разломанным качелям, Георгий резко просигналил ей. Она даже присела с перепугу и оглянулась.
Георгий молча показал ей кулак.
Она нахмурилась и бегом побежала к машине.
- Я не понял, мы договаривались или нет? - злобно бросил Георгий, когда девчонка забралась внутрь. - В следующий раз езжай на автобусе!
- Ой, да ладно тебе! - раздраженно буркнула она. - Думаешь, от Ваньки так просто можно отвязаться? Ходит, квохчет, как курица…
- А яйца он у тебя еще не несет? - фыркнул Георгий. - Запарился я туда-сюда мотаться! Ладно бы тачка своя была, не было бы и вопросов.
- Да не хочешь - не мотайся! Я и пешком дойду! - Аленка надула губы и потянулась к дверной ручке, собираясь вылезти.
- Куда?! - заорал Георгий и, обхватив одной рукой Ирку за плечи, рванул ее на себе, запрокидывая на спину. Не давая девчонке опомниться, он поспешно впился в ее сочные губы.
- Да пошел ты, Гошка! - она со смехом несильно отпихнула его от себя. - От тебя перегаром несет!
- А это я вчера за упокой братца Володи маленько хватанул.
- Ничего себе "маленько"! - хмыкнула Аленка и, усевшись, дала Гошке шутливый подзатыльник. - Нажрался, наверное, вдрызг!
- Имел полное право. Даже Серега не ворчал… - усмехнулся Георгий. - Так что и я от Вовки хоть какую-то пользу напоследок поимел…
- Ну ты и циник, Гошка!
- Вот сразу "циник"! - передернулся Георгий и завел машину. - Я Вовке смерти не желал. Но и плакать тут не о чем… Ладно, поехали. Ремень пристегни!
- Чья машина-то?
- Варченко. Поспешать надо, а не то они с Серегой меня на пару убьют.
- Слушай, Гош, - озабоченно уточнила Аленка. - Ты что, нарочно их дразнишь?
- Никого я не дразню, - буркнул Гошка.
- А зачем тогда опять машину без спроса взял?
- Я думал, что успею за полчаса. Теперь, конечно, влетит… - процедил Георгий, выруливая из дворика. - Ну так что?
- Ты о чем?
- О чем, о чем! О капусте! Даст твой братан денег?
- Нет у него, - нахмурилась Аленка.
- Я же говорил, что из твоей дурацкой затеи ничего не выгорит… - недовольно буркнул Георгий. - Баксы-то у него есть. Наверняка. Только он, как все жлобы, за свою копейку удавиться готов…
- Ой, а ты что ли не готов удавиться?! - обиделась Аленка.
- Это смотря кто попросит, - философски рассудил Георгий. - Тебе бы я дал.
- Ванька тоже дал бы. Нет у него. Он же давно работать не может.
- Ты сама говорила, сколько у него компьютеров, и все навороченные, все с прибамбасами. Любил бы сестренку, продал бы кое-что… Ты намекни, а то он сам не догадается.
Аленка покачала головой:
- Нечего тут намекать. Ничего он продавать не станет. Это же его орудия труда.
- На фиг ему орудия труда, если он у тебя все равно не работает? Тем, которые на голову больные, нельзя глазки напрягать. А то, я слышал, можно совсем коньки отбросить. Я, конечно, не откажусь еще от одних поминок…
- Кретин ты! - взвизгнула Аленка и наотмашь ударила Гошку.
Он успел отпрянуть, и ее ногти лишь обжигающе царапнули кожу на виске. Машина вильнула, выехала на встречную полосу. Совсем рядом раздался визг чьих-то тормозов и истошный рев клаксона. Георгий рванул руль вправо, выравнивая автомобиль и краем глаза замечая, как водитель встречной машины, медленно проезжая мимо, выразительно крутит пальцем у виска.
Ощущая, как мгновенно взмокла спина, Георгий медленно свернул к обочине и остановился.
- Дура! - в сердцах сплюнул он. - Ну что же ты за дура!
- Ну, Гошенька, прости меня… - проговорила Аленка, повернулась к нему, провела кончиками пальцев по оцарапанному виску. - Тебе больно?
- Больно? - он поморщился, отстраняясь от ее руки. - Да мы бы сейчас могли в смятку разбиться!
Она виновато потупилась.
- Между прочим, - сердито добавил Георгий. - У меня не только доверенности нет. Права мне Серега тоже так и не вернул. А если бы авария, да гаишники примчались бы? Что мне, из-за твоих припадков в тюрьму садиться?
Аленка вдруг тихо заплакала, отвернувшись.
Георгий обнял ее, развернул, прижал к себе.
Недавно он понял, что ему нравится, когда она плачет, потому что ему нравилось ее утешать. Наверное, не слишком-то это хорошо, но Георгий ничего не мог с собой поделать. Аленка разревелась, и он принялся ласково гладить ее по голове.
Самого Гошку никто никогда не утешал и по голове не гладил. Не разменивалась его родня на такие глупости. Вечно замотанной и недовольной матери было некогда, брат Володя вообще был к нему совершенно равнодушен, а от Сергея доставались только тумаки.
Никто из тех, от кого зависела жизнь Георгия Панина, не любил его. Его всего-навсего растили. Взращивали с каким-то обреченным остервенением. Не любили и взамен любви не ждали. В самом деле, на что им сдалась его любовь? Георгий ненавидел свою родню и старался поменьше думать о ней.
А ряядом с Аленкой у Гошки расправлялись плечи и за спиной вырастали крылья.
В сущности, ничего особенного между ними не было. Но Георгий теперь понял, что чувствует тот, кто кому-то нужен по-настоящему. Нужен не только для того, чтобы поболтать о пустяках, скоротать ночку в дискотеке, а потом перепихнуться на деревянных трибунах заводского стадиона… Правда, ничем из вышеупомянутого Георгий пренебрегать не собирался. Но кроме этого Аленка бежала к нему за утешением и поддержкой, и Георгий готов был ради нее свернуть горы и осушить моря.
Среди прежних его подружек тоже попадались симпатичные куколки. Но они интересовались только тем, что было у Георгия в штанах и в бумажнике. Благополучно побывав и там и сям и удовлетворив свое любопытство, подружки исчезали. А Аленка никуда не исчезала. Она, наоборот, возникала на горизонте иногда даже совсем некстати. С ней было порой трудно сладить. Бывало и так, что от ее нелепых злобных слов у Георгия горло перехватывало. Но иногда она становилась смирная, заботливая, внимательно слушала все, что бы он ни говорил ей, целовала, утешала, находила множество каких-то глупых, смешных и ласковых словечек, от которых у Гошки, привыкшего к отборному беззастенчивому мату, слезы начинали щекотать горло. И еще Аленка любила смотреть ему в глаза. Смотрела подолгу и без насмешки, словно любуясь, и Георгий терялся в догадках, чем же в его физиономии можно любоваться, если старший брат иначе, как уродом, его и не величает? Словом, Гошке рядом с Аленой было теплее, чем с кем бы то ни было.
Аленин отец, уже довольно-таки пожилой солидный дедок, когда-то был главной партийной шишкой в Сосново. Все партийных шишек давно уже обтрясли, но товарищ Мазин давно превратился в благополучного господина Мазина, который припеваючи жил и зашибал немалые деньги в местах, неведомых простому народу. Насчет немалых денег Георгий не сомневался: господин Мазин и его супруга довольно регулярно меняли машины, отовариваясь при этом в Серегином салоне. Тачки они выбирали первоклассные. И наверняка своей дочери они желали того же. Не зря же они перевели ее в самую престижную в районе школу - частный лицей. Не зря пичкали Аленку иностранными языками и дурацкой пиликающей музыкой, которую Георгий не выносил. Она читала каких-то писателей, чьи фамилии напоминали Гошке непечатные слова. Она любила какие-то странные бессвязные фильмы ни о чем, во время которых Гошка почти мгновенно засыпал от скуки… Нет, ни за что не позволил бы господин Мазин своей принцессе якшаться с парнем-недоучкой, едва-едва домучившим к восемнадцати годам вечернюю школу.
Аленка с обидой жаловалась Гошке на свою судьбу, на тиранию родителей, а тот сочувственно поддакивал. Но порой ему хотелось, чтобы его будущим тоже кто-нибудь озаботился и научил бы отличать Мопассана от Монферрана.
Серега, конечно, приложил руку к воспитанию младшего брата. Он посадил его руль лет в одиннадцать и пинками да матом за несколько лет сделал из него классного водителя, а также научил со знанием дела ковыряться в моторе. И то, и другое во все времена давало хлеб. А для того, чтобы копаться в моторах, никаких монферранов, а тем более мопассанов не требовалось. Сам Сергей Панин без них прекрасно обходился и становился год от года все толще и глаже. Ему и невдомек было, что Гошке не хотелось быть совсем уж серым валенком. Тем более, когда рядом Аленка…
Переведя дух, Гошка снова повел автомобиль.
Переезд, к счастью, оказался открытым, и они благополучно миновали его и въехали в Сосново.
Аленка уже совсем успокоилась. Она вытерла глаза и смирно сидела, послушно сложив руки на коленях. Но это еще ничего не значило. Из этого тихого омута могло выскочить что угодно.
Идея разжалобить брата и выжать из него немного денег принадлежала самой Аленке. Георгий сильно сомневался в том, что есть на свете такие братья, которые согласятся так просто расстаться с кровно нажитым, но согласился. Разжалобить своего брата Аленка вроде бы смогла, потому что этот странный мужик, помешанный на своих компьютерах, скорее всего, не знал толком не то что жизни за стенами своей квартиры, но даже и собственной сестры. Но вот деньги он давать не спешил.
- Слушай, Алена, а может быть, братан тебе не поверил?
- В каком смысле?
- Ну, может, он раскусил наш финт?
Она покачала головой:
- Да ну, что ты? Он со вчерашнего дня мечется. Сразу кинулся приятелей обзванивать, помощи просить… - Аленка как-то странно усмехнулась и добавила. - Хочет найти бандюгана и начистить ему физиономию.
- Ты что, шутишь? - испугался Георгий.
- Ничуть. А что ты дергаешься?
- Потом твой Ваня нам с тобой так начистит, что мало не покажется! Ты только смотри в оба, как бы братан твой активность ненужную не развернул…
- Если что, я просто скажу, что от меня отстали, он и успокоится, - беспечно отмахнулась Аленка.
Георгий доехал до старого спального квартала, застроенного панельными многоэтажками, и подрулил к огромному павильону. Офис себе Сергей отгрохал солидный. Георгий был здесь своим парнем, иногда от скуки трепался с консультантами в автосалоне, иногда помогал автомеханикам в мастерской, иногда даже пытался покомандовать, изображая из себя хозяина. Но за такое Серега мог и в зубы дать.
В зубы можно было получить и за взятую без спроса машину.
- Ладно, Аленка, выметайся, - вздохнул Георгий, притормозив у края троттуара. - Дальше я один.
- Влетит тебе, да? - сочувственно уточнила Аленка.
- Да хрен с ним, не впервой, - буркнул Георгий.
Она чмокнула Гошку в исцарапанный висок, вытащила из его кармана пачку сигарет и вылезла из машины.
Георгий свернул с проезжей части и обогнул павильон.
Увидев у служебного входа старшего брата и Варченко, спорящих о чем-то, Георгий припарковался рядом с "мерсом" Сергея.
- А н-ну! Топай сюда! - махнул рукой Серега. Видимо, ручки-то у него чесались, и он засунул кулачищи в карманы широченных брюк.
Георгий послушно вылез. Спорить с Серегой все равно бесполезно, сопротивляться тем более.
- Ты где шляешься, ур-род?! - старший Панин скорчил зверскую физиономию. Добра от него сегодня ждать не приходилось. Как, впрочем, и всегда.
- Ты же сам велел…
- Я тебе велел Артему ключи отнести! За это время ты мог ползком туда-обратно раза четыре смотать! - Сергей вскинул руку и вмазал Георгию по макушке. - Коз-зел! Я тебе сколько раз говорил: не сметь без прав за руль садиться!!!
- Так отдай мне права! - обиженно буркнул Гошка. Сергей отобрал его водительские права ровно через неделю после того, как тот их получил.
- Такому придурку, как ты, и самокат нельзя доверить. Чтобы ты снова надрался за рулем? Вылавливай тебя потом из Ижоры… - злобно ответил Сергей.
Варченко, видимо, решил, что пришла и его очередь вставить слово, и протянул руку:
- Гони ключи!
Георгий молча положил ключи в протянутую ладонь.
- Мне что, привязывать тебя, что ли?! - продолжал Серега. - Я тебе, уроду, как человеку, говорил: делай, что сказано, от и до! Я тебя куда послал? Ключи отнести. Отнести, а не отвезти! Тут идти-то пять минут! Куда ездил? Опять девок катать?
- У меня дело было… - буркнул Георгий.
- Дело было? Дело у тебя еще будет, когда ты без прав и на чужой тачке в ментовку загремишь!..
Последовала новая оплеуха, сильнее первой. Георгий сжал зубы. Ему хотелось в ответ садануть Сергея ногой в толстое брюхо. Но он даже не произнес ни слова, потому что сейчас брат был прав. С машиной он, конечно же, дал маху. Сглупил.
- Матери в больницу надо было ампулы отвезти, а ты шляешься черт знает где… - уже спокойнее проговорил Сергей. - Спасибо, Кирилл отвез…
- Небось не перетрудился… - отозвался Георгий, косясь на Варченко. - Или что, сильно занят?
Удар в лицо был не чета тем оплеухам. Георгий едва удержался на ногах.
- Чья бы корова мычала! Пока ты мой хлеб ешь и только пакостишь. Так что нечего чужое время считать! - глухо матерясь, Сергей развернулся и пошел внутрь павильона. На пороге он обернулся и добавил: - Учти, урод: я военкому прилично дал на лапу, чтобы тебя оставили в покое… Так я вдвое дам, чтобы тебя в три дня вдогонку осеннему призыву отправили!.. А сейчас иди, переоденься и в мастерскую. Я Михалычу уже велел, он тебя работой загрузит, чтобы вечером с ног валился!
Высказавшись, он ушел.
- Ну что стоишь? Ступай работай! - скомандовал Варченко. - Ты мне, Гошка, и так весь день сломал. Еще раз возьмешь мою машину - пожалеешь по-настоящему…
Тупая боль давила в переносицу. Георгий прижал ладонь к носу, отнял и взглянул на влажный кровавый след. Не говоря ни слова, он пошел в мастерскую.
6
Артем Николаев был уроженцем Сосново.
Городок давным-давно считался административным районом северной столицы, хотя для того, чтобы добраться из Питера до Сосново, нужно было отмотать двадцать километров от городской черты. Сейчас эти километры никакого значения не имели. Но в годы детства Артема Сосново было самой настоящей провинцией. И как всякая провинциальная глушь, городок имел собственную гордость, ибо все в нем было, как полагается.
Имелась железнодорожная станция: две открытых платформы, именуемые почему-то вокзалом. Была, соответственно, и привокзальная площадь с голубыми елями и вознесенным на шестиметровую высоту чугунным вождем мирового пролетариата. Была главная городская водная артерия - река Ижора, а также артерии рукотворные - канал Коммуны и канал Свободы. Не обошлось и без очага культуры: величественного дворца в стиле соцклассицизма. Имелся городской сад с высокой оградой, эстрадой, танцплощадкой и множеством громоздких деревянных скамеек, которые по весне обязательно красили в сочные попугаичьи цвета.
Ну а кормильцем и рабочим местом населения был во все времена гигант отечественной тяжелой промышленности, вокруг которого и вырос в свое время рабочий поселок Сосново. В незапамятные времена промышленный гигант был обыкновенный кузницей, которую заложил на берегу Ижоры славный сподвижником Петра. Заводище сменил за свою жизнь несколько звучных наименований, но на пороге нового века он стал промышленным концерном "Метмаш".
Как и у всякого приличном города, у Сосново во все времена были Отцы и Матери. Их сословная и классовая принадлежность, должности и звания менялись в соответствии с велением времени. Последние тридцать лет в их число входил и директор промышленного концерна Савелий Васильевич Николаев, отец Артема. Директорствовал он, конечно, не всегда, но Артем, как поздний ребенок, сколько себя помнил, был директорским сынком. При ином стечении обстоятельств самого Артема ждала бы прямая дорога сначала в Дети города, а затем и в его Отцы. Но Артем вывернулся, с чем Савелий Васильевич не мог смириться и по сей день…
Артем знал, как свои пять пальцев, каждый квадратный метр городка, и хотя он не привык впадать в сентиментальность, но всегда признавался себе в том, что любит Сосново. Сейчас уже в городке не так ощущался налет провинциальности, но остались прежний покой, тишина, немноголюдные даже в праздники улицы, зеленые набережные и дымящие заводские трубы. Городок Сосново, будучи неотъемлемой территориальной единицей Питера, и по сей день варился в собственном соку, окруженный со всех сторон бескрайними капустными полями пригородных совхозов.
Если бы не причины сугубо личного свойства, Артем, возможно чаще бывал бы на своей малой родине. Но в последнее время он лишь иногда заглядывал в гости к родителям и Сергею Панину, и никогда особенно долго не задерживался. Артема знала тут каждая собака, но не с каждой собакой Артем хотел бы встречаться. Население Сосново уже перевалило за сто тысяч, и шанс нарваться на улице на нежелательного человека был не так уж велик, но Артем предпочитал не создавать себе лишних проблем.
И уж никак он не мог предположить, что Марина окажется в Сосново.
Артем вел свою машину по неширокой разбитой в хлам дороге, ведущей из Сосново в Фанерный. Он пытался сохранять равнодушный вид, но то и дело невольно косился в зеркало на сидящую рядом женщину.
Она рассеянно смотрела в окно, думала о чем-то своем и совершенно не обращала внимания на водителя. Удивительно, как она вообще снизошла и согласилась на то, чтобы Артем довез ее до дома.