В то время Фене было двадцать четыре года, и она уже достаточно изучила себя, чтобы признать: одиночество ее не страшит. Прошло уже почти пятнадцать лет, а она оставалась при том же мнении. Бывший муж стал другом и с некоторых пор коллегой. В связи с этой странной дружбой раздражали Феню только два обстоятельства: Валерка считал себя обязанным продолжать заботиться о своей бывшей, а лучшая подруга Наталья терпеть Валерку не могла.
Краху Фениного брака и женитьбе Валерки на Майе сопутствовали еще кое-какие события. И вот их-то Феня переживала гораздо более тяжело. Как раз в то время, когда Валерка собирал свои вещи в квартире на улице Ленина, в другой квартире, на улице Макарова, умерла двоюродная бабушка Фени и Майи. У бабы Светы детей не было, а Сашу и Майю она всегда любила и баловала. На пороге смерти бабушка объявила своим родственникам, что все свое имущество (трехкомнатную квартиру, гараж и деньги на сберкнижке) она делит между девочками поровну, а исполнителем своей последней воли назначает мать внучек, Кристину Петровну Фенину. Имело место и письменное завещание, заверенное нотариусом.
Узнав о завещании бабушки, Майя решила, что наследство должно достаться только ей одной, потому что она замужем, беременна, а у мужа собственного жилья нет. Майя всегда умела убеждать окружающих в своей правоте – не мытьем, так катаньем, поэтому Кристина Петровна решила: пока квартира, деньги и гараж будут находиться в распоряжении Майи. Ну на самом деле, что нужно Саше, у которой нет мужа и детей? Ничего.
И как-то само собой произошло так, что слово "пока" было забыто, причем Майя не уставала озвучивать, что она сестре ничего не должна.
За годы, прошедшие после тех судьбоносных событий, наблюдательная Феня сумела разобраться в подоплеке материнского решения. Некоторые факты она получила от друзей семьи Фениных, кое-что проскользнуло в телефонных разговорах, чинных беседах за праздничным столом в доме матери, куда Феню приглашали все реже. Оказалось, что "Сашка сама во всем виновата", "Валера не смог с ней ужиться", "Саша эгоистичная, самодовольная, надменная девица и плохая хозяйка".
Феня догадалась, что обвиняли ее, дабы оправдать несправедливость и избавиться от чувства вины.
Вскоре Феня узнала и о новых порядках в семье, установленных Майей: Фене было запрещено появляться в квартире бабы Светы (как будто она рвалась там бывать!), запрещено видеть бывшего мужа (этот пункт всегда игнорировался) и запрещено общаться с племянниками (Феня, в принципе равнодушная к детям, не возражала).
Вот так она оказалась изгоем в собственной семье. Может, от природы Феня и была эгоистичной и самодостаточной, но по родным скучала. В первые годы после акта остракизма она предпринимала неловкие попытки поговорить с матерью и сестрой, объясниться. Феня хотела сказать, что на наследство не претендует, отбирать у Майи квартиру и прочее не собирается, а хочет только снова стать сестрой и дочерью.
Увы, разговор с родственницами не получался. Кристина Петровна, не дожидаясь претензий в свой адрес, защищалась, выдвигая набившие оскомину обвинения, сестра умело корчила из себя жертву: "Ты врешь, что тебе ничего не надо, это просто ловкий ход, а я не могу позволить, чтобы ты обокрала моих детей!"
Услышав такое, Феня отступила.
2
Войдя в квартиру, где прошли довольно счастливые полгода ее жизни, Феня улыбнулась воспоминаниям. О своем коротком браке она помнила только хорошее, ведь в их недолгой совместной жизни было много смеха и много приятных минут.
Даже развод был мирным. Просто однажды Валерка пришел домой и объявил, что у него с Майей случилась связь (так и сказал – "связь", что Фене особенно запомнилось), а теперь Майя беременна и аборт делать не желает. А так как у них с Феней наследников не планируется, то Валерка, как порядочный человек…
Плакала ли Феня, она этого не помнила. Вряд ли. Она лишь вспоминала, что была потрясена обманом мужа, самим фактом измены. По молодости ей показалось, что ее предали.
А вот сестра Феню ничуть не удивила. Майя была в их семье самым целеустремленным человеком. Если она ставила перед собой цель, то непременно добивалась своего. Отличница, умница, красавица, спортсменка и активистка, Майя была маминой гордостью, примером для младшей сестры. Ко всем этим большим и явным плюсам добавлялся и некрасивый жирный минус, не заметить который Феня не могла, – сестра была готова на все, лишь бы добиться своего. Кстати сказать, не случайно у Майи не было близких подруг, кроме двух-трех бестолковых подлиз, беспрерывно певших Майе аллилуйя.
Сейчас Феня с удивлением вспоминала, что в детстве она обожала старшую сестру, хоть и замечала, что та совершенно не выносит аплодисментов в чужой адрес. И если мама позволяла себе хвалить и поощрять Феню, то можно было не сомневаться – Майя найдет способ и повод испортить сестре день. Успехи сестры, ее удачи жгли Майе сердце все их детство и юность, а уж простить Фене замужество Майя не смогла. Как так могло получится, что сама Майя Великая еще не замужем, а замухрышка-сестра уже отпраздновала свадьбу?
Мысли сестры прочитать было несложно: "Раз этот парень достался Сашке, значит, он просто обязан стать моим!" И если бы сейчас, догадывалась Феня, она нашла себе нового мужа (одноногого алкоголика-бомжа, больного СПИДом и с кучей детей от прежних жен), то Майя обязательно оказалась бы с ним в одной постели.
После того как семья исторгла Феню, одна она не осталась – у нее были друзья, работа в сельхозакадемии на кафедре истории, поездки, книги, кино. Но самое важное – с Феней осталось ее врожденное умение жить легко и с интересом.
Через несколько лет Наташа открыла свое брачное агентство, где нашлось применение Фениному таланту понимать людей. Прошло еще немного времени, и раздался телефонный звонок – это был Валерка, который получил лицензию частного детектива и, по его собственному выражению, нуждался в Фениной поддержке. Не столько ради денег, коих изначально много и не обещалось, сколько из-за любопытства Феня взялась помогать детективу в его расследованиях.
Долгое время она не верила, что ее консультации "Просто Бонду" идут на пользу, скорее Феня предполагала, что эти консультации – всего-навсего попытка бывшего мужа как-то помочь брошенной страдалице Фене, оставшейся бомжом благодаря своим родственникам.
Теперь бывшие супруги виделись регулярно.
О прошлом они оба не вспоминали. Феня – потому что не имела за пазухой камня, а Валерка, скорее всего, из деликатности, боясь ее чем-то обидеть. О семье он тоже ничего не рассказывал, ограничиваясь историями о детях, коих обожал.
Постояв на пороге квартиры, Феня закрыла за собой дверь, достала бутылку молока из пакета – по дороге она забежала в ближайший супермаркет "Куб", – батон белого хлеба и шоколадные творожные сырки. Съела сколько смогла, а смогла немало, и уснула перед работавшим телевизором.
Полтергейст
Утром Феня проснулась, по своему обыкновению, очень рано. Она любила проживать утренние часы, а не просыпать их. Любила тишину, в которой начинается день, любила замечать, как светлеет небо и воздух, как пробиваются первые лучи солнца над домами, любила слушать, как поют птицы.
Припомнив, что вчера забыла купить кофе в зернах, Феня чертыхнулась. Встала с кровати, лениво оделась и поплелась в круглосуточный супермаркет. Было около семи утра, редкие пешеходы грустно шли по своим ранним делам. Феня всегда очень жалела тружеников, вынужденных вбегать в свой офис под пристальным и недобрым взглядом хозяина. Время, убитое на исполнение чужой воли, казалось ей страшной потерей…
В супермаркете, кроме самой Фени, оказался всего один покупатель. Он расплачивался на единственной работавшей кассе, попутно общаясь с кассиршей. По голосам Феня угадала, что оба они – покупатель и кассирша – молодые люди, не получившие блестящего образования, не слишком хорошо приспособленные к жизни. Парочка симпатизировала друг другу, находясь на той стадии общения, когда каждый из них ожидает только знака, предложения от другого. Но, догадалась Феня, эти двое из тех, кто никогда не решается начинать отношения первыми.
"Бедняжки, – подумала она и не стала торопиться со своим пакетом кофе к кассе, – пусть еще поворкуют!"
К тому же Фене показался любопытным рассказ молодого покупателя. Прохаживаясь мимо стеллажей с конфетными коробками, она ловила его слова:
– …И, представляешь, снова в моей квартире был кто-то! Сейчас я вернулся с дежурства, а свет горит! Мебель переставлена, у кота в блюдечке – молоко, а я ему не оставлял молока, я ему воды налил. И опять – пустой холодильник! Вчера, помнишь, я котлеты купил?..
– Валер, а тебе не страшно?
– Ну… – по голосу Феня различила, что тезка ее бывшего мужа улыбается, – знаешь, Марина, жутковато…
Валера стал рассказывать, что это бывает пару раз в неделю, как раз когда он на дежурстве: дежурит у складов химического завода сутки через двое, вместе с парнями из вневедомственной охраны (этим парень гордился), возвращается после службы – и сюрприз!
Феня вдруг очень захотела свой кофе. Она бросила любоваться на конфеты и пошла на кассу. Тезка ее бывшего мужа тут же засобирался, а Марина поджала губы. Оба они были такими, как Феня себе и представляла: невысокими, худенькими и сутулыми, будто в детстве их плохо кормили, а может, и мало любили. Да, точно, любили их мало, поняла Феня, иначе к жизни эти ребята были бы лучше приспособлены.
Из супермаркета Феня вышла следом за пареньком. В такой последовательности они и дошли до Фениного подъезда, поднялись на третий этаж. Тут парень отпер свою дверь и вошел в квартиру, а Феня поднялась еще на два этажа.
Сварив кофе в маленькой кастрюльке (за неимением турки) и выпив его с большим наслаждением, маленькими глоточками, Феня стала собираться в "Юдифь". А в подъезде она снова встретила соседа Валерия с третьего этажа.
– Простите, что подслушала ваш разговор в магазине, – обратилась она к парню. Он явно смутился и даже слегка испугался. – У вас полтергейст завелся?
– Ой, – сказал Валера, – я слово это все вспоминал, да не вспомнил. Полтергейст? Да? Это когда всякое разное в доме творится? Вроде того и у меня происходит. Я в этой квартире недавно живу, полгода, наверное. Мне ее тетка в наследство оставила. Сначала все нормально было, а последнее время творится бог знает что!
– Понятно, – сказала Феня. – Хотите, разберемся, что у вас происходит?
Красавец и чудовище
1
Примерно месяц назад в кабинете хозяйки брачного агентства состоялась эмоциональная сцена. Участниками ее были сама хозяйка, ее дорогая подруга в мятых штанах и новая клиентка "Юдифи" по имени Афродита.
– Я хочу замуж за ведущего теленовостей Эдуарда Кабаяна! – ответила Афродита на стандартный вопрос Натальи "За кого замуж вы хотите выйти?".
В руках она держала местный глянцевый журнал, с обложки которого улыбался привлекательный молодой человек.
Наташина улыбка была профессиональной – понимающей, в меру доброй, в меру сочувственной и ободряющей. Но за этой улыбкой скрывался ужас: ей никогда не удастся женить на этой бабе парня из телевизора!
Мысли Натальи были прописаны у нее лбу. Феня видела замешательство подруги и понимала его причину: девушка была совсем несимпатичная. К тому же избалованная донельзя.
– Начиная работать с клиентами, мы всегда предлагаем им немного усовершенствовать свою внешность, чтобы начинать новую жизнь в новом образе, – ласково сказала Наталья. – И вам, Афродита…
– Вы чё? – возмутилась деваха. – Я не хочу усовершенствовать, я хочу замуж за Эдуарда Кабаяна!
Девушка помахала в воздухе журналом.
Наталья улыбнулась – очень мило – и снова запела о том, что Эдуарду, наверное, нравятся особенные девушки, а сотрудники агентства с удовольствием преобразят Афродиту в соответствии с тем, что захочет увидеть ее жених. Девушка слушала Наталью, презрительно подняв нарисованные брови. Было ясно, что преобразовываться под вкусы своего объекта она не будет.
– Афродита, – вдруг раздался из-за спины девушки голос Фени, – а сколько вы весите?
Деваха с апломбом обернулась.
– Не поняла, – высокомерно проговорила она. – Это какое отношение имеет к моему заказу? Я, по-моему, пришла сюда…
– Чтобы выйти замуж, моя дорогая! – радостно проворковала Наталья, надеясь сгладить неприятное впечатление после Фениной выходки.
– Весите вы, Афродита, девяносто семь килограммов, – снова высказалась Феня. – А Эдик Кабаян – семьдесят. Как вы будете выглядеть рядом на свадьбе, вы уже думали? Сто кил в белом платье рядом с парнем, в которого влюблены все девчонки города.
– Да ты чё, сдурела? – завопила Афродита. – Ты кто такая, что меня оскорбляешь?
– Я не оскорбляла тебя, если мы уже на "ты", я только уточнила твой вес. Если бы я хотела тебя оскорбить, Афродита, я бы сказала, что у тебя прыщавая кожа, сальные волосы и толстая попа. Поняла?
– Вы тут все пожалеете! – заорала Афродита. – Мой отец сказал, что вы познакомите меня с Эдиком и научите, как его обаять. А вы, тупые училки, мне хамите!
Феня рассмеялась. Наталья стукнула по столу ладонью, надеясь удержать коллегу, но было поздно. Та ловко подскочила к клиентке, схватила ее за руку и стащила со стула. Афродита неловко взмахнула кулаком, надеясь попасть Фене в нос, но промазала, а тем временем мучительница подтолкнула ее к большому, во всю стену, зеркалу, расположенному на противоположной от окна стороне.
– Смотри на себя, Афродита! – сказала она жестко.
Девушка попыталась вырваться из неожиданно сильных рук противной училки, отводя взгляд от своего отражения, но ей не удалось. Еще несколько секунд ее большое неловкое тело колыхалось в руках Фени, и вдруг она смирилась. Смирилась и подняла глаза.
– Видишь? – спросила ее Феня намного мягче.
Тут рядом с зеркалом возникла Наталья, она держала перед собой модный городской журнал с Эдуардом Кабаяном на обложке. Увидев его и свое отражение рядом, Афродита хотела что-то выкрикнуть, но из ее горла вырвался лишь писк.
Феня выпустила девушку.
– Мы поможем тебе стать такой, чтобы Эдуард тебе больше не потребовался, – произнесла она загадочную для клиентки фразу. – Иди подумай…
Афродита выхватила журнал у Натальи и выскочила вон.
2
После всего произошедшего между подругами состоялся непростой разговор.
– Ты сбрендила, – сказала Наташка. – Ты ведешь себя безответственно, по-хамски. Ты меня разоряешь. Нам зарабатывать надо!
– Она вернется, – ответила Феня. – Она очень несчастная, ее нужно спасать.
– Ее не надо спасать, – простонала Наташка, извлекая сигареты и зажигалку из ящика стола. Они тут были припасены как раз для таких случаев. – Она дочь председателя городской думы, понимаешь? Я его давно знаю, мы с его сестрой в институте учились. И вот он мне позвонил!
– Это, конечно, событие! – язвительно согласилась Феня.
– Попросил меня дочке помочь. Я обрадовалась – уж теперь, думала я, мы внедримся в высокие сферы! Денег заработаем! Как же…
Наташка сокрушалась над своими разбитыми надеждами, одновременно посмеиваясь над собой.
– Но дочка председателя оказалась толстой дурой, – в тон ей сказала Феня.
– Но моя правая рука, – не обращая внимания на ее слова, стенала Наташка, – моя подруга, крестная мать моего ребенка оказалась стервой! Между прочим, я тоже не худенькая.
Феня пожала плечами и взяла сигарету, покрутила ее между пальцами одной руки, как крутят тросточку фокусники и танцоры, потом закурила и ответила:
– Наташа, я хочу объяснить тебе свою позицию. Дело не в весе. Неужели ты думаешь, что я такая тупица и считаю толстых женщин некрасивыми? Красота – это не вес, это внутреннее состояние души. Звучит ужасно глупо, но это правда. Ты, например, красавица!
– Ага, только не во все двери прохожу…
– Чушь! Мужики аж облизываются…
– Заткнись! Давай уж про Афродиту. Я тебя совсем не понимаю – ей что, худеть уже не надо?
– Надо, но можно и не худеть. Только ты ей этого не говори. Девочке надо полюбить себя, а сколько она весить при этом будет – не важно. Но я буду заставлять Афродиту худеть, чтобы она добивалась результата и находила повод любить себя, понимаешь?
– О-о-о! – протянула Наталья с недоверчивым удивлением. – Развела тут психологию с философией! По-моему, для Афродитки это слишком сложно. Она не сможет похудеть, будет только мучиться, жирнеть и в итоге возненавидит себя окончательно. Как неудачницу.
– А вот этого я и постараюсь не допустить.
– Итак, ты выдашь Афродиту замуж за Эдика?
– Нет, и не подумаю.
– А деньги я за что возьму?
– Ты менеджер, ты и решай, за что деньги сдерешь. Главное – найди мне информацию об Афродите. По полной программе. Поняла?
– Ох, как я тебя сейчас ненавижу! – прошипела в ответ подруга, яростно давя сигарету в пепельнице.
Афродита исчезла на четыре недели и только теперь объявилась снова, как раз в то время, когда хозяйка брачного агентства "Юдифь" была уверена, что ее бизнесу приходит конец.
Во время отсутствия Афродиты Феня работала с немногими клиентами агентства, что в общем-то было ей самой в радость. Одной даме явно требовалось вернуть уверенность в себе, другой – объяснить, что выбранный ею мужчина только растопчет ее жизнь и посмеется над разбитым сердцем. С третьей Феня обстоятельно занималась йогой. Та, третья, была немолода и раздавлена горем: ее дочь умерла от лейкемии, но женщина все равно пыталась жить. Ее звали Анна Васильевна. Через один социальный сайт она нашла мужчину, которого любила двадцать лет назад, и теперь готовилась к встрече с ним. Феня постаралась раздобыть о нем как можно больше сведений, сведения были удовлетворительными: разведен, взрослый сын живет в Питере. Мужик рабочей специальности, но не пьет и не зануда, как ни странно. Материальных проблем объект Анны Васильевны не имеет. Дело обещало выгореть.
После очередного занятия с Анной Васильевной Феня направилась в душ. В коридоре ее настигла раскрасневшаяся от возбуждения Наташка. Слова подруги сыпались как яблоки из дырявого мешка, и Феня не сразу поняла, о ком она ведет речь.
– Она мне так высокомерно и говорит: "Ну я согласна с вашей этой зачуханной теткой! Чуть похудеть мне не помешает!" И еще такое добавила: "Но я хочу оставаться собой! Пусть Эдуард меня полюбит такой, какая я есть!"
Наташка издевательски передразнила Афродиту, нарушая собственную заповедь: о клиентах – только хорошо или никак!
– В общем, готовься осчастливить эту мымру, – подытожила Наталья. – И смотри не умничай! Дай ей Эдика, помоги нам на ноги стать! Умоляю!
– Наташа, я дам ей больше чем Эдик!
– Не надо! Просто Эдика – и все!
– Верь мне!
Вязникова вздохнула, ее брови поднялись домиком, уголки пухлых губ опустились. Чуть сгорбившись, она развернулась и медленно двинулась в сторону своего кабинета.
Феня хотела окликнуть ее, но промолчала.