А вдруг этот "икс" – не мужчина, а женщина? Ну, скажем, Липочка, которая то ли мстит Игнату за невнимание к своей персоне, то ли просто хочет это самое внимание на себя обратить…
Мне даже жарко стало от этой мысли. А что, мировая история знает немало таких примеров! Ну, может, не именно Липа. Может, это всё-таки другая барышня, не в меру экзальтированная, никак не оставит в покое любимого, даже в другом городе… Хотя любимых принято вроде бы любить, а вовсе не убивать… А если предполагаемая девица – сумасшедшая? То есть по-настоящему чокнутая?
А если ей есть за что мстить Игнату?
Вот здравая мысль! Было бы полезно покопаться в прошлом господина Игнатова. А то приехал сюда, прикинулся бедной овечкой: я такой хороший, белый и пушистый, а меня все обижают, смерти моей хотят… Если хотят – значит, есть тому причина!
А с Липочкой надо увидеться и обсудить некоторые свои мысли.
Утром я с нетерпением дожидалась ухода хозяина на работу. А он, как назло, не торопился. Ходил по дому в халате, всё позёвывал да пузо почёсывал. То ему кто-то звонил, то он куда-то названивал. Как будто издевался надо мной.
Где-то в районе полудня он стал интересоваться, что у нас на обед. Пришлось срочно варить суп. Поскольку куриный суп он доел за выходные, мне пришлось сочинять следующий. Мяса подходящего не было, но в морозильнике были свалены пакеты с замороженными овощами. Вот они-то меня и выручили. Кстати, замороженные овощи варятся куда быстрее, чем свежие, поэтому обед я приготовила практически молниеносно.
После обеда он, слава тебе господи, уехал на работу, а я бросилась к телефону – звонить Липе.
Липу я застала дома, несмотря на то, что была середина дня.
– Липочка, здравствуй, это Аня.
– Какая Аня? – удивилась она.
– Аня Ермолаева. Я у Игната в домоправительницах числюсь. Ну, вспомнила меня?
– Аня?.. Да, конечно, вспомнила. Что-то с Игнатом случилось?
– Нет, десять минут назад был жив-здоров. Сейчас на работу уехал. Он мне телефон твой дал. Мне просто хочется поболтать с тобой. Кстати, а ты почему не на работе?
– Ну, я сейчас, как это принято говорить, временно не работаю. Безработная, в общем.
– На какие же деньги ты существуешь? Сидишь на шее у родителей?
– Ой, да деньги – не проблема. Нам Кирюша денег даёт достаточно. Проблема в другом: скучно очень.
– Девушка, так вас одолел прямо-таки королевский недуг! Коронованные особы тоже вечно от скуки страдали. Так я тебе могу верное средство предложить, как от хандры избавиться.
– Предложи, – заинтересовалась она.
– Ну, Липа, это не телефонный разговор. А не хочешь ли ты приехать в наш богом забытый городок? Ну, скажем, братика любимого проведать?
Она вздохнула:
– Издеваешься, да? Я и так в вашем городе времени провожу больше, чем в своём. Позавчера только от Кирюши вернулась.
– А он что, не рад будет увидеть тебя снова?
– Я, Анечка, совестливый человек. Если он будет бесконечно меня нянчить, то когда ж ему свою личную жизнь устраивать?
– Ох, прости, я и забыла, что Синей Бороде нужны новые жертвы…
– Ань, зачем ты так? – мягко упрекнула она.
– Липа, ты не обижайся на меня. Я не хотела обидеть ни тебя, ни твоего ненаглядного Кирюшу. Честное слово. Просто я тут одно дело задумала, которое избавит от скуки и тебя, и меня. Я ведь тоже изнываю от этой монаршей напасти, хоть и числюсь в прислугах. Приезжай, не пожалеешь!
– Приехать, что ли… – вслух раздумывала она.
– А не захочешь брату надоедать, так у нас можешь поселиться. Здесь есть совершенно свободная комната, ты никого не стеснишь.
– Эй, ты глупостей-то не говори! – испугалась она. – Поселиться у холостого мужчины, да ещё и у Игната! Да мне Кирилл живо башку открутит!
– А может, наоборот, облегчённо вздохнёт, – предположила я. – К тому же не забывай, что между тобой и Игнатом будет кинжал. Я. А я – дуэнья надёжная, уж можешь мне поверить.
– Ох, и заинтриговала ты меня… Ладно, сегодня же приеду! – решилась Липа, чем обрадовала меня чрезвычайно.
Положив трубку, я, напевая, двинулась в прачечную. Но телефон не захотел отпускать меня и снова требовательно зазвонил. Неужели Липа всё-таки передумала? Так быстро?
Я вернулась, подняла трубку и грустно сказала:
– Слушаю тебя.
– Аня, господи, какой ужас! – опять заходилась в плаче Маня. – Бедная моя Сашенька!
Я вздохнула:
– Что на этот раз? Папа тоже уехал за границу?
– Да дело не в папе! Машина сбила нашу коляску и метров пятьдесят тащила за собой! Всё вывалилось, мне пришлось потом содержимое по всей улице собирать!
– Сашку-то хоть нашла? – не на шутку испугалась я.
– Да Сашка на руках у меня была. Она проснулась, ей скучно стало, я взяла её на руки, понесла к детской площадке, там голубей как раз много прилетело, кто-то из детей семечки рассыпал… Я думала, ребёнку интересно будет на птичек посмотреть.
– Маня, я, конечно, не самый большой специалист в педагогике, но разве ребёнок в два месяца способен отличить птичку от чего-то другого? Ладно, что дальше было-то?
– А дальше – визг тормозов, визг мамаш… Я обернулась – смотрю, наша коляска зацепилась за бампер синей машины, и машина тащит её за собой… Она, коляска то есть, на тротуаре стояла, а лихач решил по тротуару проехать зачем-то. Ну, коляску и зацепил. И матрасик вывалился, и подушечка, и игрушки все рассыпались, и соска потерялась… Кошмар!
Она снова заплакала. Там, на её конце провода, всё время фоном что-то бубнил мужской голос. Господи, бедная Машка, папа-олигарх теперь убьёт её! Ну, или выгонит, разлучит с Сашуркой, что для самой Мани хуже смерти.
Понизив голос, я спросила:
– Что, ругается хозяин?
– Я не говорила ему ещё. Я даже не знаю, как такое можно сказать. Ведь в коляске мог находиться ребёнок…
– А бубнит у тебя там кто? Степанида?
– Да этот лихач и бубнит. Коляску от тачки своей отцепил, пришёл к нам домой, говорит: не надо милиции, сами разберёмся. Аня, а что, надо было в милицию заявлять?
Святая простота!
– Аня, он у меня трубку рвёт из рук, хочет с тобой поговорить!
– Со мно-ой?.. Я-то здесь при чём?
Но в трубке была уже не Маня. Мужской голос сказал:
– Аня, быстро иди сюда, разобраться надо.
– А что, мы разве на "ты"? – удивилась я. – Я разве знаю вас?
– Я – Барышев.
– Неужели? И что из этого? Вас что, разыскивает милиция?
– Я – Кирилл. Барышев – моя фамилия.
– Кирилл… Липочкин брат, что ли?
– Он самый. Да не ломайся ты, сюда иди!
– Ладно, приду сейчас…
Я пошла к Мане, недоумевая, зачем Кириллу понадобилось сбивать детскую коляску и зачем сейчас там нужна я.
Картину в доме я застала нерадостную. Кирилл сидел на кухне мрачнее тучи, Маня тихонько скулила, то и дело вытирая нос, который покраснел и распух.
– Ты носом ударилась, что ли? – бросилась я к ней.
– Нет, это я себе просто наплакала… – Она снова шмыгнула своим многострадальным носом.
– А Сашурка где?
– Спит. Она как нагуляется на свежем воздухе, всегда так хорошо спит…
Я обернулась к Кириллу:
– Ну что, господин Барышев, зачем вызывали?
– Посоветоваться хочу. Как ситуацию разруливать? Во-первых, я сломал коляску. Во-вторых, я напугал няньку. В-третьих, мне никак нельзя, чтобы узнала об этом милиция и широкая общественность, потому что я депутат и всё такое…
– А пускай бы общественность и узнала, – сказала я задиристо. – Люди должны знать, кого в депутаты выбирают!
– Ой, брось, – скривился он. – Не учи меня жить, я не для этого тебя позвал.
– А для чего?
– Для того чтобы ты сказала этой плаксе, что знаешь меня.
– Я его знаю, – сказала я Мане.
Маня удивилась:
– Какая разница? Коляска же испорчена, ребёнок мог пострадать, и хозяину сказать придётся… Только вчера мать улетела, а я сегодня так отличилась! Скажут, что мне нельзя доверить ребёнка, и выгонят!
– Не выгонят. Кормящим женщинам даже смертную казнь отодвигают на неопределённый срок, чтобы они могли детей выкормить. Она сама грудью кормит Сашеньку, – объяснила я обалдевшему Кириллу. – Она не просто нянька, она – кормилица. А ты напугал её так! Вдруг молоко пропадёт?
– И хозяин за коляску ругать будет, ещё стоимость из зарплаты вычтет, я за полгода не расплачусь! – снова всхлипнула Марья и схватила новую салфетку.
– Ну, это самое простое! – повеселел Кирилл. – Я сейчас куплю точно такую коляску, и хозяину ничего можно будет не говорить. А кто у нас хозяин?
– Ярошенко Павел Александрович.
Кирилл присвистнул и заметно погрустнел.
– Вы знакомы? – спросили мы с Марьей в один голос.
– Ну, не то чтобы хорошо знакомы… Одним словом, крутой мужик. С таким лучше не ссориться. Слушай, няня Маня, давай мы сейчас поедем в магазин и купим новую коляску.
– Я не могу, – испугалась Машка, – у меня ребёнок спит!
– Я могу, – улыбнулась я.
Кирилл схватил меня за руку и потащил к машине.
Я упиралась:
– Не надо меня тащить! Я и сама ходить умею!
– Давай-давай, шевелись! Видишь, как девчонка убивается? Хочешь, чтобы хозяин ей и правда башку открутил?
Я остановилась, как вкопанная:
– Ты ещё скажи, что всё случилось из-за меня! Очень удобная позиция! Это так по-мужски…
– Садись уже, ехать пора! – распахнул он передо мной дверцу.
– Только постарайся больше никаких колясок на бампер не собирать, а то я выпрыгну прямо на ходу!
Он гневно зыркнул на меня и на всякий случай заблокировал дверь.
Правда, ехал он более чем осторожно. Ну, беда научит соблюдать правила дорожного движения…
Я осмотрелась в машине. А ничего он устроился… Всё так красивенько, так цивильненько… Конечно, всё познаётся в сравнении… Это по сравнению с моей каракатицей здесь просто настоящий музей. А если бы сюда попал человек, привыкший к "роллс-ройсам", наверное, нашёл бы тысячу недостатков. Я же не увидела ни одного.
Сначала мы приехали в "Детский мир". Колясок там было столько, что и не сосчитать. Потрясающий выбор! Одно жалко: той, что была нам нужна, в "Детском мире" не оказалось.
Потом мы посетили ещё около десятка универмагов и специализированных детских магазинов. Ничего хоть сколько-нибудь похожего на нашу коляску в наличии не было.
– Да где же они её взяли? – злился Кирилл. – С Луны, что ли, привезли?
– Очень может быть! Даже запросто может быть! У Сашурки мама – модель, живущая в Париже почти что постоянно. Она и сейчас там.
– Как – постоянно? – опешил Барышев. – Как это – сейчас там? Ей хоть сказали, что у неё ребёнок родился?
– Да, она в курсе. Но коляску она вполне могла выписать именно из Парижа. Или из Лондона. Да хоть из Австралии! С их-то деньжищами это не проблема. Так что мы с тобой зря время убили в поисках, которые ни к чему не привели.
– Что же делать? – растерялся он.
– Ну, я не знаю… Идти к этому самому Павлу Александровичу и во всём чистосердечно признаться. Повинную голову меч не сечёт…
– Ещё как сечёт! И повинную, и невинную. Я имею в виду детективную историю с покушениями на Игната. Он, хоть и ни в чём не виноват, всё равно – кандидат в покойники. А я-то виноват по-настоящему!
– Ну, делать-то всё равно нечего. Как Машка хозяину объяснит, почему коляска сломана? Не повинишься ты, ей точно будет секир-башка!
– Ладно, сейчас поеду к ним и буду там его ждать, делать нечего, – обречённо вздохнул лихач, он же – народный депутат.
– Нет, ты лучше позвони. Тебе сегодня не стоит задерживаться. К тебе сегодня Липа приедет, – вспомнила я.
– А ты почём знаешь?
– Это я её пригласила.
– Пригласила ко мне домой без моего ведома? Ты с ума сошла, точно – сбрендила! – догадался он.
– Ну, вообще-то я пригласила её пожить у нас с Игнатом, но она чего-то стесняется…
– Пожить у вас с Игнатом? – вознегодовал Барышев. – А больше ты ничего ей не предложила?
– Нет ещё. Не успела просто, – честно ответила я.
Я придерживаюсь золотого правила: говорить как можно больше правды. Люди к этому привыкают и гораздо охотнее прощают мелкую ложь, если в таковой возникнет необходимость.
Надо ли говорить, как весело и содержательно прошла у нас обратная дорога. Всё наше общение свелось к Кирюшиному монологу. Весь монолог был посвящён моей персоне. Я такого о себе никогда в жизни не слышала и надеюсь, что больше никогда не услышу. Несколько раз я порывалась выйти из машины прямо на полном ходу, но дверь была прочно заблокирована. Когда мы стояли на перекрёстках, нам пару раз попадались постовые милиционеры. Я отчаянно жестикулировала, пытаясь объяснить, что меня удерживают в машине насильно. Но люди в погонах смотрели на меня как на сумасшедшую и ничего не предпринимали. Ну ладно, меня Кирилл рано или поздно высадит в нашем квартале – то ли возле Машки, то ли возле Игната. А вот если бы меня настоящий террорист взял в заложники? Или меня, к примеру, похитили бы с целью выкупа?
Я пришла к выводу, что в нашей стране похитителям бояться нечего. Наша доблестная милиция стоит на страже их интересов.
Сначала Барышев повернул к дому Игната, потом опомнился, развернулся и подкатил к дому Ярошенко. Маня гуляла на крылечке с проснувшейся Сашенькой на руках.
– Эх, надо было хоть какую-то коляску купить, – сокрушался Кирилл. – Вон как девка мается, ей ребёнок уже через час все руки оборвёт!
– Маша, ты можешь дать телефон своего хозяина Кириллу?
– А коляску новую не привезли?..
У Мани снова задрожали губы и подбородок.
Я стала спешно объяснять ей, что таких колясок, как сломанная, у нас в продаже нет, а покупать первую попавшуюся мы с Кириллом не решились. Вдруг хозяин снова захочет выписать по каталогу какое-нибудь чудо заморское!
– Да какое ему дело до коляски? – искренне изумилась Мария. – Он и дочку-то свою от других детей вряд ли сможет отличить, так разве ему интересно, как выглядит её коляска?
Тут Кирилл снова схватил меня за руку, швырнул в машину, и мы снова помчались через весь город. Я даже не стала спрашивать, куда мы едем и зачем. К чему задавать вопросы, на которые никто не собирается отвечать?
Выражение лица у него было зверское, и я поостереглась с ним связываться.
Мы снова приехали к "Детскому миру". Снова пошли в тот отдел, где продавались коляски.
Одна из продавщиц узнала нас, заулыбалась, поспешила навстречу:
– Снова к нам вернулись? И правильно, у нас самый большой выбор! Вы – молодые родители, да?
Услышав это, Барышев отпрянул от неё, как от чумной, а я сказала с улыбкой:
– Нет, нас пригласили быть крёстными родителями. Вот выбираем совместный подарок для малышки!
– Ну, если у вас девочка, возьмите розовую коляску или красную. Вот ещё интересная расцветка, в красно-фиолетовую клетку. Ярко, нарядно! Родители вам благодарны будут!
Но я отвернулась от дикой расцветки и побежала в другой конец отдела. Там я узрела вельветовую коляску благородного серого оттенка.
Продавщица очень удивилась моему выбору и всё уговаривала меня взять что-нибудь поярче. Мне пришлось сказать, что у мамы малышки серо-голубые глаза, одеваться она любит в тон глазам, а значит, и коляска эта должна ей понравиться. Ну, в самом деле, не могла же я сказать, что в Париже нынче в моде именно этот цвет, а не сумасшедший красно-фиолетовый!
Сломанная Кириллом коляска тоже была и серая, и вельветовая. Правда, модель была другая: та коляска была и выше, и наряднее, и удобнее… Словом, роскошная была коляска. Эта выглядела её дальней бедной родственницей. Но если опустить детали, то подмена колясок не сразу бросалась в глаза.
Коляску мы купили. Нам выдали её в сложенном виде. Пока Кирилл решал, как её транспортировать – в салон впихнуть, в багажник или к крыше прикрутить, – продавщица радостно сообщила нам, что они могут доставить коляску прямо на дом, сейчас в те края как раз грузовичок едет. Сегодня у них купили много колясок, и никто не захотел голову морочить с транспортировкой, все заказали доставку на дом. Мы тоже успеваем со своей коляской попасть в тот грузовичок, если захотим. Или можно подождать до завтра, завтра тоже будет доставка. И стоит это совсем недорого.
Мы, понятное дело, очень захотели попасть в грузовичок именно сегодня. Кирилл оплатил доставку, и мы, облегчённо вздохнув, поехали к Мане.
Теперь он никуда не спешил, а я уже не совершала суицидальных попыток, стремясь покинуть машину на скорости шестьдесят километров в час. Я тихонько сидела, пристегнувшись ремнём, и расслабленно думала, что Машке не надо будет во время прогулок держать девочку на руках два часа подряд, а коляску, кажется, я выбрала правильного цвета, и безразличный к дочке папа, глядишь, и не заметит подмены. А уж мама девочки приедет из своего Парижа так не скоро, что коляска будет уже просто неактуальна. Сашурка к тому времени уже ходить научится, а может, даже замуж выйдет…
Но безумный день ещё не кончился. Приехав к Сашенькиному дому, мы увидели на крыльце представительного мужчину. По тому, как подобрался и чертыхнулся сквозь зубы Кирилл, я догадалась, что это и есть Ярошенко Павел Александрович. Вот уж повезло, так повезло…
Я сказала:
– Знаешь, я, пожалуй, пойду домой. Уже вечереет, скоро Игнат явится, а у меня ещё ужин не готов…
Оставив виновника разбираться с рассерженным родителем, я пошла домой.
Дома меня ждал разрывающийся телефон. Ну вот, теперь Игнат меня потерял!
Даже не разувшись, я бросилась к аппарату. Но это оказалась Олимпиада.
– Аня, где ты ходишь? Я целый час уже названиваю!
– Да так, по магазинам ездила, – уклончиво ответила я. – А ты откуда звонишь?
– От Кирюши. Приехала, его тоже дома нет. Конечно, он в такое время всегда бывает на работе. Хотела звякнуть на мобильный, да потом побоялась: как бы не выругал, что без предупреждения приехала. А теперь мне что делать? Мы где-нибудь с тобой встретимся?
– Встретимся. Давай-ка дуй сюда! Мне надо сейчас ужин готовить, а заодно я тебе расскажу о своих планах. Тебе сколько времени надо, чтобы доехать?
– Ну, полчаса, я думаю. Может, меньше, а может, и больше. Как повезёт.
– Очень хорошо. Я успею смотаться в супермаркет, мне мясо купить надо. Если приедешь, а меня ещё нет, не вздумай уходить! Я мигом, туда и назад!
– Так ты же целый день по магазинам ездила, – услышала я удивление в её голосе, но тут же положила трубку.
Во-первых, я не хотела говорить ей, что ездила совсем по другим магазинам, к тому же – с её братцем. Тогда бы пришлось рассказывать, что он натворил, а я не хотела. Пусть сам всё расскажет, если сочтёт нужным. Во-вторых, стоит только начать этот длинный разговор – и всё, прощай мечта о нормальном ужине!
Я ринулась в супермаркет, и тут мне повезло – впервые за весь день. В мясном отделе парнишка выкладывал лоточки с расфасованной парной бараниной. У меня тут же родилась мысль о плове. Конечно, это будет замечательно!
Я взяла целых три лотка, решив приготовить кушанья побольше. И потому, что плов всегда мне удаётся замечательно, и потому, что сегодня к ужину я жду Липу. Ну, а останется кушанье на завтра – прекрасненько: завтра меньше времени проведу у плиты.