Предположения Рындина в этом отношении почти полностью совпадают с моими: "... теперешние претенденты на роль повелителей идут неизбитым путем. Они овладевают душами, точнее психикой масс. И, надо сказать, расчет их достаточно точен: в борьбе политических партий за голоса голодных и неуверенных в завтрашнем дне избирателей тратятся силы и средства, а обретенная власть может оказаться чисто формальной, потому как требуется удовлетворение нужд и чаяний миллионов, что является делом крайне трудным, если вообще выполнимым в нынешней ситуации".
Значит, Куренков, носившийся, по свидетельству Рындина, с идеей элитарного управления огромными массами низших существ, стоял во главе или, в крайнем случае, у истоков некой секретной организации? Мне в это не верилось, хотя и я не обладал достаточной информацией о нем. Более верным мне представлялось другое предположение: "Рица" являлась даже не крышей, а крышкой бункера под названием Всепроникающая Мудрость. Я видел горы, довольно широкое ущелье, серое небо над ним. Это было необычно, я привык видеть здесь свет. А теперь небо затянуто пеленой, из невидимых туч летел снег. Ущелье заметно сужалось к противоположному концу, просвет там был исчезающе малым и вовсе не из-за перспективы - расстояние до выхода из ущелья составляло не более двух километров.
Надо преодолевать, надо постоянно изменять обстоятельства в свою пользу, иначе потом, вынырнув из сна, я обнаружу мир вокруг себя в лучшем случае таким, каким я его оставил. Но эти "лучшие случаи" - редкость необычайная. Мир имеет стойкую тенденцию меняться к худшему, если этой тенденции не сопротивляться постоянно. И я пошел по ущелью. Мне понадобился посох - я знал, что очень скоро не обойдусь без него - и посох появился в моих руках. Дубина длиной около полутора метров, толщиной чуть ли не в руку. Манипулируя такой штукой, можно наделать дел. Используя кое-где посох как шест для прыжков, я преодолевал нагромождения скальных обломков, перескакивал с его помощью через углубления, заполненные рыхлым снегом. Но я знал, что ближе к выходу из ущелья мне встретятся преграды посерьезней, нежели камни и ямы. И верно: не успел я преодолеть треть пути, как с пологого склона слева черными молниями метнулись наперерез тропе несколько черных волков. Интересно, подумалось мне, а что произойдет если я сейчас опущу руки, не стану сопротивляться? Но я знал, что сопротивляться надо, что все происходящее здесь - не сказочка и не компьютерная игра, об условностях речи быть не может, последствия событий и моих поступков "здесь" скажутся непременно "там", в обычной жизни.
Волки атаковали меня полукругом. Их было пятеро или шестеро - они оказались слишком близко, когда я обратил на них внимание. Здесь меня не может предупредить остро развитое чувство приближающейся опасности, здесь оно спит, здесь правила игры иные.
Первый волк прыгнул на меня сверху, мощно оттолкнувшись от склона и перелетев через большой валун. Концом палки я описал дугу и сильно ударил волка в нижнюю челюсть, сокрушая ее. Я держал палку в обеих руках, проводя левую руку вперед и вверх, а правую возвращая к правому бедру, отчего мой посох обрел скорость вращения как у пропеллера.
Волк отлетел шагов на пять, чтобы шмякнуться на острые камни замертво. Хорошее начало. Второй бросился на меня снизу вверх, навстречу. Я отвел палку назад и, когда волк оторвался от земли, чтобы в следующий момент сомкнуть челюсти на моем горле, ткнул посохом, словно пикой, в его оскаленную пасть, чувствуя, как толстый конец посоха раздирает нёбо волка, проникает дальше, в глотку. А потом - резкий рывок посоха вверх. Брызгая на темные камни ярко-алым, волк упал у моих ног.
Резко развернувшись вправо, я переломил противоположным концом посоха хребет третьему волку. Двое оставшихся в живых - все же их было пятеро - черными тенями мелькнули по противоположному склону справа. Я ожидал продолжения атаки, но волки, похоже, совсем расхотели грызть и рвать меня на части. И я продолжил свое движение к выходу из ущелья, которое все больше сужалось. Ветер теперь дул мне прямо в лицо, снег летел все гуще и гуще, пока наконец не превратился в сплошной серо-белый поток. Я брел, опираясь обеими руками на посох, ноги мои скользили по мокрым камням, ветер дул так сильно, что грозил опрокинуть меня и понести назад по ущелью. Но когда я вышел наконец из ущелья, снегопад прекратился и одновременно утих ветер, которому так и не удалось повалить меня.
И появился снова этот дивный, фиолетово-золотистый свет. Долина передо мной была покрыта ярко-зеленой травой, и голубые маки росли в изобилии там. И мой чой-гэргэн стоял у большого камня, наблюдая за моим приближением и не трогаясь с места. Когда я приблизился к нему, чой-гэргэн указал рукой на большой камень. На нем стояла маска-череп. Три пустых глазницы, не две. Вокруг черепа был некий круг, на котором стояли пять черепов поменьше, уже с двумя глазницами каждый. "Они там", - то ли ветер шелестит, то ли говорит кто - я даже не могу понять, на каком языке. Кто они? Мне нужен ответ. Но чой-гэргэн куда-то исчезает...
К середине ноября я работал оператором газовой ко-тельной, а в группе изучающих Путь Всепроникающей Мудрости прошел испытания, дающие право быть переведенным на вторую ступень. Этих ступеней вообще-то пять, как и в тибетских монастырях для монахов, изучающих богословие. Каждый, выдержавший испытание, должен еще пройти что-то вроде собеседования.
Старостой нашей группы была экзальтированная девица лет двадцати пяти по имени Регина. В чисто физиологическом смысле девицей она, естественно, не являлась, потому как готовность спариваться чуть ли не с каждым вторым встречным мужчиной читалась во всем ее облике. Судя по всему, я был одним из тех "вторых", на кого пал выбор Регины. Месяца, что я провел в группе, оказалось более, чем достаточно для близкого знакомства с Региной, за исключением разве что общей постели. Она предпринимала самые настоящие атаки, чтобы склонить меня к сожитию, но я с успехом играл роль этакого ограниченного фанатика, аскета, который спасению души уделяет большую часть своего свободного времени, изнуряет себя трудом и физическими упражнениями (что было чистой правдой), не позволяет себе ни капли спиртного (что являлось правдой в подавляющем большинстве случаев) и не ест мяса (что совсем не было правдой) и так далее. Я старался не переигрывать, давая Регине надежду победить меня в ближайшее время, хотя про себя решил ни в коем случае не заходить столь далеко.
Как-то Регина почти напрямик заявила мне -Дальше ограничений будет меньше. Даже совсем наоборот.
-То есть? - я изобразил полное непонимание.
Тогда она популярно изложила учение тантры, поведала о женском начале, о шакти, или женских божествах, об ананде, то есть о плоти божества, о том, что Всепроникающая Мудрость традиционный буддизм не наследует и тому подобное. Ясно, эта темноволосая, высокая девушка уже предвкушала групповой секс с примесью мистики. Я изобразил сдержанный оптимизм и одновременно лицемерно обнадежил Регину скорой возможностью приобщения к плотскому слиянию с божеством в более узком составе.
Я надеялся, что могу после этого рассчитывать на особо доверительное к себе отношение. Действительно, примерно через неделю Регина сообщила мне о том, что я не просто предчувствовал, а уже наверняка знал.
-Ты прошел на вторую ступень и будешь теперь дорамба (термин этот наставники Всепроникающей Мудрости заимствовали из лексикона тибетских богословских факультетов). Но окончательное решение о переводе будет принято только после собеседования.
- А что это за собеседование? - теперь я уже играл наивного, но в то же время достаточно корыстолюбивого страстотерпца, которому порядком обрыдли тяготы и лишения на избранном пути и который, несмотря на свой фанатизм, все же жаждет каких-то перемен. А как же иначе - я должен был дать понять Регине, что стремлюсь войти рука об руку с ней в мрачновато-радостное здание тантризма. - Ну, вообще-то я слыхала, что это своего рода психологический тест. Только это между нами,- предупредила она.- Надо быть абсолютно откровенным, ты, понимаешь?
-В общих чертах да.
Я соврал насчет "общих черт". Мне было понятно, что это фильтр. Пройти его, значит глубже проникнуть в их организацию. Я не заблуждался относительно того, что этот фильтр - единственный на пути продвижения к вершине пирамиды, и что я вообще когда-нибудь этого верха достигну. Вероятность того, что меня снова "засветят", как после заступничества за Рындина, я считал достаточно большой.
Регина назвала мне адрес, попросив не записывать его:
- Это экстрасенс. У тебя кто-нибудь может случайно увидеть запись, а она дома не принимает.
Ага, значит, ко всему еще и экстрасенс. Живой "детектор лжи", насколько я понимаю. Вот это организация! Интересно, а в спецслужбы так набирают? И еще одна вещь меня заинтересовала: какую позицию в отношении Всепроникающей Мудрости занимает Кей Джи Би, эта всепроникающая служба? Заинтересовался комитет экзотическим учением или у него сейчас руки не доходят в связи с послепутчевой ситуацией?
Я представил себе район, где живет эта женщина и ощутил, что встреча наша будет не первой. А когда в назначенное время дверь квартиры открылась, я увидел ту самую женщину, которая читала мантры на веранде в Дубках. Теперь на ней было черное платье с глухим воротом, с длинными рукавами. Дорогое платье. И духами от нее пахло тоже дорогими - запах несильный, неназойливый, слегка терпкий.
-Мне назначена беседа с вами,- Регина попросила меня произнести именно эту фразу. Почти пароль, только без отзыва.
-Проходите. Туда,- женщина кивнула на комнату слева от прихожей.
Статуэтка Будды на журнальном столике, покрытом скатертью, края которой украшены вышивкой из левосторонних и правосторонних свастик, полка с книгами в переплетах из некрашеной сыромятной кожи без надписей на корешках. Внешних признаков принадлежности к эзотерическому обществу немного, но и они на человека непосвященного могут произвести должное впечатление.
Хозяйка квартиры жестом указала на низкое кресло рядом с журнальным столиком, предлагая садиться.
- Дайте вашу руку,- произнесла она глуховатым, но достаточно мелодичным голосом.
Я подал левую, она мягко отодвинула ее и взяла правую руку. И тут у меня возникло ощущение, сходное с тем, когда человек, находящийся в своем жилище, вдруг слышит, как кто-то пытается открыть дверь снаружи. Чужая воля пыталась овладеть моей душой. Да, я не ошибся, предположив, что это будет тестирование с применением живого "детектора лжи", но все оказалось куда более серьезным. На следующую ступень в их организации мне не пройти, надо срочно искать другое решение.
Несомненно, она была очень сильным гипнотизером, я сразу почувствовал все возрастающее напряжение во всем теле. И неожиданно, к месту ли, нет ли, вспомнил гоголевского философа Хому Брута с его: "Нет, голубушка! устарела", обращенным к ведьме. Однако Хома все же потерпел временное поражение - сначала ведьма его одолела и оседлала. Я не мог себе такого позволить.
Мне было очень трудно. На стороне моей противницы стоял опыт тех, кого называют колдунами, чародеями, магами, опыт многих веков, который она изучила, приспособила к себе. Не стоило сомневаться в том, что она обладала способностью считывать всю информацию, внесенную в человека, и не только ту, о которой он помнил. Все забытое, спрятанное в недосягаемых, казалось бы, глубинах памяти, все страхи, все воспоминания, начиная с того момента, когда был сделан первый вздох в этой жизни, или еще раньше, когда ему, будущему человеку, передавались радости и тревоги матери.
Ладно, но ведь когда-то мне удалось ее перехитрить. Она ведь не видела меня тогда в Дубках. Или притворялась, что не замечает?
Я взглянул ей в глаза и прочел в них неуверенность. И тут словно кто-то подсказал мне - а, может и в самом деле подсказал? Время словно замедлилось. Я уподобился шахматисту, который может сделать три-четыре хода за то время, пока его партнер делает один. Феномен, известный мне по боевым схваткам, когда противник мог просто не заметить моего движения из-за его быстроты. Я наносил удар, а противник видел, что я стою на месте, однако какая-то невидимая сила поражала его в солнечное сплетение, в подбородок. Я мог сделать шаг по направлению к нему, а ему казалось, что это он сам неверно оценил дистанцию или излишне приблизился ко мне.
Как получилось, что я смог не поддаться этой женщине с внешностью то ли армянки, то ли грузинки, и проникнуть в ее память, получить некоторую информацию от нее? Я ни за что не смог бы объяснить это ни себе, ни кому-либо еще на языке общепринятых символов и понятий. Либо я "само обучился" за очень короткий, просто исчезающе малый для этого отрезок времени, как делают "умные" машины, либо кто-то здорово помог мне.
Женщина смотрела мне в глаза и, похоже, не могла оторваться, даже если бы очень хотела это сделать. И руку она не могла убрать с моей руки, сухую и горячую руку с длинными, гладкими пальцами.
Я смотрел в ее черные глаза. Где-то внутри их была целая вселенная, со своими законами, понятиями, установившимся порядком. Как человек, которому позарез нужно отыскать маленький абзац в толстенной, набранной мелким шрифтом книге, я лихорадочно носился по бескрайним просторам ее мира, отыскивая ответы на мучившие меня вопросы. Многого я так и не смог найти. Или не смог понять смысла того, что нашел. Не знаю, сколько это продолжалось, только когда я вернулся в обычное свое состояние, то почувствовал бес-конечную усталость. Казалось, я не смогу не то что подняться из кресла, но даже вытащить свою руку из ее руки. Я сделал усилие над собой, подтянул руку к себе. И в тот же момент в меня словно влился мощный животворящий поток. Я чувствовал, как с каждой секундой становлюсь все более сильным и свежим. Предметы обретали неестественную четкость, казалось, я в состоянии рассмотреть их внутреннюю структуру, понять, как из атомов составляются молекулы, а молекулы в свою очередь, образуют знакомые, привычные вещи.
Я поднялся из кресла. Женщина продолжала сидеть, неподвижно глядя перед собой.
-Мне кажется, я выдержал экзамен,- сказал я.
-До свидания,- чуть слышно прошелестело в ответ.
Итак, меня давно заметили. Засекли, как радар засекает цель. Их заинтересованный взгляд остановился на мне, когда я впервые зашел домой к Рындину, и он показал мне оригинал статьи. Я не мог понять, как они позволили мне забрать записи в Коренном, ведь из памяти Рындина было вытащено все, что их интересовало. Выходит, не все. Либо существовал какой-то барьер, не позволивший строптивому литератору выдать им эту информацию, либо кто-то вступился за него и за меня. Моя вылазка в Дубки тоже осталась незамеченной, тут цель осталась вне радиуса действия радара.
Выходит, люди, стоящие на верхних ярусах их пирамиды не всемогущи. Они, конечно, смогли подставить Регину, которая, действуя вполне осознанно, вывела меня на "детектора лжи". Насколько я понимал теперь, такая проверка устраивалась не только отобранным для перевода на высшую ступень совершенства во Всепроникающей Мудрости, но и для особо настырных чужаков. Да, представителям "компетентных органов" к ним соваться нечего. Если они меня смогли распознать, то шустряка, вооруженного знанием основ марксистской диалектики и других, неприменимых в жизни теорий, они бы в момент "раскололи". Дама с загадочной восточной внешностью действует куда эффективней следователей, устраивающих допросы "с пристрастием". У нее вспомнишь и то, чего не знал.
Теперь я кое-что понял. В тот вечер, когда на Рындина должны были напасть, я увидел все, что должно было случиться, и вовремя оказался на месте. Почему же я не почувствовал ничего в день убийства? Мысленно я задал этот вопрос женщине в черном платье и получил ответ, который предполагал получить: информация была заблокирована от меня.
Уже тогда они знали обо мне достаточно много, хотя и не знали всего. Запугав меня, как они полагали, загадочной смертью и обеспечив крупные неприятности из-за разбирательств с милицией и прокуратурой, они надеялись, что отбивают мне всякую охоту соваться дальше.
До встречи с черной женщиной у нее на квартире я мог числить за ними только оборонительные действия да сбор информации относительно моей персоны. Но теперь все резко меняется. Теперь они обязательно попытаются устранить меня физически. Сдается мне, не только я понимаю, что в этом мире дух действенен и могуч лишь до тех пор, пока он существует в теле.
Ждать их пришлось недолго. Через два дня после своего визита к "экстрасенсу-детектору" я дежурил в котельной. Около двух часов ночи они пришли. Разлетелись стекла с противоположной от входной двери стороны. Я, наверное, просто почувствовал это, потому что из-за гула вентиляторов вряд ли мог услышать звон бьющегося стекла. Я мог бы успеть добежать до входной двери, открыть задвижку. Еще я мог добежать до телефона, висевшего недалеко от входа, позвонить. И тогда через полчаса в стальную дверь постучали бы, а открывший "её изнутри увидел бы двух молодых людей не шибко дюжего телосложения в форменных бушлатах и шапках цвета маренго. Поэтому я никуда не побежал, ни о чем не стал беспокоиться, а просто стоял, наблюдая, как слева и справа ко мне деловито приближаются парни, одетые в одинаковые черные просторные брюки, черные куртки, делавшие их широкоплечими и неуклюжими с виду, и обутые в высокие кроссовки. Они напоминали ниндзя, разве что были без масок капюшонов, но зато в одинаковых черных вязаных шапочках. Для полноты впечатления не хватало только мельтешения в воздухе метательных звездочек-сякэнов. Впрочем, сякэнам нашлась достойная замена - белой молнией блеснул брошенный слева дротик с утяжеленным концом. Метнувший его был убежден, что поразит меня в голову, потому что бросок производился всего метров с пяти-шести, расстояния, исключавшего возможность от клона "мишени". Я и не стал уклоняться, а просто поймал дротик, когда он был в нескольких сантиметрах от моего уха.
Итак, за моей спиной была стена, впереди - три ровно гудевших котла, слева и справа набегали шестеро специалистов по нанесению тяжких телесных повреждений, по три с каждой стороны. В руках у них блестели короткие обоюдоострые клинки, бег их был мягок и мощен, как бег диких зверей. Они наверняка участвовали не в одном десятке таких акций. И тренировались не меньше пяти раз в неделю. С ними, как я успел убедиться в "Рице", работали специалисты по психотренингу. Поэтому они всегда действовали невозмутимо и ровно, не поддаваясь ни страху, ни ярости, ни замешательству. Вывести их из состояния равновесия могло только что-то неординарное, доселе не виданное. В данном случае такой казус с ними и произошел. Их единственный противник (или жертва?) взял вдруг да исчез куда-то. Без остатка растворился в пространстве. Впору было смотреть в потолок или отыскивать люк на полу из бетонных рубчатых плит.