-Ты весь на свету, как рыбка в аквариуме. Мы знаем О каждом твоем шаге.- Ну как же, в чистом поле отыскали. Блеф, господа, блеф.
-Так что тебе лучше не трепыхаться, а вести себя спокойно. Иначе мы просто выплеснем тебя вместе с водой.- Это еще вопрос, нужна ли такой рыбке вода.
Я открываю глаза пошире и спрашиваю:
-Ребята, а вы на сходняках в своем кружке мужеложество и скотоложество тоже практикуете?
До бородатого вожака вопрос доходит сразу, до сопровождающих его с явной задержкой. Он выхватывает руку из кармана куртки. В руке, естественно, пистолет. Но на две десятых секунды раньше завершения его движения в моих руках оказывается обрез, который укоризненно смотрит двумя своими дулами на бравого пистолетчика. Если бы не это, в меня полетели бы пули.
-Знакомая штука, правда, толстый,- участливо спрашиваю я здоровяка.- Наша прежняя встреча была случайной, но полезной. Кража шкурок оказалась чистой воды инсценировкой, но режиссером был покойный Гладышев, задумавший таким образом избежать налогообложения. Видишь, как все скучно и пошло. А теперь уходи, начальник. Шакалов своих тоже прихвати.
Он раздумывает, я его хорошо понимаю. Уход по моему приказанию - это полная капитуляция. Но у него просто нет выбора. У них один ствол, у меня два ствола, последний козырь бит.
-Все равно, дни твои сочтены,- злобно вещает здоровяк.
-Веско, веско,- одобрительно киваю я ему головой.- Долго, наверное, репетировал.- Он не удостаивает меня взглядом, поворачивается и уходит вместе со своей командой.
Я слежу за ними до тех пор, пока они не поднимаются на дорогу - их головы и плечи видны мне отсюда. Потом кладу обрез на прежнее место. Теперь уж точно им не остается ничего, кроме последнего штурма. Струи тепла опять растекаются по спине, по рукам, по груди. Вот одна из вещей, которых не купишь ни за какие деньги, не выхлопочешь благодаря связям и знакомствам. Но чувство превосходства чуждо мне. Если я иногда и испытываю к людям нечто подобное, то это скорее что-то вроде жалости к растерявшимся, недоумевающим, уставшим от борьбы за существование. Так было и в случае с Рындиным...
Я уже собираюсь лечь спать, когда раздается телефонный звонок. Нельзя сказать, что он звонит неожиданно. Звонка-то я как раз ждал.
-Да,- говорю я. Голос включается сразу.
-Ты должен явиться завтра в пять вечера ко входу в краеведческий музей, если не хочешь осложнений,- тон у этого говорящего робота приказной.
-Я никому ничего не должен, чучело,- ответил я насмешливо.
-Ты сам хотел этой встречи. Рано или поздно она должна состояться.
Вот тут я с ним согласен. Оттягивать встречу нет никакого смысла.
-А может, лучше все-таки позже? - интересуюсь я, но ерничество мое осталось без внимания.
-Я все сказал. Завтра в пять вечера у входа в краеведческий музей.
Щелчок, гудки.
Может, у них что-нибудь серьезное еще осталось в запасе? Надо идти.
На следующий день я отправляюсь к месту встречи намного раньше пяти вечера, еще засветло. Место мне мало знакомое, а в темноте больше шансов попасть в ловушку. Здание краеведческого музея расположено около городского парка, который с большим основанием можно назвать национальным парком - уж больно он неустроен. У одного из входов поставили несколько аттракционов, заасфальтировали подходы к ним, а остальная территория представляет собой просто лес площадью в несколько квадратных километров. С противоположной от музея стороны к нему прилегает поселок, который считается частью города.
Сюда можно добраться только трамваем. Я схожу на одну остановку раньше, у самого входа в парк. Закатное солнце, пронзительная синева неба, на которой ветви деревьев кажутся нарисованными черной тушью. Мороз всего градуса два или три и ветра практически нет, идеальная погода для прогулок. На широкой асфальтированной площадке гуляют молодая мама, молодой папа и их карапуз в ярком оранжевом комбинезоне. Чуть подальше - какой-то старик в старомодном пальто и черной шляпе. Эта публика не имеет никакого отношения к вызвавшим меня на рандеву, тем более, что до музея отсюда с полкилометра. Я иду не спеша, рассматривая через просветы между деревьями дома на противоположной стороне улицы. Два трамвая прошли за то время, что я шел через парк.
Вход в музей размещался с противоположной стороны от той, с которой я подошел. Я обогнул здание по кругу, не слишком углубляясь в лес, чтобы видеть все подходы к зданию, и стараясь в то же время не высовываться. На обозримом пространстве вблизи музея по этой стороне улицы не было никаких построек, за исключением здания непонятного назначения, напоминающего склад. Часы показывали без четверти четыре. До условленной встречи еще час пятнадцать минут. Стремительно темнело.
Холод меня не пугал. Но было бы глупо торчать на улице. Вход в музей только один, можно проскользнуть незамеченным, лишь бы дверь оказалась не запертой. Я вообразил грозящую мне опасность, ощутил привычную крупную дрожь, сотрясающую все тело, увидел резко очерченные кроны деревьев, здания, окаймленные яркой синеватой полоской, словно сзади на них падали сполохи электросварки.
Когда я поднимался по ступенькам, дверь распахнулась, и навстречу мне стала торопливо спускаться женщина в черной кожаной куртке, длинной черной юбке и черных замшевых сапогах. Только меховая шапка на ней была светлая. А что, если слегка прикоснуться к этому богато одетому созданию, источающему запах дорогих духов? Такая мысль возникла лишь на мгновенье у меня и я тут же ее подавил. Нельзя ни на миг расслабляться, у меня еще не было возможности проверить, как долго могу я удерживать свое "невидимое" состояние. Я осторожно потянул на себя ручку двери, дверь плавно, без скрипа приоткрылась, ровно настолько, чтобы я мог проскользнуть в тепло и полумрак вестибюля. Так же осторожно и медленно я прикрыл дверь. Справа от входа была устроена загородка из дерева и стекла, гам сидела за столом женщина в милицейской форме.
Пройдя по вестибюлю и оглядываясь через каждые два-три шага на женщину за стеклом, я поднялся на второй этаж. Здесь было тихо и безлюдно. Снаружи уже зажгли фонари, и тьма за окнами сгустилась.
Я не ощущал никакой опасности в радиусе нескольких десятков метров вокруг себя. Тогда зачем они меня сюда вытащили? Тускло блеснул в падающем с улицы свете циферблат ручных часов. Без двадцати пять. Совсем темно. Если они посчитали меня настолько глупым, что понадеялись на мое появление со стороны трамвайной остановки... Нет, после всего, что произошло, они просто никак не могут надеяться захватить меня врасплох. Ладно, может быть они и не планировали никаких козней до пяти вечера. Я приду, меня встретят... Стоп! Где-то поблизости появился источник опасности. Но где? В этом здании? Исключено - я не слышал, чтобы кто-то входил в него. Значит, вошли в тот странный двухэтажный дом или появились на улице рядом с музеем.
Пора идти. Я опять ввел себя в состояние, когда предметы обретают четкие очертания с голубоватой каемкой по контуру, ощутил привычную в таких случаях дрожь и пошел вниз.
Уже начав спускаться по лестнице, я услышал, как слева от меня, в другом крыле здания, хлопнула дверь. По коридору шел мужчина в темном пальто-плаще, черной широкополой шляпе. Я подождал его, он рассеянно взглянул сквозь меня, на лице его - показавшемся мне знакомым - не отразилось никаких изменений настроения, оно сохраняло выражение хмурой озабоченности.
Я спустился вслед за ним по лестнице, а когда он, войдя в полосу света из загородки охранницы, выпростал запястье из длинного рукава пальто и взглянул на часы, я понял, что это не просто рассеянный жест заработавшегося человека. Он ждал меня!
Мужчина кивнул охраннице, пробормотав что-то, толкнул входную дверь, а потом, оказавшись снаружи, осторожно прикрыл ее. Тут я понял, откуда мне знакомо его лицо. Это был ясновидящий Владимир Скубенко, его прогнозы публиковались в городской газете. Сомнений нет, меня ждать мог только он.
Стряхивая с себя странное состояние, как покрывало (может быть, сказки о шапках-невидимках имеют в своей основе опыт чувственных ощущений тех, кто их носил?), я тоже открыл дверь и негромко окликнул его:
-Кого-то ждем, маэстро?
Он вздрогнул, испуганно оглянулся. Свет от фонаря позвонил мне рассмотреть выражение крайней растерянности на его лице. Странно, он должен был почувствовать мое присутствие раньше, раз считается ясновидящим.
-Наверное, вы ждете меня. А теперь мы должны будем пройти вон в тот домик, верно?
Он пытался овладеть собой, этот маг-экстрасенс, один из наследников масонов, розенкрейцеров, черных буддистов или кого там еще. Самым глупым решением для него сейчас был бы ошарашенный кивок. И он, надо отдать ему должное, не сделал этого. Он промолчал, оставаясь неподвижным. Я пожал плечами, прошел мимо него и направился по тропинке, ведущей к странному дому. Окна его были черны, они выделялись на фоне серых стен, освещенных светом фонарей вдоль дорожки, идущей от крыльца музея куда-то вглубь парка.
Скубенко молча шел следом. Я резко остановился и, обернувшись в нему, спросил:
-Ведь вы - Скубенко, один из предсказателей "Рицы"?
Оракул Скубенко смутился. Я прекрасно понимал его. Ты прыгаешь в высоту на два метра и думаешь, что достиг совершенства, потому что окружающая тебя масса двуногих прыгает всего на метр с небольшим. И вдруг появляется человек, который с запасом берет два пятьдесят. Тут есть от чего смутиться. Тем более, что Скубенко не был шарлатаном, кое-что он достиг в избранной им области. Однако он переоценил себя, как переоценил себя тот, с кем мне предстояло сейчас встретиться.
Я уверенно толкнул тяжелую дверь, пересек неосвещенный тамбур, потом столь же уверенно открыл следующую дверь. В помещении, куда я попал, окон не было. Горели светильники, развешанные на стене против двери. Стены были задрапированы материей темно-фиолетового цвета. И череп глядел со стены тремя пустыми глазницами. Я подмигнул ему, как старому знакомому. Под черепом располагался молельный барабан с надписями на неведомом языке. Из боковой двери вышел другой мой знакомый по видениям, в брюках, блузе и полусапожках синего цвета с фиолетовым отливом.
-Забавно,- сказал я вместо приветствия,- вчера вы в который раз пытались меня запугать, а сегодня пытаетесь удивить до смерти. Не выйдет, господин Калиостро,
-Вы одиноки,- спокойно ответил он,- а нас много, И у нас неограниченное влияние на все земные власти.
-Да, могу догадаться, что с земными властями у вас полный порядок,- согласился я.- В ваш орден - или как там его называть - наверняка уже приняты высшие чины КГБ, утратившего, правда, значительную часть своего влияния на общество. И уж точно в нем есть финансовые воротилы, которыми вы вертите, как хотите, несмотря на всю их хитрость и наглость. Вы пытаетесь внедрить членов своей секты в советы разных уровней и у вас это неплохо получается. А уж насчет масс - тут вы лупите по площадям, используя масс-медиа, тиражирующую вашу идеологию. Но к чему столь замысловатый путь? У ваших предшественников вроде Гитлера, Берия, Чаушеску "методы управления этими самыми массами были гораздо проще.
-И чем все они кончили? Ведь вы прекрасно знаете, что перечисленные вами личности были только марионетками в руках более могущественных сил. Так что речь идет не просто о подчинении стад двуногих. Требуется абсолютная вера масс в указанный им путь, абсолютная преданность, если хотите - их преклонение перед высшими существами.
-А вы, значит, один из тех, кто должен указывать путь, перед кем следует преклоняться? Высшее существо?
-Это мое предназначение,- очень серьезно ответил фиолетовый. На всех уровнях бытия существуют повелители и исполнители их воли.
-А откуда вы знаете, что у вас такое предназначение - повелевать? Разве вы видите всю сложность мироздания? Мне кажется, что даже для самых совершенных из носящих телесную оболочку, для самых просветленных душ вершины истины скрыты в сплошной мгле, а путь к ним долог до бесконечности. Один человек может лишь в том иметь пре-имущество перед другим, что набрел на тропу, продвижение по которой хоть немного приблизит его к вершине, вместо того, чтобы стоять в растерянности перед отвесной и гладкой скалой.
-Доходчивый образ,- скривил губы фиолетовый,- только на самом деле все обстоит гораздо сложнее.
-Но не для того же вы меня сюда вызвали, чтобы объяснять мне, как все обстоит на самом деле?
-Разумеется.
-Следовательно, вы хотите указать мне мое место в созданной вами иерархии?
-Она не нами создана. А место вы там займете достойное.
-Да откуда вы знаете, как все устроено? Почему это вы ивам подобные узурпируете право решать, кого следует "нейтрализовать", а кого - переместить на "другой уровень бытия"? И почему это, как правило, те, у кого нетрадиционный образ мышления или нежелание подчиняться. А если я откажусь занять предначертанное место? - мне был интересен его ответ на последний вопрос.
-Тогда у вас будут сложности?
-Какие?! Вы мне их пытались создать много раз, а результат - нулевой.
-Я сейчас говорю не об этой жизни.
-Послушайте, это уже наглость. Самая обычная, пошлая, примитивная наглость,- в голосе моем не было и тени раздражения или злости.- Я хочу разобраться с вами до конца. Думаю, что одному из нас придется покинуть этот мир. - Ничего не имею против,- спокойно ответил он.
И сразу оказался рядом со мной. Что ж, прикосновение его руки к определенной точке тела оказалось бы смертельным для обычного человека, а случайное попадание напоминало бы удар электротоком. Но я не был обыкновенным человеком. Я отвел его руку в сторону круговым блоком, одновременно повернувшись на носках так, чтобы оказаться сбоку и даже чуть сзади от него. Мое вращение даже для него оказалось слишком быстрым, поэтому я смог беспрепятственно нанести ему удар коленом под ребра с правой стороны. Любой другой после такого удара согнулся бы пополам и неподвижно лег на пол. Здесь этого не произошло. Мой фиолетовый противник просто отлетел к стене, но не так, как перемещается человек, которого сильно толкнули, то есть, теряя равновесие и падая, а оставшись почти полностью выпрямленным и словно скользя по льду. Колено мое в момент удара ощутило упругое сопротивление, как если бы я ударил им огромный, тугой мяч из толстой резины. Фиолетовый и повел себя, как мяч. Он просто оттолкнулся от стены и снова полетел на меня, словно выброшенный катапультой, едва касаясь ступнями пола.
Наконец-то я обрел достойного противника. Я не просто пропустил его мимо себя, сделав полный оборот на месте в течение доли секунды, но и швырнул фиолетового к противоположной стене, даже не прикоснувшись к нему. Он как бы влетел по касательной в вихрь энергии и полетел дальше, ускоренный этим вихрем. Последовал новый отскок от стены, повторный бросок на меня и, естественно, еще одна "перепасовка". Это очень напоминало игру в сквош, где он выполнял роль мяча, а я - игрока.
Окруженные толстым, упругим слоем силового поля, мы могли сейчас, словно замотанные в невидимые коконы, бить друг друга о стены, наносить друг другу удары палками, стальными прутьями и даже ножами без видимых последствий. Казалось, "боевая ничья" была предрешена. Но я видел, что имею перед ним преимущество в скорости, в быстроте, и использовал это преимущество.
Рванувшись к фиолетовому по прямой, я сделал полтора оборота вокруг собственной оси и оказался за его спиной. Руки мои, словно крылья птицы, пошли с двух сторон к его голове. Сейчас я должен был просто пробить его защитную оболочку, проломить этот невидимый "скафандр". Однако руки мои встретили бешеное сопротивление, хотя в этот раз оно не было таким ровным и упругим, как раньше, а пульсировало, словно я прикасался к огромной артерии. Я напрягся, чувствуя себя воронкой, в которую вливается энергия космоса, и ощутил, что сопротивление падает. Все электроприборы в радиусе нескольких десятков метров вокруг наверняка были сейчас обесточены, все живые существа должны были испытывать в этом радиусе сильную вялость.
Наконец я преодолел сопротивление до такой степени, что ощутил уши противника под своими ладонями, и понял, что фиолетовый мессир стал обычным, не очень сильным человеком, которому легко можно скрутить шею. И я сделал это, резко проведя левую руку вперед, а правую назад.
Он существовал на этой земле по тем же законам, что и другие люди, хотя во многом превосходил их. Конечно, он мог делать такое, о чем другие и думать не смели. Он мог лить на тело серную кислоту и не получать ожогов, ходить босиком по раскаленным углям, двигать предметы, не прикасаясь к ним, находиться под водой более десяти минут. Но его тело не могла жить со сломанными шейными позвонками.
Послышался хруст, через несколько секунд я ощутил, что держу в руках голову трупа. Тогда я разжал руки. Тело, обтянутое переливающейся материей странного, сине-фиолетового цвета, рухнуло на пол. Это не было сказкой, это было скучной реальностью. Не ударили молнии, не рассыпались в прах стены заколдованного замка, в данном случае неказистой постройки полувековой давности, не превратилось в пепел или в огонь тело побежденного колдуна.
Я смотрел на его лицо с выдающимися скулами, с аккуратно подстриженной густой бородкой, с тонко вырезанным, благородных линий носом и думал, что даже имени его не успел узнать. И тут слуха моего достиг то ли стон, то ли подавленный всхлип. Подняв взгляд, я увидел в дверном проеме Скубенко.
-Ваш антибог умер,- устало сказал я.
Взгляды наши встретились. Их взаимопроникновение длилось долго, казалось, целую вечность.
-Вы о нем позаботитесь? - наконец спросил я.
-Да,- поспешно ответил Скубенко.- Вам не о чем беспокоиться. Вам совершенно не о чем беспокоиться...