- Купи ей дешевый джип... – хихикая, посоветовал Иван. – Чтоб она не ходила пешком... Саня прекрасно водит... Если хочешь, мы можем тебе сделать в той же нашей мастерской на автодроме, где тебе делали, соберем с гоночным мотором и основой, для охраны будет безопасней... Хоть бэушный и нестандартный, но Саня будет довольна, она сама выберет, как его сделать...
- Сколько это?
- Обожди, не кидай, – сказал Иван. – Сейчас приготовлюсь, а потом скажу цену...
Мы снова захихикали.
Было слышно, как он в машине включил телефон.
- Саша, ты можешь такой же джип сделать, как Королеве?
Я улыбнулась.
- Кому? ... Ее подруге...
Он что-то послушал, а потом сказал нам:
- Если супер-пупер-машину делать, бронированную, ставить кевларовые и титановые пластинки, то тысяч тридцать потянет, сейчас полно хлама им привезли с автодрома... Можно такую машину собрать, летать будет! Стой!
Три пачки мы ему передали медленно с Олей, хихикая.
- Купи потом еще Саньке мотоцикл, – сказал Иван в окно. – Новый, японский... Ибо это чудо, – он кивнул на Олю, – как я подозреваю, придется часто по переулкам вылавливать... Саня уже едет сюда на рабочем мотоцикле, но всю жизнь о своем мечтала... Только такой хочет, просто какая-то детская мечта, а уперлась. Служить будет не за деньги, а за совесть... Я знаю, какой она хочет... Кстати, тут продают, в проулке, тут автосалон... Но это потом...
- Заезжаем... – мигом скомандовала я.
Мы свернули и просто потерялись машинами среди сотен машин.
Уже далеко за поворотом я увидела, как по шоссе в ту же сторону, что мы только что ехали, промчались полсотни машин с мигалками. А потом и по встречной полосе той же дороге, встречным потоком. Мигалки навстречу мигалкам.
- Ну у тебя и интуиция, Королева... – хмыкнул Иван.
Я же была слишком занята, во все детские глаза широко рассматривая громадное количество мотоциклов... Просто сказка какая-то, – заворожено думала я, открыв рот.
Иван увидел мое лицо и нахмурился.
- Как можно быть таким ребенком! – выругался он, сообразив, что я тут останусь навсегда. И умру, пока не потрогаю каждую большую игрушку.
- Никогда не видела столько разных мотоциклов, и даже не думала, что столько есть! – восторженно, по-детски, сказала я, вытерев украдкой потекшую слюну из уголка рта. Раскрывшегося в удивлении и диком восторге.
- И как таким детям дают в руки пулемет! – осуждающе сквозь зубы проговорил Иван, глянув на меня и укоризненно качая головой.
Оля, кстати, тоже была не лучше.
- Вот этот! – сказал Иван, ткнув в один из мотоциклов. – Вы хоть помните, зачем вы приехали?
- Угу... – ответили мы обе синхронно и не отрывая взгляд. – Покататься!
Каким-то невероятным чутьем угадав в невзрачной девочке покупательницу, ко мне подлетел продавец.
- Вы можете купить все... – заметив мой взгляд, быстро сказал продавец. – Они все продаются! – расплылся он в широкой любезной улыбке, отградив нас с Олей от мужчин, в которых инстинктивно трезво угадал расчетливый холодный рассудок, убивающий такие чудные порывы.
- А можно?! – восторженно хлопнула в ладоши я.
- Конечно... Все-все завернем!
- У тебя уже есть сто мопедов! – сквозь зубы сказал начальник моей охраны, мрачно беря меня за руку. – И новенький гоночный мотоцикл платинового класса в багажнике, в сто раз лучше, чем эта дрянь...
- Да у нас вы купите самый лучший мотоцикл в мире, которого у вас и в помине нет! У нас тут супер модели есть, самые лучшие тут у нас, вас надули! – надменно вскричал продавец, обращаясь ко мне. – У нас все равно есть лучшие!
- Да? – разъяренно ответил Иван, и открыл багажник "Ниссана".
Продавец как увидел наш мотоцикл, так тяжело задышал... И руки дрожащие потянул к нему...
- Что это... – заворожено спросил он, не в силах оторвать взгляда закоренелого рокера от модели. – Почему у нас нет?
- Единичная модель YAMAHA ручной сборки для специальных гонок со смертью... Таких вообще нет еще ни у кого в мире! – гордо ответил Иван. – Для нее специально делали, она стоит больше, чем все твои штуки вместе. Двадцать цилиндров, самолетная турбина мгновенного прыжка, суперкомпьютер... Он стоит как самолет.
Тот дрожал.
- А можно... – он протянул руку.
Иван коротко захлопнул дверцу.
- И потому если ты вздумаешь продать еще хоть один мотоцикл девочкам, я тебя просто пристрелю!
Тот дернулся, не отводя печальных глаз от багажника.
- Мы приехали сюда за конкретной моделью! – жестко сказал мой начальник.
Тот оживился.
- Сейчас покажу все... – быстро засуетился он.
- Нам вот тот! – сказал Иван, показывая на один из мотоциклов. – Я так и знал, что он у вас есть...
- У нас все есть! – гордо сказал продавец. И тут же прикусил язык, поникнув. Он вздохнул и печально добавил: – Естественно, кроме мотоциклов со встроенным самолетом...
У него руки дрожали, когда он смотрел на машину.
Мы же бегали с Олей от мотоцикла к мотоциклу, не обращая на скучных людей внимания.
- Оля, а у тебя деньги есть? – тихо спросил ее Иван, приводя хоть ее в чувство, когда продавец отошел.
- Вечно вам, мужчинам, надо испортить настроение... – вздохнула та, приходя в себя. И укоризненно сказала мне: – С тобой я совсем потеряла соображение и понимание, что можно и нельзя мне...
Я тоже немного пришла в себя, правда не отрывала глаз от мотоциклов и следила за ними глазами.
- А проверить? – я вдруг оживилась, увидев, какую модель выбрал Иван для телохранительницы.
- Сейчас, сейчас... – засуетился быстренько продавец. – Сами проедетесь-с?
Я мигом нахлобучила себе на самую макушку и нос шлем, и гордо посмотрела на окружающих, запрыгнув в седло.
- А вы умеете ездить? – запоздало спохватился он.
- Не знаю, еще не пробовала... – честно сказала я, вспомнив откуда-то фразу, которую и сказала связно целую. И загордилась своей памятью и умом, предвкушая, что сейчас узнаю, могу ли я ездить...
- Стой! – дернулся он, но было уже поздно. Я уже пошла... Даже не знаю как сама. Руки что-то дернули сами.
Мотоцикл мгновенно стал набирать скорость.
А я вдруг поняла, как легко им рулить. Восторг охватил меня. И я что-то сжала. И мотоцикл вдруг дернулся вперед.
Сначала я еще улыбалась пролетавшим ошарашенным людям, разлетавшимся, как куры, в разные стороны. И даже кивала им.
Но он пошел вперед, а людей становилось все больше.
Я уже отчаянно вцепилась в руль, уже начиная мелко дрожать с мотоциклом.
А потом на скорости пошли сплошные преграды, и я уже только и делала, что дергала руль, безумно вцепившись в него. Сама не знаю, как мне удалось изворачиваться, все убыстряя бесконечные поворотики. Я закусила губы и в отчаянии летела среди встающих нагромождений.
Я лихорадочно жала ногами слева и справа, но никак не могла нащупать ни левой ни правой ногой тормоз. Этот ублюдок так и не показал мне, какая педаль внизу тормоз, а какая – газ.
Лихорадочно вспомнив, что лошадь, на которой так сидят, останавливают, дергая на себя поводья, я, сцепив зубы, и сжав покрепче руки, рванула руль на себя.
Ах... Мотоцикл бросило вперед. Если раньше был ад, то теперь было что-то невозможное. А он все набирал и набирал скорость.
Я выла, кричала, ревела в шлеме громадными слезами с перекошенным от отчаяния лицом, но ничего не могла поделать. Мне просто приходилось уворачиваться, чтобы выжить, и приходилось это делать сжав зубы.
Не знаю, может меня спас чудовищный глазомер и точность руки бильярдиста, может – опыт предыдущих гонок, может – божье чудо, но я еще держалась.
На полной скорости я влетела в кучу мотоциклистов, идущих по небольшому мотодрому вокруг автосалона вместе с инструктором. Не знаю, как я прошла через их строй, так бешено поизвивавшись на этом мотоцикле, что никого не убила. Инструктор, бросив мотоциклистов-новичков, бросился за мной вдогонку.
Я выла и рыдала в полуобезумевшем состоянии, превратившись в безумного робота, который в секунду совершал десятки изворотов на бешено гнавшем мотоцикле. Но иначе не могла. Я иначе погибла бы на такой скорости. Я должна была извернуться, и все этим сказано. Иначе – смерть. И, обезумев от напряжения, я выкладывалась на всю, ловя ничтожные признаки и мгновенно сворачивая в любой просвет.
Инструктор никак не мог меня догнать в этой мешанине.
Я выла как сирена.
А потом пошли трамплины, извивы...
Я просто обезумела. Даже не знаю, как я выжила и прошла все это на такой скорости. Периодически проходилось прорываться сквозь автосалон, ибо трасса все время возвращалась к нему по кругу. И тогда был просто ад.
Мотоцикл выл, визжал, колеса визжали.
И чем я сильнее вцеплялась в тупом отчаяньи в руль, чем сильней сжимала руки, тем быстрей мчался идиотский мотоцикл.
Инструктор раз пробовал догнать меня, но не мог выдержать ту же скорость на участке с препятствиями...
Я лишь на долю секунды глянула на спидометр и увидела цифру 320.
Я дико завыла. Даже не слезы, а крокодильи жемчужины катились по щекам. Одно дело триста двадцать на ровной трассе, а другое дело – на переполненной препятствиями, людьми, машинами трассе. Руки стали словно сами, мозг обезумел, я даже сама не понимала, как и чего дергаюсь, все время уходя от неминуемой смерти, ложа мотоцикл только поворотами и рывками первого колеса вверх по трассе.
Я давно уже потеряла счет времени. Время словно застыло. Одно дело, когда секунда тянется в кафе, а другое – когда перед тобой тысячи препятствий на той же скорости. Со страшной четкостью руки работали словно умные, со страшной, обезумевшей четкостью, безжалостной точностью и повиновением, тело само извивалось и бросало это чудовище. Я прыгала по крышам машин, взлетала даже по боковым бортам машин, резко ложа мотоцикл в поворот и перекидывая его на боковую стенку грузовика в мгновение поворота. Я сама не знала, что я делала.
Это была адская школа, в которой был один выход – научиться. Или сдохнуть. Никаких иллюзий, что со мной будет, если я не увернусь на такой скорости, у меня не было. Заколдованный круг. Мне приходилось умереть, извернуться и научиться, даже если никто не учил. Реакция стала просто бешенной и руки сами мгновенно рвали руль во все стороны, как безумные роботы.
И тут я увидела группу своих охранников, взиравших на это с холодным любопытством.
- Вот оно, мое спасение! – озарило меня, даже не смотря, что я глупая. Это было великое решение. Я должна попросить у них объяснить, как его выключить!
На следующем кругу я вообще прошла мимо них, не сумев сказать ни слова. Они только мелькнули вдалеке.
И снова ад.
И снова я шла мимо них.
На этот раз я начала орать уже почти за километр.
- Как переключать скоооорооОООО! Вжик!
Я еле развернулась.
И снова пошла. Бешено оря еще с километра:
- Где тут тормоооООООО! Вжик!
Если вы думаете, что эти негодяи бросились мне помогать на третий раз, то вы глубоко ошибаетесь.
Когда я шла третий раз, девять из них лежали на земле, схватившись за животы, и отчаянно рыдали.
Только Иван издевался надо мной. Он сел на землю на задницу, будто на мотоцикл, расставил руки, будто на руле и урчал, делая ими крабьи хватательные движения. Показывая, гад, что я должна отпустить руль и совершить самоубийство, ибо я чокнутая.
Я чуть не зарыдала. Они что-то кричали, но я ничего не могла расслышать в безумном реве мотора и в то короткое мгновение, когда пересекала пространство мимо их.
Потом они все стали делать крабьи движения – мол, давай кончай с собой.
Я злилась ужасно.
А потом Иван выволок из багажника "Ниссана" гоночную "Ямаху", что мне подарили, и попытался нагнать меня на ровном участке мотодрома.
Догнать то он догонял, но в этом реве ничего не было слышно. Да и длилась трасса всего мгновение, а потом он сходил с нее, ибо не рисковал врываться в ад с препятствиями, а я выла. Потом его сменил инструктор на этой же гоночной машине.
Он сумел подойти ко мне почти вплотную и даже начал что-то показывать. Я даже сумела увидеть что-то.
Но, на мой ужас, я слишком отвлеклась и сошла с мотодрома и вылетела на проспект.
Я в ужасе завизжала, увидев машины. Они стояли сплошной стеной по всей трассе. Была пробка.
Завизжав, я задергала руль в разные стороны. И, попав на ящик, взлетела на крыши.
Бог его знает, как я не погибла. И никто не знает, чего мне это стоило. По крышам машин я шла, обезумев, по проспекту.
Рядом шел инструктор.
Милиция бегала, выла, свистела, махала кулаками, но я этого почти не видела. Я была слишком "увлечена" занятием, суть которого состояла в том, чтоб проехать из одного конца проспекта в другой, не коснувшись земли.
По крышам стоявшим в громадной пробке машин, ибо милиция перекрыла движение во всех направлениях.
Я сама даже не заметила, как мы сделали обезумевший круг над землей, то есть по крышам вокруг четверти Москвы, устроив с инструктором эту безумную, безумную бешеную гонку по крышам.
Когда я углядела родной мотодром, я чуть не зарыдала от счастья. И влетела на круг.
И увидела, как инструктор, на ходу бросив мотоцикл, бешено побежал в радиоцентр автосалона, где торчал громадный рупор.
Я подумала, что я осталась одна. Тем более, что все сошли с ума и танцевали танец маленьких утят. Делая руками – кряк, кряк – расставив их. Мол, кончай быстрее, мы веселимся.
И тут безумно, перекрикивая рев мотора, заорал рупор:
- Гражданочка на мотоцикле... Сейчас мы будем по шагам объяснять вам, как остановить мотоцикл и нажать тормоз, слушайте внимательно... Гражданочка на мотоцикле...
В общем, они сумели таки объяснить мне. Я прошла еще два круга в свое удовольствие, сбрасывая скорость, и только потом обессилено остановилась у своих ребят. Красных от слез и смеха.
- Класс! – счастливо сказала я.
А потом мой взгляд упал на продавца, который меня на него посадил, и лицо мое мгновенно исказилось и изменилось.
- Ты! – рявкнула обвиняюще я, слетая с мотоцикла и уставив на него палец. – Ты! Ты не сказал мне, удод, как его выключать и где тут тормоз!!!!
Глава 19.
Я наступала в злости на продавца.
- Нет... Нет... – затравлено отступал тот.
Они все просто рыдали.
- Следующий раз, прежде чем сесть, ты хоть ознакомишься, как он ездит... – сквозь слезы, без тени сожаления или раскаяния, довольно сказал Иван.
И тут к нам подбежал администратор.
- Что...
- Беру! – сказала я, кинув ему в руки шлем. – Этот! Таких два! И этот... – я ткнула в какой-то супермотоцикл, возле которого печально стояла Оля, грустно смотря на него.
- И... – я хотела указать еще, продавец засуетился, но Иван просто перехватил мою руку.
- Убью... – тихо сказал в сторону продавца Иван.
- Этот Оле! – обиженно сказала я, что меня подозревают в детском поведении, то бишь в желании купить весь магазин. – Вишь, она скучает! Вместе гонять будем!
Завизжав от восторга, она кинулась мне на шею.
Я стала покупать машины. После гонок голова гудела и не соображала. Я сначала полезла в сумку с пачками, где раньше лежали подаренные на магазин доллары.
- Где же эта мелочь? – переворачивая фальшивые квадратные пачки и откидывая их в сторону, не могла никак вспомнить я. Я не поняла, что копаться в сумке на глазах у продавца нехорошо.
Взгляд продавца, когда он увидел эти красные пачки, стал просто каким-то безумным. Он то ли беззвучно плакал, то ли голова его колебалась из стороны в сторону, то ли его искажали гримасы рыданий без слез, но смотрел он на эти дурацкие деньги с каким-то надрывом.
- А, в дипломате! – догадалась я. И, вскрыв дипломат с драгоценными долларами, кинула ему нужные пачки по десять тысяч долларов.
Он ошарашено схватил их в руки.
Но лицо его было странным. И корчилось. А потом он вытянулся в струнку, и, очевидно, попытавшись взять себя в руки, став по швам, заученным тонким голосом с надрывом произнес:
- Наша фирма предлагает вам... ууу... эксклюзивную новую коллекцию гоночных реактивных самолетов Конкорд!!!
И упал в обморок.
И тут администратор словно очнулся от тяжкого сна и чудовищной подавленности, с которой он взирал на все.
- Что вы натворили! Вы только посмотрите! Да... Даааа... Дааа!
Иван тяжело вздохнул.
И, отодвинув меня в сторону, взял из-за моей спины две пачки и кинул их администратору.
А потом медленно выпрямился:
- Покупаю... – спокойно сказал он. И лениво обвел рукой весь разрушенный автосалон с мотоциклами. – Все!
Администратор как-то странно взглянул на пачки. Потом вдруг выпрямился в струнку, выпятил грудь колесом, как новобранец, и высоким голосом вопросительно как-то пискнул:
- Завернуть?
Я так и не смогла понять, что он ему кинул – мои драгоценные доллары были целы. Я держала их в руках.
А потом забыла.
Я не слушала, о чем там скучные мужчины договариваются между собой. Вместе с Олей мы, забыв все окружающее, сидели под нашими купленными мотоциклами и увлеченно рассматривали их. Трогая колеса, моторы, рули, любуясь ими, и многое другое... Я даже не слушала адрес, куда Иван сказал отправить все мотоциклы.
- Что с ней? – закончив все вопросы, тихо спросил администратор.
- Она выходит замуж... – меланхолично сказал Иван.
- Это свадебный подарок?
- Мне дали деньги, чтобы купить магазин... – на мгновение отвлекшись от раскладывания игрушек, автоматически сказала я.
Администратор дернулся.
И я снова погрузилась в более важные дела. В разглядывание игрушки.
И тут очнулся продавец. Он встал, извинился за минутную слабость.
- На солнце перегрелся! – заикаясь, сказал он. – У меня удар...
А потом подошел к нам, и стал заплетающимся языком рассказывать о мотоцикле. Где тормоз...
А потом он поднял взгляд на Олю.
И застыл. Очевидно, он просто раньше ее не видел из-за моего гоночного мотоцикла "Yamaha".
- Оооо... – тихо простонал он.
А потом сел на асфальт и зарыдал.
- Что такое? – встревожилась я.
- Я сегодня понял, что нужно для счастья! – сказал сквозь слезы этот франтоватый деловой английский мальчик.
Я удивилась.
- Это приехать на старых "жигулях", нести в клетчатой продуктовой сумке лимоны, купить магазин, и вот быть с ней... – он почему-то смотрел на Олю.
Я удивилась. Я приехала с Олей на старых жигулях, купила магазин...
- Мне кажется, ты ошибаешься... – осторожно сказала ему я. – Счастье это скорей не материальная категория, а состояние души... Вот я, смотри обычный человек, а всегда счастлива...
- Я тоже хочу быть таким как вы...
И тут администратор, до этого убежавший за документами на эти три мотоцикла, вернулся.
- Мы доставим их вам бесплатно...
- Не надо... – радостно сказала я. – Мы доедем с Олей на них!