- Ааааааааоооо... – он схватился за сердце.
И тут же, опомнившись, сунул в окно кинокамеру.
Оля в ярости оттолкнула ее, и, заругавшись, стала закручивать окно, чуть не плача и наплевав на все пушки.
- Что же это такое... – визжала от ярости она.
- Толя, Толя, снимай!!! – бешено орал корреспондент, когда его отнесли в сторону, и, видя, что ему не пробиться. – Снимай, там такая фантастическая баба, супер, ФАНТАСТИК-ГЕРЛА, его любовница, мозги отшибает!!!!! Такой кадр!!!!
Человек в штатском сбоку что-то выяснял по телефону на повышенных нотах:
- Саша, скажи, какая машина у президента самая дорогая... личная... что?! красная Феррари? Эксклюзивная модель с надписью... Идиоты... – безумно прошипел он. – Почему мне никто не сказал!?!?
- Теперь мы все получим новые погоны... – в сердцах сказал офицер. – Дай только он доедет домой и встретит жену!
- У него важная встреча... – чуть не рыдая, сказал человек в штатском, – может встреча немного отвлечет его? А мы поймаем террористку и оправдаемся! Эта сука так чудно подставила нас во второй раз, так, что выть хочется, хоть и после первого еще не очухались! Ведь чудо, что не расстреляли его! Вот было бы здорово, если мы б сами бы его и замочили!!!
- Пропустить, пропустить... – заорал в микрофон генерал. Там поспешно освобождали проход.
Танки выезжали, освобождая проезд.
Видно было, как суетятся солдаты.
- Проезжайте, товарищ... – генерал как-то услужливо склонился, показывая руками. И замялся, не зная, стоит ли говорить на весь город, как они брали самого главного террориста.
Я медленно проехала вдоль танков, рассматривая чудовищное вооружение и броню.
Мне отдавали честь.
Мы ехали под громкие крики приветствий, водители танков и пулеметчики вытягивались в струнку, кое какие машины кричали даже "Ура!". С вертолетов в честь приветствия выстрелили две ракеты в небо...
Мы прошли шесть баррикад, словно по мановению волшебной палочки расступавшейся перед нами.
Когда мы вышли в мирную часть города, где уже были машины и только немного боевых машин, все словно очнулись.
Саня проверила машину на наличие микрофонов. И уничтожила жучок.
- Проклятый корреспондент... – выдохнув и истерически затрясшись, сказала она, почему-то вдруг разрыдавшись по такому глупому поводу.
- Королева, прости меня... Ты невероятный гений... Выходи за меня замуж... – вдруг сказал Иван в рацию.
Я механически включила радио.
- Всем, всем, всем постам! При появлении в зоне видимости красной "Феррари", "жигуля" и черного "Ниссана" немедленно расстрелять эти машины ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ!!!
Было видно, как мои машины дернулись...
Я нехорошо ухмыльнулась.
И повернула машину в поворот... Старый район.
Вдали была видна стоянка. Странно, но весь район был забит обычными машинами.
- Оставьте машину на стоянке... – сказала я Ивану. – А то краску могут попортить... На твоей татуировке... Она слишком заметна... Прием...
- Я не хочу, чтоб на моей татуировке портили краску... – ответил он. – Немедленно покинь машину и скройся в универсаме... Я рад, что ты разглядела меня... Прием.
- Рассосредочьтесь... – сказала я. – Не подъезжайте к стоянке все, они могут запомнить кортеж... Иван, заплати ему за год вперед, я отдам потом...
- Немедленно покиньте "жигуль" вместе с Олей... – теперь уже пролаял он.
- Остальные, слушай меня... – холодно продолжила я. – В городе слишком много военных, так что вы не выделяетесь... Но купите себе запасную штатскую одежду тут же на лотках на всякий пожарный, чтоб вы могли раствориться в случае необходимости в толпе... Я кину вам двадцать тысяч... Кстати, вон мотосалончик, можете купить бэушных минимотороллеров, у кого нет мотоцикла...
Я смотрела, объехав магазин, как ребята покинули мою красавицу Феррари и быстро рассосредоточились в небольшом количестве людей... Трое пересели на мотоциклы к товарищам...
Я пыталась запомнить стоянку и ее расположение. Возле нее была птица... Что-то типа скучного поникшего пингвинчика...
- На стоянке одно место... – сказал Иван.
- Поставь "Ниссан" на любую другую... Но не рискуйте. Чуть что, ставь на улице среди машин и мотай...
Мы проехали еще несколько километров.
- Ты кассету забыла... – вдруг спохватился Иван.
- Опять обманешь? – иронично спросила я.
- Я видел, что случалось с теми, кто на тебя нападал... – хихикнул он. – Но у меня деловое предложение – за один процент от суммы снятия мы сделаем все сами...
- Как хотите... – я не слишком соображала, о чем речь, и подозревала, что он шутит.
- Куда перевести твою долю? Те же условия, что ты продиктовала механику?
- Угу... – буркнула я, с трудом вспоминая, что я такое ему говорила. Но раз продиктовала, значит, что-то было хорошее. – А ты что, слышал?
- Я же стоял рядом... Выходи за меня замуж!
- Ты кому говоришь? – удивилась я.
- Кому еще тут можно говорить...
- Не знаю... – растерялась я, держа единственную рацию у нас с Саней рацию. – Тебя ведь слушают десять человек...
Трубки отчаянно заругались мужскими голосами...
Саня и Оля начали фыркать.
- У меня есть муж... – опомнилась я. – Прекрасный жених! Точнее человек... Он меня не дождется и ждет, мы сегодня решили пожениться!
- Тебя ждет большая личная трагедия... – буркнул Иван.
Его "Ниссан", как я слышала по рации, шел по параллельной улице.
- Во, бля... – услышала я вдруг в рации голос его водителя.
Я сразу поняла, что он кого-то заметил.
- Что такое?
- Военные...
- Тебя видят?
- Бля!
Я сразу поняла, что это значит, что его заметили.
- Ты где?
- В универсаме, кушаю! – неожиданно отозвался его водитель, ляпнув абсурд. – Пиццу!
- А я тебе сейчас привезу миллиард долларов, жди! – зло сказала я, ляпнув абсурд.
- В какой одежде ты будешь?
- В самой обычной...
- А как я тебя выделю? – спросил он.
- Если увидишь самую большую дуру, это и буду я!
Я зло выключила рацию.
И ехала несколько километров молча. Странно, но ни каких военных не было. Что он наврал! Я молча ехала из города, вся кипя от возмущения.
Кучу кварталов мы проехали беспрепятственно.
Сзади доносился какой-то нечеловеческий вой сотен тысяч сирен.
Потом опять зло включила рацию.
Но дернула не ту ручку. Включилось радио:
- В самом большом универсаме района города, где сегодня была распродажа... – как-то медленно, ошалело и заторможено сказала дикторша, плачущим голосом, но тоном читающего по слогам первоклассника, – происходит нечто невероятное... Туда со всех сторон, минуя все правила и заслоны, подъезжают машины с военными и солдатами... Которые, не слушая никаких увещеваний, оставляют свои посты и кидаются сюда... В данном районе собралось уже больше двадцати тысяч машин пехоты, БТР... Танки же идут на пролом... Солдаты выпрыгивают из машин... – дрожащим голосом прошептала она, запинаясь на каждой букве, – и бросаются в универсам... Где сегодня собралось сто тысяч женщин за покупками по трети цены... Здесь солдаты ведут себя странно... – зарыдала она. – Они набрасываются на абсолютно всех женщин... крича, дергают их за волосы, разрывают продуктовые покупки в самые маленькие клочья, раздевают и ощупывают женщин, фетишистски перебирая каждый грамм одежды и разрывая ее в клочья, точно надеясь там что-то найти... Голые женщины в-о-ю-т... – по буквам прочитала она, и в ужасе завыла.
- Что происходит-то-а?!?
Я вырубила "Русский приемник". Опять этот бред – звонят какому-то идиоту и разыгрывают его. Но как можно не догадаться, что это розыгрыш-то, и дать в прямой эфир?!
Все в машине как-то истерически ржали...
Глава 22.
- Что ты наделала! – накинулась на меня Саня.
- Радио включила... – испуганно съежилась я, ничего не понимая, что я плохого сделала. Снова мне хотелось разрыдаться, ведь я уже немного почувствовала нормальным человеком, а тут вдруг опять, как в детстве, я снова ничего не понимала. Напомнив мне, что я не изменилась и осталась глупой. Реветь хотелось ужасно и отчаянно.
- Да, под дуру ты работаешь классно! – сквозь зубы сказала та, прожигая злыми глазами. – Недаром у тебя такая кличка!
Я отчаянно сжалась, ничего не понимая, и от этого чувствуя себя еще только страшнее и безнадежнее. Я дура, дура, дура!
От злости я рванула руль изо всей силы влево, развернулась практически на месте, прокрутившись по трассе, и перпендикулярно вогнала машину в открытые громадные двери огромного стеклянного комплекса, взлетев по краям съездов для тележек с обеих сторон лестницы. В злобе кинув машину влево-вправо между стеллажей, расстояние между которыми было больше моего жигуля. И, загнав машину в самый угол магазина, зарыдала, ткнувшись в руль.
Я не виновата, что я такая родилась! Я уже подумала, что я становлюсь нормальной, и снова испытать тянущее чувство отчаяния от непонимания, было страшным ударом. Я плакала и ничего не слышала, лишь заметила в щелку слева, что стеклянные двери сами собой стали сходиться, а над шоссе прошло звено вертолетов.
Я не дура, дура, дура... – ревела про себя я, ничего не видя.
Через кусочек витрины было видно, как пролетели по дороге одновременно в обе стороны грузовые машины с дурацкими зенитными установками на башенках, соты спаренных дул пулеметов которых были почему-то устремлены вниз и вбок, вращаясь во все стороны.
Тоска заливала сердце мне.
- Идиоты, вы опять упустили ее!!! – орал матюги в рупор жигуленок на улице... Он медленно ехал мимо, а потом стал как раз напротив этого магазина, и отдавал указания проезжавшим машинам, куда ехать... Через приоткрытое окно доносились его крики...
Злые слезы застилали мне глаза.
- Я не дура, дура, дура... – билась я в отчаянии головой. Все умные, вон даже толстый и глупый дядечка в окне отдает такие приказы, все понимает, а я одна такая ужасная.
Я просто чуть не захлебнулась от отчаяния и горя.
- Что такое?! – раздался шокированный голос сбоку.
Из вышедшей двери, спрятанной за стеллажами с красками, выплыл франтоватый деловой молодой человек. Похоже, я въехала в магазин лакокрасящих и отделочных материалов.
Он ошарашено смотрел на мои слезы.
- Она... – я захлебнулась слезами и не в силах была сказать ни слова, и просто ткнула назад в Олю, – она сказала, что я дура!
Я чуть не убилась от горя.
Он мимолетно заглянул назад. И застыл.
- Оооооо...
- Но она заплатит за это! – сквозь слезы злобно сказала я. – Она сама дура... Она сказала, что с помощью аэрографа можно быстро перекрасить машину, она спорит на сотню кусков, мол, это давно известно, это буквально дело сорока пяти секунд...
Я грубо засмеялась.
- Я умнее... невозможно это за сорок пять секунд!
- Да это просто выражение такое! – со злостью смотря на меня и с благоговением на Олю, выругался тот. – Фигурально!
- Эти фиги она пусть показывает свидетелям пари!
Он так смотрел на Олю, так изгибался, так вздыхал. И с такой нелюбовью на злобную девочку!
Оля была в отчаянии. Она схватила и испуганно закрылась от меня дипломатом с долларами... Она подумала, что я отниму у нее доллары.
Она была такая несчастная, такая несчастная.
Он странно посмотрел на нее, а потом на меня.
И вдруг он злорадно ухмыльнулся.
- А подготовка входит в время работы? – отчего-то злорадно спросил он.
Я замялась.
- О подготовке ведь ничего не сказали?! – радостно подняв указательный палец вверх, сказал он. – Подготовка не входит!
Я так и не понял, чего он засуетился, победно глядя на затравленную Олю. И чего он кружит вокруг машины, обкладывая края окон.
Вокруг машины очень быстро суетились два человека, и раскладывали приборы.
- А как перекрасить?
Я заоглядывалась на дорогу, слишком наглядно и злорадно ища пример машины посложнее и не в силах сразу придумать задачу с тигренками.
- Пусть будет вот эта! – поспешно сказал он, указав на пятнистый, маскировочной окраски простой "жигуленок", все еще стоявший перед окном и чуть видимый ему. – Она первая попавшаяся!
И злорадно добавил:
- Так получилось!
Цвет моего "жигуленка" был таким, как один из цветов маскировочных пятен на "жигуленке", то есть любое пятно будет лишь маскировочной окраской. Он действительно мог выиграть при таком раскладе.
- Я бы и целую перекрасил, но тут уж простите...
Я недоверчиво посмотрела на него.
- А я мастер маляр-художник! – злорадно сказал он на мой взгляд. – Весь этот магазин красок и лакокрасочных строительных материалов начался с обычной мастерской. Моей! Я работаю очень быстро и четко, и помощников воспитал таких же...
- Шеф действительно красит, будто родился с кистью в руках... – благоговейно сказал появившийся из той же двери помощник. – А с появлением аэрографов сошел с ума... Что только не разрисовывал!
- И главное мгновенно делает, из любви к людям! – сказал еще один, вышедший оттуда же. – Человек отвернулся, а его невзрачная машина уже расписана, он стоит и поверить не может, ведь он тут же и был, а такое чудо случилось – вся машина в гениальных розовых и голубых цветочках! Чисто бескорыстно работает, люди от счастья умирали! Один крутой, ехавший на стрелку, получил преображение души от красоты, когда увидел, подойдя с товарищами бандитами, свою машину. В обморок упал, когда прелестные голубые цветочки увидел... И главное – шеф денег не берет, чудовищные по стоимости картины делает так, за бесплатно, пусть правая рука не знает, что делает гений! Нас шеф альтруист, лишь бы принести радость людям!
Из-за двери внутри неслась громкая музыка, она мешала слушать даже здесь кричащий рупор на улице. Точнее, начисто отрубила все звуки, ибо отсюда орущая там машина просто молчала.
Нашу машину окружило четыре художника с аэрографами и подозрительно четкими и уверенными движениями рук. На стульчиках лежали другие приборы.
- А почему вас четыре вокруг машины? – недоуменно спросила я, разглядев, что теперь машина окружена со всех сторон, а кто-то ставит лестницу, чтобы красить сверху.
- А разве количество входило в пари? – сладко спросил бескорыстный гений.
Я разозлилась.
Оля странно смотрела на это.
Они все справились с подготовкой, точно спринтеры.
- Засекайте! – сказал он мне. – Когда я скажу: нажимайте кнопку!
Я что-то презрительно мугыкнула, держа в руке секундомер. Тревога съедала меня.
Он поднял руку.
Все остальные напряглись, будто в низком старте.
- На старт! – сказал он.
Все наклонились вперед.
- Внимание!
Все напряглись.
- Марш!!! – крикнул он, и бросился к машине.
Никогда не видела такой четкой деятельности. Они облепили машину как вихрь, сходясь и расходясь с разных сторон. Точно роботы на конвейере. Только умные роботы. Они расходились, сходились и менялись местами как-то удивительно быстро.
А потом одновременно отхлынули в стороны.
- Все! – жестко сказал он.
Я механически нажала кнопку.
Она щелкнула.
На секундомере было сорок пять секунд и ноль миллисекунд.
Я ахнула и взвыла.
- Вы проиграли! – сказал он мне.
- Да не может быть! – заскрипела зубами я.
Оля немного успокоилась.
- Все может быть... – он вдруг подозрительно захихикал. – Принимайте работу!
Машина была копией стоявшей на улице. В ней суетился генерал.
Управляющий победно улыбался Оле. Та несмело улыбалась ему. И не смотрела на меня.
Зло скривившись, я приготовилась снова заплакать, но мужественно открыла чемодан.
И зло швырнула Оле десять пачек долларов. Слезы рвались из глаз сами.
Та победно улыбнулась и выдавила из одной пачки одну купюру.
Лицо менеджера исказилось.
- Ой, как трудно они вынимаются! – ввизгнула Оля, и мигом сумела достать штук двадцать купюр.
- Это вам! – сказала она ему, с опаской смотря на меня.
- Ой, что вы, что вы... – засмущался тот. – Мы сделали вам бесплатно!
Счастливая Оля все же всучила ему деньги.
- Ну, тогда возьмите, – он всучил он нам рупор, принесенный со стороны, – чтоб было все как у той машины!
Он хихикнул.
- Заезжайте!
Я бросила на него злобный взгляд. Я все плакала. Я была в отчаянии.
А потом посмотрела на ту машину.
- Я еду, – донесся сквозь окно далекий слабый голос из той машины генерала. – Смотрите, не выстрелите в меня, идиоты!
Рация в машине генерала выругалась.
- Что!? – выругался генерал. – Какой еще пароль для меня?! "Белоснежка и семь козликов"?!? Ты урод!!!! Что значит, такого не придумают!?!!! Да я тебя!
Машина отъехала.
- Прикажи немедленно пропустить меня всем своим постам, обормоты! – услышала я возмущенный рев идиота, слившегося с ревом двигателя отъезжавшего автомобиля.
Слезы катились безостановочно. Менеджер насмешливо смотрел на меня.
Щелчок поворота ключа зажигания раздался одновременно с отъездом машины. Руки холодно легли на руль машины.
Слезы застилали мне глаза. Менеджер насмешливо смотрел на меня.
- Заезжайте и вы...
Я судорожно дернула рычаг скорости.
- Никогда сюда больше не приеду! – в сердцах брякнула я.
Оля еле успела вскочить в машину, ибо ее никто не ждал.
Резко с визгом выехав задом из лабиринта стеллажей, я чуть не сбила от злости этого менеджера прямо у них в магазине.
А потом, точно развернулась, и, ничего не задев, проехалась по лабиринтам этого маленького "городка", выехав мгновенно к двери. Я еще увидела уезжавший жигуленок с рупором вдали, так быстро все произошло.
Охранник, сидевший теперь на выходе, вдруг как-то подозрительно насторожился, при виде подъехавшей к стеклянной двери машины. Он что-то начал соображать и тереть себе лоб.
Потом нажал кнопку, и к машине выбежали еще охранники.
- Эй, вы!!! – заорал он, резко открывая заднюю дверь "жигуленка". Дверь открылась. И он заорал еще громче, вытягиваясь в струнку. – Может на руках Вас из магазина вынести?!?
Я нетерпеливо нажала на клаксон.
- К чему портить шины? – уже умоляюще, ласковым голосом, все понижая его, совсем тихо попросил он. – Тут плохой выезд, мы откроем сейчас дверь склада, вот по этой же прямой назад, там выезд на эту же улицу, просто она делает изгиб...
Я оглянулась.
- Мы коврики постелим...
Без слов я дала задний ход, пока двое других открывали железную дверь в самом конце стеллажей.
Точно так же я проехала по загроможденному тюками складу – здесь тоже ездили на тележках.
Впереди машины рысью бежали охранники, услужливо распахивая двери.
С урчанием мы вывалились на соседнюю улицу из железных ворот.
Я хладнокровно ехала по дороге, наполненной машинами с солдатами, и они, странное дело, или не обращали внимания на нас, или уступали нам дорогу и поспешно открывали перегороженные улицы, отдавая честь.
Впрочем, на одном из постов так не произошло.