* * *
- И как он вам показался?
- Сперва был очень подавлен, товарищ подполковник, но, похоже, намерен продолжать ухаживания.
- Значит, эта баба его сразу отшила?
- Пикнуть не дала. Умная, деловая, Прёт, как танк. Между прочим, у нее свой компьютерный салон. Не бедствует.
- Это известно.
- Наверняка и любовник есть. Проверить?
- Не надо. Меня интересует только генерал. Покушение на жизнь такого заметного человека не может не касаться органов безопасности. Усильте наблюдение за женой генерала. Докладывать мне ежедневно.
- Есть!
Отпустив подчиненного, Юрий Малышев долго сидел в задумчивости. Тамара Тоцкая, Марина Камарина. Кто лучше подходит на роль Немезиды для Сереги? Но вместо четких логических образов вдруг в памяти возникли зелёные спокойные глаза. Серафима Алешина! Вот и ты попался, подполковник, усмехнулся Малышев.
11. Работа прежде всего
- Зря мы твоего Сереженьку с "мерсом" не грохнули! - Алла кипела, как вода в радиаторе. - Какой гад! К ребёнку полез!
- Привык, скотина, брать быка за рога. Только я, убогие, не исключаю и другой вариант.
- Какой?
- Например, хотел проверить Сергей, не моих ли рук дело все его неприятности. Вероятность невелика, что он так думает, но нам все равно надо быть осторожнее. Чаепития с Иркиными пирогами придётся прекратить. Нельзя засветить всю компанию.
- Не согласна! - Серафима, как всегда, сияла красотой, бриллиантами и немыслимо скромненьким серо-зелёным платьицем, делавшим ее саму живой драгоценностью. На этот раз кудри она распрямила и темно-рыжие прямые волосы сияли царственным блеском.
- Если за нас возьмутся, то всё равно все связи вычислят. Тайное бабское сборище, что может быть подозрительнее? А так мы просто подружки, и всё.
Тамара явно колебалась.
- Вообще, убогие, может, нам остановиться? Бабок теперь у каждой хватает. Нельзя искушать судьбу…
Тут Алла гневно засверкала глазами.
- Ты, Томка, останавливайся на здоровье! А я не успокоюсь, пока козёл Волынов мне за всё не заплатит!
- Дался тебе твой Волынов! У него же нет ни копейки.
- Моральное удовлетворение иногда дороже денег! Что? Неужели ты, Томка, ни разу за десять лет не мечтала, чтоб твой Сережёнька к тебе вот так на брюхе приполз и прощения просил? Только не ври. Всё равно не поверю.
- Врать не буду, я этого хотела. А теперь понимаю - дура была! Повезло, что сына он мне не испортил. На фиг такой кадр не нужен! Убогие, не о нем ведь речь. Попадёмся - тюрьма. А у меня сын. Сын! Понимаете это? Что толку, что у нас с ним сейчас все есть, если впереди у него позор - мать-бандитка, а деньги всё равно конфискуют! Что с ним будет? Симка, а ты как?
- Я? Не могу сказать, девочки, что не побаиваюсь. У меня ведь тоже ребёнок. Правда, я кое-какие меры приняла. За её учёбу, например, в английском колледже плату заранее внесла полностью. Бабульки в Дойч-банк для нее положила. В общем, отправила от греха подальше, хотя без нее волком выть готова. У тебя, Томка, ведь все сложнее, Толик-то совсем ещё маленький. Что касается меня самой, то я, конечно же, боюсь попасться. Но в тоже время это такой кураж - все это проделывать… Нет, девочки, я не хочу останавливаться. Пусть бог Меркурий нам поможет.
Алла воспряла духом:
- Поможет, девочки! Обязательно поможет! И если не Меркурий, то Эскулап точно. Рискуем-то в основном мы с Иркой, верно? Ее с поличным взять могут, а меня как химика вычислить. Ну а вы всегда отопрётесь. Мол, понятия не имеем, чем подруги занимались. Улик-то против вас нет! Пускай менты догадываются, что Томка - мозги, а Симка - приманка. А вы стойте на своем, и все! Откуда у Симки брюлики? Поклонники дарят. А Томка у себя в салоне деньгу зарабатывает. Все чистенько, и пусть они свои догадки при себе держат.
- Алла, есть ведь не только менты. Город-то на зоны поделен. Наверняка мы на чьей-то территории орудуем. И от этих ребят нас никакая отмазка не спасёт.
Наступила тревожная пауза. Только Алла с Ирой как-то особенно переглядывались.
- Ладно, девочки. Раз такой пошёл разговор, признаюсь. Приняла меры. У нас с Иркой при себе всегда пара таблеточек надёжно припрятана. Действуют моментально. Ам, и ниточка оборвётся.
Снова наступило молчание. Тягостное. Как будто что-то страшное уже наступило. Первой нарушила его Тома. С тяжелым вздохом она сказала:
- Я с самого первого раза догадывалась, что ты подстрахуешься. Значит, не хотите остановиться сейчас?
- Нет. Нет.
- А ты, Ирина?
- Да ни за что! Я только и живу в этой игре!
- Да не игра это. Но все равно. Работать так работать. Значит, делаем Ледянникова?
- Делаем! Но если ты хочешь выйти, то мы не в обиде.
- Нет, убогие. До конца так до конца. Может, нам и повезет, если не будем сами ушками хлопать… Алюша… Дай и мне ту таблеточку… На всякий пожарный случай…
- И мне, - тихо добавила Сима.
* * *
Владелец аптек и химических заводов Игорь Ледянников был одним из клиентов адвоката Смолянского. Дело о массовой продаже фальшивого лекарства адвокат выиграл! Буквально лег костьми, запутывая врачей-свидетелей и ставя под сомнение всё: их квалификацию, порядочность, умственное здоровье. Требуя все новых и новых экспертиз. Сутяге было за что стараться - гонорар зашкаливал за все мыслимые пределы. И суд сдался. Вынес решение об отказе в исках к господину Ледянникову. Не он виноват, а производитель лекарства, которого честному Ледянникову подсунули недобросовестные компаньоны. Вот производителя и ищите, господа, с вашими исками. А Игорь Ледянников - честнейший гражданин Российской Федерации и может спать спокойно.
Он и спал. В отличие от тех, кто навсегда потерял своих близких. Сами виноваты. Таблетки господина Ледянникова были абсолютно безвредны. А что эффекта нужного не давали, так нормальные люди давно лекарства для себя в Париже и Берлине покупают. В родных аптеках только лохи отовариваются! Каждый имеет право дешево купить и дорого продать. Закон рынка! Ещё не факт, что подлинное лекарство оказало бы нужное действие! Адвокат это доказал. Если честно, адвокат просто золото. У клиента даже лицензию не отобрали. Торгуй, Игорёк, лекарствами дальше. Само собой, пришлось раскошелиться по-взрослому, но по сравнению с потерей бизнеса это пустячки.
* * *
Красавицу Симу Влад Сигонович встретил в Шереметьеве, когда возвращался из Парижа. Разумеется, и кое-какое лекарство там для себя прикупил. Господин Сигонович был чем-то вроде вице-президента компании по производству лекарств. В Шереметьеве он сначала увидел гладкую темно-рыжую волну волос, простенько стекавшую по светло-зеленому шелку подбитого мехом бежевой норки плаща. И как-то странно кольнуло не то в груди, не то в желудке. Захотелось увидеть лицо этой рыженькой, стройненькой… Ах ты, какая козочка! Ловелас резво повернул в сторону приглянувшейся красотки и налетел на мощную тушу собственного охранника. Совсем разжирели, боровы! Никакой реакции! Пока выбирался из объятий "барбоса", незнакомка подхватила крошечный чемоданчик из крокодиловой кожи и легкой походкой быстро пошла к выходу. Дон Жуан едва не завопил "Стой!!!" ей вслед.
- Пошли все к чёрту! - рявкнул он на суетливых "секьюрити", и до тех наконец дошло, что боссу не попить или пописать вздумалось, а дело в бабе.
Счас мы тебя к ней доставим, нарисовалось на их преданных лицах, и они резво кинулись в погоню, волоча под руки несчастного шефа. В этот самый момент его горького унижения незнакомка как раз вдруг обернулась! Ее глаза (боженька, какие же зеленые) сперва удивленно расширились. Потом она задумчиво наклонила к плечу головку, разглядывая странную компанию. А потом все поняла и засмеялась. Смех сначала заплескался в глазах, потом задрожали уголки губ, потом у губ появились восхитительные складочки, потом сверкнули белые зубки, и она звонко расхохоталась.
Сигонович понял, что сейчас умрёт от стыда на месте. Но тут незнакомка, всё ещё смеясь, шагнула к нему и властно приказала:
- Отпустите его!
И его "барбосы", преданные только хозяину, внезапно ей подчинились.
- Кто эти люди? Что им от вас надо? - звучный голос ее проникал в самый центр его существа. Он никогда не сможет вымолвить хоть слово перед этой богиней. Жирненький, как студень, Сигонович залепетал извинения, но она, к его облегчению, сразу заговорила о Париже. И он получил возможность вскочить на любимого конька. Разговор завязался. И она (о, милосердная!) позволила подвезти себя домой.
Но и только. Две недели прошли в бесплодных посылках букетов, пока зеленоглазая красавица согласилась… Не поужинать, нет! Богиня позволила сопровождать ее в оперу. Владик, у которого совершенно не было слуха, мужественно вытерпел представление до конца, упиваясь тонким ароматом изысканных духов и любуясь прозрачным розовым ушком в рыжих завитках… Вот она, та единственная женщина, что достойна стать его супругой, уверился он. Затем последовали ещё две недели почти не принимаемых ухаживаний. Господин Сигонович скоропалительно развелся…
О том, что Симочка никогда не была в Париже, а в аэропорту, доставленная туда на Томиной "десятке", поджидала именно его, этот человек и догадаться не смог бы. Как и о том, что ему было уготовано. Через две недели после его официального развода Сима его бросила. Потому что Симу увидел босс Владика Сигоновича - Игорь Леонидович Ледянников. Увидел, и попал, как рыба на искусный крючок опытного рыболова. Вице-президент фармацевтической компании мог уползать под крылышко к несправедливо брошенной супруге и зализывать раны. Влад Сигонович своё дело сделал и мог катиться ко всем чертям.
* * *
Как и рассчитывала Тома, адвокат Смолянский ничего не предпринял, обнаружив в сейфе вместо денег "последнее китайское предупреждение". Слишком много было у адвоката подходящих для такой экзекуции "добрых знакомых". Уголовка, она лишней суеты не прощает. Только рыпнись, вмиг кто-нибудь на понты встает. Черт их знает, этих клиентов с ходками на зону, за какие дела они могут обидеться. Назови кого-нибудь козлом по неосторожности, считай, вот и наступил в дерьмо собачье. Нет уж. Невелики бабки в сейфе лежали. В принципе, жаль, конечно. Но дергаться из-за такой мелочи не стоит.
12. Перемены в личной жизни
- Деньги - это то, что идет каждой бабе, - любила повторять Симочка.
И надо признать, деньги, которые швырял под ноги "невесте" обезумевший супераптекарь, ей действительно шли на пользу. Ловко и незаметно Симочка входила в "сливки". Причём каждый отдельный представитель "сливок общества", встречая её, тут же убеждался, что она в свете давно. Просто редко появлялась на людях. Всё в путешествиях. Экзотическая скромница - пикантный кусочек.
- Завожу полезные знакомства, - отбивалась Сима от Томиных советов, которая тщетно убеждала её не слишком лезть на глаза бомонду.
Кроме того, несмотря на слабые протесты атаманши, Алла и Ирина прочно поселились вместе. Впрочем, Томе самой было не до подруг. Сергей Камарин, вопреки всем её требованиям, вновь и вновь возникал в её с сыном жизни. И явно не собирался отступать.
"Сволочь! Препятствия всегда его только распаляли!" - думала Тамара. Но поделать ничего не могла. Ну не могла же она круглые сутки охранять сына…
О том, что Сергей постоянно является в школу, она узнала от случайно проболтавшейся учительницы сына. Оказывается, генерал Камарин мог запросто заявиться среди урока, и совершенно им очарованная очкастая старая дева буквально выталкивала мальчика в папины объятия.
- Мама просто сердится на меня, сынок, - говорил Камарин, - потому и сказала тебе, что я не папа, а посторонний гад. Это не так, я твой папа. Я действительно был на Дальнем Востоке. Вот этот орден я получил за тот самый склад боеприпасов, которому не дал взорваться. Потрогай!
Какой мальчишка не глядит с восхищением на ордена?
- Ты ведь смотришь кино, верно, сынок? Слышал, что можно сделать такие анализы, которые сразу точно покажут, что ты мой родной сын? Хочешь, мы с тобой это сделаем?
И душа ребенка разрывалась надвое. Мальчишке так хотелось верить этому красивому и, очевидно, мужественному мужчине в красивой форме с орденами. К тому же изменилось и все вокруг него. В школе его больше не били и не обзывали гадко. Учительницы не клялись больше, возводя очи к небу, что он самый отвратительный ребенок на свете и кончит тюрьмой. Напротив, теперь наперебой сверстники хотели с ним дружить, а училки беспрерывно хвалили. И всё оттого, что у него появился папа! Да ещё какой - герой, генерал, спасатель!
Но так страшно было обидеть маму, увидеть ее слезы. Мамочка, родная, золотая, самая любимая!
Тамара слишком поздно все узнала - ребенок привязался к Сергею со всей беззаветностью настрадавшейся безотцовщины.
- Господи! Я виновата, я преступница, воровка, дрянь. Но пожалей ребёнка! Моя месть бумерангом ударила по сыну. Спаси его, отведи удар! Что теперь будет?
Толик сначала испуганно отпирался, что видится с отцом, а потом заплакал так горько, что она сама крепко обняла его и стала шептать на ушко:
- Ничего, малыш! Это ничего! Это не страшно! Я не сержусь.
Но она знала, что на самом деле это было очень даже страшно. Следствие о взрыве камаринского "Мерседеса" шло полным ходом. "Значит, я в круге если не подозреваемых, то тех, кто просто имел дело с Сергеем", - думала Тамара. Ещё один такой круг, и всё будет кончено. И он есть, этот круг - чертово казино! Но останавливать дело Ледянникова было поздно. Слишком мощный механизм они четверо уже запустили в действие. Слишком много людей, не ведая о том, уже включились в игру.
* * *
С Сергеем она была холодна и деловита.
- Хорошо! Можешь видеться с сыном, когда тебе приспичит. Тем более что по закону действительно имеешь на это право. Кстати, о законе! Если намереваешься доказывать свое отцовство, не забудь об алиментах. После признания я смогу взыскать их с тебя за все девять лет Толькиной жизни.
- Тома, я действительно теперь другой человек. Я не богат, ты знаешь.
"Ещё как знаю", - Тамара едва не расхохоталась в это надутое пафосом собственной порядочности лицо.
- Но я с радостью готов отдать вам с сыном все, что у меня есть!
- Нам? Ну, на меня не рассчитывай, тут тебе никакая экспертиза не поможет. С Мариной ли ты живешь, с другой ли бабой, с мужиком, с чёртом, с хомячком - это мне без разницы. Наши с тобой дорожки никогда вместе не сойдутся. Тут тебе совершенно ловить нечего. Так что времени не теряй. Аминь!
И опять она от него уходила, прямая, отчужденная. Необходимая.
* * *
- Ё-моё! - тихо произносил озадаченный Юра Малышев в очередной раз.
Похоже, Сергей точно по-серьёзному навострил лыжи к своей толстушке. Что бы это могло значить и как обернется в будущем? И что Мариночка? Окончательно смирилась с предстоящим бегством супруга? Хотя пока всё в семействе Камариных выглядело мирно и благопристойно.
* * *
Он и сам не мог бы себе объяснить, что с ним происходит. Так что даже это и к лучшему, что генерал Камарин абсолютно не привык копаться в душевных порывах. Он точно знал, что по-прежнему любит Марину. Очень любит. Волнуется за нее. И в то же время уверенно чувствовал - здесь все у него кончено. А будет только там. Лучшее, что он может сделать для любимой жены, - навсегда уйти из её жизни.
Тамара очень изменилась, но когда он тайком наблюдал за ней из своей новой машины - подержанной "девятки", как она ведет сына из школы, это была прежняя Тамара. Бесконечно любящая. Единственная женщина в его жизни, о которой он сожалел все эти годы. Как жаль, что это не одна, а две замечательные бабы, такие разные, такие чуждые друг другу. Как жаль, что нельзя, чтобы остались и Марина, и Тамара. Томка тогда даже говорить с ним не захотела, после его женитьбы. Маринка другая, она бы пораскинула умненькой головкой, поскандалила, но осталась бы. Хотя всегда была бы настороже - вдруг подвернется мужик повыгоднее. Только ведь и замужем за ним она не упускала этих самых шансов. Наверное, у нее замаячил теперь кто-то очень серьезный, раз захотела по-быстрому сделаться генеральской вдовой.
Не то он тогда сделал, не то! Пошел на поводу у собственного поганого нутра. С детства грел душу этот холодок от тайком сделанной пакости. Томка, Томка… И сын. Странно. Ведь у них с Роксаной тоже были дети, а вот словно и не было. Всё для них сделал, хотя Роксанкин муж мог бы это и без генеральских грошей, но бывшая жена пошла на принцип - обязан, плати за все. Тоже, как и он, всегда любила гадить людям. Даже подругам. Что они за порода такая - он, Марина, Роксана, Роксанкина родня?
А Томка тогда имела полное право разбиться в лепешку и смешать его с грязью. Но ничего не предприняла. Сама же нахлебалась досыта. Не гадал, знал. Всегда знал, как она живет, сволочь в лампасах! Мог ведь помочь, мог! В одной системе работали, через приятелей мог словечко замолвить, но даже пальцем не пошевелил. Даже когда ее как мать-одиночку со свету сживали. Как же, в военном подразделении такое безобразие! Домостроевцы хреновы! У каждого на стороне по десятку детишек, а поди ж ты, на беззащитную бабу ополчились, вояки. Не на него, козла, на нее. А он все знал, знал! И просто ждал, чем кончится. И еще подленько верил, сломается Томка, прибежит за помощью. Но помощь ей пришла тогда совсем неожиданно. На должность юриста приняли молоденькую девку. И та, соплячка, не испугалась генеральских громов и молний.
- Под суд пойдёте! - отчеканила в лицо самому начальнику штаба. - За нарушение статьи такой-то, такой-то и такой-то, такого-то кодекса.
И отстали все от Томки так же разом, как и навалились. Трусы и пакостники. Такие же, как он сам. Только долго она ещё билась в нищете и голодухе. И ведь и тогда мог ей помочь. У него бы, конечно, гордячка денег не взяла, но надо было просто договориться с одной из ее подружек. Да с той же железной девкой-юристом. Уж как-нибудь обманули бы гордячку.
Он с Мариной и её сыном ездил отдыхать на юг. Потом, когда сняли секретность, возил их в Турцию, на Кипр, в Испанию. А Толька болел страшно, месяцами. Каким чудом Томка выходила, вытащила его? Да, все верно, теперь он им не нужен. Они ему нужны. Всё, как тогда, десять лет назад, когда она грудью кидалась бороться с его, Сергея, проблемами и ничего не просила для себя. И он отплатил. Всегда думал - сломается, придёт. И всё будет отлично. А теперь вот хоть сам ползи на брюхе, как нашкодивший пёс, скули, виляй хвостиком. И самое страшное - она ведь оттает, поверит, примет, потому что это Тома. Она по-другому не сможет. Да и Толька тянется. Сможет ли он больше никогда не причинить им боли? Вытерпит ли подлая натура? Господи, никогда не думал, что стыд может так жечь нутро…
- Вот гад! Десять лет ни слуху ни духу, и вдруг на тебе - бери меня, драгоценненького, сажай опять на закорки урода, - от возмущения лицо Аллы шло алыми пятнами.
- Да подожди ты тарахтеть, мужененавистница! - Сима даже ножкой топнула. Хорошенькой ножкой в хорошенькой туфельке из какой-то необыкновенной кожи. - Пусть Тома сама разберется. Может быть, еще не все угасло…
- Да нет, убогие, всё. Угасло, потухло и дождичком полито. Не в чувствах дело, - вяло отбивалась Тамара.
Но Сима была непреклонна: