Азазелло. Ничего, будет и на нашей улице праздник. Джокер со вчерашнего дня не проявлялся. А что, очень нужен?
Пиковая дама. Не то слово! Вопрос жизни и смерти!
Крокодильчик. Может, и я на что сгожусь?
Пиковая дама. Может, и сгодишься. Если, конечно, поможешь решить одну проблему. Я знаю, что Джокер на такие штуки мастер.
Болтушка. Не связывалась бы ты с ним, Пиковая дама. А то можешь плохо кончить. Были уже случаи.
Азазелло. Плохой оргазм еще не повод для разрыва.
Болтушка. Пошляк!
Пиковая дама. Так я не поняла, где Джокера искать?
Крокодильчик. Вот упрямая. Посиди в сети, он сам на тебя выйдет. Так что там с Тумаковой, есть шанс, что ее уберут от нас.
Азазелло. Шанс есть, но этой радостью воспользуются уже другие курсы. Мы-то ей все давно сдали. Я до сих пор в поту просыпаюсь от призрака Ильи Муромца и Алеши По-по.
Болтушка. А еще есть профессор Кривонос, он меня так достал… Представляете, за коленки хватал во время экзамена.
Азазелло. Юбку надо надевать, тогда и за коленки хватать никто не станет.
Джокер. Заткнулись все!
Крокодильчик. В чем дело?
Джокер. Я сказал - заткнулись. Вот так-то лучше. Пиковая дама! Ты еще здесь?
Пиковая дама. Здесь. Я жду тебя Джокер!
Джокер. Так что у нас за проблема?
Пиковая дама. Дело интимное, не для факультетской сети.
Джокер. А кто тебе сказала, что ты в факультетской сети?
Пиковая дама. Ну…
Джокер. Не веришь? Тогда открой то же самое окно и посмотри. Там нас нет. Мы здесь. Они там. Я жду.
Я быстро открыла второе окно и вошла в знакомый раздел. Вот чудеса. Все те же на манеже: Крокодильчик, Азазелло, Болтушка, сейчас к ним присоединился профессор Кривонос, утверждавший, что никогда не видел коленок Болтушки. Ни под юбкой, ни без нее. Нас там с Джокером действительно нет. Вот это научно-технический прогресс!
Пиковая дама. Джокер, я снова с тобой. Я верю тебе.
Джокер. Приятно слышать. Так в чем проблема?
Пиковая дама. Мне надо убрать одного человека.
Джокер. Бывает… Совсем или на время?
Пиковая дама. Совсем.
Джокер. И ты готова сыграть со мной в игру?
Пиковая дама. В какую угодно. Только побыстрее.
Джокер. Так приперло?
Пиковая дама. Очень. Что мне надо делать?
Джокер. Ты готова убить человека?
Пиковая дама. Я же сказала, что мне нужно его убрать… Но не своими же руками. Мне необходимо алиби.
Джокер. Будет тебе алиби. Ответь на вопрос: ты готова убить незнакомого человека?
Пиковая дама. Незнакомого? Пожалуй, да.
Джокер. Способ?
Пиковая дама. Мне все равно.
Джокер. Нож? Пистолет?
Пиковая дама. Нож. Я умею им владеть. Меня отец в тайге научил.
Джокер. Интересная девушка. Может, ты и на тигра ходила?
Пиковая дама. Может, и ходила. Ближе к теме. Ты можешь мне помочь?
Джокер. Сначала что-то вроде проверки. От кого ты обо мне узнала?
Пиковая дама. Да о тебе весь факультет говорит. Навела справки. Спросила кое-кого. В общем, узнала.
Джокер. Кого спросила?
Кого? Кого? Я ляпнула наобум, но, как выяснилось, сразу же попала в точку.
Пиковая дама. Субботина.
Джокер. Не лучшая рекомендация, но сойдет. Итак, кого надо убрать?
Пиковая дама. Некоего господина Крупинина, президента "Экс-банка".
Джокер. Оба-на! И чем же он тебе насолил, детка?
Пиковая дама. Он меня бросил. Променял на старуху.
Джокер. У девочки любовная драма? Ай-ай-ай. Нужно помочь девочке. Я всегда был неравнодушен к блондинкам. Впрочем, как и господин Крапивин. Так ты хочешь, чтобы он умер?
Я вздрогнула, прочитав этот вопрос. Словно скальпелем срезали часть души. Стало холодно, страшно и гадко. До господина Крупинина, господи, я даже не знаю, как его зовут, мне не было ровным счетом никакого дела. Он возник ниоткуда и, возможно, уже завтра, исчезнет в этом же направлении. Но из головы не выходили слезы деда и безумство Клары. В конце концов, именно он отчасти виноват в том, что вчерашний вечер не задался, а сегодняшнее утро стало настоящим кошмаром. В любом случае, других претендентов на скорую смерть у меня нет. К тому же, наверняка, у Крупинина есть своя охрана. В общем, покушение вряд ли состоится. А если и состоится, то Клара меня отмажет. Пальцы вновь легли на клавиши - холодные и безучастные.
Джокер. Эй, ты где? Пиковая дама!
Пиковая дама. Я здесь!
Джокер. Ты хочешь, чтобы он умер?
Пиковая дама. Хочу.
Джокер. Он умрет. Это я тебе обещаю.
Пиковая дама. Но у него охрана, профессиональные телохранители.
Джокер. Это моя проблема. И я ее решу.
Пиковая дама. Бесплатно?
Джокер. Совершенно бесплатно. Но в ответ попрошу тебя оказать мне маленькую услугу.
Пиковая дама. Какую?
Джокер. Взамен ты убьешь для меня другого человека. Согласна? Иначе сделка аннулируется.
Пиковая дама. Подумать можно?
Джокер. Можно. Минуту. И она уже пошла.
Я смотрела на экран, не в силах до конца осознать сделанное мне предложение. Я кого-то должна убить. А он взамен убьет Крупинина. И у него, и у меня - алиби. Быстро. Просто. Конфиденциально. И что самое главное, анонимно. Если я сейчас скажу "нет", то он просто отключится. И все. Я никогда не узнаю, кто скрывается под этим ником. Конечно, для профессионала не составит труда отследить, откуда идут сообщения. Но ведь я не профессионал. И потом, что-то мне подсказывает, что идут они из компьютерного зала. А там сейчас, как минимум, двадцать человек. Позвонить охране? Чтобы их всех задержали. А если я ошибаюсь? Если он сейчас сидит за своим компом дома или в интернет-кафе? Спугну. Точно спугну.
Джокер и Пиковая дама - та еще парочка. Тройка, семерка, туз. И Джокер. Думай, Эфа, думай. И кто потянул тебя за язык о ноже. Я ведь даже селедку потрошить не умею - терпеть не могу трогать кухонным ножом даже мертвую плоть. Что уж говорить о живой. Мне иногда кажется, что и помидоры плачут, когда им срезают бока. Господи, Эфа, в какую авантюру ты вляпалась на этот раз?
Джокер. Пиковая дама, ты здесь?
Пиковая дама. Я здесь, Джокер.
Джокер. Ты решила?
Пиковая дама. Я согласна. Кого надо убить?
Джокер. Нежнее. Я предпочитаю слово - "убрать". И у сети есть уши и глаза.
Пиковая дама. Кого нужно убрать?
Джокер. Твоего рекомендателя.
Пиковая дама. Подожди. Не поняла… Субботина?
Джокер. Ты назвала. И чем скорее, тем лучше.
Пиковая дама. Но как я это сделаю?
Джокер. В понедельник вечером он останется в компьютерном классе на дежурстве. Он всегда остается оп понедельникам. Ничего не бойся. Входи в класс и просто зарежь его. Как свинью.
Пиковая дама. А если он услышит? То, как я войду?!
Джокер. Не услышит. Он всегда работает в наушниках. Слушает музыку. Подойдешь и воткнешь в него нож. Вот и все. Нож будет лежать при входе.
Пиковая дама. При входе?
Джокер. При входе в класс. Слева стоит кофейный столик. Там чайник, бутерброды и нож. Столовый. Специально для тебя я его наточу.
Пиковая дама. А если все сорвется?
Джокер. Если все сорвется, то, во-первых, твой заказ аннулируется.
Пиковая дама. А во-вторых?
Джокер. А во-вторых, я тебя убью.
Пиковая дама. Смешно!
Джокер. Ничего смешного. Свое чувство юмора прибереги для другого случая. Я знаю, кто ты. И знаю, где ты живешь. И еще я знаю, что ты не блондинка. Странно, господин Крупинин предпочитает блондинок. А к рыжим у него аллергия. Но, наверное, у тебя есть веские причины желать его смерти. Запомни, если в понедельник ты не убьешь своего нанимателя, то во вторник можешь сама заказать себе траурный венок. Поняла?
И он отключился. Экран мигнул, и наш напечатанный разговор в мгновение ока исчез. Как корова языком слизнула. Я вышла из инета и коснулась вспотевшего холодного лба. Просто "Kill Bill" какой-то. И я в роли Умы Турман, с катаной наперевес. Вот дела, через сутки мне нужно убить человека, иначе убьют меня. Откуда он знает, что я рыжая? Где я прокололась?
Мне казалось. Что наша беседа от силы заняла полчаса. Но за окном давно смурнела влажная февральская ночь. Паузы, раздумья, время для того, чтобы ответ дошел по сети - все это требует не минут, часов. Субботу сменило воскресенье. Завтра я стану убийцей.
Я хлебнула для храбрости очередного горячительного напитка и подошла к зеркалу. На меня смотрела испуганная и усталая женщина. Синяки под глазами, спутанные волосы и лихорадочный блеск расширенных зрачков. Губы обиженно подрагивали. Своей глупой выходкой я ничего не добилась: я по-прежнему не знала, кто скрывается под личиной Джокер, но к тому же умудрилась подставить ни в чем не повинного Женю Субботина. И какой бес дернул назвать его имя? Джокер испугался и решил убрать нежеланного свидетеля. Но почему он испугался? Что такого опасного знает Субботин? Из круга посвященных в живых остались только четверо: Женя, Шваба, Самойлов и Жданов. Кто-то из них убийца. Сердце неприятно кольнуло. Неужели Жданов? Но почему? Он такой милый.
Отражение в зеркале поморщилось: это не аргумент, Эфа. Убийце и положено быть обходительным и милым, только так он может подобраться к своей жертве. И когда она ему улыбнется, он просто ее убьет.
На потолке тенью-бабочкой билась странная мысль. Я встала на цыпочки, протянула руку и притянула ее за трепещущие крылышки. Вот оно! То, что смущало меня с самого начала: почему для Джокера так важен выбор оружия? Всем кандидатам он задавал именно этот вопрос: как именно они готовы убить свою жертву? На мгновение мне показалось, что если я найду ответ на эту загадку, то узнаю имя своего противника. Только бы успеть. Только бы успеть.
ГЛАВА 19
4 февраля.
Только бы успеть, твердила я, когда мне позвонил Коля и назначил встречу в компьютерном классе факультета. Странный выбор, но я подчинилась. Из нас двоих Епишин всегда был умнее. Именно он придумал, как сбежать от накопившихся проблем. Мы оба подали заявки на грант. И оба выиграли - сказались родительские связи. Мать мне так и сказала: "Если ты уедешь и там останешься, то я буду только рада". Ее холеное гладкое лицо озарилось призраком наступающего счастья.
- Ты не будешь по мне скучать? Мама?
Она фыркнула, услышав это обращение, - мама. Ей оно напоминало советский фильм, где коза Гурченко учила уму разуму волка Боярского. В их кругах было не принято любить старые музыкальные фильмы, у них ценился Фассбиндер и Кустурица. Первый мне казался пошляком, второй неумехой, притворившимся на минутку гением. В глубине души я любила Висконти, с его утонченным эротизмом. Иногда казалось, что эти пленки пахнут смертью. Но почему-то очень приятной смертью.
- Я не буду скучать, - мама провела пуховкой по безупречному лицу, а потом подкрасила тонкой кисточкой тонкие губы. - Когда ты уедешь, то я смогу свободно дышать.
- Зачем ты меня родила? - я задала вопрос всех обиженных детей, лишенных любви и ласки.
- Потому что была дурой, - последовал ответ всех недовольных родителей, не желающих делиться любовью и лаской.
Мы стояли друг напротив друга: копия и оригинал. И между нами ширилась идеологически-семейная пропасть. Если сделать шаг, то можно в нее упасть и, может быть, спастись. Но мы остались на месте. Каждая сделала свой выбор. С отцом я даже не стала разговаривать. Достаточно было вспомнить тот кошмарный день, когда он залез мне под юбку под предлогом узнать, какие у меня трусики - обычные или стринги.
Все уже готово к бегству. Мы оба - Коля и я - спасаемся от надвигающейся катастрофы. Вещи собраны, долги розданы, за исключением одного. У каждого он свой. У меня - Крэш. У Николая - Елена.
Вчера я наткнулась на новую книжку Стэна Мо "Любовники зазеркалья". Открылась и тут же захлебнулась потоком слов. Когда человек тонет, он пугается. Мне же страшно от того, как он меня чувствует. Откуда он знает? Кто ему рассказал? Или мои проблемы лишены индивидуальности?
"Мы опять подглядывали сны друг друга. В ночь на пятницу. И оба знали, что они никогда не сбудутся. Я неловко прикоснулась к тебе: подушечки пальцев уколола серебристая щетина. Больно. И вся рука в крови. Красные капли скатывались в миниатюрные шарики и щедрым бисером падали на пол. Ты слизывал их. Меня била сладкая дрожь. Маленькая смерть. Еще, еще…
Одиночные сигналы мобильного будильника. Явь закрыла замочную скважину украденного сна. Сколько теперь ждать, пока мне удастся снова проникнуть в твой мир?! Неделю? Месяцы? Год? Я снова не успела попробовать вкус твоих губ и языка.
Наяву все иначе. Мы по разные стороны баррикад. И нет никакого способа достигнуть примирения. Хотя бы еще на один - последний - сон. Ты - там. Я - здесь.
Знаю, что через несколько суматошных дней эти мятежные сны подернутся пленкой забвения. Мне станет легче, когда наяву я коснусь других - не твоих - губ, и они мне покажутся вполне терпимыми. А в душе снова воцарится логика: чего не дано, того не дано. Но, засыпая, я буду думать о тебе и мучиться вопросом: испытываешь ли ты то же, что и я. Или же ты совсем не помнишь замочную скважину наших ночных грез? И я по-прежнему ничего для тебя не значу?
Говорят, что в день рождения можно просить своего ангела - хранителя о чем угодно. Он исполняет все желания. Ты знаешь, о чем попрошу. Чтобы наутро, в ту самую пятницу, сразу же после звонка будильника раздался звонок телефона. И твой хриплый, почти неузнаваемый спросонья голос, произнес: "Я тоже это видел". Большего мне не нужно - оно в моем украденном сне".
У меня билеты - в Германию. У Коли - в Англию. Я знаю, что, расставшись, мы больше никогда не встретимся. И принимаю эту правду. Наверное, я его люблю. Наверное, он любит меня. Никто из нас не знает наверняка. Сейчас нас объединяет страх перед смертью. Страх перед тем преступлением, которое мы оба должны совершить. Это игра. Смерть на вылет. Или нет, не так, смерть навылет. Как пуля. Но зато потом наступит свобода.
Именно поэтому мы больше с ним и не встретимся. И только сны окажутся той единственной нитью, которая свяжет нас крепче любых других уз.
Я понимаю, что совершила роковую ошибку, приняв предложение Джокера. Но мне так хотелось, чтобы Крэш был мертв, чтобы мой телефон навсегда забыл его наглый голос. Он пользовался мной, как дорогой, но уже грязной тряпкой. Иногда стирал, чтобы не потеряла ни цвета, ни блеска, но краски блекли, волокна истирались. Сколько мужиков я пропустила через себя, пугаясь злополучной кассеты и звонка из милиции. Он говорил. Что меня ищут. Он угрожал, что расскажет милиции и газетчикам. Он требовал повиновения, иначе сотрет меня в порошок. И однажды душа лопнула, как долгий и очень болезненный нарыв. Из раны хлынул желтый гной, отравляя воздух смрадом, а я мечтала о мести. Месть - это блюдо, которое подают холодным? Ничего подобного! Я хотела съесть его горячим, обжигая себе внутренности. И тут - весьма кстати - подвернулся Джокер.
Любой человек готов к убийству. Это заложено в нас генетически. Еще со времен мамонтов и Авеля. Но быть готовым морально и физически - суть разные вещи. Морально я была готова, но физически… Джокер играл со мной, как сытая и довольная кошка, осознающая, что мышь никуда не убежит. Мышь измотана игрой, поэтому не будет сопротивляться, когда острые зубы перегрызут ей позвонки. Все так. Он исполнил мое желание. Не прошло и нескольких дней, как Крэш был мертв. Когда менты к нам пришли, то я предъявила им стопроцентное алиби. Не я его убила, но убила его я. Дилемма? Что-то вроде того.
Но затем пришла расплата. Взамен я должна была убрать (любимое выражение Джокера) моего Колю. Иначе убьют меня. Билеты куплены, визы получены, нас ждут в университетах разных городов. И я должна убрать Колю.
Джокер потребовал невозможного. Кошка не рассчитала мышкины силы. У мышки оказались совсем другие интересы, нежели предполагала кошка. Скажи он пристрелить мать, отца, я бы не стала сомневаться: сделка есть сделка, но Епишин?
И я сломалась. Потерять его навсегда - самый сильный страх из всех, которые я когда-либо испытывала.
Сложно принять решение, но когда ты уже сделал выбор, становится легче. Рассказать или не рассказать? Я позвонила Коле, и мы встретились в нашей маленькой тайной квартирке. Я приехала раньше и ждала его, не включая света. Заслышав поворот ключа, напряглась. Сейчас или никогда.
- Барби, ты здесь?
Заслышав родной голос, я бросилась к нему, зарывшись в мокрую от дождя и снега куртку. Слова опережали сознание, мне казалось, что если не поторопиться, то я могу пропустить что-то важное. Коля рассеянно гладил мои волосы и молчал. Презирает? Ненавидит? Отвергает? Сердце, как мячик в пинг-понге скакало то вверх, то вниз, грозясь разорваться.
- Барби… - мое лицо баюкали теплые дрожащие ладони. - Барби… Я должен убить тебя. Джокер…
Все было понятно и так: Джокер - наш палач и спаситель разыграл свою комбинацию. Бывшие любовники убивают друг друга. Мотивов сколько угодно: от ревности до… ревности. И никто ничего не заподозрит.
- Барби, я должен убить тебя… - его руки поспешно расстегивали на мене блузку. Юбка давно уже лежала на полу. Я переступила через нее, словно через свое прошлое. Белье, пуговки, завязки, ленточки, молнии… Его тело было горячим, почти обжигающим. И невыносимо легким. Как мечта или бытие. Каждое движение было прощанием и прощением. Каждый поцелуй - отпущением прошлых грехов. Каждый его удар - обещанием счастья, которое могло бы случиться и обязательно бы случилось, если бы… Как много их оказалось - этих "если бы". Знаки вопроса и многоточия. - Барби, я должен убить тебя…
- Убей.
- Не могу, не могу, не могу. Если я тебя сейчас потеряю, то уже никогда не найду.
- Ты никогда меня не потеряешь, обещаю.
Он поцеловал меня в глаза, как покойницу. И холод разлуки вновь окутал наши обнаженные, еще сплетенные тела. Я возвратила этот поцелуй. Два палача. Две жертвы. И нет пути назад. В голове бились строчки единственного стихотворения, которое я написала в своей жизни:
Раз, два, три, четыре, пять,
Я иду тебя искать:
По небесным катакомбам,
В лунной горечи миров,
В переулках звездных ромбов,
В подворотнях облаков.
Коля улыбнулся:
Вышел месяц из тумана,
Сиплый, маленький и пьяный,
Он твои следы запутал
пеплом памяти и снов.
Ангелы играли марши,
ангелы сжигали трупы,
А над городом струился
черный дым ночных костров.
- Я еще тогда тебя сказал, что оно не в рифму.
- А я ответила…
- Ты ответила: "Разве стихи всегда должны быть в рифму? У сердца рифмы не бывает. Только ритм. И у каждого он свой"".
- Ты по-прежнему со мной не согласен?
Мне на грудь легла тяжелая сильная рука:
- Теперь согласен. Не плачь, Барби. Мы что-нибудь придумаем. Обязательно.
Мы ничего не придумали. Бегство - не выход из положения. Вот уже несколько дней, как мы оба должны быть мертвы. Но мы живем, ощущая за спиной дыхания Джокера.