Все остальное - лишь игра. Маска, которую можно надеть, а затем вновь снять, оболочка, защитный камуфляж, только и всего. От этой мысли у него прибавлялось сил. Он становился уверенным. Исполненный опьяняющего чувства непобедимости, он склонился над горой одежды, лежащей на кровати. Какие-то вещи он купил специально ради этого дня. Что-то нашел в мешках, сваленных в подвальном отсеке, которым он стал пользоваться, не спрашивая разрешения, - и правильно сделал, потому что вскоре к нему уже заявились полицейские с обыском. Они бы здорово удивились, увидев в его платяном шкафу некоторые из этих вещей. Взяв шелковые чулки, он почувствовал тыльной стороной руки их освежающую прохладу. Сегодня вечером он наденет чулки, а не колготки. Чулки сексуальнее, а ситуация того требует. Ведь сегодня совершенно особый день… Быстрыми умелыми движениями он натянул их на ноги и надел трусы. Тоже из шелка. Больше всего ему нравились "боксеры", поэтому сейчас он тоже выбрал их. В кое-каких местах плоти прибавилось, поэтому эта модель подойдет лучше всего… Прикосновение шелка к коже было настолько приятным, что он решил и в дальнейшем их носить, даже когда весь этот маскарад закончится. Так, теперь пояс для чулок. Прямо как с открытки начала двадцатого века: кружева, пояс и подвязки. Налет порока и роскоши, отзвук старомодного греха. А теперь бюстгальтер - хитроумная конструкция с вкладками, поднимающая грудь. Здесь придется немного схитрить. Но ничего, так и должно быть. Грудь у этой женщины всегда была маленькой. Узкая черная юбка, черный кашемировый свитер с длинными рукавами и довольно глубоким вырезом, широкий лаковый пояс и черные сапоги на высоком каблуке завершили наряд. Почти. Парик он приберег напоследок. Он заказал его специально и забрал только сегодня. Цвет, длина волос и прическа должны совпадать. И парик вышел такой, как надо. За него стоило заплатить девять тысяч крон. Эдланд уверенно натянул парик на голову. Он не впервые пользуется париком для маскировки. Но никогда еще не делал этого для такого важного события, как сегодня.
Работа завершена.
Он осмотрел в зеркале свое женское воплощение, поворачиваясь в разные стороны и поправляя чулки. Он казался высоким, худым и красивым. Мужчина непременно залюбуется им. Скажет, что она похудела. А женщина ответит, что она сбросила пару килограммов специально, чтобы понравиться ему, когда они наконец снова встретятся.
Он все предусмотрел. Он продумал фразы, чтобы они слетали с языка сами собой, а ему не приходилось раздумывать над словами. Ему нужно привлечь внимание к своей внешности, к игре, к тому, зачем он все это придумал. Если, конечно, он выдержит. Да! И нечего сейчас об этом думать! Нельзя сдаваться…
У него закружилась голова. Надвигался очередной приступ. Его спровоцировали волнение и напряжение, с которым он пытался это волнение унять. Он перенапрягся, стараясь сохранить самообладание. В глазах немного помутилось. Знакомые предметы в комнате начали расплываться и принимать странные формы. Он не двигался, но у него вдруг появилась способность видеть вещи с разных сторон одновременно. Словно у него вдруг оказалось несколько центров восприятия. Именно в этот момент, когда действительность расслаивалась, появилась жуткая головная боль. В аптечке у него были таблетки, достаточно сильные, которые помогали в таких случаях. Они изгоняют дьявола. Вырывают его из тела и отбрасывают подальше, и тогда к Дагу Эдланду возвращается жизнь. Колотя кулаками по вискам, он пробежал в ванную и вернулся с косметичкой, в которой лежали таблетки. Он дрожал, будто в судорогах. С усилием засунув в рот две таблетки, он запил их кальвадосом и проглотил.
Вскоре все встало на свои места.
Она взглянула на часы. Поправила макияж. Одежда сидела на ней в точности как нужно. Надев красное пальто, она вышла из квартиры и двинулась по улице Эстрегате, где обледеневшие тротуары давно уже не чистили. На непривычно высоких каблуках, осторожно ступая, она дошла до Паркгата, свернула налево, затем еще пару кварталов вниз, а потом повернула направо…
Заворачивая за угол, она услышала радостный гул голосов, доносящийся из бара "Виктория". Там, среди людей, ждет ее он. Всегда пунктуальный, он уже сидел там.
24
Валманн стоял в холле гостиницы "Виктория", терпеливо ожидая, когда девушка за стойкой закончит разговаривать по телефону. Он хотел задать ей всего один простой вопрос, может, совершенно ненужный, однако он вспомнил вдруг кое о чем. Еще один недостающий кусочек мозаики, похоже, обретет цвет и форму.
Наконец она повернулась к нему, устало улыбнувшись профессиональной улыбкой. Ее лицо казалось довольно узким под копной волос. Валманн сразу взял быка за рога:
- В ту ночь, когда в номере 414 нашли тело убитой женщины, именно вы дежурили, правда?
Он знал, что дежурила она, он узнал ее. Валманн разговаривал с ней на следующее утро после убийства Лилиан Петтерсен. И даже запомнил, что девушку зовут Элин. Но она, очевидно, не узнала его - улыбка застыла на ее губах, а голос звучал холодно, когда она нехотя подтвердила, что да, в ночь убийства у нее было дежурство.
- А в чем дело?
- У меня к вам один вопрос… - Он положил на стойку полицейское удостоверение, хотя не желал его показывать. Сейчас он пришел сюда не потому, что того требовала его работа. Он пришел как частное лицо. Но ему просто необходимо прояснить весь этот клубок загадок и следов, пока никто больше не пострадал.
Взглянув на удостоверение, она немного успокоилась:
- Ладно, задавайте. Мне просто до смерти надоело, что теперь сюда ходят целые толпы психов, которые только и делают, что выспрашивают и вынюхивают. Убийство - это уже само по себе достаточно плохо, если не…
- Понимаю. Но я спрашиваю по вполне определенной причине.
Она ждала. Немного помолчав, как обычно, когда речь заходила о личном, Валманн заговорил:
- Скажите, может, вы запомнили - пока убитая Лилиан Петтерсен жила в вашей гостинице, не приходила ли к ней женщина?
- Женщина?
Похоже, вопрос совсем не ошарашил девушку. Видимо, сотрудники гостиниц привыкают к самым странным вопросам и самым удивительным людям.
Задумавшись, она прикусила губу.
- Нет… В тот вечер - нет.
- То есть раньше к ней все же приходили женщины?
- Не буду ничего выдумывать, - начала девушка, - но некоторым из нас было известно, чем именно та гостья занималась. Подчеркиваю - не в правилах гостиницы допускать такое, но доказать что-либо бывает довольно сложно, правда? И представьте себе, какой шум поднимется, если кого-нибудь выселят только из-за подозрений. - Валманн понимающе кивнул. - Скажу только, что, когда подобные женщины заселяются в гостиницу, к ним сразу же начинают ходить всякие странные типы. И порой бывает, что они… э-э… работают и с женской клиентурой. Однако как раз в тот вечер к Лилиан Петтерсен приходило немного народу. Может, у нее был выходной… а может… - девушка снова прикусила губу, - может, она уже была мертва.
Она взглянула на Валманна, словно проверяя, не считает ли тот, что разговор уж слишком далеко зашел. Но Валманн ничего не заметил. Он полностью погрузился в собственные мысли - получается, что его изобретательная идея о том, что в расстановке персонажей этого дела существует какая-то загадочная симметрия, только что пошла прахом. Ведь и Скард, и Эдланд были увлечены Лолитой, а последний даже признал, что целый час просидел в холле, дожидаясь девушку. И тогда Валманн вдруг подумал: а почему не Лив Марит Скард? Она лесбиянка и находится где-то в городе. Было бы довольно занятно, если окажется, что и она навещала несчастную Лилиан…
- Кстати, полиция еще долго будет держать комнату 414 опечатанной? - Элин вновь осмелилась заговорить.
- Пока еще рано об этом судить.
- Нас многие спрашивают про эту комнату. Большинство просто хотят посмотреть. Мне предлагали пару сотен, чтобы я впустила кого-нибудь взглянуть на кровать и ванну и все остальное. Фу! Люди совсем спятили. А вчера одна женщина хотела снять именно этот номер. На сегодняшнюю ночь. Сказала, что заселится вместе с мужем. Всего на одну ночь. Но номер опечатан, поэтому я заселила их в номер по соседству. Она, кстати, была довольно странной.
- Почему?
- Высокая, худая, довольно красивая. Прекрасные рыжеватые волосы. Такая… похожа на спортсменку - мускулистая и тренированная. Знаете… Ни за что бы не подумала, что она настолько чокнутая, что потащит собственного мужа в постель, где всего пару дней назад лежал труп.
- Ну, людям разное нравится.
- Тогда надеюсь, ей понравится соседний номер. Она заселилась совсем недавно. А мужа ее я еще не видела.
Валманн кивнул и решил прекратить расспросы. Описание женщины подошло бы и Аните. Внезапно ему захотелось домой. Но там его ожидает довольно холодный прием. Он вежливо кивнул девушке, которая вновь взяла чашку с кофе и погрузилась в чтение журнала. На мгновение он хотел было позвонить Скарду и, сразив того новыми открытиями, выбить признание, но от этой идеи Валманн тут же отказался. Можно и до завтра подождать. Пусть еще ночь поживет с мыслью, что обвел полицейских вокруг пальца… Он, Валманн, лучше отправится в бар и пропустит пару стаканчиков, а потом вызовет такси. Тогда у него, по крайней мере, будет шанс заснуть, когда он вернется домой.
25
Она заметила его первой.
Он сидел на диванчике в самом дальнем уголке бара "Виктория", повернувшись спиной к двери. Столик перед ним был уставлен бутылками и стаканами. Очевидно, другие, сидевшие за этим столиком, отошли к бару или танцевали на крошечном танцполе. Обойдя зал, она подошла к нему сзади. Ей хотелось доставить себе удовольствие своим внезапным появлением.
Он разглядывал танцующих - сегодня вечером среди них было множество молоденьких девушек - и не заметил ее. Подойдя вплотную, она наклонилась и прошептала ему на ухо:
- Наслаждаешься видом?
Он сильно вздрогнул, обернулся и уставился на нее. Глаза за круглыми стеклами очков смотрели испуганно. Она молчала, позволяя ему рассматривать себя. Прошло несколько секунд, прежде чем он опомнился и перестал оглядывать ее с головы до ног. Она стояла, слегка расставив ноги и положив руку на бедро. Понимая, что выглядит хорошо, она отметила, как на его круглой красной физиономии отразилась вся гамма чувств: недоверие, волнение, сомнение. Наконец, узнав ее, он испытал шок, затем обрадовался, а потом на него вновь набежали тяжелые тучи подозрений.
- Это ты… И правда ты!
- Вижу, ты получил мое письмецо.
- Я ничего не понял. Подумал, что это плохая шутка. А это действительно ты! И ты так похудела!
- Хотела тебе понравиться.
- Ты жива! Господи, Лив Марит, это же правда ты, и ты жива!
Он схватил ее за руку. А слезы в его глазах - это благодарность или плотское желание? Она не отняла руки, хотя прикосновение его потной ладони было ей неприятно. Она почувствовала, что он дрожит. Он задыхался от волнения. Она чувствовала неприятный запах у него изо рта. Видимо, его здоровье сильно сдало. Тем легче ей будет осуществить свой план, однако стоять рядом с ним от этого не легче.
- А твои волосы… Ты снова отрастила их. - Он хотел погладить ее по голове, но она отстранилась:
- Перестань, Агнар. Я только что сделала укладку.
Он вновь оглядел ее с головы до ног:
- Ты вернулась! Это чудо! Слава Богу!
Он до боли сжал ей руку. По-прежнему силен. Ее охватили воспоминания, почти подкосившие ее, хотя сейчас, в потертом костюме с вечным галстуком-бабочкой, он выглядел каким-то усохшим и довольно жалким. Отняв руку, она вновь наклонилась к нему:
- Хватит дурака валять! Не морочь мне голову своим боженькой. Видишь ли, я тебя знаю… - И, прежде чем он успел возразить, она вновь приблизила губы к его уху: - Свинотрахальщик!
Она выпрямилась и с улыбкой посмотрела на него.
Он замер и сильно покраснел. А затем глупо ухмыльнулся.
- Я не забыла, Агнар. Ничегошеньки.
- И я тоже не забыл!
Он схватил ее за колено и принялся сжимать и щипать его со знакомой одержимостью лунатика.
- Нет, Агнар, не так! - Ей пришлось немного побороться, чтобы сбросить его руку, пришлось проявить всю свою выдержку, чтобы не вырваться и не убежать оттуда. - Я сняла комнату в этой гостинице.
- Комнату?.. - Его потная физиономия горела похотью.
- Там мы сможем спокойно поговорить.
- Понимаю… Понимаю…
За столик уселась радостная парочка. Они тут же схватились за кружки с пивом.
Он попытался подняться с низкого диванчика. Повернувшись, она направилась к выходу, ведущему сначала к туалетам, а затем в холл гостиницы. Он бросился следом. Стараясь поспеть за ней, он так громко сопел, что даже музыка не могла заглушить эти звуки. Она почувствовала, как он положил руку ей на талию. Потом рука поползла вниз. Она ускорила шаг. Подниматься в лифте ей не хотелось, но она успокаивала себя, говоря, что все идет по плану. Абсолютно все.
Народу в баре было так много, что Валманну пришлось в буквальном смысле проталкиваться к стойке. Когда жителям Хамара вздумается проветриться, то они выходят из дома все разом, причем в одно и то же время. Заказав пиво и стопку водки, Валманн отхлебнул из кружки. Вкус Рождества. Рождество он никогда особо не любил. Когда мать уехала, этот праздник превратился для них с отцом в неприятное и тоскливое мероприятие. В поисках утешения отец пристрастился к бутылке. А Юнфинн, который тогда был подростком, остался один на один со своей тоской. Совсем как сейчас, печально подумал Валманн. Он безрадостно ждал ночи, которую придется провести на диване. Они с Анитой прожили вместе уже два года, ссорились нечасто, и их редкие размолвки Валманн каждый раз переносил плохо. Не исключено, что причиной тому - затаенный гнев на предавшую его мать, а возможно, он просто преувеличивал значимость происходящего. В любом случае сегодня вечером он не собирался заниматься самоанализом.
Заказав еще пива и стопку, он огляделся и вдруг заметил Агнара И. Скарда, вставшего с диванчика в углу и направлявшегося к выходу.
Валманн поразился: накануне с этим мужчиной случился нервный припадок на допросе, где он присутствовал в качестве подозреваемого по делу об убийстве, совершенном вечером в понедельник, а уже сегодня он вновь вышел на охоту! Никаких сомнений тут и быть не может. И значит, он, Валманн, не ошибся - вчера вечером в "Библиотечном баре" он видел именно Скарда. Да этот тип просто эротоман!
Сейчас он шел следом за женщиной, которая уверенно и быстро шагала вперед. Женщиной с прекрасными длинными светло-рыжими волосами. Агнар И. Скард снова поймал кого-то на крючок. Однако вид этой женщины немного смутил Валманна. Она слегка отличалась от остальных жертв, во всяком случае тех, кого Валманн видел. Он бросил на нее лишь беглый взгляд, но мог сказать, что увидел зрелую даму, элегантно одетую, которая кажется уверенной в себе, даже слишком опытной. Это точно не юная девушка, перебивающаяся случайными заработками и еще не до конца пережившая половое созревание, охочая до секса и интересующаяся Библией. А эти волосы…
И тут его осенило: ведь всего несколько минут назад Элин в холле рассказала ему о женщине, которая хотела забронировать номер 414. Высокая, довольно красивая, элегантная, спортивного вида и с удивительными светло-рыжими волосами…
Значит, все продумано!
Итак, они сейчас поднимутся на четвертый этаж. Эти сексуальные игры могут быть частью какого-то серьезного плана или просто единовременным эпизодом, придуманным Агнаром И. Скардом, - это совершенно не важно. Странно лишь, что комнату забронировала она, ведь в убийствах подозревают самого Скарда… Или нет?..
Он вспомнил отчет Аниты о ее беседе с бывшей любовницей Лив Марит Скард: "Тогда вам лучше побеспокоиться о нем, а не о ней"… Если Лив Марит Скард сейчас поблизости от мужа.
Валманн заторопился. Он бросился за ними и, не посмотрев по сторонам, случайно столкнулся с женщиной, которая, пошатываясь, направлялась от танцпола к барной стойке, помахивая кредиткой, чтобы привлечь внимание бармена. Потеряв равновесие, она взмахнула руками и смахнула кружку Валманна на пол. Кружка разбилась, а женщина упала рядом, оперевшись рукой об осколки. Она сильно порезалась, и у нее пошла кровь, а содержимое кружки оказалось на одежде Валманна и тех, кто стоял рядом.
Валманн был достаточно дальновидным, чтобы не сбегать из бара в такой момент. Может статься, кто-нибудь его узнал; поэтому он попросил напуганного бармена вызвать "скорую", а сам склонился над упавшей женщиной, которая, осознав, что поранилась, принялась громко кричать. Сквозь толпу к ним пробился какой-то здоровенный парень - очевидно, спутник пострадавшей. Схватив Валманна за плечо, он заставил того подняться и уже собирался устроить разборки с тем, кто, очевидно, был причиной этого несчастного случая. Валманну вновь пришлось вытаскивать удостоверение, а когда это не возымело действия, он рявкнул: "Полиция!" прямо в лицо раздраженному защитнику. Тот наконец ослабил хватку. Бармен тем временем принес полотенца, и посетители приложили их к кровоточащим ранам женщины.
- Позвоните "девять-один-один!" - выкрикнула какая-то напуганная молодая девушка.
Теперь все посетители сгрудились на небольшом пятачке вокруг лежащей женщины, чтобы ничего не упустить. Они негромко переговаривались и расспрашивали друг друга. Валманн попытался объяснить рассерженному кавалеру, что именно произошло, но в ответ тот лишь сверлил Валманна взглядом, полным злобы. Кто-то помог женщине дойти до диванчика, и немного погодя она успокоилась. Ее лицо побледнело. Три полотенца уже были вымазаны в крови, и бармен принес свежие. Руки у него дрожали. Валманн отчаянно пытался вспомнить навыки, полученные на курсах по оказанию первой помощи.
- Плотно прижмите повязку к ране… - только и смог он сказал.
- Дайте ей выпить! - крикнул кто-то.
Во всей этой суматохе Валманна не оставляли мысли о сценах, которые разворачиваются сейчас в комнате на четвертом этаже. Но до приезда "скорой" уйти из бара он не мог. И расследование убийства Лилиан Петтерсен больше не входит в его обязанности. Как и слежка за Агнаром И. Скардом. Он не мог официально прикрыться этим и сбежать. Валманн сам причастен к тому, что случилось, и если он бросит пострадавшую и нарушит указания начальницы управления, то беды не миновать. В его случае на карту поставлена работа.
Посетители принялись высматривать "скорую". Опустившись на колени, бармен оттирал с пола кровь. Женщина всхлипывала, а ее приятель, примостившись рядом, неловко поглаживал ее по голове. Кровотечение не прекращалось, а воя сирен слышно не было. Сейчас многие празднуют, а выпив, люди способны натворить глупостей. У работников "скорой" полно дел. И с каждой минутой шансы Валманна на то, что он проникнет в номер на четвертом этаже и, возможно, предотвратит еще одну трагедию, уменьшались.