- Я не забыл про этого типа, Эдланда. Того самого, с невозможной идентичностью.
- Ну и что?
- Как я уже говорил, в эти регистры нелегко пробраться. Надо быть очень осторожным. Я продолжаю с этим работать, не думай. Однако тут выяснилось кое-что, что могло бы представить все дело в ином свете. Если это не подтвердится, то можешь просто забыть, что я тебе скажу… Так, всего лишь маленькая забавная деталь.
- Ну не тяни же, Кронберг.
Валманн остановился. Рюстен прошел несколько шагов, а потом повернулся и посмотрел назад. Валманн дал ему сигнал подождать.
- Помнишь, я сказал, что лицо, получившее степень защиты "совершенно секретно", или код "шесть", по всей вероятности, - свидетель, жизнь которого под угрозой, например, по делу, где на карту поставлена безопасность страны, и поэтому этот человек находится под защитой?
- Конечно, помню.
- Тут есть еще одна категория людей.
- Какая?
- Я не знаю, актуально ли это в нашем деле. Это касается также лиц, получивших новую идентичность после того, как они сделали операцию по смене пола.
- Ага… - ответил Валманн. Кусочки мозаики становились на место как долларовые значки в игровом автомате, когда срываешь весь банк. - Спасибо, Кронберг. Я у тебя в долгу!
На Эстрегате рождественское настроение было слабым отблеском яркого карнавала, царившего всего в нескольких сотнях метров. Здесь все украшение сводилось к простой рождественской звезде в одной витрине, ступенчатом подсвечнике в другой и красному бегущему оленю в третьей. Окно слева от входа в квартиру номер 15Б не было украшено, но в квартире горел свет.
Валманн и Рюстен зашли в коридор и позвонили. Прошло некоторое время, и дверь открылась.
Эдланд, видимо, только что вышел из душа - в рубашке и джинсах, босиком, с мокрыми волосами. Валманн вновь отметил про себя, что этот человек чем-то его притягивал, и это его смущало и раздражало.
- Что вам угодно?
Его взгляд при виде посетителей не выражал ни нетерпения, ни испуга, а только легкое смущение.
- Мы пришли просить вас о помощи, - ответил Валманн и попробовал спокойно взглянуть Эдланду в глаза.
- О чем идет речь?
- Помогите нам разыскать некоторых лиц.
- Полагаете, я смогу?
- Мы так думаем.
Валманн не стал пускаться в дальнейшие объяснения. Полицейские невозмутимо наблюдали, как нетерпение искажает доброжелательное и самодовольное лицо Эдланда.
- И кого же это?
- Начнем, пожалуй, с некой Эльсе Эллингсен. В последнее время она работала горничной в семье Далбю.
Эдланд молчал, только пристально смотрел на них. Затем он хихикнул, прикусил губу, опустил глаза, покачал головой и снова хихикнул.
- Может быть, позволите нам войти? - произнес Рюстен своим спокойным голосом. - Ведь вы же понимаете, что нам есть что обсудить.
36
- Вы знаете, что это такое?
Валманн вытащил из желтого пакета, который принес Рюстен, толстую книгу в переплете.
Эдланд бросил взгляд на книгу и пожал плечами. Он узнал ее.
- Это Библия Агнара И. Скарда.
- Да неужели?
- Совершенно точно.
- Мне кажется, что все Библии одинаковые. Не вижу разницы.
- Эту книгу нашли на том самом месте, которое вы указали, прямо около стула, где сидел Агнар Скард, когда застрелился.
- Разве я что-нибудь об этом сказал?
- Ну, может, не совсем прямо, но вы сказали, что Скард пробовал найти утешение в Библии, прежде чем решился покончить с собой.
- Он же был религиозный.
- Да, и еще он был в отчаянии. Он знал, что его жизнь висит на волоске. А вы воспользовались этим.
- И каким же это образом? - Эдланд казался напряженным, но сохранял спокойствие. Пережив шок, вызванный репликой Валманна, он, по всей очевидности, решил принять вызов.
- Позаботившись о том, чтобы он нашел в этой Библии если не утешение, то, во всяком случае, возможность некоторого облегчения.
- И как же мне удалось это сделать?
- Просто открыв ее. Вот так. - Валманн открыл эту толстую книгу и показал выемку, вырезанную посередине.
- Здесь вы спрятали пистолет. Тут есть следы от масляных пятен, совпадающие с маслом на пистолете. Мы это проверили.
- Но зачем, вы думаете, мне это понадобилось? Ведь Скард и сам мог спрятать там пистолет, после того как раздобыл его.
- Разве мог верующий человек сделать дырку в своей собственной Библии, чтобы спрятать там орудие убийства?
- Такой чокнутый, как Скард, мог.
- А откуда вы так хорошо его знаете?
- Карин мне о нем рассказывала, - ответил Эдланд со страстным упорством. - Много рассказывала. Это был мерзкий извращенец, который разрушал чужие жизни. Он не заслуживал жить на этом свете.
- И вы решили его казнить?
- Я этого не говорил! К тому же он сам обо всем позаботился.
- Но несомненно под вашим влиянием.
- Это всего лишь домыслы.
- Спросите фру Эллингсен, так ли это.
- Да кто же такая эта фру Эллингсен, о которой вы говорите?
- Нам пока не удалось ее найти, - признался Валманн, чуть ли не добродушным тоном. - Но мне кажется, мы почти у цели. Она не сообщила своего адреса супругам Далбю, а телефон дала ненастоящий. Но я уверен, что фру Далбю ее узнает, если мы устроим вам двоим перекрестный допрос, а вам наденем парик.
- Ну и фантазии у вас!
- Да, мы тут в провинции тоже все время чему-то учимся, хотя и не очень быстро.
- Во всяком случае, у вас, очевидно, полно времени для безумных фантазий.
Эдланд понял, что его попытка пошутить не находит отклика. Глаза у него забегали, он лихорадочно искал выход, как зверь в ловушке.
- Мы мало о вас знаем, Эдланд. Нам даже не известно, настоящее ли это имя. Правда, мы удостоверились, что вы питаете пристрастие к парикам.
- Что?
- От того рыжего парика, который вы носили прошлым вечером в "Виктории", в гостиничном номере осталось множество волос. Мы их изучили.
- И?
- Это совершенно особый парик, ручной работы, высшего качества. Такие не продаются, их заказывают.
- Ну и что?
Валманн взглянул в упор на своего противника:
- Будет нетрудно выяснить, кто заказал именно этот парик, Эдланд. На это потребуется некоторое время, но мы это сделаем. Вы могли бы, разумеется, избавить нас от лишней работы, если бы поняли, что битва проиграна, и сознались, ведь у вас признание на языке вертится.
- Вы сочиняете, господин старший инспектор.
- Вы по-прежнему отказываетесь признаться, Эдланд? Или мне следует называть вас Лив Марит? Лив Марит Скард?
Это имя произвело на Дага Эдланда чудовищное воздействие. Он внезапно стал белым, как полотно, и приподнялся на стуле. Прижав руки к вискам, он кинулся к двери в ванную.
- Проверь, что он там делает! - вскрикнул Валманн.
Рюстен, который сидел ближе всего, вскочил и помчался следом. Валманн расстегнул верхнюю пуговицу рубашки - в комнате стало жарко. Похоже, он выигрывает в этом затянувшемся состязании, но борьба отнимает столько сил. Он и представить себе не мог, что такой чувствительный слабак, как Эдланд, сможет так упорно сопротивляться.
Однако человек, вернувшийся после бегства в ванную, выглядел восстановившим свои силы.
- Он принял лекарство, - объяснил Рюстен. - Две таблетки.
- Вы всерьез думаете, что я имею обыкновение вести себя как трансвестит? - Эдланд вновь был на коне, в этом не было ни малейшего сомнения. Его взгляд стал открытым и ясным, а голос твердым. Он даже одарил следователей широкой улыбкой. - Вы можете как-то подтвердить это безумное обвинение или это просто домыслы?
- Вы хотите сказать, что имеете обыкновение каждый день делать педикюр?
Рюстен задал вопрос вполне спокойным тоном, однако реакция последовала потрясающая. Эдланд застыл, сидя на стуле, как будто в мгновение ока превратился в кусок льда. Затем он с криком упал на пол, поджал под себя ноги и схватился за ступни обеими руками, как будто во что бы то ни стало хотел защитить от полицейских глаз свои ухоженные ногти, покрытые розовым лаком.
37
- Смотри, до чего довели тебя его побои.
Эдланд сидел на диване, завернутый в шерстяное одеяло, и стучал зубами, как будто температура в комнате вдруг упала градусов на десять. Рюстен принес ему чашку растворимого кофе. Его сопротивление было сломлено. Мокрые спутанные волосы висели по бокам головы. Он был похож на только что вылупившегося цыпленка, когда сидел и рассказывал свою историю, выкладывая ее отдельными кусками и перемежая речь приглушенными рыданиями.
- Он меня каждый день насиловал, а потом колотил, говоря, что я его соблазняю и ввожу в грех. Все это постепенно доконало меня. Я чувствовал, как будто раздваиваюсь - одна половинка превращается в никудышную развалину, а другая - в бешеного мстителя. Во мне в общем всегда жили две личности… - Он взглянул на них обоих по очереди, как будто просил о понимании. - Я еще в молодости чувствовал, что в моем теле живет мужчина. Но там, где я рос, такие мысли были невозможны, не говоря уже об их последствиях. Я вырос и стал женщиной, которая вышла замуж. Я надеялся, что со временем все нормализуется. Но этого не случилось. Становилось только хуже. Особенно когда оказалось, что мой муж - сексуальный маньяк и садист. О том, что возможна операция по перемене пола, я узнал, только став взрослым. И когда я через несколько лет набрался мужества и сбежал от него, то боялся, что уже слишком поздно. Здесь, в Норвегии, очень строгие правила на этот счет, я даже и представить себе не мог, как я предстану перед непробиваемой норвежской бюрократией, да мне еще надо было скрывать свою идентичность. Я решился и поехал в "Клинек Ландсмеер" в Нидерландах, где не задают так много вопросов. Операции там делаются как на конвейере. Однако со мной произошел несчастный случай, и мне пришлось пройти длительный и сложный курс коррекционной хирургии в Аскере. Приехав сюда, я был уже на пути к выздоровлению. У меня была новая идентичность. Глядя на себя в зеркало, я мог видеть мужчину. Нож хирурга и гормоны сделали свое дело. Что касается трудностей психологических, то я их до конца еще не преодолел. Лив Марит Скард преследует меня. Иногда во мне просыпается чувство, что я - это она, несчастная женщина с изуродованным телом и разбитой душой, одержимая ненавистью к мужчине, сотворившему со мной все это. С этим я ничего не могу поделать. Лив Марит Скард и Даг Эдланд живут в одном и том же теле. Мой врач говорит, что это классический случай раздвоения личности, но мне от этого не легче. Только лекарства помогают мне - делают меня самим собой по крайней мере на несколько часов. В конце концов, я сдался и подумал, что будет лучше, если я подчинюсь ей и помогу избавиться от этого привидения, которое разрушило наши жизни. Так произошло возвращение к жизни Лив Марит Скард…
Он горько зарыдал.
Затем он взял себя в руки и попытался вновь обрести свою неустрашимую манеру. Он снова поочередно взглянул на обоих полицейских и произнес почти кокетливо:
- Не хотите же вы сказать, что пришли ко мне и разоблачили меня лишь на основе вашей теории о париках и случайно замеченного лака для ногтей?
- Это называется полицейской работой. - Рюстен произнес это довольно убедительно, как будто давал урок в классе молодых новобранцев полицейской школы. - Капля за каплей падает и точит камень.
- Но у нас было кое-что еще. Мы, собственно, пришли, чтобы вас задержать и сфотографировать.
- Сфотографировать?
- Не только с внешней стороны, но и с внутренней, так сказать.
- Потрудитесь объяснить это, старший инспектор.
- Я уверен в том, что рентгеновские снимки покажут следы переломов различных костей, ребер, пальцев и всего остального, которые совпадут с описанием в истории болезни Лив Марит Скард в больнице в Лиллехаммере, где она лечилась.
Эдланд вытаращил на него глаза, и теперь они наполнились слезами.
- Взгляните… - всхлипнул он и вытянул вперед левую руку. И тут Валманн заметил, что указательный палец наискосок вырастает из другого сустава. - Он наступил на него, несколько раз. Врачам не удалось выпрямить палец. - Он прижал руку с изуродованным пальцем к груди и зарыдал.
Позднее, когда Эдланд успокоился и даже немного поспал, а Валманн и Рюстен тем временем шепотом обсуждали, что делать дальше, Валманн прокашлялся и сказал:
- Я вынужден задать вам еще один вопрос, Эдланд. Это будет неприятный вопрос, но мы подумали, что вы предпочтете ответить на него здесь, нежели в комнате для допросов в полицейском участке.
Эдланд только кивнул, измотанный сеансом допроса двумя полицейскими, продолжавшимся с перерывами около двух часов.
- Я должен спросить вас, Эдланд, почему вы убили Карин Риис?
- Карин? - Он вскочил с дивана с таким видом, как будто его сильно укололи иглой. - Разве я убил Карин?
- Успокойтесь. - Рюстен положил ему на плечо свою тяжелую руку. - Вы рассказали нам все остальное, расскажите и об этом.
- Нет, это невозможно! - Он опять зарыдал.
- Если вы откажетесь, то потом, когда вас будут допрашивать эксперты из Уголовной полиции, будет гораздо хуже. Выхода нет. У нас есть доказательства.
- Доказательства?
- Да, доказательства.
- Что это я убил?.. - У него не хватило сил закончить.
Валманн вздохнул, придвинул к себе пластиковый пакет и достал черные ботинки, грязные и неприглядные.
- Это ваши ботинки?
Эдланд отвернулся.
- Так они ваши?
Ответа не последовало.
- Вы должны ответить мне, Эдланд. Нет смысла молчать. Мы нашли их в вашем мусорном мешке. Вы знаете, что мы можем обнаружить биологические следы, доказывающие, что ботинки принадлежат вам. Волокна с ваших носков или малюсенького кусочка кожи будет достаточно. Своим молчанием вы только нам работы прибавите, а себе - неприятностей со следственными органами. Так это ваши ботинки?
- Похоже, что так.
- Они были на вас в тот четверг вечером, когда была убита Карин Риис?
- Я не помню…
- В ваших интересах сказать правду.
- Ну конечно. Да!
Валманн еще раз глубоко вздохнул:
- На этих ботинках были обнаружены следы крови, Эдланд. Крови, принадлежащей Карин Риис. Вы можете объяснить, как ее кровь попала на ваши ботинки?
Эдланд затих на несколько секунд, а затем прошептал:
- Я… я солгал вам… - Он говорил еле слышно. - Я стоял около двери, и заглянул внутрь, и увидел, что она там лежит… И тогда… тогда…
- Что тогда?
- Я вошел, а потом… потом, должно быть, испачкал ботинки в крови.
- Характер нанесенных увечий говорит о том, что ее, скорее всего, забили насмерть ногами.
- Нет!
- Именно так. Скорее всего, будет доказано, что на нанесенных ей ранах отпечаталась форма этих ботинок. Мы уже взяли пробы, которые наверняка покажут остатки волокон и волос…
- Прекратите!
- Вы больше ничего не хотите сказать нам?
Эдланд еще сильнее завернулся в шерстяное одеяло, медленно лег на бок и поджал под себя ноги. Он дрожал так сильно, как будто никогда в жизни уже не согреется.
- Это была она…
- Вы хотите сказать, что ее убила Лив Марит Скард?
- Да… - прошептал он. Затем он внезапно вскочил и закричал: - Нет, это неправда! Это был я… Я не знаю… - И он снова упал на диван.
- Попробуйте рассказать нам, как это случилось.
Еще одна длинная пауза. Эдланд лежал тихо, и было слышно, как он дышит. Потом он вдруг начал рассказывать, сначала неуверенно что-то бормоча, затем громче и отчетливей. Наконец он встал перед полицейскими с искаженным лицом, дрожа всем телом и отчаянно пытаясь объяснить им то, чего сам не мог понять, чего никто никогда не смог бы объяснить должным образом.
- Я увидел их там… - начал он. - Когда я подошел к дому на улице Фритьофа Нансена, он был внутри, Скард. Он наказывал ее своим особым образом. Он насиловал ее там, в передней, спереди, сзади, и потом бил ее. Он заставлял ее делать отвратительные вещи, извращенные. Я узнавал их. Она узнавала, Лив Марит… Это узнавание… Было совершенно невыносимо стоять и смотреть на то, что происходит перед моими глазами! Я захотел помочь ей, я должен был это сделать. Но меня словно парализовало. Я превратился в нее, вы понимаете? Я вернулся, я снова был в ее роли! В роли пассивной, избиваемой женщины, которая могла только лежать, стонать и принимать побои. Я почувствовал, как начинается приступ. Когда голова раскалывается, все возможно. Таблеток у меня с собой не оказалось. У меня не было ни мужества, ни сил двинуться с места. Закончив, он оставил ее лежать на полу, как забитую скотину, и ушел. Выскочил через заднюю дверь из кухни, как крыса. Я притаился за перилами лестницы, и он меня не заметил. Не знаю, как долго я так сидел, а голова болела все сильней… Когда я вновь заглянул в дом, она уже пришла в себя. Она была на ногах и наводила порядок, расставляла мебель, поправляла ковер. Наводила порядок после него! После того, как он ее насиловал! Маленькая прилежная домохозяйка делала то, чего ожидал от нее муж! Моя дражайшая Карин, первая женщина, с которой я испытал радости сексуальной жизни как мужчина, она была полностью в его власти. Она делала все точно так же, как Лив Марит годами, плачущая и истекающая кровью, чтобы ему не к чему было придраться, когда он вернется. Она превратилась в Марит, старший инспектор! Она стала Лив Марит Скард. И эта мысль была невыносима!
Он на секунду замолчал, будто собирался с силами.
- И тогда я вошел и попросил ее остановиться. Попросил ее позвонить в полицию и заявить на него. Я был вне себя, я кричал и ругался. Она испугалась. Просила меня прекратить. Но остановить Лив Марит Скард было невозможно. Тогда Карин начала кричать, оскорблять меня. Вся в крови, избитая и сломленная, такая, какой была я в моей прошлой жизни…
Затем слова его стали отрывистыми и почти бессвязными:
- И тогда я напал на нее… Должно быть, так все и было… Я годами пытался стереть Лив Марит Скард из моей души, а тут она возродилась и вновь стояла передо мной… Вся избитая и в крови, и она защищала его! Головная боль ослепила меня…
Эдланд снова свернулся на диване и зарыдал. Прошло время, прежде чем он вновь обрел дар речи.