– Это вам за помощь, хватит?
Он быстро убрал деньги в свой карман.
– Да, странный вы тип. Не знал, что такие бывают. Обычно, только бандюги швыряются деньгами, а вы больше похожи на писателя. У вас изучающий взгляд, словно хотите заглянуть вовнутрь.
– Я расследую автокатастрофу, происшедшую здесь девятого июля. Задание страховой компании.
Лейтенант громко загоготал.
– И чего смешного?
– Где вы видели сыщиков из страховой компании, которые разъезжают на таких тачках, – он похлопал ладонями по рулевому колесу. – Да и костюмчик ваш стоит его годовой зарплаты. Зря, приятель, врешь. Мне ведь до лампочки, я чужими секретами не интересуюсь.
– Хорошо. Но вы-то что-нибудь знаете о катастрофе?
– Конечно. Это же мой район. Но когда мы сюда приехали, от головешек только дым шел. Результат плачевный. Один труп в машине, врезавшейся в скалу, второй труп в "линкольне", который слетел в кювет, погиб оперативник в патрульной, которая врезалась в пылающую "волгу". Еще один малый на последнем издыхании валялся у края самой пропасти, где только что вы кувыркались. Прямо заколдованное место. Он обгорел не очень сильно. Не знаю, удалось его спасти или нет.
– А почему "линкольн" не улетел в пропасть?
– А его на бок завалило, задний бампер вырвало с одной стороны, и он врезался в землю. Получился эффект якоря. След от борозды сорняком зарос.
– Из-за чего погиб оперативник? Он же мог затормозить или объехать "волгу"?
– Скорость была слишком велика, о каких тормозах можно говорить, тем более на вираже и на скользкой дороге. Объехать врезавшуюся в скалу машину просто нереально. Вы же видите, какой ширины дорога, а теперь поставьте поперек "волгу". Тропинки для прохода не останется, не только что для объезда.
– Долго вы добирались сюда?
– Я дежурил на машине, когда на пост поступило сообщение от пилота самолета, и мне сообщили по рации. Потом позвонили с бензоколонки. Я добрался до места минут за двадцать. Тут уже суетились ребята, и "скорая" подъехала следом за мной.
– А труп из "линкольна" вытащили?
– Мы этим не занимались. Машину сплющило, такими вещами МЧС занимается, но где в нашем захолустье, вы найдете спасателей? К тому же и вытаскивать нечего. Головешка, она и есть головешка.
– Но как же спасся тот парень у края пропасти?
– Очевидно, вылетел через ветровое стекло, а шофера руль не пустил.
– Спасибо за рассказ. Кажется, я пришел в себя окончательно.
– Отлично. Я поеду первым на мотоцикле, а вы за мной. И поаккуратнее.
Он вышел и отправился к мотоциклу, а я пересел на водительское сиденье.
Руки у меня сильно болели, но снять перчатки я не мог, спекшаяся кровь прилепила их к ладоням, теперь придется отмачивать под водой.
Мы выехали на шоссе, и он, помахав мне рукой, свернул вправо, а я пустился в обратный путь к Москве. Опять я подверг себя риску и едва не погиб на том же месте, но все же кое-каких результатов мне удалось добиться. Теперь я точно знал, что Антон опять мне солгал. Может быть, не все, но многое. Скорее всего, меня и вправду выбросило через ветровое стекло, а вот Антон не смог бы выбраться сам из сплющенной машины. Вряд ли и живым бы остался. О какой канистре с бензином можно говорить? Глупость.
В своем рассказе он упоминал, что звонил врачу с бензоколонки. Бензоколонка здесь рядом, и, значит, Антон был здесь, но в чем заключалась его роль, мне пока не понятно. И лейтенант упоминал о звонке с бензоколонки. Когда я добрался до нее, часы показывали половину восьмого вечера. Уже темнело. Я снизил скорость и остановился у заправки.
Возле будки сидел пожилой человек в голубом комбинезоне, загорелый, с сильными руками. Вытянув длинные ноги вперед, облокотившись о будку и сложив руки вместе, он мирно спал. Конечно, такая дыра, как эта, больших доходов не приносит, слишком мало клиентов.
Я вышел из машины, приблизился к заправщику и легонько стукнул его по подошве старых кроссовок узким мысом своего ботинка. Он тут же вскочил, как ошпаренный, напугав меня до смерти.
– Извините за беспокойство, любезный.
– Вам нужен бензин?
Он глянул на мою машину и еще больше растерялся. Очевидно, крепко старик спал, никак в себя прийти не может. Я уже понял, что в этом мире ничего без денег не делается. Я выудил из кармана десять долларов и сунул в нагрудный карман заправщику.
– Ничего, кроме ответов на мои вопросы.
Старик окончательно был сбит с толку. Стоял передо мной, как солдат, и хлопал пушистыми седыми ресницами.
– Расслабьтесь, – я усадил его на лавочку и сел рядом. – Вы один работаете на колонке?
– Наследство. Она принадлежала сыну, бандюки его убили. Кассирша сбежала. Заработков на одного едва хватает. Поборами обложили, не продохнуть. Приходится одному выкручиваться. Здесь и живу.
Он кивнул на будку размером три на три.
– Вы помните день девятого июля? Говорят, деньги хорошо освежают память.
Сказал я это ради красного словца. Он кивнул головой.
– Теперь понимаю. Вас интересует день, когда у котлована случилась автокатастрофа? Зачем же весь день вспоминать?
– Быстро соображаете. Выкладывайте подробности.
– Странно. На мента вы не похожи.
– У вас острый взгляд. В аварии погиб мой друг. Я хочу сам во всем разобраться. Милиция ничего внятного сказать не может.
– Жаль. Глупая смерть.
– Умных смертей не бывает. Поверьте опытному человеку. Я знаком с этой дамой не понаслышке.
– Мне тоже скоро предстоит попасть в ее лапы. С трудом ноги передвигаю. Ну так вот, дело было днем. В районе двух часов с минутами. Я сидел на этом же месте, когда подкатил громадный "линкольн". Такие машины большая редкость, навроде вашего "мерседеса", Ребята куда-то торопились. Просили налить полный бак. Не успел я крышку завинтить, как они сорвались с места, только пыль подняли. Я крикнул им вслед, но куда там. Во-первых, они не расплатились, во-вторых, крышку я плотно не закрыл и бензин мог расплескаться. Очевидно, так и произошло. Вечером я видел, как эвакуатор вез смятый, как выброшенный фантик, этот самый "линкольн". Груда обгоревшего железа.
Он потер ладонью небритый подбородок, будто чувствовал себя в чем-то виноватым.
– Дальше?
– Минут через двадцать после того, как ребята умчались, подкатила "канарейка" с мигающим маяком на крыше.
– Канарейка?
– Милицейская "десятка", но номера московские. Лейтенант спросил меня, видел ли я "линкольн". Я сказал, что видел. Но шоссе перекрыто, а объезд через котлован. Машина у них слишком широкая, там со встречной не разъехаться, особенно, если грузовик попадется. Они включили сирену и полетели следом.
– Интересно излагаете. Попытаемся начать все заново. Теперь с деталями. Сколько человек сидело в "линкольне"?
– Двое парней лет по тридцать с лишним. Оба на переднем сиденье.
– Как они выглядели?
Он прищурил глаза.
– Особо не вглядывался, но одеты хорошо. Светлые оба, чем-то похожи, но в точности описать не могу. Я уж, наивный, карман освободил для кучи чаевых, а они и за положенное не расплатились. Пятьдесят литров им влил, и тю-тю, привет. Кто-то спешит, а я расплачиваюсь…
– Что вы еще запомнили? По фотографии вы их различите?
– Нет, конечно. Зрительная память у меня не ахти. Следователь мне уже показывал фотографии. Да, похожи, но твердо сказать не мог. Ну а кто из них сидел за рулем и подавно.
– Третьего с ними не было?
– Нет. Во всяком случае, я не видел.
Такого, как Антон, нельзя не заметить.
– На заднем сиденье?
– Вряд ли. Не думаю. Когда я заправлял бак бензином, машина просвечивалась. Я отчетливо видел два силуэта.
– Хорошо. Они уехали, и через двадцать минут подъехала "канарейка". В промежуток между ними кто-нибудь проезжал? Другие машины?
– Секундочку.
Он задрал голову к небу, будто там имелась подсказка.
– Понимаете, машина-то была. Тут вот в чем дело. За пять километров от меня в сторону Москвы повесили щит: "Ремонтные работы, шоссе перекрыто". Я напрочь лишился клиентов. Предлагал даже взятку гаишникам, чтобы они сняли щит. Мол, приедут и наткнутся на ограждение. Какая им разница, где разворачиваться? А у меня люди заправлялись бы впрок. Объезд-то у черта на куличках. Вот… Ну так к чему это я? Ах да, машина… Пролетела здесь одна. Ярко-красная "ауди" восемьдесят первого года выпуска. Керосинит только так. Шлейф дыма оставляет за собой. Я еще подумал, вот болван, куда несется, будто не знает, что шоссе перекрыто. Лучше бы клапана отрегулировал.
– Вы говорите так, будто знаете водителя.
– Конечно. Как с Немчиновки сворачиваешь на Москву, там автомастерская. Гараж с тремя воротами. Леха Бубнов там работает. И пара ребят у него на подхвате. Это его керосинка. Мог бы давно нормальную машину себе собрать. Правда, лечатся у него только местные бедолаги с "москвиченками", на них много не заработаешь. Но другой работы и вовсе нет.
– Вы уверены, что он сам сидел за рулем?
– Кто его знает. Не разглядел. Промчалась дымовая шашка, как ракета, чего там увидишь. Но вообще-то он парень аккуратный, форсировать движок единственной машины не стал бы. Сами посудите, куда ему торопиться? Там же тупик. А через котлован он отродясь не ездил. – Все логично. И последний вопрос. В начале разговора вы говорили о "канарейке". Лейтенант у вас спрашивал о "линкольне", а потом они включили сирену и поехали следом. Кто они? Сколько человек находилось в патрульной машине? – Двое. Лейтенант в форме за рулем, второй в штатском рядом. Командовал штатский.
– Молодой?
– Лейтенанту лет двадцать пять, а второму лет на десять поболее будет.
– А когда вы узнали о катастрофе? Кто вам сообщил о ней?
– Не знаю, в котором часу меня разбудил мужчина. Он попросил позвонить и сказал об аварии. Я его впустил. Помню, он разговаривал с врачом. Что-то о необходимости срочно вмешаться в дело. Потом позвонил ментам. Оставил мне на столе возле телефона пятьдесят рублей и ушел.
– Вы его запомнили?
– Спросонку я был. Сидел на своем топчане, а он стоял у стола ко мне спиной. Но мужчина крупный, солидный.
– Одежда на нем была чистой?
Старик усмехнулся.
– Думаешь, он тоже побывал в аварии? Нет. Одет с иголочки. Костюм светлый, отглаженный.
– А на какой машине он приехал?
– Я на улицу не выходил. Не видел. Он ушел, а минут через двадцать загудели сирены. Вот тут я выбрался из своей собачьей будки и наблюдал за происходящим. Плохое здесь место. Гиблое. Дорога паршивая, вечно проседает, котлован все губит. Люди стараются здесь не ездить. Только отчаянные головы с нетерпеливым характером, да я, старый дурак, вечно клюющий носом, сижу в ожидании своей смерти.
Я дал ему еще двадцать долларов, поблагодарил и уехал.
Итак, сначала лейтенант, теперь заправщик окончательно сбили меня с толку.
Полный хаос в голове. Ну, допустим, я и Максим, а может быть, и Антон уходили от преследования. Что никак не вяжется с моим бывшим наплевательским характером. Ладно. Идем дальше. По словам Антона, мы свалились в кювет, встречная "волга" врезалась в скалу и тем самым перегородила и без того узкую дорогу. "Канарейке" деваться некуда, и она врезается в "волгу". Взрыв. Все расписано как по нотам. Но ни черта не сходится. Во-первых, перед патрульной шла так называемая "керосинка". Куда она делась? А ведь по логике событий именно красная "ауди" должна была впечататься в "волгу". Не перелетела же она ее на крыльях. Короче говоря, "ауди" испарилась. Следующий эффект из области фантастики. Куда подевался второй мент, что был в штатском? Из газет следует, будто погиб только лейтенант Астахов. Это подтвердил и гаишник, посланный мне небом для спасения моей штопаной шкуры. И, наконец, третье. Антон уверял, что ушел с места аварии, его нагнала какая-то машина и подбросила до развилки.
Откуда она взялась? Тоже через "волгу" перепрыгнула? Дорога через котлован была перекрыта. Единственная правда из его рассказа заключается в том, что он заезжал на бензоколонку, звонил врачу и вызвал милицию, остальное покрыто мраком. У меня опять разболелась голова.
У выезда с Немчиновки на московскую трассу я увидел тот самый гараж, о котором говорил заправщик. Ворота были открыты, и я решил заглянуть туда. Если мне не изменяет память, то хозяина зовут Алексей Бубнов. В теперешней моей жизни на память грех жаловаться. Уроки доктора Розина не прошли даром.
Хозяин оказался на месте, в гараже стояли две развалюхи и та самая "ауди" ярко-красного цвета. Бубнов разбирал коробку передач и, увидев меня, приоткрыл рот, словно к нему пожаловал сам Господь Бог.
– Извините. Могу я вас оторвать от дел на пару минут?
– Что-нибудь с машиной?
Слава Богу, он не видел ее: она осталась у обочины метрах в десяти от гаража.
– С машиной все в порядке. У меня жена сбежала с любовником в начале июля, и я ее до сих пор найти не могу.
Он сочувственно кивнул головой.
– Понимаю вас. Очень хорошо понимаю. Но чем я могу вам помочь? Я же слесарь, а не сыщик.
– Дело в том, что ее вместе с дружком видели девятого июля на вашей "ауди", – я указал на машину. – У меня сложилось впечатление, что они намеренно сменили машину, чтобы запутать следы. Что вы можете сказать по этому поводу?
– Ах он сукин сын! То-то он так нервничал. Знал бы, ни за что бы машину не дал. А на вид такой солидный мужик. Вот мерзавец.
Он рассуждал так, будто у него увели жену. Кажется, я попал в точку.
– Можете поподробнее?
– Женщины-то я не видел. Возможно, она ждала его на улице. В гараж въехала шикарная "Ауди-80". Сказочная тачка. Из нее вышел мужик и говорит: "Я оставлю вам под залог свою машину и заплачу сто долларов, а вы мне дадите свою колымагу на несколько часов". Какой дурак откажется от такого предложения? Для меня сто долларов большие деньги. Машина того не стоит. Я дал ему ключи и сказал: "Берите". Он сел и тут же уехал. Торопился гад!
– Какого цвета "ауди"?
– Серебряная. Со всеми примочками. И что же вы жену так и не нашли?
– Нет.
Он скорчил гримасу, в которой отразилась тоска приговоренного к пожизненному заключению.
– Спасибо, приятель, хоть что-то прояснилось.
– Какая же она дура! – не выдержал он. – Такой молодой интересный парень и сменить на пятидесятилетнего мужика, да еще хромого.
– Человек ничего не значит. Все решают деньги. Лучше хромой на "ауди", чем красавчик на "жигулях".
Я вышел из гаража. Сплошная путаница. Чем дальше я лез в дебри прошлых событий, тем меньше понимал в происшедшем. Сложить мозаику мне так и не удавалось. Тыкаюсь по углам, как слепой котенок, и не нахожу ответов. А может быть, Антон прав? Чем меньше знаешь, тем крепче спишь.
Стемнело. На сегодня с меня хватит. Пора ехать домой и успокоиться. Когда я подошел к своей машине, то обнаружил, что дверца водителя приоткрыта. Странно, что машина осталась на месте, я даже ключи из зажигания не вынул. На сиденье лежал клочок бумаги. Я взял его, сел за руль и включил свет. Это была короткая записка. Кто-то старался писать печатными буквами.
"Езжайте к Игорю Русанову и потребуйте у него пакет. Он очень важен для вас. Только тогда вам будет все ясно. Адрес: четвертый километр Варшавского шоссе, поворот на Видное, через пять километров справа коттеджи. Дом номер пять".
Я достал карту и нашел это место. Где бы оно ни находилось, я все равно поехал бы туда. Меня распирало любопытство. Нельзя останавливаться на полпути.
Если размахнулся, значит, бей. Во мне проснулось второе дыхание, и я забыл об усталости. Только вперед!
Записка говорила о том, что у меня появился сообщник. Или по крайней мере сочувствующий. Но почему он предпочитает оставаться в тени? И как он меня здесь нашел? Никакой слежки за собой я не заметил.
Итак, я ехал к Игорю Русанову, человеку, о котором слышал впервые. Возможно, это ловушка. А если нет, то мой поздний визит застанет Русанова врасплох и он выложит мне что-то важное. Всю дорогу я смотрел в зеркало заднего обзора, но слежки за собой не замечал. Одни машины обгоняли меня, других обгонял я.
До указанного в записке коттеджа я добрался к одиннадцати вечера. В окнах дома горел свет. Внушительный забор, однако металлическая калитка была незапертой. Я прошел на участок. Ясно, что владелец дома не мелкая сошка. К крыльцу шла выстланная плиткой дорожка. По обеим сторонам фонари в стиле пушкинских времен освещали ухоженный, стриженый кустарник. Слева, возле гаража, стояла новенькая сверкающая "мазда". И наконец, крыльцо с колоннами под навесом балкона второго этажа. Милый уголок, вот если бы и хозяин был столь же приятным, то можно считать сегодняшний день удачным.
Я подошел к двери. Обычная деревянная дверь, да еще со стеклами.
Внутреннее убранство дома скрывала занавеска. Мне показалось, что и эта дверь не заперта. Но наглеть я не стал и нажал на кнопку звонка.
Дверь открылась через несколько секунд, очевидно, человек находился в коридоре и, судя по плащу, перекинутому через руку, собирался уходить.
Я немного опешил. Фонарь над крыльцом осветил стоявшую на пороге элегантную девушку лет двадцати пяти или чуть меньше в красивом вечернем платье, обвешанную сверкающими украшениями, как новогодняя елка. Ее огромные темные глаза смотрели на меня без малейшего любопытства. Я бы сказал, что она красивая.
– Вы так и будете молчать? – спросила она ледяным голосом.
Я испугался, что она захлопнет передо мной дверь.
– Мне нужен Игорь Русанов, – выпалил я на одном выдохе.
– Звучит фамильярно. Что-то я не припомню у него такого закадычного приятеля. Он вас ждет?
Пришлось наглеть, пока меня не смяли, как вчерашнюю газету.
– Да. Я так думаю, что уже заждался.
– Кто же вы?
– А вы?
– Татьяна Русанова, – она начала раздражаться.
– Ну так вот, мадам…
– Если хотите разговаривать на французский манер, то мадмуазель. Я его дочь.
– Приятно слышать. Очень обнадеживает. Доложите своему папочке, что его желает видеть Максим Круглов.
Она вздрогнула, и ее лицо побледнело. Чем я мог так напугать столь самоуверенную особу? Еще одна тайна, покрытая мраком. Кажется, я слишком быстро решил оседлать дикого мустанга.
– Макс?! Но ведь…
Я сделал шаг вперед, и ей ничего не оставалось делать, как посторониться.
Я вошел в дом и осмотрел холл. Роскошь внутреннего убранства совершенно не соответствовала внешней скромности. Не коттедж, а средневековый замок. Ниши со скульптурами и мраморными вазонами, бронзовые канделябры, высоченные потолки с лепниной и херувимами по углам, резная лестница из темного дерева. Слева огромный камин, в который можно загнать машину.
Татьяна немного отошла от шока, захлопнула дверь и приблизилась ко мне. Хорошо бы такое же впечатление произвести на ее папочку.
– Куда пройти? – спросил я.
– Повесьте свой плащ на вешалку и поднимитесь на второй этаж. Его кабинет в конце коридора с правой стороны.