* * *
Первым к оставленным у ручья автомобилям шел Анвар. Выбирая наилучшую дорогу, он тащил на пару с одноглазым тяжелые носилки. Камуфляжная куртка лежащего на них подполковника была основательно пропитана кровью; сознание к нему так и не возвращалось. Глядя на пробитую руку чеченца, Сашка предложил ему работу полегче. Однако тот, сказав, что кость пулей не задета, сам вызвался нести русского подполковника.
За носилками топали Атисов с погранцом – эти несли мертвого Беса. Следом вышагивали Шалва со вторым мальчишкой – их неудобной ношей стал Дробыш. Игнат по весу, пожалуй, был самым легким, потому его тело и досталось нести Сашке. Оператор до сих пор не оправился от хромоты и замыкал печальное шествие…
– Чудовищно!… Значит, к этим троим убитым спецназовцам должны били добавиться подполковник, два пограничника, и я?…
– Именно так. Вполне допускаю, что пристрели бы и одноглазого чеченца с этим гражданским мужиком. Переодели бы вас в ту поношенную спецназовскую форму, что привезли с собой, и дело в шляпе – целая диверсионная группа в составе десяти человек, уничтоженная бравыми грузинскими вояками на подходе к цели. Причем целью "засланных из России диверсантов" было назначенное тбилисскими марионетками правительство Абхазии. Усекаешь намек на крупный международный скандал?
– Что же за козлы изобретают такие… махинации?… – опираясь на палку, бормотал гражданский парень.
– Ну, об изобретателях тебе следовало поспрошать у своей подружки, – ехидничал капитан, осторожно спускаясь по склону.
– Какая она мне на хрен подружка?! Знал бы, кто она и какую пакость задумала – сам бы из вертолета выкинул к ё… матери! Еще там – над Ханкалой…
Отвечая по дороге к ручью на вопросы оператора, Осишвили вкратце пересказал суть задуманной западными спецслужбами операции. Без подробностей, без фамилий и имен участников – только смысл. Теперь же, выслушивал реакцию: мат и откровенное изумление…
– Сучка! Небось, уже конопатую задницу где-нибудь на Канарах греет. Перед очередной подлостью! Вот же сучка!…
Оська усмехнулся, вспомнив голую англичанку. В деталях он ее задницу с яхты не разглядел, но, судя по рыжим волосам на лобке, наличие конопатости в интимных местах не исключалось.
– Да, но вы упомянули о втором рейсе вертолета, – продолжал донимать расспросами парень с аккуратной бородкой, – а кого он должен привезти?
– Журналистов. Настоящих журналистов из Тбилиси.
– Наверное, из тех изданий и телеканалов, которые с радостью льют грязь на Россию.
– Полагаю, ты угадал – не без этого…
Внезапно оператор засмеялся и ядовито заметил:
– Представляю, как у этих писак вытянутся рожи, когда вместо обещанных трупов русских спецназовцев, якобы шедших в Чхалту уничтожать посаженное Тбилиси правительство Абхазии, они обнаружат на поляне убитых радикалов из "Кмары"!
– Все равно напишут какую-нибудь гадость.
– Еще как, напишут! Но вместо фактов будут голые домыслы.
– Факты!… – капитан перехватил поудобнее свою ношу и процедил: – Убивать надо за такие факты! Ты вот что, парень… Ты назад не забывай поглядывать – мы пока еще на чужой территории.
Вернувшись в реальность, парень сконфуженно почесал бородку, остановился, осмотрел оставшийся за спиной склон; поправил ремень висевшего на плече карабина и мелко закивал:
– Да-да, вы правы. Конечно…
К машинам группа добралась в половине десятого. Именно в это время в небе послышался далекий гул вертолета, на всех парах летевшего из Тбилиси.
– Надо успеть пэ-проскочить абхазский пост, – задыхаясь от усталости, сказал капитан. – Сейчас эти ребята обнаружат на поляне неприятный сюрприз и отправят "вертушку" на поиски…
– Постараемся, Георгий – проскочим, – осторожно опустил носилки Анвар и крикнул: – Мертвых кладите назад в "уазик"; раненного – на заднее сиденье.
Невзирая на дикую усталость, народ без передышки засуетился и забегал вокруг автомобилей – никто из недавних пленников не желал повторно испытывать судьбу.
Сонина, Игнатова и Дробыша уложили друг на друга за широкой спинкой сиденья "уазика" – в этой нервной суматохе было не до уважительного отношения к погибшим.
Оператор с одноглазым бережно поместили на сиденье подполковника; гражданский парень устроился рядом и придерживал на своих коленях его голову.
За руль сел Анвар, рядом – Атисов.
Шалва опять залез в свою "Ниву" – справа от водителя; сзади расположились молодые пограничники. Сашка вознамерился снова занять водительское кресло. Пока же, откинув его вперед, ждал, когда одноглазый чеченец займет последнее, свободное место. Но тот отчего-то топтался у раскрытой дверцы…
– Поехали, – потопил капитан.
– Я останусь, – тихо сказал Усман.
– С ума сошел? Скоро тут пэ-прочешут каждый куст.
Но кавказец упрямо повторил:
– Не поеду. В горы пойду. В горах они меня не поймают.
– А потом?
– В Чечню подамся. Домой хочу вернуться. Хватит, навоевался…
– Ты ведь, если не ошибаюсь… бывший боевик? – пристально посмотрел ему в глаза Осишвили.
Точно чего-то устыдившись, чеченец отвел взгляд; но все же кивнул.
– И с раненным подполковником раньше встречался, верно?
И опять тот кивнул, удивляясь прозорливости молодого грузина.
– Встречался, – выдавил Касаев. – Дважды он мог меня отправить на суд к Аллаху, но пожалел. Сначала в наших горах – два года назад, а сегодня утром – в вертолете…
– Что ж… надеюсь, теперь ты кое в чем разобрался. Ладно, удачи тебе, – протянул руку капитан.
Крепко пожав этому странному молодому мужчине ладонь, Усман закинул за спину автомат и, не оглядываясь, зашагал вверх по ручью.
Александр сел за руль, запустил двигатель и лихо развернул "Ниву" на небольшом ровном пятачке, покрытом мелкой речной галькой.
И скоро оба автомобиля быстро спускались вниз – к петлявшей вдоль Кодори плохенькой дороге…
Эпилог
Москва. Шереметьево-2. 30 мая
Седовласый мужчина лет пятидесяти пяти стоял у окна длинной галереи и всматривался в затянутый дымкой горизонт. Рядом нервно топтался высокий молодой человек. В отличие от спокойной сосредоточенности пожилого спутника, лицо его в предвкушении какого-то радостного события изредка озарялось нетерпеливой улыбкой. Он то размашисто вышагивал вдоль стеклянной стены, то переминался с ноги на ногу и порывался что-то спросить… Но каждый раз, стоило ему набрать в грудь воздуха, по трансляции передавали очередную информацию, и оба мужчины настороженно вслушивались в метавшиеся по галерее слова.
Рейс "SU 172" прибывал в российскую столицу в восемь вечера.
В аэровокзале было многолюдно, но стоило поднять взгляд повыше сумбурной толчеи, как огромное здание пугало кажущейся пустотой. И только что эту пустоту снова заполнил мягкий женский голос, наконец-то объявивший о долгожданном прибытии самолета из Софии.
Генерал неспешно направился к раскрывшимся дверям галереи, Сашка поспешил за ним. Появились первые пассажиры рейса "София-Москва"…
– Вон они! – не удержался молодой человек и сделал несколько шагов навстречу.
Александр Сергеевич не остановил страстного порыва и, выглядывая из-за плеча высокого Осишвили, узрел своих подопечных – Арбатову с Дороховым.
После рукопожатий и коротких объятий все четверо с довольными улыбками двинулись к привокзальной площади – к ожидавшему автомобилю…
Черный представительский лимузин мчался по шоссе в сторону подмосковного закрытого заведения, именуемого сотрудниками разведки "профилакторием". После каждой утомительной и напряженной операции агенты проводили в данном заведении первые десять дней. Комфортабельные коттеджи средь густого соснового бора; чистейший воздух, наполненный запахом хвои; тенистые аллеи с удобными лавочками; лечебно-оздоровительный комплекс с бассейном, тренажерами, спортзалами, кафе и заботливым вниманием высококлассных врачей… Все, что было необходимо для восстановления сил и приведения в божеский порядок растрепанных нервов.
Первые эмоции от благополучного прибытия на родину и встречи с коллегами улеглись; в салоне проистекала спокойная беседа…
С письменным отчетом генерал Арбатову не торопил – сочинит, когда отдохнет, отоспится, придет в себя… Операция по предотвращению провокации западных спецслужб затянулась на целых два месяца; группе пришлось изрядно потрудиться в Лондоне, Амстердаме, Познани, Риме, Стамбуле. Да еще пересечь автостопом всю Болгарию прежде чем добраться до российского посольства в Софии.
Александр Сергеевич вкратце расспросил о наиболее важных деталях, успокоился и постепенно перевел разговор на общие темы. Все заморочки остались позади – пусть отдыхают.
– Казалось бы, что им еще надо? Советского Союза нет и в помине, коммунизм исчез, Сталина с его методами управления давно забыли, – не оглядываясь на троицу молодых людей, ворчал ветеран разведки. – Наш народ пользуется теми же благами, что и западный мир: собственная недвижимость, автомобили, кредиты; свобода поездок в любом направлении, в любую страну; открытое выражение мнения в мировой Сети или в газетах…
– Ну, покритиковать-то нас пока еще есть за что, – нехотя вставил Дорохов.
– Без провокаций – пожалуйста – сколько угодно! Здоровая критика никогда и никому не повредит. Но при этом не следует забывать: Европа строила свою демократию столетиями, а в нашем распоряжении было всего полтора десятка лет…
– Выходит, все дело опять в нефти? – спросила Ирина, листая какой-то журнал.
– Да, в первую очередь в энергоресурсах. Точнее – в контроле над ними. Россия, как Ирак и Иран, обладает богатыми запасами. Нынешнему американскому руководству наплевать на демократию и свободу людей в других странах. Как, впрочем, и в своей собственной – оно думает лишь о деньгах. То, что американцы считают "свободой", на самом деле – иллюзия, и свободы у них не больше, чем в России или любой другой стране. Просто эти господа научились неплохо "продавать" идею свободы.
– Да, реклама в Штатах всегда была на высоте, – согласилась девушка.
Автомобиль мчался по хорошему шоссе; и слева, и справа мелькали стволы высоких сосен. С минуты на минуту должен был показаться поворот на "профилакторий"…
И вдруг, молчавший доселе Сашка, встрепенулся:
– Александр Сергеевич, я все хотел у вас сэ-спросить…
– Спрашивай.
– А как тот подполковник, которого мы вывезли из Кодори?
Генерал вздохнул, мимолетно оглянулся назад, но отвечать не торопился…
– Какой подполковник? – негромко поинтересовался у друга Артур.
– Сэ-спецназовец. Командир той группы, что не без помощи "журналистки" Сары захватили кмаровцы.
– Умер он, – послышалось с переднего сиденья. – Умер, не приходя в сознание. Примерно через полчаса после того, как вы доставили его в сухумскую больницу.
Ирина подняла взгляд от журнала; парни смотрели на генерала… Никто из троих не знал ушедшего из жизни человека, но печальное известие отчего-то больно резануло по сердцам.
– На днях наши люди вернулись из Абхазии – привезли пацанов-пограничников, оператора, Атисова… И четверых погибших ребят, – продолжал Александр Сергеевич невеселое повествование. – Вот такие дела, Саша. А в той больнице врач-абхазец рассказал, будто подполковник за несколько минут до смерти звал какую-то Анну. Должно быть, свою супругу. Просил, чтоб дождалась, и обещал вернуться…
– Сэ-сволочи, – прошептал Осишвили.
– Согласен, Саша, – услышал оценку генерал. – Увы, но политики некоторых развитых стран и по сей день действуют по старому британскому принципу: "белый человек военных преступлений не совершает".
С четверть часа в салоне царила гнетущая тишина, и никто из четверых не желал первым нарушать молчания…
Однако стоило автомобилю нырнуть на узкую асфальтовую дорогу, ведущую через сосновый бор к профилакторию, пожилой разведчик вдруг оживился и, обернувшись, загадочно молвил:
– А почему никто из вас не интересуется сроками и местом проведения следующей операции?
Ирина, Артур и Сашка недоуменно переглянулись – обычно шеф заводил разговор о предстоящем задании после отдыха, и давал как минимум месяц на подготовку.
– Ладно, не пугайтесь, – разразился тот добродушным хохотом, – следующая "операция" вас ждет на черноморском побережье близ Сочи. Я уж заказал путевки в отличный санаторий и билеты. Пора вам по-человечески отдохнуть.
– Это что же, нам светит настоящий отпуск? – перестал от радости заикаться Оська.
– Четыре недели самого настоящего отпуска. Не считая десяти дней профилактория.
Арбатова захлопнула журнал и с улыбкой предположила:
– Подозреваю, Александр Сергеевич готовит нас к очень серьезному делу.
– Молодец, девочка, – не скрывая довольства, проворчал старый разведчик, – я всегда считал тебя лучшей ученицей. Но о серьезных делах позже. А сейчас – отдыхать!…
Январь-май 2007 г.