Братья Келоевы.
Лагерь уснул. Идрис, уже успевший по поручению брата сходить в соседний квадрат и, выйдя оттуда на связь, сообщить о завершении строительства, лежал на расстеленном на земле туристическом коврике и до напряжения в глазах всматривался в тёмную крону дерева. Где-то там, за ней, за застилающими небосвод облаками сверкали звёзды. Он старался думать о звёздах, но ничего не получалось. Мысли скользили, постепенно опускаясь до гораздо более приземлённых вещей…
Всё же эта баба никак не шла из головы уже было посчитавшего себя свободным от подобных дум Идриса. Даже то, что, скорее всего, уже завтра им предстояло устроить бойню российскому спецназу, не могло отвлечь его от приятных воспоминаний. Он вновь и вновь мысленно возвращался к её идущему ему навстречу телу и вспоминал восторг, охвативший его с первых мгновений, как он только понял, что она решила ответить ему взаимностью. Да, что бы ни твердил себе Идрис, как бы не настраивал себя против неё, называя то "грязной шлюхой", то "уродливой старухой", телесные чувства, а точнее, лишь воспоминания о них, заставляли его думать иначе. Поворочавшись какое-то время, младший Келоев всё же уснул, чтобы проснуться среди ночи от озноба, нещадно колотившего его тело. Скрючившись в три погибели и даже не подхватив так и оставшийся лежать на земле коврик, Идрис, щёлкая зубами, прошмыгнул в землянку и, забившись в спальник, забылся в тяжёлом, приводящем головную боль, сне.
Пункт временной дислокации отряда специального назначения.
Подполковник Трясунов не спал, кашель сотрясал его грудь, а по невидимому в темноте лицу стекал пот. Температура тела, с вечера подскочившая почти до сорока градусов, после трёх таблеток (двух аспирина и одной анальгина) начала наконец-то спадать. Правда, командир отряда сомневался, что надолго. Но хоть какая-то передышка измученному организму должна была всё же наступить. Он кашлял, кости ломило никак не желающей отступать болезнью, а думы комбата были вновь заняты ушедшими на боевые задания разведгруппами. По его мнению, что-то опять не складывалось, что-то опять было не так. Может быть, излишне подозрительной казалась лёгкость, с которой собирались уничтожить до сих пор неуловимого "Шейха"? Так что, ошибались большие начальники или же у него самого начали проявляться первые признаки паранойи? Он этого не знал и потому переживал ещё больше.
Трясунов переживал за ушедших, как переживает отец за своих беспутных, но всё же любимых детей. Но что пользы было разведчикам от его переживаний, если он никоим образом не мог изменить происходящее, что бы и как бы там не случилось… Ночь продолжала своё теченье, плавно переходя в утро, а подполковник Трясунов продолжал не спать и думать…
Полковник Черных.
- Как в воду глядел, - главный ГРУшник вроде бы выказывал удовлетворённость собственной прозорливостью, но вместе с тем выглядел раздражённым. Поступившие сведения не радовали, в них не было определённости. А неопределённость порождала вопросы. - И что, нет никакой возможности уточнения? - полковник повернулся к сидящему в кресле Остапенко.
Тот развёл руками и огорчённо покачал головой.
- Ваха, - подполковник назвал имя своего агента, - сразу предупредил, что возможностей узнать подробности у него нет.
- Значит, встреча назначена на одной из трёх баз… - задумчиво повторил Черных и, закончив расхаживать по комнате, подошёл к висевшей на стене карте. - На одной из трёх… Давай-ка, ещё разок напомни мне координаты.
- Х… У… - Остапенко, даже не заглядывая в лежавший перед ним листок, начал диктовать переданные агентом цифры. Шесть пятизначных цифр легли в память сразу же. Сказывалась давняя привычка держать всё в памяти, не доверяя свои мысли бумаге.
- Значит, это будет выглядеть так, - Черных отступил на полшага от карты, на которой виднелись три жирных, поставленных фломастером, точки. Ещё ранее отмеченные, начертанные красной гелевой ручкой тонкие, прерывистые линии показывали маршрут движения, и ей же были отмечены места забазирования спецназовских групп. Мысленно прочертив линии дальше до координат предполагаемых встреч, подполковник хмыкнул. Движение групп до странности напоминало рассеивающиеся в пространстве лучики света - с каждым пройденным метром спецназовские группы расходились друг от друга всё дальше и дальше. Смутное беспокойство охватило стоявшего подле карты полковника. Он резко повернулся и, стараясь скрыть это беспокойство, как можно безразличнее спросил у всё ещё ковыряющегося в своей разгрузке Остапенко:
- Сколько человек будет принимающих? - под принимающими Черных подозревал представителей Шамиля Басаева, должных принять у кассира деньги.
- Трое - Осман Мартазалиев и двое его телохранителей. По сведениям другого источника, они убыли уже несколько суток назад и до сих пор не возвращались, так что всё сходится.
- Значит, трое, - Черных снова взглянул на карту. - Что ж, будем надеяться, что всё именно так и обстоит. Можешь передавать координаты в отряд. Пусть работают. Только добавь, не официально конечно, чтобы там без фанатизма, - произнеся последнюю фразу, Черных понял, что она несколько противоречит им же проведённому инструктажу в пункте "сорванной боевой задачи", но говорить больше ничего не стал.
Группы специального назначения.
- О чем задумался? - Фадеев скосил глаза на безмятежно развалившегося на коврике Ефимова. Выскользнувшее из прорехи облаков солнце своими лучами пролегло по его лицу, осветив спрятанную за переплетением листвы мечтательную полуулыбку.
- Видишь, - подбородок старшего прапорщика приподнялся чуть вверх, указывая на капли росы, целой гроздью повисших на переплетении ежевичных веток. Жёлтые лучи утреннего солнца пронзали их своими пиками, после чего разлетались в разные стороны всеми цветами великолепной радуги.
Фадеев начал поворачиваться в указанном направлении, но в этот момент небесные створки сомкнулись, вновь погрузив мир в унылую серость пасмурного дня.
- Опоздал, - сокрушенно констатировал Ефимов, действительно сожалея, что ротный так и не увидел столь красочную картину. И уже поясняя удивлённо поднявшему брови Фадееву, добавил: - Роса как бриллианты отсвечивала. Красиво.
- Красиво, - согласился Фадеев, и тоже впав в задумчивость, потянулся к очередной банке с тушёнкой. Когда же она оказалась в его руке, он довольно заулыбался, одним движением ножа вскрыл её и, заедая прихваченным из ПВД хлебом, принялся насыщать проголодавшийся за ночь желудок.
Ефимов же, глядя на ротного, только усмехнулся, а увидев протянутую в его сторону банку с предложением присоединиться, только отрицательно покачал головой. Они минут двадцать назад скушали, поделив напополам, точно такую же банку тушёнки, добавили к ним две банки печёночного паштета и запили всё это горячим кофе из термоса ротного, так что есть Сергею не хотелось совершенно. Поэтому отказавшись от предложенной тушёнки, Ефимов уставился в глубину леса и снова предался созерцанию…
Старший лейтенант Крушинин, прислонившись спиной к дереву, приманивал мышку, отламывая и подбрасывая ей небольшие кусочки галет. Мышка то продвигалась вперёд, то убегала, потом снова возвращалась, и так раз за разом, покуда не добиралась до очередного кусочка вкуснятины. Тут она хватала его и скрывалась из виду сразу на несколько минут, видимо, пряча или сгрызая предложенное угощение, затем возвращалась снова. Мышка была маленькая, пепельно-серого цвета и какая-то вся прогонистая, словно растущая в вечном голоде.
"Может, спортсменка? - с улыбкой подумал старший лейтенант и бросил на этот раз кусочек побольше, почти целую пластинку. Увы, нечто большое, жёлтое, летящее сверху, так напугало бедную мышь, что скрывшись в корневищах деревьев, она так больше и не появилась. Подождав какое-то время и разочарованно вздохнув, старлей до хруста потянулся, прогоняя утреннюю дрёму и, встав, стал собирать и прятать в глубине разлапистых корневищ дерева признаки собственного присутствия - как-то: две жестяных банки из-под консервов, две пустых упаковки из-под галет, нетронутый липунец - концентрат гороха и шоколадную обёртку. Всё это он аккуратно собрал, вложил в одну из пустых банок, после чего скрутил её и уже тогда всунул в переплетения корней. Протолкнув веточкой всё это как можно дальше, он встал, осмотрел дело рук своих и, оставшись доволен, пошёл на утренний "пробег по личному составу". Настроение было прекрасным, а утро хотя и пасмурным, но зато тёплым и почти безветренным.
- Наташа, привет! - лёжа в укрывающих от постороннего взгляда кустах и глядя на тянувшееся над головой покрывало серых облаков, Игорь вёл мысленный разговор с оставшейся там далеко - "на большой земле" - девушкой.
- Привет, - отзывалась она в его мыслях, и Игорю казалось, что она весело улыбается.
- Я скоро приеду, - робкая, какая-то не свойственная бесшабашному капитану улыбка осветила его лицо, - осталось совсем чуть-чуть.
- Я жду, - донеслось до него, и ему показалось, что он почувствовал аромат её любимых духов. - Я скучаю, очень-очень. Приезжай быстрее.
- Я люблю тебя! - ещё тише произнёс Игорь и замолчал, ожидая ответного признания.
- И я тебя люблю, - её губы чуть-чуть приоткрылись, словно для наметившегося поцелуя. Она слегка прикрыла глаза.
- Ты выйдешь за меня замуж? - едва слышный вопрос и такой же неуловимый ответ.
- Да, я же люблю тебя! - Игорю захотелось поднять её на руки закружить в водовороте танца, но что-то не давало, мешало это сделать. Он опустил её, но остался держать за талию.
- Готовь стол! - привычная весёлость начала возвращаться к радостно улыбающемуся капитану, - и…
- Командир, - голос радиста вырвал капитана Гуревича из объятий спеленавшего его сна.
"И когда только успел уснуть"? - подумал Игорь, открыв глаза и поднимаясь на локте.
- "Центр" скинул координаты базы. Приказал начать движение.
- Нам? - переспросил Гуревич, будто в словах Романова была какая-то неопределённость.
- Всем скинули координаты, и всем приказали выдвигаться. - Сказав это, радист протянул командиру маленький клочок бумажки с написанными на нём координатами.
- Войди в связь с остальными группами, нужно будет согласовать действия. - Не глядя в бумагу, Игорь начал отдавать приказания - кто, куда, как. - И попроси, пусть все остаются на связи.
- Командир, - начал говорить радист, и тут капитан понял, что он сказал что-то не то, - у нас у всех разные координаты.
- Три места "встречи"? - хмыкнул Гуревич. Похоже, там, наверху опять били по площадям.
- Так точно. И товарищ капитан, вот что ещё: "Меркурий" просил передать, (неофициально), чтобы работали, но без фанатизма.
Игорь хотел что-то уточнить, но закусил губу и, уже не глядя на ожидающего указаний радиста:
- Если командир сообщил, чтобы действовали без фанатизма - значит, появились накладки, - сделав такой вывод, Гуревич взял оставшуюся от завтрака опустошённую банку из-под каши, смял и бросил получившийся металлический шарик себе под ноги. - Один хрен кабаны выкопают, - пояснил он в ответ на недоумевающий взгляд своего бойца, а тот только пожал плечами, но говорить ничего не стал. - Всё равно выйди на остальные группы и скажи: если что - мы на связи. Аккумуляторов хватит?
Радист кивнул и двинулся в направлении своей днёвки.
- Гриша, - окликнул Гуревич лежавшего неподалёку Ляпина, - зашли Мельникова, пусть пробежится по всем, пять минут, - взгляд на часы, - предстартовый отсчёт - пошёл.
После чего он взял оставленный радистом листок и сравнил сообщённые координаты с теми, что соответствовали их месту нахождения. После чего сладко потянулся и, снова посмотрев в лениво бегущие над головой облака, изрёк своё сакраментальное: - Да тут и всего-то три раза перебздеть.
И довольно осклабившись, принялся собирать разбросанные по полиэтиленовой плёнке вещи и аккуратно складывать их в трофейный, защитного цвета, небольшой рюкзак.
Братья Келоевы.
Едва Ибрагим получил сообщение о возможно скором появлении русских, как всё в их лагере пришло в движение. Большая группа моджахедов отправилась на запад, чтобы в заранее разведанном орешнике аккуратно, под корень, стараясь не оставлять следов, нарубить, нарезать необходимое количество веток, нужных для окончательной маскировки приготовленных позиций. Оставшиеся же в лагере боевики, на всякий случай, тут же были распределены на две смены - одна заняла окопы, вторая отправилась отдыхать, но так, чтобы быть в готовности прийти на помощь первой. Хотя какой тут отдых, если ночью, в принципе, все выспались и, причём, неплохо, а сейчас все мысли были заполнены предстоящей засадой? У некоторых, если признаться, то уже и зубы нет-нет да и постукивали друг о друга. Засада засадой, а шальная пуля могла полететь в кого угодно, и хотелось, чтобы им оказался твой, гораздо более правоверный, сосед, а не ты сам.
Пока боевики занимались своими приготовлениями, Роберт и его помощник занимались своими. Они уже дважды прошлись по отведённым им окопам - Хогарт планировал делать съёмки под разными ракурсами, если, конечно, это ему позволят временные рамки. В одном самом, как казалось Роберту, выигрышном месте они установили штатив, в двух других приготовили площадку для его быстрой установки. Барбара, обиженная на весь свет, сидела подле своей землянки, со скучающим видом курила и медленно потягивала кока-колу. На замечание одного из моджахедов, что не стоило бы сейчас курить, Барбара ответила таким красноречивым, презрительным взглядом, что, даже привыкший к беспрекословному повиновению собственной жены, боевик лишь сплюнул себе под ноги и с видом побитой собаки потащился прочь.
Возвратившиеся с вязанками орешника моджахеды расползлись по своим позициям и теперь спешно завершали маскировку. Вскоре были сделаны последние штрихи, и в лагере воцарилась полная тишина. Барбара, наконец-то поддавшаяся уговорам Роберта, ушла отдыхать во всё ту же землянку, а сам Роберт и его помощник, прихватив с собой коврики и спальники, отправились к своему окопу.
- Разбудишь, как только заметишь малейшую суету, - попросил Хогарт своего помощника, и тот молча кивнул. Стивен вообще был молчаливый малый, предпочитая больше делать, чем говорить, хотя и отдыхать этот толстый выходец с африканского континента тоже любил, но для полноценного отдыха ему сейчас не хватало любимого плазменного телевизора и парочки, а то и трёх хорошо прожаренных бифштексов. Так что в просьбе босса была только одна неприятная составляющая - куча свободного времени и невозможность добраться до вожделённого "чёрного квадрата". Впрочем, Стивен, так звали этого негра, знал, что высидит сколько угодно долго и что, в конце концов, босс проснётся и поменяется с ним местами. А пока он сидел за зелёным укрытием из веток, похрустывал специально для него припасённым попкорном и пристально всматривался в глубину леса.
Группы специального назначения.
- Вот ведь невезуха! - сокрушённо пожаловался Фадеев, едва Каретников доложил о полученной радиограмме, правда, жаловался он скорее самому себе или даже господу богу, ну уж никак не сидевшему рядом Ефимову, которого тоже снедали похожие чувства. - Я, Серёг, честно говоря, рассчитывал после получения команды "фас" стянуть две группы в одну точку.
- Все рассчитывали, - философски протянул Ефимов, подтверждая правильность подобных умозаключений, - теперь не получится. Разве что уже на месте после обнаружения подождать.
- Если останется время, - ротный непроизвольно посмотрел на часы, на которые глядел всего лишь несколькими минутами раньше.
- В принципе, тут не так и далеко, часам к трём должны дотопать.
- Вот-вот, дотопать к трём, потом час - другой ползти на карачках, выискивая собственно базу, затем понаблюдать, осмотреться, и это если повезёт.
- Вадим, вот как раз за это время, пока мы будем наблюдать, Гуревич с Крушининым и подтянутся, - продолжал гнуть свою линию Ефимов.
- В принципе согласен, - кивнув, ротный задумчиво посмотрел в расстеленную на коленях карту. - Но это если повезёт и не напоремся на какую - либо фишку.
- Если напоремся, то это уже совсем другой каламбур будет. И не дай бог! Лучше не надо!
- Естественно, тогда почти наверняка чехи смоются, - свернутая карта тут же оказалась в нагрудном кармане Фадеева. - Головняку задачу уточнять будешь?
- Уже, - Сергей поднялся и, накинув на плечи лямки от рюкзака, подхватил прислоненное к ореховой ветке оружие. - Начинаем движение?
- Командуй! - согласился с предложением ротный, впрочем, всем своим видом показывая, что он вмешиваться в действия командира группы по-прежнему не собирается.
- Пошли! - Сергей махнул рукой.
Как не грызло старшего прапорщика Ефимова желание как можно быстрее добраться до обозначенного переданными координатами места и тем самым иметь подольше времени для наблюдения за предполагаемой базой, но он всё же сдержал себя, и шли они как обычно, возможно, даже несколько медленнее, как бы сохраняя силы для предстоящего и, как надеялся сам Сергей, скоротечного боя.
В это же время две другие спецназовские группы тоже начали движение к объектам, находившимся по указанным им координатам.
Братья Келоевы.
- Идрис! - негромкий окрик заставил младшего Келоева остановиться. Он развернулся на голос и, положив ствол АКМСа себе на плечо, стал дожидаться идущего в его сторону Ибрагима.
- Идрис! - повторил Ибрагим, уже практически поравнявшись со своим братом. - Ты остаёшься здесь.
- Я? - удивлённо воскликнул младший Келоев.
- Да, ты, - в голосе Ибрагима сквозила непреклонность.
- Но почему? - дёрнув плечами, запротестовал Идрис.
- Не почему, а зачем, - мягко поправив младшего брата, старший успокаивающе положил ему руку на плечо.
- Зачем? - Идрис никак не желал смириться с предлагаемой ему ролью.
- Ты останешься охранять эту, - Ибрагим качнул стволом автомата в сторону дальней землянки, - фрау Барбару, - от чутких ушей старшего Келоева не укрылось, как общаются к друг другу прибывшие в лагерь репортёры. - Она, кажется, тебе по-прежнему дорога. Или нет?
- Какая разница?! - отмахнулся от последнего вопроса младший брат. - Я иду на свою позицию.
- Ты остаёшься! - рука Ибрагима крепко сжала плечо дёрнувшегося было в сторону брата. - Я так решил, и не только как старший брат, но и как командир отряда. Понял? - И, не дожидаясь ответа: - Ты не задумывался, почему мы никогда не ходим вместе на одно и то же задание?
Идрис отрицательно покачал головой.
- У нашего отца и матери должен остаться хотя бы один сын. - И тут же, не давая опомниться: - Ты остаёшься. Я всё сказал! - и после этих слов, убрав руку с братского плеча, Ибрагим отодвинул того чуть в сторону и, широко шагая, направился к ожидающим его появления моджахедам. А Идрис остался стоять на месте, глядя ему вслед и не зная, как поступить - броситься следом, нарушая приказ командира, или вернуться назад, послушавшись увещеваний старшего брата. Наконец он определился и, круто развернувшись, зашагал в противоположную сторону. Братья удалялись друг от друга всё дальше и дальше… Наконец высокая фигура старшего брата скрылась за деревьями, а Идрис шмыгнул в их землянку и повалился на спальник, расстеленный поверх настила из ровных ореховых палок. Идти и охранять Барбару он не собирался.