- Ребята те выпивали, у них на газетке пирожки лежали, ну Андрюшка и посмеялся: они, дескать, не на поезд спешили, а в буфет.
Никишин с Афанасьевым переглянулись. Это встревожило девушку.
- А что случилось? - спросила она взволнованно.
- Мы выясняем обстоятельства одного происшествия, к которому вы не имеете отношения, - успокоил ее Афанасьев. - Вот и интересуемся у тех людей, которые в ту ночь уезжали, что они приметили необычного.
- А необычного ничего не было, - сказала она.
- Где они вас обогнали? - опять спросил Афанасьев.
- На шоссе. Понимаете, сзади мы их не видели, а потом вдруг они нас обгоняют. Я еще удивилась.
- Может, они из боковой улицы выбежали?
- Вполне вероятно. Там как раз проулок, который ведет к пруду.
- Так, так, - оживился Никишин. - На вокзале вы тех парней узнали, а раньше в поселке видели?
- Нет.
- А ваш Андрюша?
- Наверное, лучше спросить у него…
Андрюша, провожавший девушку из аптеки, оказался веселым и благодушным пареньком с механического завода. Когда ему напомнили события, он повторил то же.
- Парней знаете?
- Нет, - твердо ответил он. - Я все свободное время пропадаю в нашем клубе, но их не видел ни разу. Одно могу сказать точно: не с нашего завода.
Никишин настоял на том, чтобы еще раз сходить на вокзал.
- Поговорим с кассиршей из билетной кассы.
Кассирша ответила сразу на все вопросы.
- Я через это окошечко, дорогие товарищи, - она показала крошечное отверстие в стене, - едва голос-то живой слышу. Чего я могу увидеть?
Афанасьев утянул Никишина в буфет. Он сел за столик, стоявший в сторонке от буфетной стойки, и поманил пальцем буфетчицу.
- Что, товарищ Афанасьев? - подсела она с удовольствием,
- Дело-то серьезное, Фая… Вчера ты говорила, что тех ребят в поселке видела. А где, не припомнишь? Или - с кем?
- В магазине видела. Тоже водку брали. А еще: знаешь Катьку из столовского буфета? Толстая такая…
- Ну, знаю.
- Вроде бы с ней одного-то встречала. Давно, правда.
- Хоть бы одежду его приметила, а то как спрашивать-то?
- У него голос хриплый, - сказала она.
- Ладно, попробую…
Попытка что-то выяснить у продавщицы магазина кончилась ничем.
Афанасьев, прежде чем спросить о парнях, сказал, что у одного голос хриплый. Но примета оказалась недостаточной.
- Которые водку часто берут, у тех у всех и рожи одинаковые, и голос пропитый, - только и ответила ему.
- Никакого просвета! - подосадовал Никишин, выйдя из магазина.
- Погоди, - успокоил его Афанасьев. - До всего доберемся. Разве в Красногвардейске что утаишь? Только подумать надо не торопясь…
Перед ужином Афанасьев достал из буфета пол-литру. Не спрашивая Никишина, налил в два стакана.
- Держи.
Когда ели, сказал как решенное:
- Ты сегодня или завтра, Никишин, поезжай в паспортный стол и узнай, кто за последние две недели из Красногвардейска выписался. Помнишь, Файка сказала, что прощались, уезжали совсем. Может, правда. А может, один уезжал, другой провожал. Черт их знает! Аптекарша другое приметила: один вещмешок. Вишь, как все выходит? Ежели хоть один уезжал, так мы его через паспортный стол все одно определим. Значит, и другого. Так что двигай… А я тут еще попробую сам.
- Поеду сегодня, - согласился Никишин.
- А я с утра загляну в больницу. Анну-то мы совсем обошли…
5
Анна Червякова лежала в больнице четвертый день, а испуг у нее не прошел. Ефим Афанасьев заметил это сразу, как только увидел ее в палате: Анна смотрела на него широко распахнутыми глазами, в ее взгляде смешалось все: и страх, и смятение, и беспомощность. Разговаривала она с Афанасьевым неохотно, видно, не веря в его помощь. И как ни подступался к ней участковый, на все отвечала односложно:
- Ничего не знаю. Выстрелили, пала я, а видеть никого не видела. Я и взглянуть-то не успела…
Так и ушел Афанасьев ни с чем.
Все эти дни он много думал о случившемся. Его добродушие и немногословность окружающие часто принимали за невозмутимое спокойствие.
И только одна жена знала, как ворочается он ночами с боку на бок, мучаясь бессонницей и какими-то своими мыслями, о которых она привыкла не спрашивать.
И уж совсем никто не мог догадаться, что во всем, что произошло в доме Червяковых, Ефим Афанасьев винил себя. Отсюда, из Красногвардейска, он уходил когда-то в армию. После службы за границей истосковался по дому. Когда вернулся, райком комсомола даже отдохнуть не дал, направил на работу в милицию. До сих пор работалось, можно сказать, легко. Потому что кругом были свои, с детства знакомые люди. Ефиму даже казалось, что именно из-за того, что в Красногвардейске участковый уполномоченный он, Ефим Афанасьев, здесь никакого преступления серьезного и случиться не может, так как не заслужил он такой обиды. Да и знал он всех настолько, что и в мыслях допустить не мог, как это от него можно плохое скрыть. Сам он взыскивать с людей не любил, от всякой дури старался просто удержать. А перед праздниками заходил в магазин и отдавал продавщице список: кому не следует продавать в эти дни больше чем пол-литра. Добавлял при этом:
- А коли ругаться начнут да просить жалобную книгу, то по такому поводу ее не выдавать. Нечего пьяниц до чистой бумаги допускать. За разъяснениями ко мне присылайте, даже на дом можно. Так и говорите, что я велел.
И вдруг - грабеж, да еще с применением оружия!
Только сейчас и понял, где промахнулся. Пять лет уже работал участковым, на всех совещаниях только одни похвалы слышал, в прошлом году звание офицерское присвоили. И все эти годы полагался только на своих, коренных красногвардейских. А сколько в последнее время новых людей понаехало! И не только специалистов да рабочих кадровых, но и тех, с кривой душой, которые болтаются по белому свету без всякого смысла. Знал ведь об этом! А что мог о них сказать? Ничего. И получилось, что оторвался от жизни. Вот где собака-то зарыта!..
…В поселковой столовой сказали, что Катька-буфетчица работала вчера, а сегодня отдыхает.
Поглядел на часы. Время двигалось к полудню. Решил сходить к Катьке домой, хоть и далеко да и не больно хотелось. Такая она уж была Катька: с другой женщиной мужчина пройдет рядом - и никто слова не скажет, а кто возле Катьки побыл - всякое доверие теряет. И все равно мужики возле нее вертятся. А она только похохатывает.
И Афанасьеву дверь она открыла широко, забелела зубами в улыбке, словно ждала:
- Проходите. Вот так гость!
- Не ждала, что ли? - тоже улыбнулся он.
- Я сроду никого не жду. Ко мне сами ходят. А ты испугал. - И хохотнула весело.
- Вот и я сам пришел.
- Вина не прихватил? - пошутила.
- В такую-то рань?
- Сегодня можно: все равно же завтра воскресенье!
- Ладно, - сказал Афанасьев. - Знаю, что женщина ты веселая, гостей любишь, а я - по делу. Хотел кавалером одним твоим поинтересоваться…
- Которым? - прыснула она.
- Часто меняешь? - решил подковырнуть ее.
- А что делать, если они испытания моего не выдерживают? - нисколько не смутилась она. - То дурак попадет, то наоборот - такой умный, аж противно. Один на телка похож, другой на петуха. Не хочешь, да расчет дашь!
- Правильно. Воюй, пока порох есть,
- Не война это, одно расстройство…
- Так вот. Слышал я, есть или был, не знаю уж какой, кавалер один возле тебя. А нынче понадобился он мне по одному вопросу. Думаю, поможешь мне найти его…
- Чего это ты, Ефим, сыздаля ко мне подъезжаешь, как к незнакомой? - упрекнула она. - Сказал бы кто, и все. Мне ведь скрывать нечего, вся на виду. Кто такой?
- В том-то и дело, что ни имени, ни фамилии его не знаю.
- Ну, хоть с виду-то какой? Мне аж самой интересно.
- Хрипловатый голос у него.
- Кто же это? - силилась вспомнить Катька. - Точно со мной видели?
- Чего мне обманывать.
- Хрипловатый… Так это Колька Ширяев, химлесхозовский. Ну и вспомнили! Со смеху помереть можно. Я его уже с полгода на вытянутую руку не подпускаю. Конечно, только Колька Ширяев и говорит так, будто у него в глотку вата натолкана. От водки, наверное, охрип на всю жизнь!
- Где он сейчас, не знаешь?
- И знать не хочу! Околачивается у себя, думаю. Где ему больше и быть, как не в лесу?
- Уезжать он не собирался?
- А бог его знает! Он трепач, так пойми его. Пускай катится на все четыре стороны!
- Дружок у него есть?
- Такой же, как сам, - Петька Гилев, с одной колодки спущены.
- Давно в химлесхозе они?
- Года полтора. Колька из заключения приехал, а Петька за неделю до него появился. Вот и смахнулись.
- А ты как узнала его?
- Я всех одинаково узнаю: мало их трется у меня возле стойки? Разлив же: у одного до пол-литры не хватает, ко мне идет. Я и рубель беру.
- Фотокарточки нет у тебя с него?
- Откуда? Не жених ведь. Что это они так понадобились тебе? Нашкодили, знать? Они с пьяных глаз все могут…
- Придется в химлесхоз идти, - сказал Ефим, поднимаясь. - Не лишку ты рассказала мне. А на этой неделе не видела их в поселке?
- Давно не встречала, Ефим. Хочешь верь, хочешь не верь, - ответила она по-серьезному.
Афанасьев видел, не врет. Да и знал, что Катька - баба честная и прямая, хитрости в ней никакой нет. Вся недостача ее - по женской линии.
В химлесхозе Афанасьев без труда установил, что Ширяев и Гилев получили расчет за день до происшествия в доме Червякова.
Ни одного хорошего слова не услышал о них Афанасьев,
За полтора года Ширяев и Гилев едва ли ночевали в общежитии половину ночей, а когда являлись, то непременно пьяными. В небольшом клубике лесного хозяйства без них не обошлось ни одного скандала. Жадные до денег, они пропадали в лесу неделями, а когда получали заработанные деньги, не уходили из поселка, пока не спускали все. Так и жили, не заглядывая вперед, довольствуясь тем, что есть на сегодня.
Ребята из общежития, которые жили вместе с Ширяевым и Гилевым, рассказали, что друзья последнее время забросили пьянку и налегали на работу. Собирались уезжать.
- И хорошо заработали? - спросил Афанасьев.
- Тысяч по пять, самое малое, увезли, - прикинули соседи. - В бухгалтерии вам точно могут сказать.
- Что ж у них багажа не было, коль они так много зарабатывать могли?
- А Колька всегда говорил, что маленький, да тугой бумажник в сто раз лучше большого чемодана с тряпьем.
- За что сидел Ширяев в тюрьме, не рассказывал вам?
- Спрашивали, да он увертывался: за божий промысел, отвечал.
- В общежитии ни у кого ничего не пропадало при них?
- Этого сказать не можем. Что делали на стороне, нам неизвестно, а здесь парни рук не замарали. Ручаемся.
Ребята из общежития помогли Афанасьеву и найти фотографии Ширяева и Гилева.
Не откладывая, Ефим зашел в аптеку и в числе разных других показал фотографии девушке, которая видела на вокзале парней, обогнавших ее на дороге.
- Есть на этих фотографиях они? - спросил ее Афанасьев.
- Вот эти, - уверенно выбрала она нужные.
Разыскал домашний адрес станционной буфетчицы Фаи. Сходил с фотографиями и к ней, получил еще одно подтверждение.
И только после этого отправился домой. И хотя время двигалось к девяти, чувствовал себя легко, даже сам не заметил, как тихонько стал подпевать в такт своим шагам… Зашел домой и распорядился с порога:
- Маруся, давай-ка в ружье! Если поторопишься, так на девять часов в кино успеем!..
6
А ранним утром Афанасьева разбудил Никишин. На мотоцикле его изрядно заляпало грязью, но он был бодр и весел. Ворвавшись в дом, заявил громко:
- Долго спишь, Афанасьев! Пора дела начинать да по инстанциям докладывать!
- За нами задержки не будет.
- Итак, зовут наших крестников - Николай Ширяев да Петр Гилев. Только они двое и выписались в этом месяце из Красногвардейска. Работали в химлесхозе. И биографии у них на обвиниловку похожи…
- Знаю, - проговорил Афанасьев, натягивая на теплую портянку сапог. Притопнул ногой и закончил: - Уехали как раз в тот день, когда Червякову ранили.
- Точно - уехали?
- На сто процентов. И в общежитии говорили, и расчет за день до этого взяли, и на вокзале их видели. Вот фотографии. - Пока Никишин рассматривал их, Афанасьев умылся и, вытираясь посреди комнаты, говорил: - Как искать их теперь? Россия-то большая, а они не меньше чем по пять тысяч с собой увезли. На такие деньги знаешь куда заехать можно?
- Россия большая, это верно, но в ней в каждом районе и милиция есть, вплоть до самой тундры. Понял? - не склонен был разделять сомнения Афанасьева Никишин. - Наше дело - образцово выполнить оперативную задачу. Никакой злодей еще ни разу не дожидался милиции на месте преступления. Он всегда старался скрыться, Мы получили заявление о нападении спустя пять часов после того, как преступники сели на поезд. Поступи это заявление вовремя, и мы задержали бы их на вокзале. Все ясно как день. Теперь решай, кто в чем виноват… Нам сейчас первым делом надо всю документацию оформить как положено, а по том решать, что предпринять дальше.
- Дальше я тоже кое-что понимаю, - остался при своих мыслях Афанасьев и спросил: - Покажи, что привез-то?
Никишин выяснил только то, что Ширяев отсидел в тюрьме около четырех лет за государственную кражу и освободился досрочно.
- А про второго особенного ничего не узнал, кроме того, что не судим, - сказал Никишин.
- Про другого я наслышался, недалеко от первого ушел: еще не жил, а с десяток мест переменил. Везде за прогулы да за пьянку выгоняли.
- Отлично! - похвалил его Никишин. - Надо только характеристики подробные взять с производства.
- Взял уже.
- Совсем хорошо. А куда людей будем вызывать?
- В поселковый Совет, куда больше? У меня кабинета нет.
- Сойдет. Ты бы только ребятишек пошустрее нашел, чтобы повестки растащили.
- Не надо. По телефону вызовем.
…За день Никишин с Афанасьевым успели допросить всех свидетелей, включая Анну Червякову, к которой Афанасьеву пришлось сходить еще раз.
- Нашли бандитов-то, - чтобы хоть как-то успокоить ее, сказал на прощание Афанасьев.
- Неужто? - удивленно и испуганно переспросила она.
- Да. Только неувязка случилась: Прокопий заявил поздно, поэтому они сбежать успели.
- Господи, что делается!.. - слабо проговорила она.
- Ничего, - улыбнулся Ефим. - От ответа еще никто не уходил. Найдем все равно.
Вечером на квартире Афанасьева, подшивая документы в папку, Никишин делился опытом:
- Вроде пустяк: подшить документы, а тоже значение большое. На первое место - протокол осмотра места происшествия и схема. Поглядел в них - и полная картина преступления перед тобой. Потом идут протоколы, допросов свидетелей, если есть - заключения экспертиз. Когда в показаниях получается несоответствие, добавляются еще протоколы очных ставок. Но это чаще с обвиняемыми, а они у нас еще бес знает где…
- И для чего это ты все мне объясняешь? - спросил Афанасьев.
- Так, по пути.
- А я думал, что не уверен во всем этом деле.
- В чем же тут сомневаться?
На следующий день Афанасьев вместе с Никишиным выехал в Зайково.
На этот раз присутствующие на совещании у начальника уже знали обстоятельства дела подробно, и доклад Никишина проходил гладко, без досадных мелких уточнений, мешающих разговору.
- Вы уверены в причастности этих людей к преступлению? - спросил Никишина начальник.
- Кроме них, подозреваемых вообще не обнаружено. Они - единственные. Кроме того, их поведение в тот вечер полностью совпадает с обстоятельствами преступления.
- Что вы предлагаете?
- Искать надо. Сначала по области, а если не найдем - и дальше.
- Вы так же думаете, Афанасьев?
- Да, - негромко ответил Ефим. - Виноваты они или нет, а проверить их надо. Людишки-то такие, что всего от них ждать можно. Характеристики одни чего стоят! Но у меня лично сомнения есть кое-какие.
Никишин повернулся к нему и остановил на нем снисходительный взгляд.
- Скажем, люди спали, дело ночное, - продолжал спокойно Афанасьев, - выстрела не слыхали… А как понимать, что полтора года мы про оружие не знали? Из Красногвардейска за это время они никуда не уезжали, к ним гостей тоже не бывало. С собой который-то привез? Может быть. Вот и не понимаю я, как это за полтора года мы о нем не узнали…
- Держали в секрете, чего тут не понимать, Афанасьев? - не выдержал Никишин.
- Вот того и не понимаю, как мог такой секрет полтора года держаться. Хоть бы жили-то не в общежитии… В общем, надо их найти обязательно.
- Значит, искать будем? - спросил начальник.
- Да. А нельзя ли насчет санкции на арест подумать? А то еще раз убегут, - сказал Никишин.
- Надо ли санкцию? - засомневался начальник.
- Не надо, - поднялся Афанасьев. - Хватит нам и телеграфного уведомления. Если потребуется, я сам куда угодно, хоть самолетом…
- Решено. Так и в область доложим. И начальник закрыл папку, давая понять, что разговор закончен.
7
В следственной практике случается, что по каким-то причинам затянувшееся следствие заканчивает совсем не тот человек, который его начинал. Так судьба распорядилась и с ночным выстрелом в Красногвардейске.
Никто тогда не мог отказать в усердии зайковской милиции. Условия работы там были, сказать скромнее, хуже некуда. Людей мало. В то время в райотделе числилось два оперуполномоченных. Машин нет, пару мотоциклов почитали за благо. Все это на деле отражалось. Хорошо, что были такие ребята, как Ефим Афанасьев и Никишин. Они уступали сотрудникам областного звена в профессиональных знаниях, но зато любого и сейчас обойдут в умении установить свидетелей, потому что отлично знают людей, среди которых работают. А когда сталкиваются с преступлением, подходят к нему с самой верной стороны: от жизни, от привычек, годами складывавшихся в том или ином поселке, деревне, где угодно. И логика у них нерушимая. Недаром Ефим Афанасьев воспринял попытку вооруженного грабежа в Красногвардейске как личное оскорбление: по его мнению, случилось почти сверхъестественное. Почему бы ему так думать?
Ответ прост: Ефиму Афанасьеву никогда и в голову не приходило, что в Красногвардейске могло произойти такое. Не мог он ничем этого объяснить. И не так уж велика его вина, да и Никишина тоже, что их дело затянулось и пережило вторую судьбу.
Короче: через полтора года нашли Кольку Ширяева. После отъезда из Красногвардейска шатался он год без прописки, а потом в каком-то порту на Волге опять застрял на государственной краже. Получил семь лет, Санкции на арест в таком случае не полагается, а по запросу доставили его в Зайково как подследственного.
Приехал веселый, спросил даже:
- Что это, граждане начальники, вы меня, как туриста, катаете?
- Хотим, - объясняют ему, - узнать, как ты отсюда уезжал.
- Очень просто, - отвечает Колька, - получил расчетик, купил билетик - и на чугуночку.
- А какой дорогой шел на вокзал и с кем?
- С Петькой Гилевым чуть к поезду не опоздали, - рассказывает. - Пришлось бегом да проулками, чтобы покороче.