Надо думать, что мнимый капрал Винсон хорошо следовал советам подлинного капрала, потому что не прошло и десяти минут, как люди уже усердствовали в полном смысле слова, деловито толкались, уходили и приходили, спрашивая друг друга:
- Эй, где его тюфяк? Верни подушку капрала Винсона!
Глава 13
ВОЕННАЯ ХИТРОСТЬ ЖЮВА
В то время, как Жером Фандор делал свои первые шаги в качестве военного в казарме Сен-Бенуа Вердена и, благодаря своей наблюдательности, за несколько часов приобрел опыт, на который другим понадобилось бы шесть месяцев, мрачный оборванец шел вслед за элегантным прохожим, направлявшимся по улице Сольферино к Сене. Было около семи вечера.
- Мсье! - позвал оборванец.
Прохожий не обернулся.
- Мсье! - настаивал мрачный тип.
Так как элегантный фланер, казалось, не замечал, что за ним следуют, человек, быстро приблизившись к нему, проворчал в свою седую бороду - впрочем, достаточно громко, чтоб быть услышанным:
- Послушайте, лейтенант… Господин де Луберсак… Анри!
Эти последние слова вывели элегантного молодого человека из себя, он почти в ярости обернулся и посмотрел на старика. Перед офицером был Вагалам.
- Я оштрафую вас на двадцать пять луидоров, - сказал офицер, едва владея голосом, дрожащим от гнева. - Вы что, совсем ополоумели, окликая меня вот так на улице? С ума сошли?
За несколько минут до этого Анри де Луберсак вышел из министерства. Было поздно, и офицер, уставший от душной атмосферы кабинетов, испытывал удовольствие от прогулки по свежему воздуху, несмотря на холод и туман, царившие в Париже. Конечно, в эти минуты он меньше всего думал об агентах, с которыми никогда не встречался, не назначив свидания заранее.
Когда Анри де Луберсак не был поглощен службой, он охотно предавался нежным воспоминаниям о встречах с прекрасной мадемуазель де Наарбовек, которую ему с некоторых пор позволили называть Вильгельминой и с которой он надеялся вскоре связать себя узами брака.
Офицер был крайне удивлен и возмущен, когда этот невыносимый Вагалам внезапно, не соблюдая обычных предосторожностей, пренебрегая благоразумием, позволил себе его окликнуть, называя имя и чин, рискуя скомпрометировать и себя, и сотрудника Второго бюро. Используя лучшее средство воздействия на таких осведомителей, он счел необходимым нанести Вагаламу удар по наиболее чувствительному месту, - кошельку.
Старик заныл, топчась вокруг лейтенанта и жалуясь, по своему обыкновению, на шаткое состояние своих финансов. Но офицер не намеревался отказываться от своего решения. Вагалам это понял и сменил тему разговора.
- Мне нужно переговорить с вами.
- Завтра? - предложил офицер.
Но Вагалам прервал его:
- Нет, сейчас же, это срочно!
- Я вас плохо понимаю, почти не слышу.
- Простудился, кашляю, дорогой господин, - объявил Вагалам гораздо громче. Затем он вернулся к своему предмету: - Нам непременно нужно поговорить. Спустимся к воде, там будет спокойнее, - и Вагалам указал пальцем на ведущую к берегу Сены маленькую грязную лестницу.
Офицер согласился. На набережной, выходившей к зданиям Почетного легиона, в это время не было никого, иначе любопытные были бы крайне удивлены, увидев элегантного молодого офицера в прекрасном мундире спускающимся на берег в обществе похожего на Квазимодо старого нищего в рваной пелерине, с аккордеоном, висящим на ремне за спиной. Офицер пошел впереди. Во взгляде Вагалама мелькнула радость, и тот, кто всмотрелся бы в него, увидел, что этот проницательный, живой, умный взгляд не имеет ничего общего с обычным выражением Вагалама.
И действительно, человек, догнавший на улице лейтенанта де Луберсака, был не Вагалам, а полицейский Жюв. Он решил выяснить реальные связи Фантомаса (он не сомневался, что Вагалам - Фантомас), а для этого принять его вид, выдать себя за него, и в его облике выявить сообщников зловещего преступника. Жюв был уверен, что Фантомас, разоблачив себя в глазах Жюва, не рискнет, по крайней мере какое-то время, появляться в облике Вагалама.
Полицейский рассчитывал сейчас выведать что-нибудь у офицера из Второго бюро, поддерживавшего наиболее тесные отношения с Вагаламом.
Кроме того, Жюв намеревался проникнуть в среду, в которой бывал бандит, чтобы найти его следы…
Лейтенант де Луберсак неожиданно спросил его:
- Ну, как дело В.?
- Дело В.? - повторил смутившийся Жюв. - Идет понемногу, нового мало. "Что, к черту, может означать это дело?" - спрашивал он себя.
Но офицер, сам того не подозревая, пришел ему на помощь.
- Наш капрал должен был прибыть сегодня в Верден?
На этот раз Жюв сообразил: речь шла о капрале Винсоне. Решительно, Жюв шел по верному пути, и, по мере того, как он будет продвигаться в своем следствии, станет ясной связь между этими людьми: Броком… Бобинеттой… Вильгельминой… де Луберсаком… Винсоном. Все эти люди, очевидно, были персонажами трагической драмы, задуманной неуловимым Фантомасом.
- Срок его отпуска, - продолжал лейтенант, - истекает сегодня утром?
Жюв подтвердил:
- Он уехал вчера вечером.
- И у вас есть новости?
- Пока нет.
- Вы поедете в Верден?
- Возможно, - на всякий случай сказал Жюв.
Офицер, меняя тему, спросил:
- Ну, а документ?
- Хм!
Получалось, что выспрашивает не полицейский, а сотрудник Второго бюро; игра становилась опасной.
К счастью, де Луберсак сам помогал ему отвечать на вопросы.
- Я надеюсь, - заявил он, - что вы скоро его найдете? Это самая неотложная ваша задача…
Жюв подтвердил это, многозначительно кивая головой. Лейтенант же продолжал:
- Вы знаете, что получите в награду пятьдесят тысяч франков…
- Ох! - возразил фальшивый Вагалам с комическим сожалением. - Минус двадцать пять луидоров штрафа!
Лейтенант улыбнулся:
- Мы это обсудим. - Потом продолжал: - После смерти любовницы капитана Брока произошел ряд событий…
- Как? - спросил Жюв, приняв крайне удивленный вид. - Любовница капитана Брока тоже умерла? Бедная девушка!
Ошеломленный офицер посмотрел на аккордеониста.
- Вы что, Вагалам? Вы совсем идиот?
- Но почему, лейтенант?
Офицер топнул ногой.
- Никакого лейтенанта, я вам говорю! Господин Анри! Просто Анри, как хотите…
Жюв понял свою ошибку.
- Вы что, Вагалам, забыли о шалонском деле? Об убийстве певицы Нишун?
- Конечно, нет, - заявил лже-Вагалам.
- Ну, так что тогда?
- Тогда, - сказал Жюв, которому пришла в голову новая мысль, - тогда… Нет, я лучше помолчу.
Анри де Луберсак настаивал:
- Говорите! Я вам приказываю!
- Ладно, - согласился полицейский, все больше входя в роль Вагалама, - если вы хотите знать мое мнение, я полагаю, что Нишун вовсе не была любовницей Брока.
Де Луберсак заспорил:
- У нее нашли письма покойного…
- Ну и что? Это подстроено.
- Кем? - удивился офицер. Потом, подумав немного, вдруг сказал: - Но вообще-то вы должны это знать лучше всех, Вагалам, потому что именно вы ее видели последним в Шалоне; вы разговаривали с Нишун в среду вечером, накануне ее смерти…
Жюв на всякий случай собирался это отрицать, но офицер продолжал:
- Вас видел трактирщик.
"Так, так", - сказал себе Жюв.
Де Луберсак торопился с вопросами:
- Кто, по-вашему, убил Нишун?
У Жюва было на этот счет мнение, но сейчас он меньше всего желал сообщить его офицеру.
- Право, я склонен думать, что это тетка Пальмира.
- Тетка Пальмира! - повторил, смеясь, Анри де Луберсак. - Вы ошибаетесь. Сегодня, мой бедный Вагалам, вы решительно глупы, но знайте, могу вам сообщить, что теткой Пальмирой был один из моих коллег по Второму бюро.
(Это был в действительности капитан Лорейль.)
Жюв поздравил себя с успехом своего пробного шара.
Лейтенант де Луберсак вернулся к первому вопросу:
- Вагалам, вы только что говорили о любовнице Брока; если, по-вашему, Нишун не имела никакого отношения к капитану, кто же тогда была эта женщина?
- Ну, тогда надо искать в высшем свете, например, среди дипломатов, - предположил Жюв. - Подумайте об окружении… де Наарбовека.
Офицер вздрогнул.
- Осторожнее, Вагалам! Взвешивайте ваши слова!
- Не бойтесь, лейт… извините… господин Анри…
- Вы, может быть, думаете, что это Бобинетта?
- Нет! - решительно сказал лже-Вагалам.
- Тогда, - с тревогой спросил офицер, - тогда это…
Жюв бросил:
- Вильгельмина де Наарбовек!
Раздался крик возмущения, и офицер, не в силах сдержаться, сильным ударом ноги свалил лже-Вагалама на грязную землю набережной.
- Скотина! - проворчал про себя Жюв, поднимаясь, - если бы я сейчас не был Вагаламом, я бы тебе показал.
Лейтенант де Луберсак расхаживал взад и вперед в крайнем возбуждении и громко говорил, пренебрегая тем, что его услышат:
- Грязные типы! Грязные людишки! Грязное ремесло! Они ничего не уважают, способны на такие инсинуации! Вильгельмина де Наарбовек - любовница Брока… Это мерзко! Какой стыд! Какая клевета! Мерзкие типы!
Жюв не пропускал ни одного слова офицера. Любовь офицера к Вильгельмине де Наарбовек перестала быть тайной для инспектора.
Наконец, де Луберсак несколько успокоился и спросил старика:
- У вас есть доказательства?
- Может быть, - уклончиво сказал Жюв.
Анри де Луберсака совершенно потрясли слова человека, которого он считал одним из своих лучших агентов. Конечно, он возмущался гнусным обвинением, но в глубине души был жестоко встревожен, потому что по опыту знал, что Вагалам никогда ничего не говорит легкомысленно и что большей частью его сведения бывают точны.
Офицер сказал:
- Послушайте, мы не можем больше продолжать нашу встречу. Завтра мы встретимся как обычно… в половине четвертого, в саду, как всегда…
Офицер быстро поднялся по ступеням и сел в проезжавшее мимо такси.
Лже-Вагалам, вышедший, наконец, на тротуар набережной, грустно смотрел, как исчезает вдали автомобиль, уносивший офицера.
- В саду, - повторял он машинально, - как обычно… Да, вот так указание! Будь я проклят, что не сумел уточнить получше!
Но через несколько секунд Жюв уже смеялся в свою фальшивую седую бороду.
- В конце концов наплевать, я вытащил из него кое-что. И не важно, что я его больше не увижу… А… теперь нам обоим нужна Бобинетта!
Глава 14
НА КЛАДБИЩЕ
- А, вот и вы, какой сюрприз!
Мадемуазель де Наарбовек, которую сопровождала компаньонка, обернулась и улыбнулась тому, кто обратился к ней с этими словами.
- Вообразите, - продолжала молодая девушка, - ведь я только что заметила в этом зеркале, что вы идете за нами.
И она указала собеседнику на большое зеркало, украшавшее кондитерскую на углу улицы Био и площади Клиши. Это был не кто иной, как лейтенант Анри де Луберсак. Замечание мадемуазель де Наарбовек, казалось, смутило его: краска показалась на лице красавца-офицера.
Мадемуазель де Наарбовек в этот день была особенно хороша. Меховая шапочка и наполовину не закрывала волны светлых волос, цвет которых выделялся на темном фоне меха; на ней была горжетка из прекрасного горностая, а ее хрупкую фигуру окутывало длинное бархатное манто. Мадемуазель Берта была одета много проще, но не без вкуса и кокетства: жакет из толстого синего сукна подчеркивал грациозную линию ее талии, а шляпа с длинными перьями очень шла к ее неправильному, но привлекательному лицу.
Вильгельмина и лейтенант де Луберсак пошли рядом.
- А что вы здесь делаете? - спросила вдруг Вильгельмина, любопытная, как все женщины.
Несколько смутившись, офицер отвечал:
- Я шел… с визитом… Это случай… очень счастливый случай привел меня на вашу дорогу.
Между тем, офицер был явно озабочен и, казалось, не испытывал того удовольствия, которое должна была доставлять ему эта встреча. Поколебавшись, он, в свою очередь, спросил:
- А куда вы идете, Вильгельмина?
Молодая девушка взглянула на него. Глаза ее затуманила печаль, и она указала в сторону кладбища Монмартр.
- Я иду к дорогим могилам.
Офицер вздрогнул и спросил:
- Можно мне вас сопровождать?
Но Вильгельмина отрицательно покачала головой.
- Я попросила бы вас, - сказала она, - позволить мне идти одной, я привыкла молиться без свидетелей.
Молодая девушка смотрела на офицера, который покусывал свои усы и казался все более озабоченным. Она спросила:
- Что с вами, Анри?
Будто приняв важное решение, молодой человек приблизился к Вильгельмине и, снова покраснев, не осмеливаясь взглянуть ей в лицо, заговорил:
- Послушайте, Вильгельмина, я предпочитаю сказать вам все. Вы можете меня осудить, но эта тайна давит на меня, и я не могу больше держать ее тяжесть на душе! Наша встреча произошла не случайно, она была задумана… по крайней мере, мною. Уже несколько дней я обеспокоен, встревожен, ревную… я боюсь, боюсь, что вы не любите меня так, как я вас. Я боюсь, что между нами есть или, по крайней мере, было что-то… кто-то…
- Я вас не понимаю, - сказала девушка ледяным голосом.
- Я буду откровенен, Вильгельмина. Вы идете молиться… на могиле капитана Брока?
Несчастный артиллерийский офицер действительно был похоронен на кладбище Монмартр.
Все более удивляясь, Вильгельмина ответила:
- Ну, и что? Разве плохо, что я молюсь за упокой души несчастного Брока, бывшего одним из моих лучших друзей?
- Ах! - вскричал, весь дрожа, Анри де Луберсак. - Вы любили его?
На его лице было такое отчаяние, что Вильгельмина, как ни была задета подозрениями офицера, сжалилась над ним.
- Если бы вы и раньше следили за мной, мсье, - заявила она, - вы узнали бы, что я ходила на это кладбище задолго до смерти капитана Брока, следовательно…
Анри де Луберсак, сразу успокоившись, попросил у нее прощения с такой искренностью, что смягчил бы самое жестокое женское сердце. Вильгельмина была очень тронута. И, когда офицер снова спросил у нее, о ком она идет молиться, и кому предназначен большой букет фиалок, который она держала под широким манто, девушка миролюбиво ответила:
- Это мой секрет. - Но сейчас же прибавила: - Имя человека, покоящегося в могиле, на которой я иду преклонить колени, вам ничего не скажет.
Анри де Луберсак умолял:
- Вильгельмина, позвольте мне вас сопровождать!
Несколько минут молодые люди спорили: Анри де Луберсак настаивал, Вильгельмина колебалась. Наконец, офицер добился своего. Предложив мадемуазель Берте ждать их на тихой улице Рашель, лейтенант де Луберсак и Вильгельмина вошли в большой некрополь.
…Едва они исчезли за оградой кладбища, как Бобинетта, направившаяся к бульвару Клиши, вздрогнула. Перед ней стоял Вагалам.
Следовал ли он тоже за ними? Возможно. Да, Жюв шел за ними, продолжая свое расследование. Он решил выяснить, какие отношения связывали Бобинетту с Фантомасом, которого молодая женщина, возможно, знала только в облике Вагалама. Успех его маскарада быстро подтвердился: Бобинетта подошла к нему безо всякого беспокойства и недоверия и выпалила:
- Вот и вы! Вы! Долго же, - заметила она с лукавой усмешкой, - я не имела удовольствия вас видеть, дорогой господин Вагалам!
Полицейский, не отвечая, покачал головой, так как не слишком хорошо представлял себе продолжение разговора. По правде говоря, он предпочел бы увидеть Бобинетту в другом месте и в другой момент. Он предпочел бы сейчас узнать, что делают на кладбище Вильгельмина и Анри де Луберсак, но на его пути встретилась Бобинетта. Жюв привык принимать вещи такими, какие они есть; случилась встреча с Бобинеттой - он это принял.
Кроме того, молодая женщина сразу же заинтриговала его.
- Надо полагать, - заметила она, - что после вашего последнего преступления вы опасаетесь показываться на улицах?
Всегда сдержанный Жюв подавил изумление и удовлетворение, доставленное ему этими словами.
- Мое последнее преступление? - спросил он, перемежая слова приступами кашля, чтобы Бобинетта не заметила изменения голоса.
Но рыжая красотка об этом и не думала.
- Не притворяйтесь! Вы забыли, что рассказали мне, как вы убили капитана Брока?
- Да… Нет… - пробурчал Жюв. - Это уже старая история, и я никого не боюсь.
Инспектор знал теперь наверняка, что в смерти капитана Брока был повинен Вагалам, иначе говоря, - Фантомас! Круг решительно сужался.
Да, во всем он находил след Фантомаса; даже в тот миг, когда ему не удалось поймать неуловимого бандита, он во всяком случае, установил, в каком облике он скрывался. Но, увы, Фантомас тогда исчез.
Где он был?
Кто он был?
Это-то и оставалось еще открыть! Только это…
Жюв хотел было еще порасспрашивать Бобинетту, но из глубины кладбища показались два силуэта, приближавшиеся к улице Рашель.
Бобинетта с тревогой пробормотала:
- Они возвращаются!
Жюву вовсе не хотелось показываться лейтенанту де Луберсаку.
- Мне надо еще раз с тобой увидеться… - сказал он Бобинетте.
- Когда?
- Сегодня вечером.
- Невозможно.
- Тогда завтра, - настаивал Жюв.
Бобинетта отрицательно покачала головой.
- Вы хорошо знаете, что завтра я уезжаю.
- Куда?
Рыжая красавица нетерпеливо ответила:
- Это вы́ меня спрашиваете? Вы же знаете, я еду… на границу.
- Это верно! - пробормотал Жюв, не имея возможности, к великому своему сожалению, уточнить, о чем речь. - Так когда же?
Нужно было спешить, Вильгельмина и де Луберсак приближались.
- Хотите в следующую среду? - предложила Бобинетта.
- Да, - сказал Жюв.
И, немного поколебавшись, полицейский прибавил:
- Мы пойдем в театр… О, то есть в кино… на улице Пуассоньер, в девять часов.
- Всегда в темные места, - лукаво заметила Бобинетта.
У них едва хватило времени обменяться еще тремя-четырьмя словами; через мгновение таинственный аккордеонист исчез в дымном кабачке.
Бобинетта вернула равнодушное выражение лица. Офицер, очень бледный, и Вильгельмина, глаза которой покраснели, присоединились к ней; они медленно удалились.
Как только трио покинуло авеню Рашель, лже-Вагалам тайком вышел из кабачка, где скрывался, минуту поколебался, не зная, идти ли за влюбленными и сообщницей Фантомаса, или, наоборот, пойти на кладбище и попытаться выяснить, что могли там делать молодые люди. Жюв склонился ко второму.