Роман "Приснись мне, убийца" полон загадочных событий. Герою снятся мрачные сны, в которых он видит убийства. Кровавые преступления действительно происходят – уже не во сне, а наяву. Расследуя их, правоохранительные органы небольшого города буквально сбиваются с ног...
Содержание:
-
Глава 1 1
-
Глава 2 1
-
Глава 3 2
-
Глава 4 3
-
Глава 5 3
-
Глава 6 4
-
Глава 7 4
-
Глава 8 4
-
Глава 9 5
-
Глава 10 5
-
Глава 11 6
-
Глава 12 7
-
Глава 13 8
-
Глава 14 8
-
Глава 15 9
-
Глава 16 10
-
Глава 17 10
-
Глава 18 11
-
Глава 19 12
-
Глава 20 12
-
Глава 21 13
-
Глава 22 13
-
Глава 23 14
-
Глава 24 14
-
Глава 25 15
-
Глава 26 16
-
Глава 27 16
-
Глава 28 17
-
Глава 29 18
-
Глава 30 19
-
Глава 31 19
-
Глава 32 20
-
Глава 33 20
-
Глава 34 20
-
Глава 35 21
-
Глава 36 22
-
Глава 37 22
-
Глава 38 23
-
Глава 39 23
-
Глава 40 24
-
Глава 41 25
-
Глава 42 25
-
Глава 43 26
-
Глава 44 26
-
Глава 45 27
-
Глава 46 27
-
Глава 47 28
-
Глава 48 29
-
Глава 49 30
-
Глава 50 31
Владимир Гриньков
Приснись мне, убийца
Глава 1
Собаки во дворе не было, это он знал точно, потому что досконально все здесь изучил, пока следил за домом. Вошел во двор, калитка при этом даже не скрипнула, и об этом он тоже знал – что петли смазаны и не скрипят. Прежде чем закрыть за собой калитку, оглянулся и бросил быстрый взгляд вдоль улицы. Никого поблизости не было, ночь опустилась на город, сразу став здесь полновластной хозяйкой.
Он, осторожно ступая, обошел дом кругом и, когда оказался с тыльной стороны дома, замер и прислушался. Где-то далеко-далеко прозвенел ночной трамвай, и опять все стихло. Он достал из кармана нож с широким лезвием и легонько поддел створку окна. Створка отошла с хрустом, и он замер, испугавшись, но в доме по-прежнему все оставалось без движения. Тогда он распахнул окно и через мгновение оказался в комнате. Здесь никого не было, он прошел по мягкому домашнему половичку, приоткрыл дверь в следующую комнату и прислушался, после чего переложил нож из правой руки в левую и переступил порог. Он услышал мерное дыхание спящего человека и пошел на этот звук. В темноте приблизился к кровати. Он ничего не видел, и оставалось только терпеливо ждать. Через несколько минут по улице проехала машина, скользнув по окнам светом фар, и этих мгновений ему хватило, чтобы рассмотреть спящего человека. Женщина лежала, разбросав по подушке роскошные волосы, показавшиеся ему совершенно черными. Теперь он знал, куда бить, и ударил женщину ножом. Она вскрикнула и захрипела, но хрип был негромкий.
Он скользнул к двери соседней комнаты, но все равно не успел: услышал, как открылась дверь и сонный голос ребенка произнес:
– Мама!
В голосе не было страха, но угадывалась тревога. Наверное, ребенок что-то все-таки услышал.
Он успел настичь ребенка прежде, чем тот включил свет, сбил его с ног и несколько раз с силой ударил головой об пол. После второго удара мальчишка перестал кричать, и он только теперь понял, что самое сложное позади. Никого в доме не осталось, кто мог бы ему помешать. Он не торопясь завесил одеялом единственное в комнате окно и только после этого включил свет. Женщина лежала лицом кверху, с открытыми глазами – она проснулась в последний миг, чтобы тут же умереть. Ее ночная рубашка стремительно пропитывалась кровью.
До утра еще было далеко, и он неспешно приступил к осмотру комнаты. Вывалил из шкафов на пол все белье, перетряхнул его методично, вещь за вещью, после этого обыскал комод, но и там ничего не нашел. За полтора часа поисков он смог обнаружить только потертый кошелек, тот лежал в хозяйственной сумке, и денег в нем почти не было. Наконец он понял, что в этой комнате единственным местом, которое он еще не осмотрел, остается диван, на котором лежит убитая им женщина. Он даже поймал себя на мысли, что об этом диване думает уже давно, но гонит мысли прочь, потому что ему не хочется приближаться к убитой. Пришлось, пересилив себя, приблизиться к дивану и приподнять одну его половину – ту самую, на которой лежал труп. Внутри дивана он увидел старые вещи. Именно там, среди вещей, и оказалось то, что он искал. Толстая пачка денег, перетянутая черной резинкой, и сложенные в небольшой прозрачный пакетик золотые украшения.
Он аккуратно разложил свои находки по карманам и оглянулся по сторонам: не забыл ли еще чего. Взгляд наткнулся на лежащего у порога мальчишку. Только теперь он подумал, что пацан наверняка жив. И как это он мог об этом забыть? Подошел ближе, склонился и услышал дыхание. Нельзя так все здесь оставлять. Принес подушку и этой подушкой ребенка задушил. После чего выключил свет и выбрался через окно наружу. Небо на востоке уже посерело. Деревья в саду задумчиво шелестели листвой. Никто в целом мире не знал пока о случившемся. Кроме него самого и тех двоих, в доме. Нo они, впрочем, были мертвы.
Глава 2
В библиотеке у Козлова было свое любимое место – в самом углу, у окна. Как правило, это место редко занимали. Сегодня там сидела молодая женщина. Козлов остановился рядом, и женщина подняла голову. Глаза у нее были серые.
– Нет, ничего, – сказал Козлов и махнул рукой, давая понять, что ему до женщины нет никакого дела.
Устроился через один стол от нее, разложил перед собой книги, но не работалось, строчки расплывались перед глазами. На новом месте все по-другому. Козлов даже глаза прикрыл, стараясь унять поднимавшееся в нем раздражение. Полчаса просидел, не притронувшись ни к чему, и уже знал, что сегодняшний день для него пропащий. Полистал небрежно книги, поднялся и пошел к выходу.
– Сегодня вы быстро, – сказала девушка-библиотекарь, улыбнувшись.
– А у меня рабочий день ненормированный, – огрызнулся Козлов, демонстративно не замечая ее улыбки.
Расписался в карточке за сданные книги. Та женщина, которая сегодня занимала его место, тоже уходила. У нее была всего одна книга – "Древние цивилизации". Учительница, наверное. Козлов скользнул по ней неприязненным взглядом и вышел. Он не любил людей, причинявших ему неудобства.
День был теплый и солнечный, но Козлов этого будто не замечал. Хмурился, медленно бредя по улице, и знал, что улучшение не наступит. Так и будет до самого вечера, а завтра все повторится снова.
– Я вас чем-то обидела?
Он вздрогнул от неожиданности и обернулся. Его догнала та самая женщина. Он не знал, что ей ответить.
– Вы так посмотрели на меня…
– Когда? – спросил отрывисто Козлов.
– Там, в библиотеке.
– Никак я на вас не смотрел.
– Смотрели, я же видела.
– Даже если и смотрел! – взорвался неожиданно Козлов.
Женщина вздрогнула и, замедлив шаг, смогла только произнести негромко:
– Извините.
Он, конечно, погорячился, и теперь ему стало еще хуже, чем было минуту назад.
– Я не хотел вас обидеть, – сказал Козлов примирительно.
Лицо женщины порозовело. Им обоим было сейчас неловко.
– Вы в школе работаете? – спросил Козлов, стараясь разрядить обстановку.
– В школе? – удивилась женщина. – Почему вы так подумали?
– А вы книгу читали в библиотеке – "Древние цивилизации".
– А, вот вы о чем, – женщина засмеялась, еще больше порозовев. – Нет, это совсем с другим связано. – Она замялась, будто не зная, может ли сказать об этом собеседнику. – Один журнал викторину проводит по истории. И там вопрос такой: некий человек жил в Египте во времена фараона Джосера, и звали его Имхотеп. Он известен как архитектор и врач. Греки его знали под именем Асклепий. А вот как его называли древние римляне?
– Ну и как?
– Не знаю.
– Не нашли в книге?
– Там этого нет.
– Римляне называли его Эскулап, – сказал Козлов.
Женщина посмотрела на него недоверчиво.
– Правда?
– Конечно.
– А вы откуда знаете?
– Немного связан с Древним Римом.
– Каким образом?
– Пишу диссертацию о латыни.
Женщина неожиданно засмеялась.
– Что в этом смешного? – обиделся Козлов.
Она оборвала смех и опять покраснела.
– Смешного, конечно, ничего, – призналась она и продолжила в оправдание: – Просто мне показалось, что писать диссертацию о латыни…
Она замялась, не зная, как объяснить, и выглядела смущенной.
– В общем, об этом ведь уже столько написано, – сказала наконец осторожно. – И получается, что тема какая-то…
Опять замолчала, подыскивая слова.
– Из пальца высосана, да? – спросил грубо Козлов. – Только чтобы степень получить?
Женщина замотала головой протестующе.
– Ничего подобного! – сказал Козлов, уже заметно раздражаясь.
Он стал очень вспыльчивым в последнее время. Он замечал это за собой, отчего еще больше раздражался.
– Вас как звать, кстати?
– Вика.
– Меня – Олег. Так вот, Вика, диссертация моя посвящена проблеме взаимосвязи языков, разнесенных во времени. Язык древний и язык сегодняшний – что общего между ними и что изменилось за века.
– А зачем? – проявила осторожный интерес Вика.
– Чтобы экстраполировать это в будущее. Попытаться узнать, каким будет язык через две тысячи, через пять тысяч лет.
Вика кивнула, но ничего не сказала, хотя ей опять захотелось спросить: зачем? Козлов это заметил и помрачнел еще больше.
В последнее время Козлова очень раздражало, когда его перебивали вопросами. Казалось, что между ним и окружающими его людьми возникла прозрачная стена. Они друг друга видят, но услышать собеседника удается не всегда.
Что-то, наверное, отразилось на лице Козлова, какая-то мучительная для него мысль, и Вика, заметив это, неожиданно взяла его за руку, сказала негромко, почти шепотом:
– Давайте посидим в кафе.
Козлов поднял голову и обнаружил, что они стоят возле сквера, а рядом под деревьями – столики летнего кафе. Хотел отказаться, но почему-то промолчал и двинулся за Викой. Она будто чувствовала за собой вину и хотела ее загладить – угостить странного молодого человека кофе.
За столиком они оказались вдвоем. Козлов хмуро рассматривал проносящиеся за редкими деревьями автомобили. Вика сделала вид, что не замечает его угрюмости.
– Я люблю это время года, – сказала она почти мечтательно. – Когда уже по-настоящему тепло, но еще не жарко и все лето впереди.
– Да, – поддержал беседу Козлов.
– Зимой я устаю почему-то. На меня серость неба давит, и настроения никакого. Летом мне лучше. А вам?
– И мне, – подтвердил Козлов.
Он по-прежнему чувствовал себя неважно.
– У вас случилось что-то? – осмелев, поинтересовалась Вика.
– Почему вы так решили?
– Вы так выглядите… Не знаю, как объяснить…
– Плохо выгляжу, да?
– Да.
– Значит, так и объясняйте: плохо, мол, выглядите, – усмехнулся невесело Козлов.
Подумал и добавил:
– Нет, у меня все нормально. Просто настроение такое… – неопределенно махнул рукой, словно обрисовывая свое никудышное настроение.
– И давно такая хандра у вас?
– Давно.
– Значит, не я тому причиной?
– Чему – "тому"?
– Вашему плохому настроению.
– При чем здесь вы? – искренне удивился Козлов.
– Мне показалось, что там, в библиотеке, я чем-то вас обидела.
Значит, и вправду она его затянула в кафе, чтобы искупить свою несуществующую вину.
– Нет, вы ни при чем, – великодушно признался Козлов.
Вика допила свой кофе. Похоже, что теперь она чувствовала облегчение и даже широко улыбнулась.
– Что ж, спасибо.
– За что? – спросил Козлов.
– За Эскулапа. Без вас я бы не нашла правильный ответ.
– Не стоит благодарности.
Вика поднялась.
– Я пошла, – сказала она. – Всего вам хорошего.
И опять улыбнулась. Сейчас она уйдет, и Козлов снова останется один. Он почти испугался этой мысли и поспешно вскочил. Вика взглянула на него удивленно.
– Я провожу вас, – предложил Козлов.
– Мне недалеко.
– Тем более.
Она пожала плечами и ничего не ответила на это. Ей действительно оказалось идти недалеко – через квартал остановилась у трехэтажного здания. У входа висела табличка: "НИИХим".
– Я здесь работаю, – сказала Вика.
Там, за дверью, было много-много людей. Сейчас Вика окажется среди них. И забудет о Козлове. А он останется один.
– Подождите! – сказал он быстро. – Может быть, прогуляемся?
Наверное, со стороны все это выглядело очень глупо.
– Я не могу, – улыбнулась Вика доброй, щадящей улыбкой. – У меня перерыв заканчивается.
Он ее терял. И боялся этого.
– Ну не сейчас! – сказал быстро, боясь, что она уйдет, скроется за дверью. – Вечером. А?
Она посмотрела на него внимательно.
– И что же будет вечером?
И уже не улыбалась.
– Не знаю, – искренне признался Козлов.
– Хорошо, – согласилась после паузы Вика. – У меня рабочий день до шести.
– Я приду.
– Прямо сюда?
– Да.
– Лучше в кафе встретимся.
– В каком?
– В котором мы с вами только что сидели.
– Ладно. Значит, в шесть?
Только сейчас Козлов начал понимать, что не Вику боялся потерять – кто она ему? Боялся один остаться. В этом все дело было.
Вика улыбнулась ему на прощание и скрылась за дверью. Козлов медленно пошел по улице. До шести еще было много времени, очень много.
Мимо проехала милицейская машина. Милиционер из-за стекла посмотрел на Козлова подозрительно. И от этого взгляда сердце у Козлова нехорошо сжалось. Даже больно стало.
Глава 3
– Мне вас жалко почему-то, – сказала Вика.
Козлов вздрогнул от неожиданности и поспешно поднял голову. Он сидел за столиком летнего кафе и не слышал, как подошла Вика.
– Жалко? – переспросил он. – Почему же?
– У вас вид подавленный. Вам плохо, Олег?
– Пожалуй.
Он не ответил бы так откровенно, если бы она не спросила напрямую.
– В семье что-то не так?
– В семье? – переспросил Козлов и невесело улыбнулся. – Семья – это я.
– Вы один живете?
– Да. И поэтому, если спрашивают, мне легче все на неприятности в семье списать.
Вздохнул и придвинул к Вике чашку:
– Я вам кофе заказал. А он уже успел остыть, похоже.
– Это ничего.
Наверное, она хотела Козлова этой фразой успокоить. Она даже его руку накрыла осторожно своей маленькой ладонью.
– Всякое, конечно, в жизни бывает, Олег. Но все плохое проходит.
– У меня такое чувство, что плохое не пройдет никогда.
– Пройдет, – пообещала Вика.
Козлов ей не верил. Сделал глоток из чашки, отвернулся. Машины мелькали совсем близко, за деревьями.
– Никаких внешних причин нет, – сказал Козлов после долгой паузы. – Все нормально у меня. Просто настроение такое…
– Как у вас с диссертацией? – спросила Вика.
– А? – вскинулся Козлов.
– Я про диссертацию вашу спрашиваю. Много еще работать над ней?
Она хотела отвлечь Козлова, наверное.
– Смотря как работать. Может, год. А может, и больше.
– А от чего зависит?
– От настроения, Вика.
– От настроения? – удивилась она.
– Да, именно так. Бывает, не работается – и все. Думать в тягость.
– Не получается?
– Получается. Просто настроения нет. Хочется все бросить и…
Возникла пауза.
– И что же? – спросила Вика.
– Не знаю. Хочется ничего не делать.
– Ну так и не делайте.
– И не делаю, – сказал Козлов с неожиданным для него самого детским упрямством.
Казалось, что он сейчас заплачет.
– Я еще кофе возьму, – предложила Вика.
– Себе.
– А вам?
– Я не буду.
Да, этот Козлов оказался нелегким человеком. Вика вздохнула:
– Так не годится.
– Что именно? – спросил Козлов.
– Вы не задумывались, что тяжело с вами?
– А мне с вами? – начал дерзить Козлов.
Вика поднялась из-за стола. Было похоже, что она сейчас уйдет. Козлов испугался, но, сумев скрыть свой испуг, сказал равнодушным голосом:
– Давайте прогуляемся, если не возражаете.
Он сделал вид, что не заметил Викиного желания расстаться.
– Как ваш Эскулап?
– Что? – не поняла Вика.
– Я про Эскулапа спрашиваю, который из викторины. Подходит?
– Не знаю пока. Там ответов нет.
Козлов вдруг крепко схватил Вику за рукав и почти насильно потянул за собой, ничего не объясняя, и только на соседней улице ее отпустил.
– Извините, – пробормотал, а лицо у него стало почему-то багровое. – Так надо.
– Что это значит? – спросила Вика и озадаченно оглянулась по сторонам. – Что случилось?
Прохожие не обращали на них ни малейшего внимания.
– Так надо! – упрямо повторил Козлов, неожиданно озлобляясь.
Он рассердился на Вику и сам не знал почему.
– Извините, Олег, – смущенно сказала Вика. – Мне пора. И не надо меня провожать.
Она оставила Козлова в одиночестве. Легко пошла по улице, словно и не было никогда Козлова рядом.
– Ну и иди! – крикнул он ей вслед, ожесточаясь все больше и больше.
Прохожие оглядывались на него. Козлов, чувствуя все нарастающую тревогу, добрался до дома и, вбежав в квартиру, торопливо запер дверь на все замки. Долго стоял, прислонившись к двери и прислушиваясь, но на лестнице стояла плотная тишина.